«Во Славу Пепельного Владыки! Или как спасти умирающее Средиземье, в том числе и от себя.»

      Мория обживалась. Медленно и нехотя, но обживалась. В основном там ходили рудокопы, кузнецы и солдаты. Тратились ресурсы именно на оживление шахт и кузнечных чертогов, лучших, что были в Средиземье когда-то. Они должны были вновь стать величайшими, ибо того требовала война с Мелькором и его прихвостнями.       Пара сотен «Темных Воздаятелей» всегда находилась в великих гномьих чертогах, как и все «Хранители Кузнь» из первого Легиона. Таков был личный приказ Владыки и Архонта Пепла. Одни служили щитом против возможного повторного вторжения нежити, вторые охраняли Кхазад-Дум от иных угроз. И хоть не без проблем, ибо Мория еще была полна мелкими бандами морийских гоблинов и орков, но постепенно она оживала, и тьма, что заполнила ее, из-за жадности сынов Дурина уходила прочь.       И это навело Владыку на мысли об Эреборе, ином древнем гномьем королевстве. Не слишком древнем на фоне Мории, конечно, но и оно хранило в себе немало возможностей для будущего. Перед глазами стоял образ сверкающего камня, в котором будто заточен свет столь прекрасный, что даже губящий. Сердце Горы — Аркенстон.       Камень не мог быть просто сверкающей безделушкой, от которой у Королей под Горой сносило крышу. С ним явно было что-то связано, в нем точно была сила, и Владыка хотел получить камень в свои руки, дабы изучить его возможности.       Но нельзя было просто идти туда. Никто не должен знать, зачем именно туда он устремил свою длань. Нет, дворфы бы не поняли. Их было мало по сравнению с иными народами Эшена, но и их бы хватило, чтобы поднять волнения среди народа.       Но что если выставить все как освободительную миссию? Это было просто, да и дворфы бы возрадовались такому. Они бы еще больше стали уважать Милаиндара за его желание вернуть одно из королевств дворфов. Он бы и так это сделал, но раз уж подвернулся повод?..        А Аркенстон? Если его там не будет, то Милаиндар так или иначе вырвет его из лап похитителя. Будет? Что помешает колдуну забрать его себе и заявить, что камень был украден слугами Саурона или Мелькора? Кто обвинит его во лжи после всего, что он сделал? Ведь это он возвращает Морию, ее былое величие. Кто из народа Дурина посмеет обвинить его? А кто послушает такого глупца?        Да и Милаиндар хотел разобраться в Эреборе не только лишь из-за Аркенстона или из-за других, более стратегических причин. Он также желал помочь дворфийскому народу, который был близок ему по той его части духа, что была творческой. Любил он творить, ковать, шить, создавать и мастерить. Оружие, украшения, книги, зелья — неважно что, но он обожал это и видел в народе Аулэ похожий дух.        — Хм. Если рассуждать здраво, я могу поручить это задание Данте и рыцарям Круглого Стола с Мерлином. Дать им солдат из королевских батальонов и легионов и направить их в Эребор. И сам смогу помогать, постепенно, аккуратно. Когда они прорвутся внутрь Эребора, мне ничто не помешает проникнуть в гробницу Дубощита и узнать, там ли камень. Дворфы наверняка обрушили бы зал или что-то в этом роде, и даже Саурон бы не достал оттуда Аркенстон. Да и не стал бы он лезть. Эребор ему удобен лишь из-за доступа к Ангмару. О! Еще одна причина занять Эребор — усложнить получение подкреплений из Ангмара Мелькору. — Милаиндар лишь усмехнулся своим мыслям и планам. Буквально ничто не мешало ему, кроме того, что в Эреборе явно засели немалые силы врага.       — Хм, если так подумать, Эребор — явно не маленькое королевство. Дворфы создали впечатляющую крепость внутри горы. Возможно, там найдутся еще живые дворфы? Это было бы хорошо, хоть и маловероятно. — Милаиндар надеялся возродить все народы из пепла, как бы это ни было тяжело. Лесные и высшие эльфы, дворфы, хоббиты — многие из представителей этих народов ныне жили под защитой Эшена. Хоббиты все же почти не шли в армию. Это и неудивительно — даже спустя много ужасных лет они еще помнили любовь к фермерству и отдыху, теплому камину и вкусной еде. Из них получились отличные фермеры, которые ныне занимались продовольствием всего королевства наравне с другими народами.       И что было еще забавнее — некоторые из них изучали магию жизни, но лишь для полезного дела, забыв о войне вовсе. Милаиндару грело душу, когда он видел, как даже спустя подобные кошмарные дни народы Средиземья были готовы вернуться к лучшей жизни, веселью и улыбкам, и все это было благодаря ему в том числе. Подобная веселая простота не могла не вызвать улыбку у старого душой демона, да и он не скрывал этого, ибо в подобных мелочах, как однажды сказал один волшебник, скрывается великая сила.       — Ох, опять я пускаю мысли не в то русло, старею… Хм. — Колдун прокашлялся и громко сказал за дверь, зная, что его там всегда ожидают золотые стражи. — Приведите ко мне Данте и Артура! У меня к ним дело. /…./       — Ну, это же отлично! Я и мои рыцари сидели без дела достаточно долго, и мы готовы помогать Эшену. — Артура наполняла гордость и неподдельный интерес ко всему происходящему. Он казался ребенком, которого вот-вот одарят сладостью, которую он прежде не видел. Наконец-то, снова в бой, снова он сможет обнажить Экскалибур для свершения благородных деяний! Никаких ангелов, гоняющих его, как ребенка, лишь поле брани.       При виде гордости, пробудившейся в Артуре, Милаиндару даже стало немного жаль старого друга. Откровенно говоря, он использовал его в своем желании добыть Аркенстон и захватить Эребор. Он знал, насколько неодолим дуэт короля Камелота и Великого Волшебника Авалона и выбрал их не просто так. Но где-то внутри скребли призраки прошлой личности Владыки, что осудили бы его за одни мысли об использовании дорогих друзей.       — Ну, ты все рвешься и рвешься в бой, и я решил дать тебе эту возможность. Твои рыцари — одни из самых достойных воинов, что я знал за свою жизнь, да и ты хороший полководец и воитель. А с магией Мерлина ты уж точно не пропадешь. Я выдам вам тридцать тысяч солдат из королевских батальонов и еще четыре доминиона: два из Избранных Пепла и два из Рубиновых Слез. Для начала вам этого хватит более чем. Все как в Мории примерно. Вы должны будете закрепиться во внешних залах, где обычно принимали гостей королевства, и так далее, и дальше уже действовать по ситуации, как пожелаете.        Данте и Мерлин переглянулись, и первым решил заговорить волшебник:       — Хоть примерные карты Эребора остались?       — Нихера, скажу честно. Все, что у вас будет, — это дворф, который вроде как жил в Эреборе и хорошо его знал. Нашелся среди выживших и не сошедших с ума. Адекватный, но любитель подраться, держите его подальше. И еще, раз уж зашла об этом речь, постарайтесь составить карту Эребора, пока будете отбивать его у врага. — Милаиндар лишь пожал плечами.       — Ну, в Мории было всяко тяжелее, чем будет в Эреборе. — Все, что было сказано Данте, и никто не оспорил его слов, ведь это было сущей правдой. В Мории остались лежать тысячи легионеров и десятки тысяч солдат, и все из-за вторжения нежити из другого мира. Это была ужаснейшая бойня, пока что одна из самых жутких в истории Эшена. Даже сражения с воинствами Мелькора не всегда могли сравниться с нею.       — Также я сковал рыцарям Камелота новые доспехи и оружие. Каждому то, что он пожелал. Все зачаровано, использовались хорошие материалы. Я все понимаю, но даже твои солдаты, Артур, долго не протянут против захватчиков Эребора в обычных латах и с обычными клинками. У тебя-то Экскалибур есть и Мерлин в придачу.       — Можно не говорить обо мне, будто я его личная чихуахуа? — обиженно воскликнул величайший волшебник Альбиона, скрещивая руки на груди.       — Ну, честно говоря, глядя на ваши отношения, я думал, что это ты станешь его королевой, а не Гвен. — Король же Эшена не удержался от столь гнусной и гадкой шутки. В конце концов, даже у Владыки были свои маленькие приятные слабости.       Не прошло и минуты, как Данте, поддавшись веселому порыву, засмеялся во весь голос, пока Артур с Мерлином наперебой, но с энтузиазмом осуждали Милаиндара за такие слова. Коанстар невольно улыбнулся и сам, вспоминая те времена, в Камелоте…       — Смотрите, не погибните там, идиоты. Иначе Гвен и Моргана мне голову открутят, вместе причем.       — Пф! Да я без проблем переживу все, что нас там ждет, вот увидишь. Мы вернемся в Эшен с победой. И при Гвен с Морганой чтобы так не шутил. И при Гвейне. И Леоне. И Персивале… И Ланселоте… При рыцарях вообще так не шути! — Артур погрозил пальцем и насупился. Колдун еле сдержал смешок, просившийся наружу, ибо Артур иногда напоминал ребенка, коим он был в прошлом. Сколько же раз юный Пендрагон просил старого колдуна, который в Камелоте скрывался под личиной рыцаря, обучить его новым приемам с мечом. Упрямству этого ребенка Милаиндар даже завидовал, ведь он мог его доставать час за часом. Каждый божий день.       — И, возможно — вряд ли, но всякое бывает, — там могут быть выжившие дворфы. Маловероятно, но этот народ мог пережить все случившиеся. Но при этом и измениться из-за этого. Будьте осторожнее. Часть войск уже выдвинулась к Эребору, дабы закрепиться там. Вы пойдете со второй частью армии.       — Да, я все понял. Все будет хорошо, правда. — Артуру уже не терпелось вступить в бой — с кем угодно, хоть с кучкой гоблинов, но наконец-то сразиться с кем-то из врагов Эшена. Тело ныло от желания битвы, и бывшему королю ныне падшего Камелота это было нужнее всего прочего.       — В конце концов, возможно, в Эреборе не так уж имного вражеских сил. Кто знает? — Мерлин, как обычно, был слишком уж оптимистичен. Для с виду нелепого и лопоухого колдуна это было нормально.       — Вряд ли. Эребор может служить путем для сокращения дороги войск из Ангмара на эту часть Средиземья. Я бы на это не расчитывал. А учитывая, как часто наши войска сталкиваются с темными нуменорцами близко к границам Эшена, то они точно прут оттуда. Иначе им бы пришлось обходить Мглистые Горы, идти через Арнор… И все в этом духе.       — Ну, тогда мы соберемся и немедля отправимся.       — Подождите! — Гвен вбежала в кабинет Милаиндара, чуть не снося бедного Мерлина с ног. — Милаиндар, прошу тебя… Пошли с ними сотню золотых стражей. Я знаю, что они — личная охрана королевской семьи, но это очень опасное дело, и я лишь хочу, чтобы Артур находился под защитой. Кто знает, что скрывается в Эреборе?        Милаиндар недовольно фыркнул, заранее предвидя подобное развитие событий. Гвен он понимал — она уже теряла Артура в прошлом далеком, но одновременно близком, и не хотела снова терять мужа, когда она его только вернула. Никто бы на ее месте не согласился на это.       — Я… Полагаю, что могу выделить часть золотых стражей. В конце концов, Моргана — моя дочь, часть королевской семьи, а Артур — ее брат. Это возможно, да. Ну, и тебя я лишний раз не хочу беспокоить, Гвиневра. Так что ладно, часть золотых пойдут с Артуром.       — Спасибо. — Королева Камелота улыбнулась и утянула колдуна в обьятия, которые тот с радостью принял. — Я рада, что мы нашли тебя. Хоть и так неожиданно.       — Я тоже рад, что вы все вернулись, Гвен. Я тоже рад.       Милаиндар облегченно вздохнул. Лжи в его словах не было, он и правда был рад всему этому. Пророчество сбылось: хоть и каким-то неожиданным образом, все вместе они построят королевство, о котором мечтали, и все вместе они увидят это, несмотря ни на что. /…./       Артур, Мерлин и Данте без особых проблем дошли до Эребора. По пути случались мелочи вроде поломки повозки с провиантом, но это было такой глупостью, что об этом особо и не вспоминали. Зато не было ни нападений, ни даже намека на преследование со стороны вражеских сил, а это уже было хорошим знаком.       Одинокая Гора встретила их молчаливо. В прошлом величайшее — после Мории — королевство дворфийского народа Дурина, ныне же тихая, самая огромная могила для их истории. Знамение окончательного поражения детей Дурина перед злом. От одного вхгляда на эту огромную гробницу в душе Артура холодело.       — Не боишься ведь, да? — тихо спросил Мерлин с кривой ухмылкой, что не могла скрыть и его нарастающего в душе страха перед тенью Эребора.       — Пф, Мерлин, я не боюсь гор. Я… Я боюсь того, что в них может скрываться. Милаиндар и сам до конца не знает, что там ждет нас. Надо быть готовыми ко всему.       Въехали они в расположившийся перед вратами Эребора лагерь уже с рассветом. Силы Эшена, что прибыли к подножию горы, подготовили палатки, укрепления и с помощью магов земли даже подготовили здания для хранения оружия и провианта. Что было плюсом, с помощью магов холода провиант еще можно было и хранить дольше, и это давало возможность завозить через порталы еду с большим разнообразием, не боясь того, что она вдруг испортится. По всему периметру перед вратами были выставлены башни и часовые. Все, что узнали прибывшие, — это что внутрь были посланы разведчики, но никто из них еще не вернулся, кроме одного, который доложил, что там «тише, чем в самой жуткой могиле» и что остальных разведчиков он не нашел.       — Приехали, блин. Час от часу не легче. Тихая, как могила, мрачная, как тень Мелькора, и неизведанная, как Валинор. Эребор не будет легким испытанием. Ладно. Отдохнем день и после соберем небольшое войско, которое двинется внутрь Эребора. Нельзя долго сидеть без дела.       По приказу Артура воины, прибывшие в лагерь, отдыхали ровно день, готовясь к первому походу внутрь царства Трора. Они тренировались, пели, смеялись и рассказывали истории, и наследник Пендрагона чувствовал глубоко в душе, что многие из них не вернутся назад. Он не знал, почему, но одного лишь взгляда на мрачную тень горы хватало для осознания, что их ждет внутри нечто, жаждущее крови.       Первый отряд решено было подготовить из пятисот бойцов, ста легионеров и лишь десяти золотых стражей. Остальные девяносто должны были оставаться в военном лагере и защищать его, таков был приказ рыцаря.       Конечно же, рыцари круглого стола пошли вместе с Артуром: Персиваль, Ланселот, Леон, Элиан, Гвейн и еще несколько десятков тех, кого Артур нашел в погибшем мире. Все они до начавшегося там апокалипсиса не помнили, кем являлись в Камелоте, но, найдя друг друга, вспомнили, хоть это уже было не так важно. Важно было лишь то, что им Артур доверял и будет всегда доверять. Доверит даже свою жизнь, если это потребуется. И они, как и всегда, последовали за ним в темноту Эребора.       Внутри и правда был мрак. Немногочисленные зажженные — видимо, разведчиками — факелы не сильно разгоняли сжимающуюся вокруг войска тьму. Казалось, что еще немного, и на них из мрака выпрыгнут сотни чудовищ, жадных до плоти прибывших, тех, кто посмел нарушить могильный покой этого места.       Что было хуже, так это тишина. Даже ветер не выл среди колонн, покрытых паутиной и многолетней пылью. Тишина давила, подступала с каждым разом все ближе, из-за чего даже шаги солдат звучали множественным эхо. Если Легионеры и золотые стражи не подавали признаков волнения, то солдаты Эшена все же оглядывались каждую секунду, видя в кромешной тьме окружавшей их врагов.       — Мерлин, можешь разогнать Тьму? Хотя бы частично. Даже мне не по себе. — Артур вздрогнул от собственного шепота, ибо и он, казалось, отразился эхом.       — Попробую. — Волшебник направил руку во тьму и начал читать одно из многих заклятий Древней Религии. Зрачки его вмиг окрасились в цвет плавленного золота и ярко сверкнули, затем из руки вырвались множественные сферы света и начали прогонять тьму, что убегала прочь от источника сияния, подобно хищнику перед огнем. Но лучше бы Мерлин этого не делал.       Отряд вышел, к их удивлению, к горам золота: пыльного от времени, грязного. И драгоценных камней, которые были великими сокровищами Эребора. Солдаты невольно засмотрелись на это, даже волшебник и рыцарь не могли оторвать взор от этого зрелища. Драконий недуг был хуже любого паразита, любой болезни, и величайших он мог завлекать блеском золота и иных сокровищ, и не был он нигде сильнее, как в Эреборе.       Один из солдат, видя замешательство своих соратников, подошел к сокровищам и протянул руку к золотым монетам. Жадность обуяла его, и он не мог себя остановить.       — Стой! — рявкнул один из Легионеров и в ту же минуту оказался рядом с солдатом, загораживая его щитом. Легионеры не были обычными людьми, орками или кем-либо еще. Они уже были иным, хоть и чем-то напоминавших прошлых себя, но драконий недуг не мог сломить их так быстро. И поэтому воитель из числа Избранных Пепла сумел спасти смертного глупца от неожиданно напрыгнувшей на него прямо из кучи золота твари.       Неизвестный монстр был тощим, с серой кожей и белыми глазами, словно он был слепой. Руки его венчали длинные когти, острые, но недостаточно для пробития щита легионера, об который он молотил как бешеный. В пасти его, которую обрамляла грязная и хлипкая борода, виднелись клыки, почерневшие от чего-то, но не выпавшие. Тело его скрывали увешанные на нем разные драгоценности, которые без конца звенели, но уже не источали того же величественного блеска, как раньше.       Воитель без проблем окончил жизнь существа одним ударом меча, разрубив его пополам, и отошел назад, насильно оттаскивая и солдата.       — Что это за черт?.. — Артур уже обнажил меч, но при всем желании не мог соревноваться в скорости с легионером.       — Ну, Мил ведь говорил, что нас здесь ждут, кхм… — Мерлин бледнел от возможной своей догадки. — Дворфы… Похоже, он один из них. О боги, что с ними стало?..       Тут кучи золота зашевелились, и из-под них донеслось рычание. Тихое, утробное, жадное…       Из тьмы золотых гор вылезли сотни или даже тысячи похожих созданий. Все в бессмысленных ныне украшениях, озверевшие, с ярко-белыми глазами, глядящими на своих жертв, что нарушили покой Эреборских чертогов. Ноздри этих существ дрожали от десятков новых запахов. Ведомые лишь слепой яростью и голодом, они хлынули с горы сокровищ вниз, на отряд, как волна.       — Поднять щиты! Приготовиться к бою! — скомандовал Артур, и солдаты организовали тут же единый строй, ощетинившись копьями. Волна бледноглазых обрушилась на них, и эти твари были лишены всякого страха. Ведомые голодом или чем-то даже хуже, они кидались на незваных гостей, погибая под ударами копий, мечей и топоров и падая от вонзающихся в них стрел и арбалетных болтов. Заклинания Мерлина за раз убивали десятки, но волне не было ни конца ни края.       — Отходим, отходим назад! Возвращаемся в лагерь!       Крик Артура разнесся по Эребору, и отряд тут же поспешил к выходу, но не всем было суждено вернуться в этот раз. Тот самый солдат, так глупо поддавшийся жадности драконьего недуга, увяз в напавших на него бледноглазых тварях, тщетно пытаясь отбиться. Ухватив его за ноги, те с небывалой силой и скоростью под радостное верещание и рычание своих собратьев уволокли его во тьму. Лишь крик несчастного отразился от стен и колонн древнего королевства. Крик, от которого Артур ощутил холод на душе.       Отряд вырвался, благодаря Владыку и Архонтов за то, что они отделались одним пропащим. На лицах обычных солдат стоял нескрываемый ужас, который они не могли отринуть. Они ожидали чего угодно: армии падших людей, орков и гоблинов, тварей Мелькора вроде пауков или варгов. Но, черт возьми, они не ожидали, что их примут за корм бывшие обитатели Эребора. Солдаты не ожидали увидеть подобных тварей, ждущих во тьме.       — Как… Как такое вообще возможно?! — Артур рухнул на колени, пытаясь восстановить сбившиеся дыхание.       — Не нужно быть глупцом, чтобы понять. Дворфы Эребора не желали сдаваться Саурону и его подлым прихвостням. А он такого не любит. Я знал, я чувствовал… Эребор полон темной магии. Не знаю как, но, похоже, Саурон проклял дворфов, и они стали этими… Тварями. Какой кошмар…— Мерлин закрыл лицо руками. Он видел многое, но даже для него подобное зрелище было не лучшим.       — И что?.. Мы, получается, будем просто вырезать их?.. Не гоблинов, не орков, а обратившихся в чудовищ дворфов?.. — Гвейн дрожал от одной лишь мысли об этом. Даже в Камелоте он не сталкивался с чем-то подобным. Он рыцарь, он должен помогать невинным, а не рубить их, как рубят скот. Но можно ли было помочь им, этим бледноглазым?       Артур встал на ноги, стирая холодный пот со лба, и тяжело вздохнул. Чем бы это ни было, но дворфов он там не видел. Он видел лишь чудовищных тварей, не имеющих конца и края своим количеством. Он должен занять Эребор, и он это сделает. Хоть и вряд ли найдет уцелевших дворфов.       — Возвращаемся в лагерь. Нужно подготовить нормальное войско. Похоже, теперь понятно, куда делись разведчики. Они стали пищей для этих… Бледноглазых. Я видел, некоторые из них были в относительно свежей крови. Какая мерзость… /…./       Когда солдатам все же сообщили, что скрывается в глубинах Эребора, все были в шоке. Они и понятия не имели, что было внутри. Единственный выживший разведчик вообще больше не хотел и носа совать внутрь Эребора. Он благодарил высшие силы за то, что ему повезло и он не пробудил каким-то образом этих тварей.       — Не думал, что придется бороться именно с дворфами. Но, видимо, иначе и быть не может. — Артур наблюдал, как пять тысяч солдат строятся перед входом в Эребор. Это были солдаты из Мордора, ряды закованных в крепкие доспехи мужчин и женщин, готовых идти в глубь проклятой горы. На их табардах, как и на щитах, был изображен герб Эшена. У этих солдат было лучшее вооружение и доспехи — все же они были элитными солдатами Эшена, достойными своего Повелителя, ожидающего их с успехами в Минас-Эшаре.       Те же Харадримские, Рунские и Кхандийские батальоны были вооружены хуже. Хоть их и было больше, но этих солдат послали специально для быстрого захвата Одинокой Горы и, возможно, не зря: каждый из них был ветераном, пережившим немало битв под фиолетовыми знаменами за судьбу Средиземья, и теперь они вновь пойдут во тьму Одинокой Горы. Артур поведет их туда.       При взгляде на гору Артуру почему-то вспоминался Камлан. Ущелье, где когда-то судьба Камелота была, по сути, предрешена, несмотря на все его, Мерлина и рыцарей попытки предотвратить худшее. Они сражались там, многие умерли, и Артур был там же ранен тем, кого считал другом и верным соратником. Даже попытки Мерлина исцелить его не привели к успеху.       И он не винил его, ведь он понял, сколько раз Мерлин рисковал, жертвовал и делал для него и Камелота. Он не имел права осуждать его за сокрытие магии или иные действия. Артур порой удивлялся, что Мерлин не сделал то, что могло спасти стольких из его народа — из народа друидов и магов, не обратил свою магию против Утера. Он был ближе всех — слугой принца Камелота, убить короля для него было легчайшей задачей. Но он этого не сделал. Верный, до ужаса верный слуга, коим он остался и сейчас. Артур мысленно благодарил судьбу за такого друга.       — Солдаты готовы, сир, — оповестил Артура один из его рыцарей. В отличие от Эшенских солдат, они все так же носили плащи, щиты и табарды с гербом Камелота — золотым драконом на красном фоне. И они так же пойдут в бездну, коей стал Эребор.       — Да, пора отправляться. — Артур кивнул Мерлину и Данте, и те направились следом за ним, к солдатам. Десять золотых стражей пошли, а остальные девяностно остались охранять выход из Эребора. Если твари вырвутся, то их остановят, им не дадут разойтись по Средиземью.       И снова их встретила могильная тишина. Казалось, что ничего и не происходило в этом королевстве, которое уже давным-давно застыло во времени. Падшее королевство детей Дурина… Артур старался выгнать из своей головы нахлынувший страх, что даже если они пали, то какой был шанс у Камелота? Он не должен об этом думать, он должен идти вперед, несмотря ни на что. Ради близких, ради его товарищей, а теперь еще и ради Эшена, ведь Камелота больше нет.       К удаче воинства, им удалось дойти до рыночных чертогов. Обычно здесь располагались места для торговли с пришедшими купцами эльфов, людей или гномьих королевств. Тут продавали лучшие товары от лучших мастеров: ювелиров, кузнецов, плотников. И все пропало, сгинуло из-за козней обезумевшего Майара, который хотел слишком много и воображал из себя еще больше.       Рыночные чертоги они быстро заняли, начиная баррикадировать их и укреплять. Большая часть деревянных построек уже давно была непригодной, но каменные сохранили свою прочность и надежность, ведь были творениями дворфов, а те камень знали лучше всех рас Средиземья.       Артур гадал, почему бледноглазые до сих пор не напали. Неужели количество солдат их пугало? Но ведь прошлый отряд был тоже немаленьким, однако эти твари все же озверели и атаковали. Но что, если?..       На рыцаря тут же нахлынули воспоминания. Эти твари пробудились не из-за света, не из-за вторжения. Их взбесил именно тот солдат, которого они схватили, тот, что потянул свои руки к проклятому золоту. Они бы не стали такими сами по себе, но могли стать такими из-за проклятия. Проклятия золота.       — Проклят не Эребор, не его народ. Проклято их величайшее достояние, их богатства! — неожиданно выдал Артур подошедшему Мерлину. Бедный волшебник аж отскочил с испуга.       — Ты… уверен насчет этого? Насчет золота.       — Более чем! Они носили на себе украшения, и на того солдата, что пытался взять золото они набросились в первую очередь и утащили его. Поэтому большая часть разведчиков не вернулась — они тоже поддались драконьему недугу! Тот единственный вернувшийся выдержал, не потянул руки! И мы не позволяли по пути никому трогать ничего! Саурон проклял богатства Эребора. Та куча золота, что мы нашли, — это лишь немногое, что ныне проклято в этом месте.       Мерлин погрузился в раздумья. В словах Артура определенно был смысл, ведь все идеально сходилось. Разведчики же не были, например, Легионерами. Обычные люди, эльфы, даже дворф один был. И всех их утащили за то, что они потянули руки куда не следует. Да и это в духе Саурона, ведь те же кольца для народа Дурина он создавал так, чтобы они преумножали их богатства, но и делали их обладателей более жадными. Саурон никогда не мог их подчинить, но он мог влиять на их жадность иными способами.       — Я… Мне нужно немного местного золота, чтобы понять это. Моя магия сможет дать ответ на этот вопрос, — вынес вердикт Мерлин.       Первый отряд из ста человек выдвинулся в глубь Эребора, туда, где они и столкнулись с бледноглазыми. Их не было три часа, следом прошло еще два. К заставе вернулись лишь пятеро с мешком золота, но они бежали. К их удаче, они успели выйти на свет, где им тут же поспешили помочь соратники и лучники, что принялись отбивать волну нападающих бледноглазых тварей. Это лишний раз подтвердило опасения Артура — было проклято именно богатство горы, и твари не желали отдавать его.       — Усильте охрану на этом проходе. Скоро эти твари придут сюда целыми стаями. Они жаждут вернуть утраченное. И если это возможно… Попробуйте захватить кого-то из них. — Артур пошел к Мерлину, что уже осматривал золото.       Эмрис изучал, осматривал и пытался прочувствовать золото. Опасения подтверждались с каждой секундой, хватало лишь одного взгляда. От блеска драгоценного металла болели глаза, и внутри пробуждалось что-то, что даже Мерлин не мог побороть полностью — отчаянная жажда забрать все это себе и только себе. Жадность, злоба и эгоизм — каждая монета в мешке была насквозь пропитана самыми худшими из качеств дворфийского народа, искаженными темным колдовством.       — Артур, ты был прав. Богатства горы стали их погибелью. Саурон точно знал, куда бить. Похоже, что когда он обрел кольцо и всю свою мощь, ему хватило колдовства на подобное. — Мерлин отшвырнул монету в мешок и с ужасом осознал острое желание вновь ощутить золотую монету в руках. — Мерзость. Возможно, отравленных этой темной магией дворфов еще можно спасти, но для этого придется совершить серьезный ритуал. И они, думается мне, нападут всем скопом на нас из-за этого. И что хуже того — я ощущаю, как эта тьма идет из самых глубин Эребора, из тех мест, где хранились лучшие сокровища. Я должен проводить магический ритуал там.       — Но теперь из-за того, что мы взяли золото, бледноглазые будут нападать на нас без конца. Пробиться будет нелегкой задачей. Придется задействовать доминионы. — Артур подозвал к себе одного из солдат и отдал тому команду идти к лагерю перед Эребором, созывать все войска внутрь. Пяти тысяч здесь будет мало, придется задействовать все силы, ибо бледноглазые могли без проблем расплодиться в Эреборе, как зараза. /…./       Армии двигались стройные рядами: сотни и тысячи солдат и по бокам от них десятки и сотни Легионеров. По древним мостам, через чертоги они двигались все дальше и дальше, глубже во тьму проклятой горы, где их ждало неизвестное число врагов. Бледноглазые почти не нападали. На пути встречались лишь мелкие стаи этих существ, которых, к сожалению Артура, приходилось убивать. Им еще нельзя было помочь, даже Мерлину становилось не по себе от всего влияния проклятых богатств, что уж говорить о других, более слабых волшебниках в армии.       Дошли они до главной сокровищницы, чьи охранные врата уже давно были закрыты на десятки замков и железных ставней. Мерлин обратил против них свою магию, когда Артур обнажил Экскалибур. Вместе они смогли один за другим сокрушить замки, но Мерлину, на кого действовали тьма и усиленный колдовством драконий недуг, это дорого стоило. Волшебник на глазах шокированного друга вновь постарел, хоть и не столь серьезно, как было по их прибытии в Средиземье. Тьма давила, пила из него соки, видя в нем врага, и Артур не знал, как помочь другу в столь ужасный момент.       — Мы… Должны пройти туда… Изгнать тьму… Пока еще не поздно. Артур, пожалуйста… Их еще можно спасти…— прошептал постаревший Эмрис, опираясь на друга. В его глазах была лишь мольба, отчаянное желание изгнать тьму прочь и его верный друг и король повел его в глубь сокровищницы, несмотря на таящиеся в душе страхи.       Кучи проклятых богаств блестели, но от их блеска болели глаза, и, казалось, сами тела смертных ломило от одного их существования. Они пробуждали худшее, что было в смертных сердцах, и лишь на Легионеров и своих верных рыцарей Артур отныне мог надеяться, ибо видел в глазах других блеск золота и сверкание драгоценных камней. Артур знал: еще немного — и они сами станут бледноглазыми, ослепнут от яркости драконьего недуга, взывающего к ним.       Артур вместе с рыцарями лично довел волшебников во главе с Мерлином до вершины горы сокровищ. Он всеми силами старался не кидать взгляд на золотые монеты, звенящие под его ногами, чтобы не поддаваться соблазну. Каждый отзвук отражался от стен Эребора множество раз, что обманчиво казалось завлекающей музыкой. Но как только Артур вновь отгонял от себя наваждение, он слышал в звоне шепот жадных детей Дурина, гневные возгласы.       Они шли друг против друга: брат против брата, отец против сына, дочь против матери, сестры против сестер, друзья против друзей. Жадность, пробужденная Сауроном, новой волной сгубила их, и дворфы обезумели, начав рвать друг друга. В звоне все отчетливее слышались крики и ругань, а после — рыки, подобные бешеным животным, ибо с каждым днем среди дворфов оставалось все меньше здравомыслящих. Кознями Саурона они были обречены.       Мерлин рухнул прямо на золото и тут же отдернул руки. На ладонях остались темнеющие ожоги — в этом месте золото было особенно ужасно. Некоторые драгоценные камни и вовсе были темнее самой ночи, впитав в себя колдовство и став особо опасными.       — Артур, о-они идут… Я слышу их, все мы слышим. Готовьтесь к бою. Я лишь надеюсь, что вы выдержите… — Глаза старца окрасились в цвет плавленного золота, что отразился в гладких монетах. Погрузив руки в злато со стоном боли, Мерлин начал читать заклятие. Эхо древних слов наполнило проклятое место, и ответом стало рычание тысяч чудовищ, коими стали дворфы.       Пока волшебники вместе с Мерлином творили заклятие, на остальных обрушились орды бледноглазых. Рыцари Камелота и сам Артур защищали волшебников, пока остальные отряды, уже давно рассредоточенные по залу, отбивали целые стаи падших дворфов с разным успехом. Крики боли и рыки ярости быстро наполнили зал, и Артур ощутил, как ему стало не хватать воздуха.       Мерлин был прав: проклятие так просто не даст себя побороть. Оно начало давить на защитников, пытаясь сбросить их с пути бледноглазых. Магия осветила зал, и, к ужасу обороняющихся, они обнаружили десятки, если не сотни тысяч, хлынувших на них тварей. Бой продолжался, твари не испытывали страха или горечи от убитых сородичей, а вот силы защитников таяли под натиском лишенных всяческих лучших чувств и эмоций чудовищ. Они сползали с колонн, толпами вырывались из других залов, под их давкой постепенно из виду пропадали целые отряды, а из их трупов постепенно образовались целые горы вокруг сокровищ, по которым ползли все новые и новые твари.       Копья и мечи разили их, но чудовищам будто не было числа. Даже света они не страшились, желая насытиться плотью пришедших и вернуть себе все забранное.       — Наше золото! Мое! Наше! Все наше! — Писклявые и грубые возгласы вырывались из глоток тварей, которых Артур рубил не переставая. Он уже был весь в черной, как некоторые драгоценные камни, крови, но его меч лишал жизни вс новых и новых поступающих врагов.       И что было хуже — золото не прекращало звенеть. С нарастающим гулом магии и силой ритуала золото звенело все сильнее. Этот звон давил невыносимо на мозг, Артур даже не слышал всего, что происходит вокруг, казалось, что и своих мыслей он не может слышать, лишь чертов золотой звон.       Но в чувство его привел вид выходящего из толпы бледноглазых Легионера. Тот был без шлема, весь в крови, но через кровь виднелась пурпурная броня. Избранные Пепла, один из их легионеров, но уже другой. К ужасу, Артур взглянул в его глаза, и те были мертвецки белыми.       Легионер, вереща и размахивая секирой, устремился прямо на него, сбивая любого на своем пути. Артур не мог поверить в это: Легионер поддался драконьему колдовскому недугу! Но даже если и так, даже если этот сверхчеловек поддался, не значит, что он должен. Тварь явно целилась на Мерлина. Что же, так тому и быть — Артур станет его самым серьезными препятствием.       К хоть какой-то удаче Артура, то ли от усталости, то ли от воздействия проклятия Легионер двигался медленнее, да и явно не имел какой-то тактики для боя. Он просто размахивал секирой, пытаясь разрубить рыцаря на две части, а Артур изо всех сил ускользал из-под ударов, нанося в ответ выпады и режущие удары Экскалибуром. И даже броня рядового Легионера не могла долго выстоять под градом ударов меча, закаленного в огне великого дракона. Первая же рана заставила обезумевшего отступить прочь. Но Легионер, охваченный проклятием, вновь накинулся на Пендрагона, и тот столкнул свой меч с его секирой, блокируя удар. Секира тут же разлетелась вдребезги, и один из осколков угодил прямо в глаз Легионера, вынудив того отступить вновь. Артур из последних сил собрался с духом и с бешеным ревом рванул на воителя, вонзая Экскалибур ему в шею. Он не хотел этого делать, но иного выхода сейчас не было. Ему пришлось забрать жизнь этого несчастного.       Побежденный Легионер рухнул и покатился прочь с горы сокровищ, сбивая по пути особо глупых бледноглазых. Но Артур видел: из тьмы их шло лишь больше. /…./       Подобно вору в чужом доме, змею, прошедшему через щель в стене, Милаиндар проник в тронный зал Эребора. Тот из-за осады давно был опечатан дворфами, сюда не могла пролезть большая часть бледноглазых, но здесь было то, что нужно лично колдуну.       