«Во Славу Пепельного Владыки! Или как спасти умирающее Средиземье, в том числе и от себя.»

      Эшен был готов. Этот удар для них будет решающим в войне, ибо после него весь Мордор будет в их руках. Конечно же, остальное Средиземье все еще находилось под гнетом вырвавшегося из Пустоты Мелькора, но что с того? Победа в Барад-Дуре ознаменует факт того, что ныне никакой из Темных Владык не сможет сломить дух сил порядка, как бы он не желал этого.       Башня Темного Ока всегда была символом власти Тьмы и ее присутствия, но ее падение даст огонь надежды в сердца тех, кто все еще либо страшится воспрянуть духом и дать бой, либо же — что даже хуже — встал на сторону зла из-за того, что не видит альтернатив. Таких людей сам Милаиндар жалел не особо, как и представителей остальных рас в общем-то тоже, однако же мог и принять их в армию, и лишь туда, дабы они искупили грехи, совершенные ими под знаменем Темных Повелителей.       Но сейчас все было иначе: перед Черными Вратами собрались войска всея Эшена, свободной от зла и ужаса части Мордора. Хотя какой уж части? Ведь почти весь Мордор и был освобожден от темных сил. Оставался лишь зажатый со всех сторон Барад-Дур, который нужно было захватить как можно скорее, пока силы Саурона терзают сами себя, а Мелькор лишь собирает эти разрозненные стаи диких хищников.       В основном армия все же состояла из людей и орков, так как именно эти расы из-за действий Саурона оказались доминирующими в Средиземье. Однако же можно было найти небольшие отряды и эльфов с дворфами, готовых дать хоть какой-то бой врагу. И найдены они были благодаря Анне. Получив сведения о разных укрытиях этих народов, девушка даже без спроса разрешения у Милаиндара помчалась помогать им и показывать, что вот он, шанс на спасение от всего того ужаса, что они пережили из-за Саурона. Хоть получилось привести не так много, но и эти бойцы были чем-то важным по многим причинам. Особенно можно было выделить тех же великолепных эльфийских лучников, которые сумели обучить мастерству владения луком немало солдат. Ну, а славные дворфы сумели предоставить кое-какие осадные машины, что было серьезным подспорьем в штурме Барад-Дура.       Но все же самым важным козырем было пять сотен воителей — Легионеров во главе с их Архонтом. Наделенные мощью с помощью смеси алхимии и магии, в глазах народов Эшена они казались полубогами, приведенными в мир великой мудростью Владыки. И лишь сам Владыка знает кровавую тайну своего первого Легиона и вряд ли кто-либо получит доступ к этим ужасающим секретам без разрешения Милаиндара, ибо он прекрасно осознавал, что может случиться, если тайны его экспериментов вскроются.       Но у него и так было слишком много проблем, чтобы волноваться еще и об этом. Если учитывать его защиту секретных лабораторий и библиотек, в Средиземье хоть и были те, кто мог проникнуть, но им этого было не нужно, так как они-то считали колдуна своей семьей, а как можно не доверять любимому мужу или брату?       — Я с помощью магии пробью брешь в Черных Вратах и таким образом создам проход для наших войск. Лучники залпами начнут высекать вражеские ряды, а Легионеры с их Архонтом пойдут впереди всего Авангарда. Так и проверим воителей наших. — Милаиндар старался объяснить каждому из командиров план действий, указывая на карте и разъясняя даже самые мельчайшие детали. Барад-Дур был крепостью огня и стали, оборона его была даже лучше, чем у того же Минас-Тирита. Ну или Минас-Удуна после поражения оного. Однако же Милаиндар был тем самым фактором, который мог нарушить любую оборону, если это требовалось. Осадные Орудия были снабжены рунными метательными камнями и особыми алхимическими смесями. Если же рунные камни просто были пропитаны магией, выпускаемой при столкновении с чем-либо, тем самым создавая взрыв, который могла выдержать не каждая баррикада или стена, то вот алхимические смеси были чем-то более опасным. Желаете смесь, которую даже магией потушить сложно, если она воспламенится (а это она сделать может уж очень легко)? Пожалуйста! Алхимический Огонь из Вестероса мог устроить ужасающие пожарища без особых проблем, особенно после улучшений формулы самим Милаиндаром. Или же чумные смеси, пропитанные некротической магией для поднятия мертвых. И ладно бы мертвых — те ведь еще и пропитывались болезнями (зачастую магического характера) и разносили их на всех своих врагов, вставших у них на пути.       Хотя чумные смеси колдун решил оставить на крайний случай, ибо очищать от них территории было чертовски сложным делом, так как эта дрянь въедалась в почву убивая растения и животных и по сути создавая своим влиянием их мерзкие подобия. И без подобной дряни можно было обойтись, учитывая, что земли Барад-Дура и так исцелять придется после многовековой тьмы.       Чем же занималась великолепная красотой, умом и силой королева Анна? Она снаряжала волков броней. Четверо мохнатых чудищ отросли за месяцы нахождения в руках правящей семьи и даже больше…       Доросли они до размеров, сравнимых разве что с лошадиными и даже крупнее. Волчата оказались весьма необычными и, как заключил Милаиндар, не принадлежали миру Арды изначально: об этом свидетельствовали их размеры, ум и возможность, как выяснилось, говорить иной речью, кроме рыков и воя.       Но бросить их, конечно же, не поднялась рука, ибо для всей четверки волчата стали словно родные детеныши, причем чертовски преданные. Лиар, чей мех был чернее угля, а глаза были окрашены в желтый, вырос вожаком стаи, если можно было так судить. Под чутким вниманием Анны он стал здоровенным, хорошо сложенным зверем, умеющим великолепно идти по следу и думать, прежде чем делать. Но также он заработал серьезную привязанность к своей человеческой матери, и не раз его клыки разрывали плоть разномастных темных ассасинов Мелькора, рискнувших побеспокоить покой Анны. Также от ее характера ему передалось спокойствие и даже сарказм с любовью подразнить противника. Он часто бывает довольно серьезен, как и сама Анна, ставшая такой из-за своей бывшей должности.       С другой стороны была Лика, волчица с белой, словно чистейший снег, прекрасной шерсткой. Ее воспитывал Милаиндар. Пушистая леди выросла игривой и веселой дамой, обожающей проводить время, играя либо с волками, либо с Милаиндаром. Она никогда не считала его хозяином, да и он себя таковым не строил перед нею: она была для него как дочь, которую он воспитывал с достоинством, любовью к себе и близким и волей. Иначе было никак. Но, как и Лиар, волчица не могла и подумать о допущении кого-то враждебного к Милаиндару, нет! Любой, кто желал ему зла, мог лишь догадываться, в какую озлобившуюся фурию обратится Лика, узнав об этом, а уже после недоумок или дура познают остроту ее клыков, жадно впивающихся в их шеи.       Шион же вырос более… Похожим на Данте. С виду ленивый здоровенный батон хлеба, но на самом деле крайне серьезно относящийся к защите близких от любых угроз, в них идущих. Волк был крупнее даже Лиара и сохранил свой бурый цвет шерсти; также в нем открылась весьма серьезная прожорливость — будучи еще волчонком он даже иногда крал еду у своего бедного родителя, который и наказать толком пушистую наглую задницу не мог. А как? Он сидит себе на полу, виновато ушки к голове прижимает и смотрит словно в самую душу. К счастью, будучи уже более-менее взрослым он позабыл о столь гадкой привычке и мог разве что нахулиганить где-нибудь от недостатка веселья в жизни.       