***
Вэнь Жохань отправил подчинённого спать после долгой тяжёлой тренировки и после некоторого происшествия с молодым господином, о котором и глава Ордена был осведомлён. Вэнь Чжулю пришлось выручать его из неприятностей, а после ещё и отчитываться перед Вэнь Жоханем, которому пришлось с усилием изображать холодное высокомерное безразличие. Эта игра была теперь для него невыносимой. Не удивительно, что причиной тому происшествию была выходка второго молодого господина, на сей раз достаточно серьёзная, чтобы обратить на это внимание. Весьма огорчающее происшествие, в очередной раз заставившее Вэнь Жоханя разочароваться в младшем сыне. Вэнь Чао повздорил со старшим братом из-за того, что тот сделал ему замечание, не выдержав более его вызывающего поведения, а второй молодой господин не сумел промолчать в ответ — был в скверном настроении, а потому не сдержался — набросился на него. Вэнь Сюй не остался в долгу и терпеть оскорбления в свою сторону не стал. Он без особой жалости ударил его по лицу, оттолкнув от себя, достаточно сильно; Вэнь Чао был в бешенстве, пока брат потешался над ним. Вэнь Чжулю пришлось вмешаться и остановить своего неосторожного подопечного, разумеется — выслушать от него много всего того, чего не говорят молодые господа из приличных семей. Ему пришлось предупредить Вэнь Сюя не приближаться к нему, и ощутить на себе опасный холодный взгляд наследника Ордена, почти такой же жестокий, как у его отца. Ещё позже — пришлось встретиться уже с ним — Вэнь Жохань узнал о безобразной ссоре и потребовал объяснений; он показательно вычитывал подчинённого за то, что тот посмел угрожать его старшему сыну, хоть на самом деле и не видел в этом ничего особенно значительного — знал, что слова останутся словами, ведь навредить Вэнь Сюю тот ни за что не сможет, да и это было лишь частью его долга. Всё это было так утомительно, так неправильно — он понял, что слишком мало времени уделял своей семье и слишком мало внимания обращал; он знал о напряжённых отношениях между сыновьями, но ничего не предпринимал, а теперь это стало ещё одной неразрешимой проблемой. Глава Ордена заперся в библиотеке, при свете единственной свечи в полной тьме он располагался за столом в расслабленной позе, не заботясь уже в этот поздний час о том, чтобы производить на кого-то впечатление, превозмогая усталость. Когда он пришёл, он наткнулся на какого-то незнакомого ему адепта, и вспомнил только, что этого юношу привёл с собой Вэнь Сюй совсем недавно, когда вернулся. Тот вначале испугался и растерялся, увидев главу Ордена, а после поприветствовал его почтительным поклоном. Вэнь Жохань никак не отреагировал на его присутствие, проигнорировав его, и он вернулся к чтению; его присутствие оставалось бы незамеченным, настолько тихо вёл он себя, только поглядывал невольно на главу Ордена и вновь смущённо отводил глаза. Обстановка в самом сердце чужого Ордена была для него нова и непривычна, и очень многое было непонятно; иногда он подолгу блуждал коридорами Знойного Дворца или запутанными тропами сада, ища верный путь, но запоминал всё сразу, сходу, в малейших деталях, обладая изумительной памятью и внимательностью к мелочам. В библиотеке Цишань Вэнь найти можно сведения почти о чём угодно, что только известно миру заклинателей, и она ничуть не уступает знаменитой библиотеке Ордена Гусу Лань. Вэнь Жохань надолго погрузился в изящные тексты древних трактатов, заставших, должно быть, ещё времена правления основателя Ордена; некоторые из них были написаны собственно им. Наконец, когда его это окончательно утомило, он сложил руки на столе и склонил голову на них, крепко зажмурившись; он пытался собраться с силами. Вэнь Жохань мог бы попытаться погрузиться в медитацию, чтоб восстановить духовные силы — тишина располагала к тому, ничто не отвлекало и не мешало. Однако он почувствовал вдруг на себе настойчивый взгляд и поднял голову, вновь приобретая гордый невозмутимый вид. Он осмотрел любопытного адепта, и тот смущённо сжался под его суровым тяжёлым взглядом. — Подойди, — властно приказал Вэнь Жохань, и голос его прозвучал особенно жутко, отражаясь долгим эхом. Юноша покорно поднялся с места и подошёл, не поднимая головы. Глава Ордена разглядывал стройную фигуру смиренно склонившегося в низком поклоне адепта. — Как тебя зовут? — спросил он наконец. Юноша поколебался, прежде чем отвечать. — Мэн Яо, — спокойно ответил тот, не замечая странное чувство, отразившееся на лице Вэнь Жоханя. — Тот самый, сын… — он замолчал, подбирая верное слово, но то, что он не договорил, было