Пока силы Эшена бились с наступающими бледноглазыми, пытаясь изгнать проклятие, Милаиндар потянул руки к сильнейшему источнику темного колдовства и главной прелести. Аркенстон. Камень, однажды найденный дворфами в глубине горы, сердце их королевства, величайшее сокровище. Именно оно стало худшим вместилищем проклятия Багрового Ока на дворфов, что отказали в служении Саурону.       Колдун видел его. Камень, что переливался и прекрасным светом, и темными волнами. Внутри него сочеталось все это и от него же исходила самая сильная жадность и ярость. Он являлся воплощением всего, чем были дворфы для самих себя, — богатство, способное объединить все армии сынов Дурина, но и олицетворяющее собою их ужасающую жажду накопления.       — Пора разобраться со всем этим. — Колдун потянул руку к камню, желая вырвать его из трона, но тут же отдернул, ускользая из-под удара молота.       Из тьмы вышел еще один бледноглазый, но он был крепче и больше остальных, весь покрытый кровью, уже засохшей на его теле, и в потертых мятых доспехах Эреборской работы. На голове его лежала легендарная корона этого царства, и почти полностью потерявшая свою пышность и рыжий цвет борода свисала с его полного безумия лица.       — Ох, ну конечно же. Царю — царское проклятие, королю — под горой и сердце горы, объятое темной жадностью, гневом и похотью. Даин Железностоп, ты выжил из-за чар Саурона. — Колдун покачал головой: даже у него подобный вид когда-то легендарного дворфа вызвал горечь. — Я не дам тебе сгинуть во тьме. Твой народ еще нуждается в тебе.       С диким ревом, что отразился от стен тронного зала, железностоп замахнулся молотом и обрушил его на Пепельного Владыку. Тот рукой блокировал набалдашник оружия и, сжав его, расколол, затем еще и добавил точный удар в лицо падшего короля.       — Ты силен, но не сильнее меня уж точно. — С руки колдуна сошли чары, обвязавшие Даина десятками цепей. Следом с губ волшебника слетели слова сонных чар. — Отдохни, старый король, я еще дам тебе шанс исправить случившееся здесь.       Когда падший властитель Эребора погрузился в блаженный отдых, колдун, не сумев сдержать ярость, разбил ударом руки спинку трона и вцепился рукой в выпавший Аркенстон. Видя, во что превратилось нечто великое, он позволил жажде правосудия овладеть его сердцем. Он должен был очистить Аркенстон от наполнившего его зла и спасти оставшийся народ Эребора. И он сделает это, даже если придется столкнуться со всей жадностью дворфийского народа!       Пепельное облако обуяло драгоценный камень в руке волшебника, и магия просочилась внутрь него. Борьба была видна даже снаружи: тьма то сдавливала, то вновь отступала перед разжигающимся внутри огнем цвета пурпура. Тьма боролась, не желая проигрывать, но пламя в камне занимало все больше места, становилось сильнее, и тогда злоба и жажда пошли иным путем.       Неожиданно — отчасти даже для самого Милаиндара — вся тьма, злоба, ярость и жадность дворфов, что скопились из-за колдовства в великом камне, вырвались на волю, отдавая камень полностью во власть магии колдуна. Волшебника отшвырнуло от потока негативных эмоций, что приобретали постепенно все более осязаемый, понятный облик, поглощая вокруг себя все то золото, драгоценности, оружие и доспехи, что валялись вокруг. Лишь Железностоп, в последний момент огражденный магическим барьером, избежал ужасной участи быть пожранным.       Когда колдун поднялся на ноги, перед ним возвышалась, как гора над дворфом, тень. Она переливалась золотом, железом и тьмой и глядела на него яркими, как лучшие ювелирные творения дворфов глазами. Это было идеальным воплощением всего худшего, что было в детях Дурина: ужаснейшие обиды и дикая жажда богатства, бесконечное накопление ради накопления. Доспехи бились трещинами от переполнявшей эту тварь тьмы, но тут же снова восстанавливались от повреждений.       — Мое… — Гора задрожала от утробного, низкого голоса демона.       — Так иди сюда и забери, тварь. — Колдун скрыл великий самоцвет магией и достал свой клинок. Он знал, как порой одними лишь эмоциями можно сотворить чудовище, коему найти равных будет сложно. Но он надеялся, что среди дворфов, так близких ему по любви к ремеслам, не найдется такого кошмара. Он ошибался, но ему не впервой.       Из золота, стали и самоцветов в руке твари появился огромный молот, которым она нанесла первый удар. Не зная точной силы создания, колдун выставил магический щит, но, к его удивлению, молот пробил преграду. Колдун полетел прочь от него, разбивая своим телом несколько древних колонн. Он с грохотом рухнул в кучу золота и прочей дряни, что тут же начала утягивать его внутрь себя, пытаясь задушить заживо.       Демон жадности не терял времени и вновь занес молот над колдуном, видя что тот на миг стал беспомощным. Возможно, повезло бы ему нанести еще один удар, если бы на темную фигуру не обрушился поток фиолетового пламени, неожиданный и для Милаиндара, и для самой сущности жадности.       В Эребор, ощущая немыслимое зло, прибыла Мириас. Фиолетовокожая дракониха, чьего детеныша однажды спас Милаиндар из лап Олог-Хая, возомнившего себя Повелителем Драконов. Тот тролль нагло помыкал драконьей матерью, угрожая уничтожить ее ребенка, если та не подчинится, но колдун выручил малыша, и мать смогла отомстить. Тогда она приняла сторону Эшена в великой войне. Даже явление Мелькора не отвратило ее.       Не забывая и о малыше, который за годы любви, ласки и заботы вырос, можно было увидеть и его пламя, что обуяло золото, охватившее колдуна, и освободило волшебника из плена. Чешуя драконьего детеныша была черной, но глаза были столь же пурпурного оттенка, что и чешуя матери. Триагор — имя, предложенное Анной, было даровано ему, и он прибыл вместе с матерью, дабы помочь.       — Вставай! Поднимайся, Милаиндар! Анна сейчас выручает Артура и его солдат из того пекла, в котором они находятся! — Черный дракон поднял колдуна за плащ зубами и поставил на ноги. — Нужно изгнать тьму, иначе они не выдержат. Многие солдаты подверглись недугу, обезумели и напали на своих же. Там началась бойня…       — Ступай к ним, защити, помоги им. Я и Мириас разберемся с жадностью. Ну же! — Колдун махнул, и дракон скрылся прочь с его глаз. Обратив взор на Мириас, он увидел, как она поливает нескончаемым потоком пурпурного огня сущность жадности. Демон мог лишь отступать перед мощью столь великого пламени, но дышать бесконечно дракониха не могла. И тогда в ход пошли мощные лапы, острейшие клыки и когти. Два исполина столкнулись в поединке, от которого гора задрожала. Под их весом рушились колонны и разваливался пол.       — Ебать!.. — Красноречию колдуна можно было позавидовать. — Они сейчас полгоры обрушат.       Колдун направил часть своей силы на поддержание тронного зала. Он восстанавливал магией земли колонны, удерживал от обрушения потолки, но в глубине души понимал: Мириас не могла в одиночку справиться с этой тварью.       Правую руку Милаиндар направил на демона, что сумел отшвырнуть драконицу прочь от себя, и выпустил в него огромный поток стрел, состоящих из энергии чистого света. Подобно граду они обрушились на чудовище, вынуждая его оставить Мириас в покое, отступить прочь и вновь вернуть свое внимание волшебнику. Часть доспехов сгорела в магических вспышках, озаривших темную тварь, и Мириас, видя шанс, тут же обрушила пламя в самую большую дыру в броне демона.       Рев создания отразился сотнями дворфийских голосов, когда пламя объяло его истинную, не защищенную броней оболочку, заползая в самую суть его сущности. Колдун вновь вернул в руку свой клинок, что вылетел у него после полета и близкого ознакомления с эреборской архитектурой, и рванул на существо.       Мириас подобно змее обвилась вокруг твари и вцепилась той в шею клыками, удерживая демона для последнего удара волшебника. Милаиндар же принялся забегать по врагу выше и выше, выбрав целью его постоянно меняющееся лицо. Из доспехов вырвалась часть тьмы и сбила волшебника с чудовища, и, даже невзирая на боль от пламени, дворф начал вырываться из хватки драконьей защитницы Эшена. Но от Милаиндара нельзя было избавиться просто так.       Он тут же раскрыл крылья, которыми не пользовался со времен столкновения с ангелами, и на максимально высокой скорости рванул вверх, нанося удары мечом по всему телу сущности жадности. Там, где его клинок опускался и поднимался, отлетели целые куски доспехов, и тьма рассеивалась перед мощью оружия. И последний удар, что должен был окончить существование этой твари, пришелся в самый лоб. Воспарив над головой демона, колдун спикировал тому прямо на голову, целясь мечом между ярких глаз.       Меч вонзился, и колдун пропустил часть своей магии через клинок внутрь твари, от чего та начала дрожать и раздуваться, переполняясь энергией.       — Мириас, забирай Даина и уходи! — прозвучало в голове драконицы. Голос был столь громким, что это было даже болезненно. Это было намеком на то, что сейчас не было времени для споров. С тяжелым сердцем, моля высшие силы о спасении волшебника, драконица ухватила болезненного подгорного короля и скрылась прочь, спасая свою жизнь и жизнь Даина.       