Альнора же досталась Дэлии и всегда была окружена ее любовью и заботой, на что отвечала более чем взаимно. Хоть серая волчица и была мельче всех, но зато в скорости ей даже Лиар мог с трудом противостоять, что было ее гордостью. Она была более скромной, нежели остальная пушистая троица, но этой чертой характера, как думали многие, она была обязана Дэлии, имеющей подобное качество и у себя.       Но сейчас, когда на носу была довольно серьезная битва, Волки отказались стоять в стороне, так как и их родители как бы не в Крепости тихо-мирно сидели. Анна, Данте и Милаиндар собирались пойти на передовую, в самую гущу битвы, пока Дэлия будет лечить раненых и по возможности помогать своей магией в бою.       — И даже не думай отходить от меня. Если разделимся на поле боя, от этого лишь хуже будет. — Лиар ворчал, пока Анна с некоторыми усилиями закрепляла на нём броню из обсидиана, черную, как шерсть самого волка.       — Я буду у тебя на спине, куда я денусь, скажи на милость? Не волнуйся, пушистик. Да и к тому же Мил всегда рядом, и, если понадобится, он просто раздавит любого, кто меня хоть пальцем тронет.       — Угу, угу… — недовольно ворчал волк и столь же недовольно сметая пыль с земли своим хвостом. — Помню я, когда ты в прошлый раз говорила такое. Пришлось тебя вытаскивать после из окружения тех недодемонов или что там напало на тебя по приказу Мелькора. Мне, знаешь ли, и этого хватило!       — Мне тоже, Лиарчик, мне тоже. Я помню, как ты сражался. Истинный зверь… Я очень горжусь тобою и рада, что ты пришел тогда. — Анна решила ласковым шепотом на ухо успокоить волка, дабы он хотя бы не дергался, еще сильнее ухудшая не самый быстрый процесс надевания на него брони.       — Я всегда приду к тебе, ибо ты моя мать. И загрызу любого выродка, тебя тронувшего, хоть им будет сам Мелькор. Или Милаидар. Любого убью, — прорычал волк, однако впредь он стоял более спокойно, давая девушке его спокойно снарядить.       Волки наотрез отказались сидеть дома, в безопасной и неприступной для сил врага крепости, пока родители рискуют жизнью. И уговоры на них просто-напросто не действовали. Скорее всего, они могли без особых проблем вырваться из той же крепости, если их не опутать цепями или чем-то подобным. Но посмели бы их родители такое сделать? Нет-нет, они ни за что не могли ограничить свободу тех, кого полюбили, столь жестоким образом и даже если волкам это было во благо.       Уж особенно не могли это делать Анна с Милаиндаром, ибо долгая жизнь вынудила их пережить самые мерзкие пытки, какие только могли выудить из своих больных чертогов разума разные психопаты, с которыми они встречались на своем долгом пути. И, конечно же, в этом чем-то были и цепи, коими их сковывали по понятным причинам — дабы они не дергались. Воспоминания о том, каково это — быть абсолютно беспомощным в руках монстров, заставляли и Владыку, и Королеву ужаснуться одной лишь мысли о том, что их волчата переживут нечто подобное, но от тех, кого они любят щенячьей преданностью.       Что хуже всего, один из командиров даже предложил такое, назвав волков домашними зверьми, принадлежавшими королевской семье и обязанными подчиняться любым приказам. Плохой новостью было то, что он не особо нравился Анне. И, как оказалось через минуту после сказанного им глупого бреда, он стал резко не нравиться еще больше — это было понятно каждому по разлетающимся в стороны брызгам крови после точного прямого удара Королевы в грудь того командира-глупца одним из двух ее парных клинков. Он даже не успел пискнуть толком, ибо скорость девушки всегда была за гранью для обычного человека. Лишь холодная сталь, пронзившая плоть и в мгновение ока поглотившая душу мерзавца, была ответом на его мерзкое предложение, оскорбившее всю королевскую семью. Никто не мог осудить Анну за этот поступок, да и посмели бы? Вряд ли, так как лишь дураки не осознавали силы любви Анны к ее пушистому щенку, который вырос до размеров самых лучших боевых коней.       Лика же сидела около палатки Милаиндара, уже полностью закованная в ярко-белую стальную броню, весьма схожую с доспехами солдат Минас-Тирита, а если быть точнее — Стражей Белого Древа. Это было довольно понятным: сделана броня была из мифрила. Металл тот был утерян в глубинах Кхазад-Дум, древнего и возможного величайшего города дворфийского народа. Утерян он был из-за ужасающей жадности народа, созданного Аулэ, Валар-Творцом — те, прорубаясь и углубляясь в глубины горы, пробудили ужасающего монстра, Балрога, который без особых проблем выгнал дворфов прочь из их дома. Что хуже всего, по итогу Балрог даже присоединился к воинству Саурона, услышав его «зов» после того, как победил Гендальфа Серого на вершине Зирак-Зигиль, что, возможно, стало одной из причин падения Сил Света в войне с Сауроном.       Хотя бывший родной мир Милаиндара знал иную историю того события, однако же, произведя некоторые расчеты, колдун вывел несколько возможных причин этого. Либо же Толкин решил переписать увиденную в его пророческих видениях историю, либо же что-то затуманило его разум, исказив видения, хотя Коанстар тут же выбил эти глупые мысли у себя из головы. Занимать свою голову чем-то вроде этого было чревато упущением важных деталей на войне.       Ну и Шион с Альнорой тоже были закованы в подходящие под цвет их меха доспехи. Правда, Альнора, как и Дэлия, должна была остаться позади для защиты своей матери, но она не посмела даже и подумать об отказе. Защита раненых и матери была важнейшей для нее задачей, и она осознавала, какую великую цель возложили на нее, и горе тому, кто посмеет угрожать Дэлии: острейшие клыки волчицы не пожалеют никого из жалких прихвостней Мелькора. Даже Альнора готова была сражаться с яростью, на которую не были способны десятки самых озверевших орков темного повелителя, если это будет необходимо для защиты Дэлии или ее близких, что уж говорить о других волках их мелкой стаи.       Ну, а если взглянуть на войско пришедшее в Барад-Дур, то все выглядело весьма неплохо: около семидесяти тысяч солдат, собранных из числа людей и орков, в том числе волшебников, обученных Анной и Милаиндаром. Помимо них также имелись сотни боевых зверей Мордора, прирученных Дэлией и ее друидскими силами. Монстры были готовы отомстить за все те годы ловли и пыток, которые испытали они и их сородичи, ибо даже в ужасе темного края можно было найти подобную стайную преданность. Варги, Грауги, Карагоры, пауки и крысы, огромные летучие мыши — все, что пожелает душа. И большая часть из этих существ еще и была оседлана умелыми всадниками, хорошо понимающими своих зверей, а не просто готовыми хлестать несчастных кнутами.       Помимо этого, на поле боя были выведены десятки мощных осадных машин, созданных по чертежам Милаиндара и лучших дворфийских осадных мастеров. Орки постарались тоже. В основном были катапульты и баллисты, но также имелись и куда более дальнобойные и мощные требюше. Все это заряжено рунническими валунами или — что хуже — алхимическими смесями разной убойности. Но и это было еще не все: помимо волшебников, многократно превосходящих темных колдунов врага, осадных орудий, мощной и подготовленной армии, имелись еще и големы. О да, огромные конструкты, питаемые магией, вырезанные из лучшего камня, который Милаиндар только сумел найти и улучшить с помощью рунической магии. Около трех десятков таких громадин были готовы ворваться на поле боя и топтать солдат врага, внушая ужас их черным сердцам.       