известно всему миру заклинателей, — Цзинь Гуаншаня. — Вы хотели сказать — сын шлюхи, господин, — ничуть не стесняясь сказал Мэн Яо и улыбнулся, отчего Вэнь Жоханя вдруг передёрнуло. Было в этой улыбке что-то такое, от чего кровь стала в жилах — неискренняя, жуткая улыбка с фальшивым беспечным дружелюбием, за которым стоит отчаянная жестокая жажда расплаты. — Почему ты здесь? Мэн Яо вначале не сообразил, что ответить. — Служа вам я могу быть полезен, господин, поэтому я здесь. Я случайно встретил молодого господина, и он предложил мне отправиться с ним в Безночный Город. Разумеется, я согласился. Вэнь Жохань долго задумчиво глядел на него, а после поднялся с места, и подошёл к нему. — Пойдём со мной. Вынужденный подчиниться ему, Мэн Яо последовал за ним. Вэнь Жохань и сам не понял, почему его так заинтересовал этот молодой человек, но знал, что его можно использовать в своих интригах против Цзинь Гуаншаня, если он согласится. А он в любом случае согласится, если предложить ему достойное вознаграждение на его усмотрение — он мог предоставить ему право мести за то унижение, историю о котором не знает только мёртвый. Мэн Яо же с недоумением шёл за ним следом, не понимая, зачем глава Ордена ведёт его к тренировочному полю, где в полуночный час никого нет, и почему вообще он так просто обратил на него внимание. Он не догадывался, чего Вэнь Жохань от него хочет. Глава Ордена позволил Мэн Яо выбрать меч, и сам невозмутимо взял первый попавшийся из тех, что используют в целях безопасности юные адепты — задействовать свой он не хотел, поскольку с мечом его духовные силы были ещё более впечатляющими, и он мог случайно убить, не рассчитав сил, чего бы точно не хотел. Оружие было непривычно и неудобно, Вэнь Жохань всё же больше предпочитал свой меч, однако пришлось смириться. Мэн Яо неуверенно посматривал на него, и глава Ордена видел его сомнение, заметил, как дрожат его пальцы, некрепко держащиеся за рукоять. Это выдавало его недостаточную уверенность в себе и неопытность. — Хочу взглянуть, на что ты способен. Докажи, что от тебя может быть польза. Вэнь Жохань держался уверенно и почти небрежно, с насмешкой глядя на противника, и Мэн Яо невольно восхитился тем, как спокойно ему это удаётся — сам он почти что дрожал от страха перед ним. При свете луны он выглядел особенно пугающе в своём исключительном мрачном торжестве. Каждое его движение было следствием величайшего мастерства и долгих упорных тренировок, в каждом его движении виделся большой опыт. Мэн Яо неловко отражал его удары, не давая подойти слишком близко и ранить себя — он опасался, ведь Вэнь Жоханю незачем было бы жалеть его. Глава Ордена отметил, что его жесты пусть порывисты и неумелы, пусть и выдают отсутствие собственного стиля сражения и какого-либо особенного умения, но он достаточно хитёр и изворотлив — даже задеть его не удалось ни разу. Весь в отца. Вэнь Жохань сражался не в полную силу, однако всё равно одобрительно поглядывал на него, не сводя глаз, не упуская ни единого действия. Когда лезвие его меча скользнуло по предплечью Мэн Яо, оставив лёгкое ранение, он остановился. — Хватит с тебя, — Вэнь Жохань отступил и словно кичась ловко вложил меч в ножны. — Неплохо. Но тебе ещё очень многому стоит научиться. — Благодарю главу Ордена Вэнь за похвалу, — проигнорировав ранение, он почтительно склонил голову. — Я научу тебя кое-чему, если ты пообещаешь прилежно учиться и во всём подчиняться мне, — голос его прозвучал строже. — Поклянись мне в верности. Мэн Яо поколебался — давать такие серьёзные клятвы было слишком страшно и неловко. — Я клянусь быть верным вам, господин. Я без промедления отдам жизнь за вас. Говорил он удивительно ровно и убедительно, и Вэнь Жохань почти поверил ему, с одобрением принял его клятву. — Вэнь Цин должна быть во дворце, обратись к ней, — он указал на его раненую руку, Мэн Яо благодарно улыбнулся и покинул его, низко склонившись в почтении. Вэнь Жохань тоже вернулся к себе, однако уснуть уже не смог, а потому до рассвета медитировал, пусть иногда посторонние мысли и нарушали его покой. Он думал то об этой встрече, то о Вэнь Чжулю, и какое-то необъяснимое чувство терзало его, вырывая из состояния возвышенного блаженства. Он в первую очередь видел пользу в этой встрече и огромный потенциал в этом человеке, от которого так глупо отказался Цзинь Гуаншань, но подпускать его к себе слишком близко не хотел — он не мог доверять ему. По крайней мере до тех пор, пока он не подтвердит свои слова на деле. Тем не менее, всё больше времени Вэнь Жохань