Битва продолжалась еще недолго. Волшебник надеялся потянуть время до того, как все покинут гору. Когда ждать больше уже было нельзя, колдун вонзил клинок глубже. Гору сотряс взрыв… /…./       Войска уже три месяца ожидали снаружи Эребора. Многие солдаты погибли, но, к счастью для них, немало дворфов после изгнания тьмы просто рухнули без сознания. Их сумели забрать с собою, и сейчас ими занимались лекари. раньше всех пробудился, как ни удивительно, господин Железностоп.       Он долгое время отходил от всего происходящего и еще дольше осознавал, что же случилось. Гаюс и множество других врачевателей занимались им, и король пришел в себя через месяц. Еще дни заняли объяснения, приведение его в порядок. Он был в ужасе и скорби от всего, что случилось с его народом. Тьма поглотила их, и он не смог их защитить, как он считал.       — Не вини себя, Железностоп. Когда Саурон обрел кольцо, многие не могли уже что-либо сделать. Но мы пришли вам помочь. — Голос Анны, сидящей рядом с помолодевшим и исцеленным благодаря ее и других магов помощи Железностопом, звучал успокаивающе и аккуратно. Она понимала, как сейчас было тяжело королю под горой, ведь даже гора сейчас была наполовину разрушена. И ей тоже было тяжело…       Милаиндар был погребен там, глубоко внутри горы, и через все это прорваться было невероятно сложно. Мерлин приходил в себя и исцелялся после пережитого, поэтому он помочь не мог, а Архонты были заняты не менее важными делами, как и их армии. Но Анна чувствовала, что ее муж жив, но где-то там, в глубине Одинокой Горы, ожидает спасения.       — Я… Я помню какого-то волшебника, что бился с ужасающей тварью там, в Тронном Зале. Она поглощала вокруг себя весь свет и пожирала богатства моего народа, будто становясь сильнее. Где он? — Даин поглаживал свою бороду, глядя в утреннее небо. Уже светало, и на лице короля просияла улыбка. Как же давно он не видел солнца.       — Заперт там. Мы уже долгое время пытаемся его вытащить, но рабочим все труднее пробиваться через обвалы. И что хуже — когда эта тварь пала, уцелевшую часть Эребора забили силы врага. Как мы поняли, раньше они ходили через самые безопасные части горы, не трогая бледноглазых и прочих тварей, но сейчас они хлынули везде, где только можно, — поведала Анна с плохо скрываемой печалью в голосе.       Услышав это, Даин понял, чем готов был пожертвовать ради его народа колдун, даже не знающий никого из них. Король тут же вскочил с кровати и выпрямился.       — Когда это видано, чтобы дворфы из народа Дурина Бессмертного оставляли своих друзей и союзников на произвол судьбы?! Он спас меня и тысячи моих подданных, и я брошу его там? Буду отсиживаться, пока враг шныряет в моих владениях, ища его, ослабленного? Не так действуют сыны и дочери Дурина! Подайте мне молот и доспехи! Я пойду внутрь. Я раскрою башку каждому, кто встанет у меня на пути!       — Даин, успокойся. Тебе нельз…       — Ни за что Король под горой не оставит того, кто спас его и его народ от проклятия, гнить там! — рявкнул дворф, и Анна вздрогнула от мощи его голоса. — Кем я буду, если брошу его там?! Я готов, я пришел в себя и я обязан ему! В этом мире я ему никто, весь мой народ ему никто! Но он явился в Эребор. И, даже увидев, чем он стал, чем мы все стали из-за нашей жадности, он не оставил нас. И теперь он где-то там, валяется под обломками. Нет, с меня хватит. Я был во тьме слишком долго, позволяя разуму блуждать в потемках. Дай мне доспехи и молот, и я поведу ваших солдат туда.       Волчья королева вздохнула и усмехнулась. Знаменитое дворфийское упрямство, достойное уважения даже в такие времена.       — Хорошо, ты получишь и войско, и оружие. Думаю, в кузне моего мужа найдется что-то подходящее для тебя.       — Тогда вы, ваше величество, ищите мне снаряжение. Я пойду узнаю, как дела у остальных моих соратников и подданных. Мой народ долго блуждал в могиле нашей истории, коей стала Одинокая Гора. Пора с этим разобраться раз и навсегда. — Железностоп, поклонившись, покинул палатку. Анна же скрылась в портале, желая найти в кузне мужа что-то достойное Короля под горой.       Милаиндар обожал создавать что-то: оружие, доспехи, зелья, книги, заклинания, одежду. Это было его главной страстью, как давно уяснила Анна. Многие солдаты были одарены подарками из его рук за их заслуги. Такими подарками были мечи и луки, доспехи и щиты, что войдут в легенды Эшена, как и их новые хозяева. Анна понимала, почему Милаиндар решил помочь дворфийскому народу.       Пройдя в оружейную комнату дворца, что была соединена с кузней мужа, девушка начала внимательно осматривать оружие и доспехи, имеющиеся здесь. Здесь было много самого разного оружия и брони, выкованного руками ее любимого супруга. Были и мечи, и топоры, и секиры, и луки с арбалетами, и щиты. Было нечто и более экзотичное вроде катан, скимитаров, вычурных доспехов. Но среди всего этого Анна нашла то, что подходило идеально.       Милаиндар и правда хотел соединить дворфийский народ и Эшен, и его надежды вылились в прочные доспехи из метеоритной стали, украшенные драгоценными камнями. Каждый камень соединялся с другими при помощи линий, по которым, если присмотреться, текла магия, питая доспехи и их защитные чары.       — Он сделал доспехи для будущего дворфийского короля… Того, кого выберет он в будущем.       Доспехи блестели от света, падающего на них из окна, и переливались магическими сплетениями и чарами, заключенными в них. Шлем был выполнен в виде короны, закрывающей большую часть головы и с рисунком скрещенных молотов в районе лба.       Рядом стоял большой увесистый молот, идеально подходящий под размер большинства дворфов. Анна ухватилась за рукоять, но и ей пришлось поднапрячься для поднятия такого оружия. Выполнен он был из чувствительных к магии кристаллов, которые были напитаны силами огня и небесных молний. Руку грело и одновременно пощипывало от таящейся внутри силы.       — Даин оценит по достоинству. Правда, мне придется тащить это все на своем горбу? М-эх, не думаю. — Анна поставила молот рядом с доспехами и просто открыла под ними портал, позволяя всему туда упасть. — Лишь бы Мила не узнал, ей-богу. — Рыжая прыгнула следом.       Уже внизу Анна с помощью телекинеза успела затормозить доспехи и не дать им рухнуть на землю. По личным подсчетам, она провела в кузне от силы минут двадцать. Но Даин уже ухитрился затеряться в лагере, ибо найти его ей сразу не удалось. Тот уже собрал вокруг себя кучу более или менее здоровых и боеспособных дворфов и обсуждал с ними дальнейшие планы очередного визита в Эребор.       — Господин Железностоп! Вы, конечно же, крепче многих дворфов и все в этом духе, но остальным господам еще нужно прийти в себя. Я дам вам войско, но не надо тащить еще и их еще за собою. Это неправильно.       — Леди Анна! — Даин вышел вперед, вытянувшись по струнке. — Эти дворфы — одни из лучших воинов Эребора. Многих из них я знаю, многих из них я помню, к счастью. И лишь благодаря вашему мужу я их вспомнил, как и все остальное. Они сами желают пойти туда. Благодаря господину Гаюсу, леди Дэлии и другим лекарям они уже пришли в себя. Да, их немного — лишь пара сотен, но воин Эребора стоит десятка орочьей падали! — Даин резко осекся, поняв, что сказал. — Кхм… Вражеской орочьей падали. Эшенские орки, понятное дело, не в счет. Извините уж, не привык я, что орки… Друзья…       — Расист! — донеслось откуда-то из лагеря, и Даин недовольно фыркнул.       — Ну ошибся, бывает такое даже у дворфов! Тьфу…— Железностопа отвлекли лишь доспехи, что застыли перед ним. Увидев столь замечательную работу, дворф ахнул и принялся осматривать их и оружие. — Кто это сотворил?.. Я таких материалов в Средиземье-то не видел даже!       — Они не из Средиземья. Доспехи, как и молот, — творения рук моего мужа. Он создал их на будущее, для того, кто возглавит дворфов Эшена, станет их наместником. — Анна щелкнула пальцами, и доспехи появились на дворфе, а молот просто встал рядом с ним.       — Такого дара достойны великие короли прошлого, сам Дурин Первый был бы рад подобному! — Даин ухватился за молот и поднял его. Дворф вздрогнул, ощутив, как его наполняет дремлющая в оружии сила, тепло и молнии, отчего тело наполняли невиданные до нынешнего момента ощущения. — Я либо верну вашего мужа из тьмы Эребора, либо сгину в ее недрах, миледи. Когда будут готовы мои и ваши воины, я выступлю.       — Не позволь упрямству своего народа и другим не слишком хорошим качествам снова тебя сгубить, Железностоп. Иди туда с моим благословением. Я же прослежу, чтобы враг лишний раз не вздохнул спокойно и не вошел в Эребор отсюда.       Даин уважительно поклонился и обернулся к своим здоровым — более или менее — сородичам.       — Братья мои! Скоро мы вновь вернемся в Эребор, несмотря ни на что! И мы вызволим благородного волшебника, застрявшего там в том числе по нашей вине, ибо наша жадность стала причиной появления той твари. Так проломим бошки всем тем, кто будет у нас на пути! Du Bekar! — И дворфы ответили на клич. /…./       Двести один дворф, тысяча солдат из батальонов, пять сотен Легионеров, пятьдесят золотых стражей и рыцари Камелота во главе с Артуром — достаточно крепкая, но не слишком большая и довольно медленная армия. К удаче Даина, рабочие вместе с волшебниками многое разгребли, и поэтому воинство быстро передвигалось день за днем по Эребору, стремясь в тронный зал. Остальные войска Эшена разделились, дабы вышибить проникших в Эребор слуг Мелькора либо же не дать им зайти с главных ворот. Эребор вновь наполнился звуками боя, несмотря на ужас, произошедший не так давно.       Даин вел войско по маршрутам, которые считал безопасными. Он не желал лишний раз терять бойцов до нахождения Милаиндара, ибо каждый был бы на счету, если волшебник будет найден раненым. Враг подобно шакалу точно набросится на них, желая вырвать у них колдуна, ибо Мелькор точно возрадуется такому пленнику, да и мертвецу тоже.       Подошли они на пятый день и увидели их разруху, кучу камней, золота… От одного его вида Даин поморщился и сплюнул, не забыв при этом снять шлем. — Век бы его теперь не видеть, тьфу…— Дворф вернул шлем на голову и указал на завал. — Ну-ка, парни, навались! Продолбим себе путь и скорее вытаскивать его отсюда! Время не ждет. В воздухе пахнет орочьей дрянью…       — Кхм-кхм. — Артур как бы невзначай указал на солдат-орков.       — Ох черт… — Даин ударил себя по лбу. — Не то сказать хотел я! Не то. Извините! Короче, явно сюда враг идет, давайте пробивайтесь вашими волшебниками да чародеями внутрь. И остальными тоже. Вот до чего дожил, а, орки-друзья… Поскорее бы поболтать с этим Пепельным Владыкой.       Дворфы и многие другие солдаты принялись вместе с волшебниками разбирать многочисленные препятствия на их пути. Легионеры и Золотые стражи стояли стеной, готовясь к атаке противника. Пространство наполнилось звуками кирок и молотов, дробящих камни. Но это было не единственным звуком.       Со стороны одного из мостов донеслись звуки толпы. Смесь рыков, разговоров и визгов с железным звоном сразу же дала понять всем эшенцам, что враг близко.       — Приготовиться к обороне. Если повезет, успеем закрепиться в тронном зале до того, как враг на нас обрушится. Пусть солдаты работают пошустрее. — Даин сжал молот до боли в руках. Как же давно он не знал достойного боя, и вот они, слуги этого Мелькора. Ничего, он не убоялся Саурона, и какого-то там Мелькора не побоится тоже, ибо сынам и дочерям Дурина страх неведом!       У рабочих получилось частично пробиться. Все воины, готовые принять удар, смогли занять проход в тронный зал. Стены щитов и копий полностью закрыли проход, дворфы стояли раньше Эшенских солдат, но не раньше Легионеров. Волшебники же должны были найти Милаиндара под всеми этими завалами, ведь только они могли это сделать без разбора всего обвалившегося камня.       И послышались они, кличи на черном наречии, темном, как души говорящих на ннм. Сотни огней разом озарили мосты и дороги ведущие к тронному залу.       — Rakar, Bekar! Baruk Khazad, Khazad Ai-menu! — громогласно прокричал Даин, и стена дворфийских щитов и копий загородила дорогу мерзавцам. Легионеры отошли на вторую линию, их Железностоп решил приберечь как смену для дворфов. — Выбьем всю дурь из этих мерзавцев!       На твари, что когда-то, возможно, была волком, но ныне больше напоминала смесь из животных, чья шкура была почти вся шипастая, шерсть облезла, а клыки и когти стали лишь длиннее, выехал вперед командир воинств.       — Не может быть…— Даин вгляделся в лицо орка, чья кожа была бела как снег и вся в шрамах. С ног до головы закован он был в темные доспехи, от которых так и шел жар. Одна из рук у него была заменена на когтистую чешучайтую лапу с длинными когтями. Но даже так Даин узнал его. — Осквернитель…       — Gol Ghush Ash Shabar Kiyu gazat. (Несу я смерть тебе, гном.) — Все, что сказал Азог, слезая со своего зверя.       — Это невозможно, он сдох давным-давно… — Молот в руках Даина начал нагреваться и искриться, ощущая ярость своего хозяина.       — Но Мелькор сильнее Саурона, и он мог вернуть тех, кого посчитал бы нужным. А Азог вроде бы хорош в убийстве дворфов. Без обид. — Артур достал Экскалибур и закрыл лицо забралом шлема.       — Это мы еще посмотрим, кто тут в чем хорош. Du Bekar! — Даин махнул молотом, и на подступающие силы тьмы полился ливень стрел и арбалетных болтов. Дворфы, люди и орки Эшена с охотой обсыпали врага снарядами, не жалея. Даже и целиться было особо не нужно: враг несся волной, и промахнуться было крайне проблематично.       Азог махнул рукой, и следом за орками и гоблинами пошли олог-хаи. Десятки троллей понеслись толпой на копья и топоры дворфов. Ответом были залпы из луков и арбалетов Легионеров, что быстро успокаивали многих тварей. Но даже и это было еще не все. С небес, на защитников полетели сотни летучих тварей — мышей, что были размером больше волка или даже лучшей роханской лошади, и столь же много отвратительных, мерзких пауков, пускающих слюни от жажды и голода по мясу. Порождения Унголиант сползали по стенам и колоннам и поднимались из глубин Эребора.       Даин внимательно следил за Азогом и видел его недовольство. Орк явно ждал подкреплений, явно ждал больше сил, но их не было. На его лице просвечивалось явное недовольство.       — Королева сдержала свое слово: они не дали части вражеских сил пройти. А этих, видимо, оставили нам! Ха-ха-ха! Idmi d’dum, приспешники Моргота! — Даин одним из первых встретил налетевшую волну орочьей вражеской падали, что сумела дойти до прохода в тронный зал. С огромным удовольствием он сшиб молотом в пропасть под ними несколько орков и начал сшибать остальных. Стена дворфийских щитов не дрогнула даже когда десятки орков обвисли на их копьях и по команде тут же понеслась вперед единым фронтом, сминая орочью волну и отбрасывая ее.       — Легионеры, в атаку! — Даин взмахнул молотом над головой три раза, и дворфы дали пройти Легионерам, что врезались в орочьи ватаги мощным железным кулаком, принимая на себя удар чудовищ и ологов. Визгливые крики и писки гоблинов и орков быстро наполнили поле боя, как и радостные кличи дворфийских воителей, рубящих вражью погань.       Даин вместе с Золотыми Стражами рванул вперед, пробивая себе путь молотом, жаждая вновь запихнуть Азога в ту могилу, из которой он вылез. Молот сминал и дробил кости, железо орочьей брони ему было не преградой. Десятки солдат Тьмы падали от тяжести его оружия и вспышек магии, вырывающихся все чаще и сильнее.       Молнии, что били из молота, падали от одного врага на другого по цепочке, разрывая броню и плоть или отшвыривая неудачника, попавшего под них. А огонь вырывался взрывами и волнами, поглощая за раз множество тварей и вселяя ужас в сердца врагов.       — Ты заплатишь за эту дерзость, последний из рода Дурина. — Азог взмахнул вновь, и вперед вышли большие ярко-красные ящеры размером с олог-хая и даже больше. Из их пастей вырвались потоки огня, и Осквернителю было наплевать, что и его солдаты попали под удар. Ему нужна была голова Короля под горой.       — Yanad Durinul! — Золотые Стражи тут же выставили щиты, защищая и себя, и Даина от пламени. Ответом послужило множество залпов из арбалетов, которые при себе имела часть Золотых Стражей. Их заколдованные болты пронзили часть ящеров насквозь, оканчивая жизнь темных тварей, и Даин вновь рванул в бой. Азог, подозвав элитных уруков, накинулся на Золотых Стражей и Даина, сталкиваясь в поединке с Железностопом. Битва, которой они оба жаждали, началась.       — Тебе следовало оставаться слепым безумным выродком, отродье Дурина! — Удары тяжелой палицы Осквернителя и клинка, выкованного словно из лавы, обрушивались на Железностопа, но его доспехи держали каждый удар, как и он сам.       — Я сгоню тебя в могилу, адское отродье, откуда ты вылез! — Немало ударов Даин принял на молот, который отлично держал их. И отвечал такими же размашистыми и мощными атаками, которые заставляли Осквернителя раз за разом отступать, вынуждая уходить в оборону. Золотые Стражи лично столкнулись с элитной гвардией Азога, вырезая их как бешеное зверье и раскидывая.       Орки эти были полны темной магии, которую им даровали колдуны их повелителя, но и этого не хватало для противодействия личной охране Пепельного Владыки. Копья пробивали их насквозь, мечи и топоры рубили на мельчайшие кусочки, а булавы и тяжелые молоты дробили тела в кашу. Никто не мог подойти к Железностопу лишь из-за них и никто не мог помочь Азогу.       Один из ударов молота Даина, столкнувшись с булавой Азога, разбил ее вдребезги, еще и выпустив мощный заряд молнии прямо в руку, отчего конечность орка разорвало в клочья. Взвыв, он обрушил на него поток пламени, темного и жаркого, как Утумно, но чары на доспехах хранили Даина, хоть и пламя вынудило его отойти.       — Даже победив меня, вы обречены на поражение! Мелькор, наш истинный создатель и владыка, вернулся, и он вас разобьет, всех вас! И наконец-то дворфы займут свое место — рабское место в цепях!       Даин обернулся назад и увидел, как Легионеров, дворфов и солдат Эшена жмут. Врагов и без подкреплений было много, они были подобны саранче. Доблесть сил порядка против злобы и темного бесстрашия сил зла. Но их давили, защитников давили все больше, и Король под горой видел, как падают даже Легионеры, забирая с собою хороший счет по жизням.       — Du Bekar! — И он не позволит этому свершиться, он не позволит победить. Больше дворфы не станут прятаться, как крысы, слепые и безнадежные, и более не сломит их проклятие жадности. Их освободили, так они вернут этот великий дар, отплатят Эшену сполна за помощь, которую тот не обязан был оказывать.       Даин обрушил молот на мост, что был уже темным от крови, и молния прошлась от него к Азогу через кровь и ударила орка в ноги, сбивая поток пламени. Следующий удар пришелся уже по лицу орка, а еще один отшвырнул далеко назад, в толпу его же прихвостней, вмяв доспехи Азога ему в грудь.       — Вот так мы платим долги нашим друзьям! И вот что делаем с врагами! Впере-е-е-ед, за Эшен, за Эребор! — Даин замахнулся вновь, готовясь встретить новую волну врагов, но поток пурпурного пламени накрыл их всех до единого, каждого прислужника падшего Айнур. Лишь Азог ускользнул, специально упав с моста. Обратившись в облако тьмы, он унесся прочь.       Эребор осветило ярким светом, столь ярким, что не осталось темного уголка на поле боя. Пауки, парализованные нахлынувшим на них страхом, попадали отовсюду, где они были, либо же подверглись полному истреблению солдатами Эшена и дворфами. Прочие твари в ужасающей панике поспешили прочь от источника светлой магии, то и дело спихивая друг друга вниз или затаптывая.       — Похоже, нашли. — Даин обернулся и зашагал назад. С улыбкой дворф шел навстречу источнику — Пепельному Владыке. Из его руки, поднятой высоко, и лился свет, изгоняя прочь мерзких тварей. Лишь один раз дворф остановился, взглянув на двух погибших Золотых Стражей. Он этого даже не заметил…       Эти двое храбрых воителей приняли на себя удар нескольких огненных ящеров и элитных солдат Азога. Это стоило им жизни, хоть и убили они немало из них.       — Эх. Вы заслужили место в гробницах Эребора среди лучших представителей моего народа. — Король ударил кулаком по груди и направился дальше.       — Приветствую тебя, Даин, Король Подгорный. — Милаиндар, разминая плечи и шею, помахал подошедшему Даину.       — Вот, значит, ты какой, Пепельный Владыка? Честно говоря, думал, ты выше и крупнее. Хе-хе-хе. — Железностоп протянул руку волшебнику, которую тот с удовольствием пожал. — Прими искреннюю благодарность от меня и от моего народа. Я даже боюсь представить, сколько еще мы бы блуждали во тьме собственного дома, если бы ты вовремя не прибыл. Мы всем обязаны тебе. Спасибо.       — Полно, господин Железностоп. Я никого в Средиземье не оставлю без помощи, даже если они стали злобными и опасными для чужой жизни, живущими во тьме бледноглазыми чудиками. Как вы, кстати? Я вижу дворфов и вас тоже здесь. Как вы после всего?       — Эх… Ну, осознание, во что превратился мой народ — в стаю диких серых подземных недокрыс, пугает. Мы обороняли Эребор как могли. И люди Дэйла были с нами, что же с ними стало?.. Но, похоже, с кольцом Саурон мог творить страшные вещи. Хотя, думаю, и гномьи кольца, что у него есть, он тоже использовал, как и силу кольценосцев. Но все же, как бы то ни было, спасибо вам большое, огромное даже. То, что вы сделали… Мало кто пошел бы на такое. — Даин почтительно поклонился волшебнику, но тот поспешил распрямить его вновь.       — Не стоит, не люблю сильно такое. А что насчет людей Дэйла… хм… Думаю, они также поддались проклятию и шастают где-то по Эребору. Ну, те, кто выжил после моей драки с той сущностью. И, я вижу, на вас латы, что я сковал для будущего короля дворфов, и молот. Хех, моя жена все сделала правильно.       — Это оружие и доспехи лучшей работы, что я видел! Это воистину великолепнейший подарок, и за него я тоже вас благодарю от всего сердца. Кстати! А что с вами было-то? Как вы ухитрились там застрять?..       Милаиндар фыркнул, вспоминая дни под завалами. Не самое приятное время, хотя он и не был уверен, сколько точно валялся там.       — Тьма в твари была так сильна, ее было так много, что это все хлынуло на одного меня. И хоть ее ослабил ритуал одного моего друга-мага, но он все еще был полон негативных эмоций и колдовских чар. Полагаю, что возвращение Мелькора из заточения могло его усилить, эту сущность жадности. Я приходил в себя, не более того. Помирать так просто я не собираюсь уж точно!       — Хорошо сказано, мой друг! Хе-хе-хе-хе. Ла-а-адно! Идем, твоя жена наверняка бешено за тебя волнуется. Живо наружу! Давай-давай. Печальнее девы я в своей жизни, наверное, не видел за долгие годы. Не считая бытия бледноглазым. Идем! /…./       — Папа! — Рэйвен и Терра в едином порыве налетели на отца, который был для них потерян на целых три ужасных месяца. Милаиндар прижал девочек к себе, обнял их и поднялся с ними на ноги.       — Мои маленькие принцессы… Мои луна и солнце, мои величайшие сокровища… — Колдун был безмерно рад прижимать к себе дочерей и держать их на руках. Он и понятия не имел, что обвал и взрыв вынесли его из реальности аж на три месяца! Такого себе он больше позволять не собирался.       — Ну, к счастью, ваш отец выбрался живым. И не просто живым, но и вместе с Мерлином спас всех выживших дворфов Эребора и людей Дэйла. Ваш папа — герой. Мы даже сумели спасти Даина, короля под горой.— А вот Анну, что как раз подошла, Милаиндар старался лишний раз вообще не злить, не беспокоить, не дышать на нее…       Да, возможно, он немного боялся жены, что была в тихом бешенстве и ужасе после всего произошедшего, его сложно было обвинять. Но казалось, что королева потихоньку успокаивалась, особенно при виде собственных дочерей.       — Приветствую, маленькие леди! — Железностоп махнул малышкам и добродушно улыбнулся.       — Привет, дядя дворф! — Терра весело помахала королю, и Рэйвен последовала ее примеру.       — Здравствуйте, господин Даин. И добро пожаловать в Минас-Эшар. — Рэйвен поприветствовала более учтиво, хотя, как и сестра, цеплялась за отца, не желая отлипать от него.       — Не стоит так официально, юная леди. Уж если и обращаться к кому-то с почтением, так это мне к вам, ибо если вас воспитывают такие родители, то вы вырастете благородными и достойными девами. Проведите время с отцом лучше, малышки, а я бы обсудил с королевой последние события, дабы узнать все получше. Я еще многого не знаю, не понимаю.       — Ну… Морию освободили силы Эшена и захватили! — радостно обьявила Терра, и Даин от счастья аж уронил молот себе на ногу.       — Ushn!.. — Даин уже собирался вовсю глотку заорать какую-то отборную, видимо, дворфийскую ругань, но одного злобного, темного взгляда Анны хватило, чтобы дворф стоически, молча вытерпел боль. Благо, броня на нем была, и нога не пострадала особо. — Кхм… К-какая хорошая новость! Просто замечательная!..       — Ага! Там были целые армии мертвых поднятых и все такое! И наверняка были шикарные битвы, да-да! — Терра все так же находилась на руках правителя, но это не мешало ей рассказывать все то, о чем она слышала.       — Какие армии в Мории были?.. — Бедный, многострадальный король дворфов аж обомлел, и Анна от греха подальше потащила его прочь от своих гиперактивных дочерей. Еще доведут, бедного, до чего-нибудь. До пьянства, например. Дворф, как-никак.       — Ладно, дети. Мы идем на прогулку!       — Ура! — разом крикнули девочки и прижались к отцу. — Мы так переживали за тебя, пап!       Колдун улыбнулся и поцеловал каждую из дочерей в щеку.       — Я здесь и я живой. Все хорошо, не переживайте. Просто в Эреборе оказался противник, которого я не ожидал, и я там немного застрял, вот и все. Но эй! Я же обещал, что вас никогда не оставлю, не покину, не брошу. Я всегда буду рядом, когда буду вам нужен, и мама тоже.       — Обещаешь? — спросила Терра.       — Честно? — последовал вопрос от Рэйвен.       — Конечно, мои величайшие сокровища — это вы. Никакие богатства Эреборов и Морий мне не нужны, лишь бы вы были рядом и наша семья. — Колдун с дочерьми направился в сад. /…./ Но все же награду из Эребора он взял. Слова его были правдивы — ни за что в жизни он не променяет дочерей на что-либо. Он никогда не опустится до такого. Но Аркенстон он забрал, видя в камне силу и возможности для некоторых его планов. Особенно после того, как он подвергся воздействию разных магических энергий и даже уцелел после этого. Сердце Одинокой Горы точно не было простым, но его возможности волшебнику еще предостояло изучить.       В конце концов, лишняя спешка лишь поломает уже работающие планы.