Ослепленные тьмой

Несколько лет спустя

За окном мелькнула луна и тут же спряталась среди облаков, нагнанных сильным ветром. Небо этой ночью оказалось особенно темным, даже звезды и те не видны, как ты ни старайся их рассмотреть. В неровном свете свечи на краю кровати сидел человек; не обращая внимания на окружающую темноту, он вертел в руках небольшой конверт, обводя его пальцами, пытаясь распознать отправителя. Тушь мало что сказала бы слепому, но особое тиснение на самом краю конверта наносится иначе, чем обычные иероглифы. Слегка вдавленный рисунок несложно представить, если не спешить, линия за линией вырисовывая образ в голове. Дверь скрипнула, но Сяо Синчэнь не заметил этого, увлеченный своим занятием. Лишь когда теплое дыхание коснулось шеи, а чужие руки сомкнулись на груди, он отвлекся и откинул голову назад, наслаждаясь объятиями. — Откуда письмо? — Вэй Ин отпустил заклинателя, чтобы подойти к столу и откупорить кувшин, который он принес с собой. — Хозяйка передала вместе с ужином, — отдав послание, Сяо Синчэнь мягко улыбнулся, — это вино? Слабый аромат алкоголя распространился по комнате, стоило сделать всего один глоток. — Да! — Вэй Усянь подсел поближе вместе с кувшином, — Улыбка Императора, не мог не купить, пока мы рядом. Синчэнь! Ты такого еще не пробовал, — отложив письмо, он вдруг расплылся в широкой улыбке и сделал небольшой глоток вина, прежде чем оставить кувшин на полу подле кровати. Потянувшись к Сяо Синчэню, Вэй Ин обхватил его лицо, приникая поцелуем, позволяя сладости напитка коснуться чужого языка. — Ну как? — усмехнувшись, он отстранился, с неподдельным интересом наблюдая за напускной задумчивостью заклинателя. — Излишне сладкое, — Сяо Синчэнь умолк ненадолго, и отвернулся, умышленно затягивая паузу, — но мне понравилось. — Тогда я дам еще, чуть позже, — коротко рассмеявшись, Вэй Усянь, наконец, распечатал письмо. Лотос на конверте не оставил сомнений в том, кто автор, но он все равно перечитал имя отправителя еще раз, на всякий случай, — откуда он узнал, что мы вернулись? — Мы не слишком скрывались, — покачал головой заклинатель, — я уверен, что слышал, как кто-то узнал тебя пару дней назад. Пока их не было, многое изменилось, и слухи о преступлениях ныне покойного Цзинь Гуаншаня достигли даже самых отдаленных уголков Поднебесной. Впервые узнав об этом, Вэй Усянь долго не мог успокоиться, то злясь, то наоборот громко, до истеричных нот, смеясь над чужим лицемерием. Цзинь Цзысюань не стал скрывать грязь, принимая порицание общественности, как наказание за слепоту. Клятвенно пообещав на каком-то собрании не допускать подобного впредь, он взялся за восстановление справедливости, вновь поднимая судебные дела прошедших лет и с удвоенной силой вороша осиное гнездо. Убийства, шантаж, клевета, так много всего выплыло наружу, стоило лишь повнимательней приглядеться. Говорят, что наследник Ланьлин Цзинь растет удивительно бойким мальчиком, легким на проказы, несмотря на все давление, что на него оказывают. Вэй Ину так и не удалось увидеть Цзинь Лина, даже издалека, но он бережно хранит все, что получается о нем узнать. Юньмэн Цзян разросся и вернул себе часть прежнего величия. Цзян Чэн стал хорошим главой, пусть иногда и излишне строгим, как опасливо переговариваются между собой адепты. Предпочитая решать вопросы силой, а не тонуть в бесконечных сладкоречивых монологах, он сошелся на этом с Не Минцзюэ, завязывая между орденами