Сделаны каменные чудовища были в виде дворфов, причем весьма хмурых. А что может быть страшнее хмурого дворфа? Хотя, возможно, Милаиндар просто забавлялся или же хотел угодить дворфийским воинам на его стороне.       Ну и вишенкой на этом великолепном торте победы были Легионеры «Избранных Пеплом», воители, заключенные в броню из лучшей стали, обработанной по древним рецептам. Которые Милаиндар, конечно же, откуда-то украл — в этом плане он был не очень порядочным героем. И оружие их было сделано из лучшей стали и кристаллов, украшенное чем-то фиолетовым. Часть бойцов из первейших Избранных решила уподобиться своему Архонту и взяли они молоты в руки. Часть из них была сделана из фиолетовых кристаллов. Другая же хоть и из стали, однако же украшена она была магическими рунными знаками: от начала рукояти и до самого набалдашника, сверкающего на солнце. При каждом ударе такого молота во врагов выплескивалась энергия огня и пепла, сметающая десятки за один удар, ибо не каждый мог выдержать подобную великую силу. Конечно же, были и солдаты, взявшие в руки мечи и щиты или двуручные клинки. И даже волшебники имелись в их рядах!       Но маги их не были слабы телом, нет-нет — так как и они прошли через изменение, они также были сильны и без особых проблем могли крошить всякую орочью мошкару ударами своих длинных посохов, еще и осыпая их десятком различных боевых заклинаний. И хоть их было не столь много — всего десять чародеев, — сила их была велика, и готовы они были оказать помощь в бою.       Лучники с арбалетчиками тоже имелись, и их оружие, как и оружие авангарда, было под стать их размерам. Такие луки и арбалеты и шесть людей не факт, что смогли бы поднять нормально — в ковке всегда была смесь магии и труда кузнеца, да и сами металлы поддавались лишь очень сильному огню. А стрелы этих орудий могли прошивать за раз нескольких врагов, буквально разрывая их тела на части при столкновении, из-за чего такие бойцы дальнего боя были не то что опасными — они были ходячим устрашением и силой Эшена.       Смесь особой ковки и обработки металлов с магией — что может быть лучше, если так подумать? Милаиндар был крайне доволен всеми своими достижениями в этом плане: первые пять сотен легионеров с их Архонтом были идеально вооружены и подготовлены к самым серьезным боям. В принципе, замок поменьше они без проблем могли взять и без помощи смертных солдат, если было можно так выразиться. Однако Барад-Дур был идеальным испытанием для них из-за того, что он был набит лучшими орочьими воинами и монстрами, которых только могла предоставить темная сторона.       Это было их будущим горнилом, в котором дух их закалится, несмотря на те ужасы, которые ожидают их по ту сторону Темных Врат. Хотя на ужасы Колдун как раз и рассчитывал, так как по его опыту, полному боли и немалых страданий, битвы весьма серьезно закаляют дух и тело, позволяя привыкнуть к серьезным нагрузкам. А что может быть лучшей битвой, чем цитадель Архиврага, полная монстров и его жалких приспешников, не имеющих чести или достоинства? Готовых ради своего осатаневшего господина топтать друг друга, если это понадобится для победы, или же подвергнуть ужасающим мукам невинных? Идеальное место.       — Ну, наши войска готовы, значит, и нам пора выступать. М-да уж… Никогда бы не подумал, что мы сможем так скоро достичь стен Барад-Дура, ведь и года не прошло. Хотя как раз через несколько месяцев уже окончится первый год войны. — Милаиндар резко поймал себя на мысли, что война идет и правда излишне быстро. Как бы он не пытался, но все же он и сам становится причиной того, что войска Эшена растут быстро. Мордор пал меньше чем за год. Но как можно было бы оправдать тот факт, что Мордор и держится слишком долго? Все орки и люди в этих местах рвали сами себя, ибо общего врага у них и не было. От такого Коанстара пробивало на резкий смех, так как осознание того, как легко Саурон потерял контроль над всем захваченным, вынуждало его погрузиться в пучины веселья. Такого врага и правда сложно было выставить чем-то серьезным!       Ведь по сути он победил из-за того, что на его стороне были темные колдуны и монстры, да и орочьи армии размножались банально слишком быстро. Да и к тому же Гендальф проиграл Балрогу, даже несмотря на всю ту силу, что была заточена в дряхлом теле.       И вот снова он вспомнил забавную вещь. Какими же Валары и Эру были жалкими трусами, да и остаются ими! Колдун представлял, как они будут оправдывать войну против него, если же он всё же победит, ибо даже своих вернейших посланников из-за страха того, что они могут пасть во тьму, они сделали относительно дряхлыми стариками. Такая себе помощь Средиземью. Позор. И это слово тоже часто слетало с губ мага, когда он вспоминал о местных богах, раз за разом кое-как помогавших Средиземью, а сейчас и вовсе бросивших его.       Он видел в них жалких крыс, ничтожеств, спрятавшихся в Валиноре из-за страха поражения. И, что еще хуже, они были глупцами! Поверить Мелькору в его якобы раскаянии, не пленить Саурона… Что им мешало? Наверняка какие-то очередные придуманные ими глупости о «том, что Валару нельзя вмешиваться в жизнь смертных народов» или что-то похуже это лживой гнусной мерзости. Хотя мысли колдуна и были еще подвергнуты осознанию того факта, что он такое встречал уже десятки, а то и сотни раз, боги всегда убегали от своих клятв и обязанностей, прикрываясь красивыми словами. А если какой-то смертный начинал становиться излишне сильным, то все понимали, к чему это может привести…       Хотя да, конечно же, нельзя исключать и те моменты, когда Боги наоборот награждали смертных, хотя сами из-за козней разномастных злых колдунов и темных лордов не могли влезать для помощи. Хорошим примером был Талос Септим из Тамриэля или мира Нирн. Там Милаиндар сначала боролся с вторжением местных демонов, Даэдра, а пару веков спустя еще и с драконами ухитрился побороться, и с прочими мелкими конфликтами. И обычно не один. Он никогда в общем-то не был один в битвах: всегда были те, кого он любил, кто любил его, несмотря ни на что, и те, кого он терял…       От очередной мысли о всех пережитых потерях колдун вмиг побледнел, но мысленно похвалил себя за то, что не забыл надеть доспехи, которые закрывали его от излишне любопытных и беспокоящихся солдат Эшена. Но память иной раз не давала ему покоя, резко выдергивая из глубин сознания воспоминания о всех тех, кто был ему до ужаса дорог и кого он потерял, возможно, навеки вечные. Никакие ужасающие пытки не могли сравниться для Коанстара с подобным, так как к физической боли он привык столетия назад, а боль души — это совершенно иной уровень.       Все, что он научился делать, — это более или менее удачно подавлять эти воспоминания в своем разуме, дабы они не мешались еще сильнее в важных делах, встававших перед ним. Но кто замечал, мог видеть, как подобное его истощало: кожа бледнела, словно он был не один месяц болен какой-нибудь чумой, а лицо вмиг становилось пустым от всяческих эмоций. И у таких состояний было два пути: либо же колдун быстро возьмет себя в руки и отойдет от временного помутнения, либо же он погрузится в какие-то совсем уж грустные мысли о прошлом, что может повлечь неприятные последствия — вплоть до серьезной и довольно опасной для окружающих агрессии.       