крепкие дружеские отношения. Ходят слухи, что главе ордена Не нездоровится и его настигла печальная, но давно предреченная участь — искажение Ци. А вот про Гусу Лань почти ничего не слышно, словно три тысячи правил с их стены укоренились не только в воспитанниках ордена, но и жителях округи, запрещая досужую болтовню. Сколько Вэй Усянь не пытался разговорить людей, в ответ получал лишь обобщенные речи про благородство двух нефритов. Старейшина Илин, за прошедшие годы, стал страшной сказкой. Историей, в которую вроде и верят, но предпочитают оставить позади, придумывая ей как можно более мрачный финал. Когда он первый раз случайно услышал в захудалой таверне сказание про самого себя, то долго не мог успокоиться, сбивая рассказчика громким смехом и комментариями, пока разозленные посетители не выгнали его на улицу, чтобы не мешал. Люди почему-то запомнили Вэй Ина стариком, с жуткими усами и горящими глазами, который бродит по улицам в сопровождении мертвецов, забирая из кроватей маленьких непослушных детишек. И Вэй Усянь, пожалуй, не смог бы ответить, что его задело больше: зловещий образ или портреты, подозрительно популярные у местных жителей. Поэтому, когда Сяо Синчэнь попросил описать, что же его так разозлило в этих рисунках, он лишь обижено надулся, отказываясь комментировать чужое творчество. — Цзян Чэн как всегда краток, — досадливо цокнув, Вэй Ин поднял письмо выше, чтобы свет свечи падал на бумагу, — обещает переломать ноги, если мы не навестим Пристань Лотоса, — негромко рассмеявшись, он сложил лист пополам и бросил его на тумбу, — кажется, как раз в это время в Юньмэне проходит ярмарка. — Вэй Ин, — обратился к нему Сяо Синчэнь, дотрагиваясь до руки, чтобы привлечь внимание, — ты хочешь остаться? — Да, думаю, можно задержаться на пару дней, — подняв взгляд на заклинателя, Вэй Усянь увидел, как тот отрицательно покачал головой, мягко улыбаясь, — ты имеешь в виду насовсем?.. — задумавшись, он вдруг усмехнулся, облокачиваясь плечом на заклинателя, — нет, не сейчас по крайней мере. Но проведать А-Юаня мы обязаны! Не забыл ли он еще обо мне? — нарочито подавленно закончил Вэй Ин, едва удерживая смех. — Тебя невозможно забыть, — напоследок ласково коснувшись щеки, Сяо Синчэнь встал с постели, чтобы привести себя в порядок перед сном. Проследив за расплывчатым в окружающей полутьме силуэтом, Вэй Усянь тепло улыбнулся. Скользнув за спину заклинателя, он поймал его ладони и сам вытащил заколку из волос, позволив им упасть на плечи. Некоторое время Вэй Ин просто перебирал пряди, прежде чем потянуться к узлу на затылке, осторожно распутывая его. Повязка легко упала в руки, и он положил её на стол, взволнованно оглядывая чужое лицо. Глазницы уже давно не кровоточили, но Вэй Ин все равно невольно делал так каждый раз, опасаясь причинить боль неловким движением. Благодарно кивнув, Сяо Синчэнь ослабил пояс на талии и снял верхнюю одежду, оставаясь в одних нательных штанах и рубашке. Запомнив, где лежат вещи, он направился к постели. — Синчэнь, — позвал Вэй Усянь, присаживаясь следом на край кровати, — спокойной ночи. Возня утихла и заклинатель приподнялся на локтях, прислушиваясь к чужим словам. — Спокойной ночи, — улыбнувшись, он отодвинулся к стене, чтобы Вэй Ин мог забраться рядом. Огарок свечи погас, затушенный резким выдохом, и комната погрузилась в темноту. Послышался глухой скрип, а в следующее мгновение ласковые ладони легли на спину Сяо Синчэня.