Но этот раз, к счастью или сожалению, оказался из первого варианта: колдун взялся за ум и отмел глупые переживания о прошлом. Ибо как взглянули бы на него друзья и близкие, узнав, что он каждый раз опускает нос, вспоминая о них? Воспоминания даже о потерянных близких должны приносить радость, а он будто плюет на эту память. Непорядок…       Да и впереди бой, где ярость может обрушиться и на верных Милаиндару солдат Эшена, а этого он хотел ну уж точно в последнюю очередь. Жизнь каждого воина была для него важна, так как он строил лучшее будущее для них и для их семей, для каждого, кто по-настоящему заслужил этот шанс. Он ведь даже знал многих солдат по имени и всегда общался с ними на равных, как подобает уважающему своих бойцов полководцу. Да и звания он не слишком любил.       За это его любили простые солдаты, но вот среди многих генералов, капитанов и командиров начала возникать некоторая ощутимая неприязнь. Многие из них считали, что солдат должен «знать свое место» или что-то в этом роде. Коанстар на эти заявления отвечал с усмешкой на устах, что не понимающий своих солдат командир не сможет от них добиться даже начищенного оружия с доспехами, а уж о победе и говорить не приходится.       Но все же пора было действовать. Войска Эшена собрались ровным строем под яркими фиолетовыми флагами с рисунком двух волков и меча в руке, закованной в латную перчатку. Волки были по бокам от руки с клинком, ибо они стали символом королевской семьи Эшена; рука с клинком же олицетворяла непоколебимую волю воинов Эшена бороться за свою свободу, даже с таким ужасающим врагом, как Мелькор или его майар-прихвостни.       Семьдесят с лишним тысяч полностью подготовленных бойцов лишь ожидали команды, но тут пред железными вратами из дыма и огня появилось создание, закрывающее своим мерзким телом и вечно исходящим от него дымом свет солнца. О да, это был Балрог, творение из чистого огня и хаоса, коими из-за лживых речей Мелькора, собственных губительных амбиций и жажды власти стали многие Майар.       Голос твари был подобен реву пробудившегося и сотрясающего землю вулкана, под ногами оставались выжженные следы. Лапищи могли без проблем раздавить целый дом, если чудовищу это могло потребоваться.       — Итак… прибыли хваленые силы Света, — молвило чудовище, сосредотачивая взгляд своих пылающих глаз на Милаиндаре. Сам он был закован в толстую железную броню, а его голову венчал шлем с железным рогом, который к тому же был украшен ярко-красным рубином, источающим нечистую магию.       — Да, мои слуги рассказывали о тебе, Владыка Пепла и Нового Порядка… Я думал, ты будешь больше, выше, сильнее, но я не ощущаю в тебе силы или могущества. Ты лишь жалкий колдунишка, возомнивший о себе слишком многое. Темный Властелин Мелькор щедро вознаградит меня, когда я притащу твою жалкую головешку к его ногам, и ты ничего не сможешь с этим сделать! — Неожиданно чудище громогласно расхохоталось, предчувствуя быструю победу для себя. И хоть надежды его были ложными, осознание этого не могло пробиться сквозь поглотившее все разумное и чистое в его разуме самолюбие и эгоизм. И от одного лишь его смеха земля рвалась и трещала, словно ее рыли изнутри подземные чудовища, которые могли быть скрыты под последним оплотом Багрового Ока в Мордоре.       — Слишком много болтаешь, грязный демон… — было ответом на слова одного из Балрогов. — Хорошо, что Мелькор сумел послать хоть кого-то, а то моих легионеров даже некому было испытать из этой жалкой шайки крыс и рабов. — Эти слова принадлежали вышедшему вперед Архонту Пепла, который направил свой молот на одно из порождений Пламени Удуна.       — Болтать ты, конечно, горазд, ничтожество, а доказать свою силу в битве со мною сможешь?! — С этими словами Кхарг резко обрушил молот на землю, и трещина от него тут же направилась к демону, резко разрывая землю под его левой ногой. В появившуюся дырку хохочущий демон тут же провалился, не ожидая такого от тех, кого он считал ничтожествами. Архонт не стал терять времени и тут же появился близ демона из облака пепла, сталкивая свой молот с его мерзкой, полной лишь злобы мордой. Шлем из черного мордорского железа разлетелся почти весь, частично вонзаясь осколками в мерзкое полу-свиное рыло демона. Тот был в шоке от силы удара, как и от силы последовавшего огненного взрыва, который вырвал часть челюсти у него. От шлема осталась лишь малая часть, в том числе и обруч с вышеупомянутым рубином.       Бешеный рев послышался на всю долину перед Барад-Дуром, ужасая — что было весьма иронично — именно защитников Крепости. В ответ на такую дерзость демон резко воспарил над полем боя и выпустил поток темного огня прямо в Кхарга Феникса. Огонь и правда был полностью темным, поглощал свет вокруг себя, но и на такое Архонт первого Легиона сумел дать ответ.       Направив обе руки вперед, Архонт сотворил поток темно-фиолетового пламени, которое столкнулось с темным пламенем изуродованного еще больше демона-Майара. Что лишь прибавило ужас в сердце падшего полубога, так это то, что пламя Архонта не только лишь пересиливало его собственное, но еще его и поглощало.       На стенах и на земле в рядах темных сил началась немалая паника — они чертовски надеялись на присланного Мелькором генерала, а тот был не в состоянии даже нормально ударить Архонта. Это было чем-то невыразимым. В одно мгновение черные сердца осознали, что Мелькор может быть далеко не самым могущественным в Арде на сей раз, и такое было для них сродни поражению.       Архонт же выпустил шар раскаленного колдовского огня, который врезался в Балрога, и демона тут же захлестнуло облако разрывающей силы, порвавшей его крылья в пыль, из-за чего он рухнул камнем, завывая, как подбитая стрелой охотника дикая собака. То, насколько он вмиг стал выглядеть жалко в глазах даже своих солдат, было знаком будущей славной победы Эшена в этой битве. Солдаты под фиолетовыми стягами тут же радостно завопили, поддерживая Архонта в его славной дуэли.       — Н-н-невозможно!.. Мелькор одарил меня силой, я не могу проиграть!.. — заверещал униженный демон, отползая от поразившего его воителя. Но какой слуга Мелькора без подлого трюка? Конечно же, демон воссоздал хлыст, который обрушил на Кхарга. Но тот просто выставил молот, вокруг которого и обвился огненный хлыст, который тут же был поглощен оружием, из-за чего молот стал лишь сильнее.       — И это все, что Мелькор может выставить против моего Владыки? Не впечатляет, червяк Удунский… — Кхарг, будто насмехаясь над бескрылым врагом, резко оказался на небе высоко-высоко в десятки метров над ним и тут же обрушился подобно карающей молнии с небес, но сам он был очищающим пламенем.       — Не-е-е-е-ет!!! — Вопль Удунского Порождения обратил часть его войск в бегство. Плюя на истошные визги и вопли своих командиров и вождей, орки и урук-хаи бросились врассыпную, нарушая и так шаткий строй защитников крепости. Большая часть из них пожелала укрыться в разных постройках, когда остальная… Буквально с боем начала пробиваться вглубь Цитадели Багрового Ока, выбрав своих же бывших союзников более слабой добычей, нежели пришедшие воители Эшена.       Удар же молота пришелся прямо на рубин, который как раз поддерживал Балрога своей силой, и уничтожение камня тут же развоплотило падшего духа. Но вот сила его была поглощена молотом. Все его пламя преобразовалось в чистую энергию для усиления рунического оружия Архонта.       Но то было не все: резко поднявшаяся волна пепла хлынула в сторону войск Эшена, но ее приняли пять сотен Избранных, позволяя волне окутать их и отметить собою, дабы они шли в бой на врага, словно Феникс, восстающий из пепла, — столь же величественно.       Получив свое боевое Крещение, солдаты тут же понеслись вперед всех остальных в бой. Волшебники Пепла создали один огромный шар раскаленного добела огня, который создал огромнейшую дыру в Темных Вратах Барад-Дура, а Легионеры ворвались в разрушенный строй врага, разскидывая перепуганных орко-крыс в стороны и перерубая их на мясо, топча, как тараканов, коими они и являлись.       И, конечно же, Пепельные Чародеи также воззвали к силе, им дарованной, обрушивая несколько пепельных смерчей в задний стан врага и призывая из Инферно волны чистой лавы прямо на стены, дабы смести лучников и оборонительные орудия. Железные врата начали плавиться, и Саргал тут же отдал приказ об атаке.       — Орудия, огонь! Все вперед, за Эшен! За победу! — Воинственный крик Архонта Войны наполнил обычных смертных бойцов небывалой силой, и они ринулись в бой все как один, в отличие от слуг Падшего Валара, которые потеряли всякий намек на собранность и координированность действий в бою.       — Хм… все же этого Балрога он одолел излишне быстро. — Интуиция Королевы Эшена подсказывала ей, что дело было не совсем чисто в этом поединке, и Владыка явно был как-то замешан.       — Ну, возможно, я дал ему на время еще немного своей силы, для… В нашем мире бы сказали «для пафосной победы» или вроде этого. Но никому не стоит об этом знать. — Все были слишком заняты начавшимся сражением и не услышали тихие перешептывания своих правителей, к счастью для них, конечно же.       В ответ на это из Главной цитадели Барад-Дура были выпущены еще несколько десятков Балрогов, которых Мелькор, видимо, призвал следом за собою и отослал сюда для защиты. Сотни других тварей также выдвинулись вперед.       Среди них были изуродованные орки, переполненные темной энергией, которая буквально рвалась из них — особенно из глаз и рта, — причиняя невыносимые муки. Также на поле боя вышли и колдуны Тьмы, ощущающие прилив сил от влияния их прародителя и бога. Похоже, Мелькор все же уже начинал набирать обороты в орочьем темном обществе. Милаиндар начинал корить себя за излишнюю медлительность: план планом, но Мелькор мог наполнить каждый угол Барад-Дура такими тварями, что победа могла без проблем оказаться пировой, а этого ему было не нужно уж точно, так как легко можно было потерять влияние на своих верноподданных.       Резкий мощный визг раздался над головами защитников и атакующих, но визг тот был мышиным, хоть и гораздо громче из-за размера летучих мышей. То были огромные летучие твари, покрытые грязью и прилипшей кровью их прошлых жертв. Седлали их орки с арбалетами, которые тут же обрушили град своих болтов на стоящих впереди всех Легионеров. В ответ на такое пепельные чародеи создали простой, но довольно мощный куполообразный барьер и высыпали на летающих наездников град огненных стрел, который тут же поджег добрую половину местного аналога «авиации», и это, как ни странно, усугубило положение защитников.       Большая часть монстров попадала именно на них, окутывая ужасающе болезненным огнем, который вынудил впасть не погибших от боли летающих чудовищ в неистовство и начать крушить все подряд из-за адской муки, ими испытываемой. В общем, бой превратился скорее в бойню, где главными жертвами были прихвостни темного владыки, а не освободители Мордора. Пока твари устраивали воистину зажигательное шоу, по флангам прошлась конница Эшена, состоящая из всадников на конях и варгов с карагорами. Тяжелой частью выступили конники и карагоры из-за их веса и более плотных тел. Их атаки были мощными и точными, и обычно враги просто разлетались из-за толпы тяжелобронированных всадников, врезающихся в них на полной скорости.       Варги же были использованы для наездников-лучников, которые осыпали врага градом стрел и без проблем скрывались с поля боя, оставляя солдат врага похожими на ежиков. Правда, истекающих кровью ежиков, но что уж поделать? Из-за таких точных и быстрых ударов враг потерял всякий контроль поля боя, ибо даже вражеские капитаны начинали «неожиданно» падать со стрелой в горле или голове, лишившись своей охраны, которая разбежалась кто куда. Паника, взрывы, резня и кровопролитие — фиолетовая волна сметала всех несогласных с новым порядком в Мордоре, не оставляя защитникам и шанса. Пехота разделила вражеское войско Багрового Ока на две части, начиная отделять отдельные группы и отряды и перебивать их, как собак, пока маги поддерживали солдат всем, чем могли: от лечения до боевого колдовства.       И даже Данте нашел себе занятие по душе — на него обратили внимание аж пять Балрогов. Подобное позабавило Сына Спарды, который раз за разом уходил от ударов хлыстов и клинков, сотканных из инфернального огня, и отвечал точными ударами отцовского темного меча, который весьма неплохо прорубал тела демонов Мелькора, что даже стоило одному из них руки!       Милаиндар же шел прямо в Цитадель посреди Барад-Дура, над которой возвышалась башня Огненного Ока Саурона, служившая когда-то символом устрашения и непоколебимой власти кольценосца. Но теперь око должно было навеки сгинуть в мраке прошлого, чтобы известить все Средиземье о том, что зло можно и даже нужно победить ради всеобщего светлого будущего под властью нового Владыки Арды. И да, конечно же, Милаиндар не оставил бы и шанса на то, что хоть где-то в Средиземье останется иное королевство: Эшен займет всю территорию; таков был его план изначально. Поэтому колдун был даже рад нынешней ситуации, так как никто и не посмеет бросить ему вызов как герою и освободителю, а значит, возможно избежать восстаний. Но все же те же народы Эльфов были довольно опасными противниками в этом плане: их мудрость и хитрость могла обернуться против колдуна, даже несмотря на их иной раз мнимую доброту.       Особенно это дело касалось Лесных Эльфов, которые даже во времена Войны с Сауроном вели себя крайне эгоистично и даже истерично. И ведь нет, даже ужасающие потери их войск не заставили разум образумиться, а сердца — успокоиться. Колдун часто погружался из-за этого в невеселые размышления о возможных последствиях принятия лесолюбов в Эшен.       Королева же занималась восполнением потерь Эшенской армии путем поднятия мертвых вражеских солдат. Вот так просто, благо многие привыкли к ее подобного рода выходкам, хотя и бывали случаи, что не все солдаты Эшена одобряли это. Однако же и эта тактика сработала неплохо: мертвецы ведь еще при первом нападении показали свою пользу по сравнению с неподготовленными к столь мощной некромантии Мордорскими орками. Да и ужас на мерзких рылах последних откровенно забавлял девушку и иной раз вызывал у нее искренний смех, еще больше напрягающий верноподданных.       А чем же занялись Легионеры? Как только Милаиндар прошел через широкий проход внутрь Башни, попутно обратив в пепел стальные врата, загораживавшие путь, воители встали перед всеми из числа ужасающих монстров и орков, пожелавших пройти следом за колдуном. Перед бойцами встали изуродованные тролли и орки, а также могильные духи, поднятые еще с давних времен, когда была война Кольца. Ну и конечно же, здесь присутствовали и изуродованные существа Мордора. Но Легионеры рванули в бой все как один, следом за Архонтом, который одним взмахом ладони породил небольшое огненное торнадо в стане врага.       — Не дадим им пройти! Вперед! — рявкнул воитель и столкнулся молотом с чьим-то особенно крепким клинком. Волшебники Пепла же решили запечатать проход в Цитадель, дабы лишь с их смертью слуги Саурона могли пройти следом за Владыкой. Но вот была проблема: Легионеры получились на удивление живучими бойцами. Даже маги. А значит, у слуг зла резко появились весьма серьезные проблемы с помощью наместнику в крепости.       Ну, а в цитадели… Была гробовая тишина. Все звуки с поля боя не могли пробиться сквозь толстые железные и каменные стены, да и через барьер волшебников пепла тоже. Время словно замерло в этом месте, но не для колдуна.       Резкий поток тьмы в его сторону был остановлен всплеском яркой магии Света, вырвавшейся из ладони волшебника. Луч Света разделил поток надвое, и тот просто врезался в толстые стены, огибая Милаиндара. Он даже не шелохнулся от такого.       Перед ним появился дух из чистой тьмы, подобный могильным духам снаружи крепости, пытающимся разорвать легионеров. Но этот был гораздо больше. В его облике просвечивались десятки лиц одновременно, все искаженные болью или страхом. То были плененные души великих воинов прошлого.       — Какая прелесть… Ты становишься сильнее, пожирая чужие души, не обретшие покоя по какой-либо причине…       — Жалкий… колдун!.. — Каждая фраза отличалась голосом, ее сказавшим. В звуках можно было определить и голос хрипящий, и голос храброй воительницы, и голос испуганного дитя, погибшего с последним истошным криком. Все они сливались в какофонию голосов, хоть и разных, но одинаково пропитанных муками последних минут жизни. Само же существо отдаленно напоминало человека, только лишь ноги у него были скрыты темной пеленой, а тело — плащом, как раз состоящим из замученных душ.       — Ты посме-е-е-ел… — Шипящий голос был пропитан яростью. — Напасть… на крепость… Посмел возомнить себя!.. — Крик резко перешел на дикий визг пытаемой молодой девушки, от которого вмиг разорвало окна на ближайшие несколько километров. — Владыкой Мордора!.. — Я бы посмел, если бы не мог его забрать… Но посмотри, все крепости и твердыни Темных Сил ныне стали оплотом Справедливости и Порядка. Я не «посмел», я сделал! И вскоре вся Арда будет под моей властью, а твой жалкий бог будет уже не отправлен в Пустоту, а убит. Я не совершу той же ошибки, что и эти слабовольные Валар с их драгоценным Эру.       В ответ на такое, по его мнению, святотство, сущность выпустила из себя множество скорбных душ, полных боли и отчаянья, вопивших и жаждавших причинить Милаиндару те же муки, что они испытали сами. Магу даже не требовалось особо напрягаться — он лишь вытянул свой меч вперед, и лезвие оружия начало поглощать души. Руны на лезвии начали становиться более различимыми и яркими, в то же время не меняя своего фиолетового цвета.       — Хм… неплохо, да… Одна из многих способностей моего клинка. — Следом же души перетекали в волшебника, но он ими все же не питался. Он не желал этого. Все, что он делал, — впитывал всю темную энергию, которая была в них, а после выпускал эти души из себя, даруя им блаженную свободу. Тварь завопила, увидев, как частицы его сущности исчезают за гранью мира живых и мертвых, а он даже не в состоянии что-либо сделать.       — Как ты… Посме-е-ел?! Я тебя… Разорву-у-у!.. — Дух резко вырос в десятки раз и рванул на Коанстара, завывая уже тысячью различных ужасных воплей. В них слышались отголоски великих битв Арды, не только лишь Средиземья. Но также слышались и голоса невинных, поглощенные чудовищным порождением. Подобное могло свести с ума слабых волей и духом, но Милаиндар встречал подобные абоминации у многих некромантов, чьей стезей были души, а не плоть, поэтому он лишь устало вздохнул от осознания, что его силы Мелькор явно недооценивал.       Встав в боевую стойку, более напоминающую оборонительную из-за выставленного вперед меча, колдун направил свою магию в виде силы Света в клинок, из-за чего на самом лезвии появился клинок из чистейшего Света, и точным колющим ударом он встретил духа и всю его мощь. В этот миг за его спиной появились огромные ангельские крылья, отгоняющие тьму, в которой пребывала Цитадель столетиями. Это стало знаком и воинам снаружи, ибо свет пробился даже на погруженное в горнило битвы поле вне Цитадели, давая немой знак силам порядка.       Зал крепости содрогнулся от вопля твари, которая вмиг потеряла контроль над своим «духовным» покровом, как и власть над душами, устремившимися на свободу. От него в одно мгновение остался лишь изможденный кусок плоти, мало похожий на человека. Тощее черное тело, словно вытащенный из-под горы угля труп, и горящие алым мелкие глазки. Майар, еще один павший в пучину тьмы и хаоса, не более того.       — И это все, что выставил против меня Мелькор по итогу? Ох… Я многих не люблю, но глупцов недооценивающих своих противников — ненавижу. Хотя он может быть даже еще более мерзким типом… Самолюбие. Он просто не видит во мне соперника, а это еще и оскорбительно. — Колдун с победоносной усмешкой смотрел на сморчка, который застрял на его клинке, еле дергаясь и хрипя от боли.       — Невоз…мо-ожно…н-н-нет… — лишь шептал он, побежденный по сути одним мощным ударом, разогнавшим тьму во многих залах крепости.       — Боюсь, тут ты не прав, паразит и предатель. Это как раз и было единственным итогом нашей мелкой драки. — Милаиндар одной лишь мимолетной мыслью заставил маску исчезнуть, и падший дух узрел его лицо, полное немой радости от победы. Лишь ухмылка выражала его уверенность и ощущение сладости.       — Пшел… Прочь. — Один лишь выдох мага в сторону твари, и та осыпалась пеплом на темный мраморный пол. Какая досада, подумал волшебник, он ведь ожидал от этой битвы хотя бы небольшой боли, а по итогу его не смогли и поцарапать. Скука, съедающая разум. Мерзкая, липкая, как воды топких болот, скука.       — Ну ладно, пора продвигаться дальше, — промолвил колдун с улыбкой на устах и пошел вперед. Улыбка выглядела вымученной, однако какая-то радость в этом дне была: победа в Барад-Дуре и кое-какой особый трофей лично для Милаиндара.       Пройдя глубже в древние залы, колдун увидел широкую витиеватую лестницу. Она явно вела на самый верх башни, как ему казалось, и он пошел туда, попутно отбиваясь от остатков духов и местной орочьей гвардии, которая просто обращалась в пепел от ударов его магии. Но вот наверху, спустя километры пути, его ждал просторный зал с балконом и — что самое понятное — троном, конечно же. Все было украшено, как колдун видел уже в тронном зале Минас-Удуна. Он даже не придал этому значения. Но вот что его волновало, так это пьедестал со сферой, внутри которой переливались расплывчатые образы разных далеких и не очень земель, Палантир. С жадным блеском в глазах колдун обхватил сферу из черного хрусталя и без промедления отправил ее с помощью магии в свое личное хранилище. Особый трофей для него, ибо у него были особенные планы на всевидящие камни Феанора. Но одного не хватит, даже самого могущественного из них — Звездного. Однако он помнил, он знал, где находятся остальные. И не все из них кольценосец мог отыскать, а оставшиеся он бы точно не уничтожил. Следующий как раз должен был быть в Минас-Моргуле, и это пробуждало в колдуне некое пламя, которое будет для проклятого города ознаменованием будущего поражения. Иного колдун и не планировал. Ну, а око он развеял без особых проблем, ибо сам Саурон уже не поддерживал силу Огненного Глаза. Коанстар просто поглотил остатки в себя. Больше его волновала многовековая тьма, которую он решил изгнать более интересным способом.       Для его планов нужно было проверить, подходят ли палантиры для направления через них энергии, и решил он проверить это для начала с энергией Света. Выйдя на балкон, он призвал Палантир из своего хранилища и направил всевидящий камень Феанора в темные небеса Мордора, начиная питать сферу из темного хрусталя магией небес. Вырвавшийся поток в виде широкого луча вонзился в темное полотно, закрывающее свет солнца. Многолетняя тьма начала рассасываться на глазах, из-за чего защитники потеряли всякую волю к сражению, видя, как солнечные лучи прорываются сквозь сгустки чистейшей тьмы, веками закрывавшей небо. Их черные сердца не выдержали осознания падения Багрового Ока и такой приятной им темной пелены. После этого было потрачено лишь несколько часов на окончательное уничтожение оставшихся вражеских сил, и Мордор был освобожден полностью. Что было донельзя ироничным, так это то, что над ним засияло Солнце намного раньше, чем над всем остальным Средиземьем. Победа пришла в край тьмы и мрака, победа Света и Порядка. Герои, что встали однажды под стяги добра, принесли мир в земли, полные зла.       — Работает. — Колдун произнес это с ухмылкой на устах и тихим смехом в голосе. — Они куда более интересные, нежели на первый взгляд. Феанор хорошо постарался, создавая их… Но одного не хватит, нужно… Больше. — Лишь единицы могли хотя бы примерно догадываться, что же таилось в запутанном клубке планов и знаний, коим и был разум Милаиндара. Однако же он и не собирался раньше времени раскрывать свои планы из-за некоторых сомнений, таящихся в его сердце. Не то чтобы он не верил в Анну или в Данте с Дэлией или в тех же Архонтов — он верил им как друзьям и товарищам. Но он и хорошо знал их, знал, что сердца их чисты от злобы и жажды власти, а значит, если они узнают, что задумал волшебник, то могут понять все не совсем правильно. С героями была такая проблема всегда: испокон веков они далеко не всегда думали головой — в основном сердцем. Хотя в Ане все же он был уверен больше всего из-за их похожести в плане прожитых веков, но все же… Напрасный риск того не стоил.       А снаружи же победители праздновали свою заслуженную победу. Крики радости были музыкой этого дня, как и всеобщие поздравления в адрес друг друга. Данте и Саргал начали собирать солдат вместе, дабы раздать им приказы и, конечно же, понять, каковы были потери среди воинов. Все же защитников крепости было чуть ли не в двое больше, да и немало чудовищных тварей и темных колдунов было среди них. Потери были неизбежны, как бы не была великолепна тактика командиров Эшена. Несомненно, многие потеряли друзей и товарищей в этих битвах, и близких, и братьев с сестрами, но жертвы те были не напрасны.       — Ну, несмотря ни на что… Мы победили! — Данте резко поднял свой черный меч, чистый от крови, и победно захохотал. — Однако же нам нужно быть готовыми к ответным ударам врага, ибо Зло не дремлет! Но сегодня мы отпразднуем этот замечательный день и восславим всех тех, кто выжил и погиб в этой битве ради общей цели — ради свободы от темного гнета! Речь Сына Спарды сопровождалась громогласными воплями и криками, восхваляющими Эшен и королевскую семью, которая в общем-то и принесла им свободу. Многие из них, может, и мечтали в начале о возрождении Гондора или Рохана, однако мысли об этом улетучивались с необычной скоростью из многих голов из-за побед над силами Тьмы, которые нес Милаиндар. Да и многие просто позабыли спустя годы о том, как выглядели прежние страны и государства после всего произошедшего. У них не было особого выбора, кроме как принять либо сторону архиврага, либо же сторону свободного Эшена.       — Слава Лорду Данте, слава Великому Мастеру Меча!       — Слава Королеве Анне, Спасительнице и Хранительнице Душ!       — Слава Леди Дэлии, Избраннице Природы!       Но сильнее всего были крики о Владыке, конечно же.       — Слава Великому Владыке! Ура-ура-ура-ура-ура-ура! — Солдаты громыхали оружием и доспехами, попутно осушая свои фляжки со спиртным от радости, однако же Архонт Войны решил прервать это.       — Не забывайте! Как и сказал Лорд Данте, хоть мы и победили, но враг не дремлет… Мы должны быть готовы. Праздник будет: каждый из вас это заслужил, но для начала нужно вычистить крепость и подготовиться к будущим нападениям!       Пока два высших военных чина общались с солдатами, Милаиндар из облака пепла появился рядом с Анной, попутно меняя свои латы с маской на любимую мантию.       — Ну, мы победили, моя королева. Весь Мордор отныне наш. — Колдун поднес руку девушки к своим губам и одарил кисть ее нежным поцелуем.       — Верно-верно… Однако же дело наше еще не окончено, мы далеки от этого. Мы окружены со всех сторон, Мил, и надо с этим срочно что-то делать. Рун и Харад уже наверняка подготавливают войска по приказу Мелькора, да и Саруман тот же… Ох, сколько проблем. — Анну гложили сомнения насчет будущего, и даже эта победа не особо успокаивала ее. Мелькор, даже несмотря на проблемы, сумел более или менее подготовить тот же Барад-Дур к нападению. Да, Эшен выиграл, однако встретил сотни чудовищ и даже извращенных Майар на своем пути. Кхарг, Данте и Саргал могли погибнуть, сражаясь с исчадиями Удуна, пока Милаиндар разбирался внутри Башни. И хоть они победили демонов все вместе и с помощью Легионеров, но лишь лишенный способности здраво мыслить идиот не осознает степень угрозы, исходящей от Темного Валара в сторону Свободных Народов Эшена.       — Не переживай, Анна, все будет в порядке. Нам нужно для начала захватить Минас-Моргул, город Темного Колдовства. Заодно и разобраться с Назгулами, которые непременно подчинились воле Мелькора. Кроме уже свободных от его чар, конечно же. — Свободные Назгул как раз были заняты защитой остальных земель, пока основные силы громили Барад-Дур.       — Одолев их и захватив город, мы дадим себе выход в остальное Средиземье. Тот же Харад можно будет зажать с двух сторон, пройдя через Мордорские горы, зайдя с Моря на Умбар и, конечно же, пройдя через земли Гондора. Даже три пути. Да и если так посмотреть, думаю, и там имеется некоторая разруха и хаос,. Для падших во тьму вполне нормально вырезать всех подряд ради власти и силы. Пошлем еще и агентов туда для восстаний и мятежей. В общем-то, занять восточную часть Средиземья будет не так сложно, как западную. Там больше крепостей и фортов, укреплений, местность легче для передвижений. Враг явно стянет силы к восточным границам для удержания нас. — Колдун в своей манере старался просчитать на двадцать, а то и тридцать шагов наперед врага, дабы спланировать еще и ходы, на которые он врага направит, ибо допускать серьезных изменений в плане он особо не желал.       — А Палантир Барад-Дура где? — На губах прекрасной рыжеволосой девы появилась хитрая улыбка, предвещающая, что вот здесь-то Колдун был в проигрыше. Его раскусили без особых проблем.       — Хех… Хитрая лиса, идем. — По щелчку пальцев рядом с парой открылся портал, куда они и прошли. Оказались они в бесконечном зале трофеев Милаиндара, где находились либо дорогие его памяти вещи, либо честно украденное им в его геройские годы. А что? Для героев мародерство — это нормально, как и воровство. Главное — воровать у плохих парней. И что с того, что многие из этих артефактов были важны для их миров? Глупости, сделают или найдут себе новые. А Милаиндар их зато надежно хранит от разных нечистых на руку плохишей, а значит, и сам Милаиндар — вполне себе хороший, даже если многие думают иначе. Но сам зал был устроен довольно просто с виду, хотя защита его была безупречной. Каждый предмет находился в отдельном помещении под похожие вещи, дабы не было путаниц в случае чего. Оружие в одном месте, броня — в другом, важные лично для Милаиндара сокровища, дорогие его памяти, — в особо защищенном зале.       — Ну, отсюда я иной раз буду доставать что-то, дабы помочь Эшену в его делах. Здесь, конечно, есть и отдельная библиотека, правда, никакой вечной жизни не хватит, чтобы ее всю изучить… Кроме жизни длиною хотя бы в половину моей, раз уж я большую часть этих тайных знаний и секретов изучил. Ну, это детали. А вот… — Колдун как раз провел деву в личную сокровищницу.       — Здесь хранятся больше памятные вещи. Большая часть из них не имеет силы, просто это мое…       — Прошлое? — Ане не нужно было объяснять это: она видела по лицу любимого, что за зал здесь был и как он ему был дорог. На глаза девы попался красный широкий плащ длиной до пола, с вышитым золотым драконом. Колдун и сам приметил его почему-то больше остальных и подошел к нему, аккуратно поглаживая. Ткань была все такая же яркая и чистая, коей была давно, и золотой дракон на ткани так же был ярок.       — Хм… Вы бы порадовались, видя, что я здесь создаю. — Пара капель упала на плащ и тут же скатилась с него. Магия, конечно, берегла его, как и все вещи здесь. Что же были за капли? К сожалению, даже Милаиндар не был абсолютно непробиваемым — горькие воспоминания поразили его сердце, и слезы он удержать не смог.       — Красивая вещь… Откуда она? — Анна приобняла мужа, надеясь даровать тому успокоение от охватившей его душевной боли.       — Из далекого-далекого королевства, которое я желал видеть процветающим и сильным, под властью… Хех… Придурка-Короля. Но все эти мечты пошли прахом. Я был там лишь рыцарем, вынужденным смотреть, как тогдашний монарх из-за собственной глупости и ярости проливает кровь невинных волшебников. Но у меня была мечта… Увидеть то царство свободным от боли и зла. Но та, кого я сам же и растил долгое время в стенах этого замка, разрушила все из-за козней одной мерзкой твари, ведьмы, что пропитала ее душу злобой и ненавистью. А я не заметил, сглупил и расслабился. Видя, как наследник трона готовится к будущему и как ему помогает один хитрый лопоухий волшебник, я понадеялся, что это будет моим шансом на спокойную жизнь… Я ошибся, и это стоило всего. Я пытался быть отцом для той, что привела Камелот к потере Короля… И не смог. Я не знал, что в ее душе таится сила, которой боялся кровавый король, ибо я и сам скрывал свою. — Из-за упоминания названия, коего колдун избегал, его тело резко пробила волна холодящей душу боли. Он знал, что нельзя было вновь касаться прошлого слишком серьезно, но удержаться не смог. Лишь его недюжинная сила воли смогла удержать его от болезненного вскрика, ибо древняя рана все еще болела так, словно однажды выпущенная объятая колдовским пламенем стрела вонзилась только что.       — Но… Почему? — тихо спросила Королева, поглаживая колдуна по спине.       — Древние колдуньи предсказали мне, что то королевство придет к миру и согласию, оно будет великим и свободным, но я не должен действовать, как я привык. Будет день, когда я скрою свою силу и многое другое ради этого. Однако же пророчество оказалось ложью: Кровавый Король начал свою жатву в сторону магов, и это стоило жизни тысяч невинных. А я, веря в те слова, использовал свои же силы по сути против себя же… Я ослабил себя, дабы скрыться от козней короля, и продолжил быть рыцарем в том Королевстве. О моей магии никто и не знал из ненужных свидетелей. Да и к тому же я служил не только лишь королю, но и одному из его верных лордов. Тот взял с меня клятву, что я защищу его дочь и во что бы то ни стало я никогда не оставлю ее… А после он погиб в битве. Причем я даже предчувствовал, что тот ублюдок коронованный допустил это специально. Я знал это… Но я не мог оставить его дочь — нарушить клятву рыцаря было бы делом без чести. Король забрал юную деву себе и позволил мне исполнять клятву. Я стал ее телохранителем, да и по сути тем, кто ее растил. Каким бы он себя отцом или опекуном ни воображал, он по сути был для нее тираном, да и для наследника трона, своего сына, тоже. Бывали моменты, когда я мог сорваться с цепи за все то, что малышка иной раз переживала, и просто убить своего короля. Но долг мой был иным, о чем я иной раз даже жалею, о том данном слове. Единственное, что удерживало меня от обрушивания заслуженной кары на этого подлого выродка. Хех… Я помню, когда она втайне от него называла меня отцом, возможно, это и ослабило мою бдительность… Шанс на остановку этого пути без конца.       — Но ты здесь. Зато ты здесь и строишь великое королевство, которое будет очищено от зла и ненависти… Я уверена, что каждый бы из них гордился тобою, каждый из твоих друзей… — Нежный шепот рыжеволосой девы привел колдуна в некое равновесие. Слезы перестали течь из его глаз, опадая на ткань плаща. Внутренняя агония из-за воспоминаний начала угасать лишь из-за нахождения рядом Королевы.       — Да, да, ты права… Я не совершу тех же ошибок, которые совершил тогда. Но все же… Я помню, как хоронил ее около священных вод после всего… Я нашел ее холодную, как лед, сраженную клинком, закаленным в пламени дракона, ибо только это оружие и могло сразить ее… Я знаю, кто это сделал, но винить его не смею. Хотя я бы и не смог также, хотя я и не смог однажды, я помню… — Колдун на миг затих, погружаясь в омут своего сознания, в память о прошлом, которое он не желал вспоминать, вновь и вновь ощущая и душевную, и физическую боль вызываемую видениями.       — Замок королевства был захвачен, причем самый главный. Моя воспитанница сама же и привела врагов в него, но мы отбились, о да… Хорошая была драка, даже учитывая все колдовские козни, ими свершенные. Когда я встретил ее, уносящую свою сестру после победы рыцарей, я мог ее убить! Но перед глазами была она маленькая, плачущая по какой-то причине и тянущая ко мне руки… Боги, я бы не смог этого сделать даже сейчас, зная, что она сотворит!.. Я отпустил ее тогда и не знаю, жалеть мне или же нет. — Голос колдуна был пропитан печалью из-за столь тяжелых для него воспоминаний, и даже древняя рана в районе сердца вновь заболела. Ее оставили Милаиндару, когда он защищал группу убегающих от ярости колдуний жителей. Заколдованная стрела вонзилась так близко к сердцу, что любой бы приговорил этого храброго, но глупого рыцаря к мучительной смерти. Но он выжил. И выжил потому, что та, кого он считал родной дочерью, верила, что он переметнется на путь зла, что он…"пойдет» по истинному пути.       — Я слышал сказки о том, что они могут вернуться, но я давно перестал верить и ждать, а с гибелью того мира и вовсе…       — С гибелью?.. — Анна резко осознала, о каком мире и королевстве он говорил… Лицо девы исказилось удивленной гримасой.       — Ты возвращался в наш мир, но… Но в другое время… Ох, милый, я сожалею…       — Я просто надеюсь, что воды Авалона хранят и ее, и всех остальных. Может, когда-нибудь пророчество все же исполнится, и я увижу их вновь. Но сейчас… Пусть они смотрят на меня с той стороны, ибо я строю Эшен в память и о них…       Устало выдохнув, колдун выпустил плащ из дрожащих рук и вытер лицо от слез.       — Идем, любимая, у нас много дел впереди еще. Нельзя заставлять остальную Арду ждать.       Взявшись за руки, монархи покинули трофейный зал, а плащ все так же висел на своем постаменте, и даже время не посмеет тронуть его и память, которую он хранит. Ибо в конце концов Королю придется вернутся в час нужды Альбиона…       — Кстати… Ты опасаешься говорить название того Королевства, почему? — Голос Королевы разорвал тишину, пока оба они шли к выходу.       — Слишком… Больно…— с тяжелым выдохом молвил колдун, снова ощущая боль давней раны.