проводил с Мэн Яо, убеждаясь в том, что ему можно доверить любое дело, любую тайну — он с готовностью идеально исполнял любой приказ так, что никто посторонний не знал о его деяниях; этот человек был всё ближе. Даже Вэнь Чжулю не знал — было то, что глава Ордена хотел сохранить в тайне от него. Потому что знал, что он не одобрит. Заметил Вэнь Жохань и другой весьма полезный его талант, который стал использовать больше всего — несмотря на невинный внешний облик, Мэн Яо обладал жестокой изобретательностью, и даже Вэнь Жохань временами удивлялся тому, на что он способен. Мэн Яо сумел предложить ему много забавных идей более продолжительных и мучительных пыток, и теперь вовсю занимался этими разработками, часами споря с главой Ордена, и тому чаще всего приходилось соглашаться, признавая его правоту и его несомненный талант и удивляясь тому, что он сам ранее не додумался. Нашёлся тот, кто смог бы оспорить его право называться жестоким чудовищем. Было в Мэн Яо что-то такое, что привлекало и притягивало к нему с каждым днём всё сильнее. Однажды глава Ордена был в особенно плохом настроении и срывал злость на узниках Огненного Дворца, наслаждаясь чужими страданиями. Мэн Яо стоял у него за спиной, стараясь сохранять спокойствие и едва удерживая дрожь; он понимал, с какой целью Вэнь Жохань привел его сюда и зачем он демонстрирует ему свои пристрастия — запугать, ещё раз показать свои власть и величие, впечатлить. Он всем телом чувствовал непрекращающийся ужас, сковавший его, но не смел оторвать взгляд от корчащегося в агонии тела и окровавленных орудий, чувствовал чужое удовлетворение, и ему было страшно. Он мог стать следующим, стоит только ему чем-то не угодить главе Ордена — Вэнь Жохань непредсказуем. Нервно смотрел, как он кривит губы в жестокой ухмылке, когда раскалённый металл касается тела пленника и тот дёргается всем телом и кричит от боли, и всё ждал того мгновения, когда сам окажется на коленях перед тираном и опробует на себе собственные изобретения. Когда главе Ордена это наскучило, он приказал покончить с измученным пленником и, поманив Мэн Яо за собой, покинул Огненный Дворец. Тот последовал за ним, боясь даже представить себе то, что может понадобиться главе Ордена от него; Вэнь Жохань молчал, но его усталость и напряжение ощущались даже на расстоянии. Хотелось сбежать как можно скорее, но Мэн Яо приходилось держать себя в руках. Когда дверь покоев Вэнь Жоханя закрылась за ними, стало совсем жутко. Мэн Яо замер у входа, не решаясь пройти дальше, а глава Ордена тяжело опустился на постель и настойчиво посмотрел на него, этот взгляд приковывал к себе, и он не смог устоять. — Господин, что вам будет угодно? — спросил он. Взгляд Вэнь Жоханя стал ещё красноречивее, было в нём что-то жестокое, но дьявольски притягательное и очаровательное. — А что ты можешь мне предложить? — любопытно спросил глава Ордена с насмешкой. Ему вдруг стало интересно, чему научила этого юношу жизнь в борделе, это могло стать прекрасным развлечением и ещё раз могло указать Мэн Яо на его место; но это позволить себе за спиной у Вэнь Чжулю казалось ему совершенно неприемлемым. Интерес одолевал терзания совести, и вскоре он и думал позабыл о том, какими ужасными последствиями может обернуться это безобидное развлечение. — Всё, что вы пожелаете. Мэн Яо понимал, на что тот намекает — очень многие пытались склонить его к близости, вспоминая о его происхождении, однако он не соглашался. Он с детства жил в доме цветов и знал обо всех последствиях такой жизни, и столько раз видел слёзы своей матери, пусть она и скрывала их, не позволяя ему видеть своё отчаяние. Мэн Яо пошёл бы на что угодно, чтобы облегчить её страдания, его мать была для него самой достойной женщиной на свете, занесённой жизнью в столь грязное место и вынужденной так низко пасть. Он помнил её наставления — никогда не опускаться до подобного, а потому всей душой противился этой необходимости. — Твоя мать, должно быть, многому тебя научила, — Вэнь Жохань говорил спокойно, так, словно о чём-то совершенно обыденном и незначительном, но знал, как сильно это задевает Мэн Яо. Тот молчал, поджав губы. Он давно привык терпеть такого рода насмешки. — Матушка была против того, чтобы я следовал её пути, и настаивала на том, чтобы я стал заклинателем подобно отцу, — удивительно ровно и почти равнодушно ответил он и сдержанно, вежливо улыбнулся. Вэнь Жохань посмеялся. — А я настаиваю на том, чтобы ты отдался мне. Прямо сейчас. Мэн Яо вздрогнул, представляя себе то, что ждёт его, но молча повиновался. Под настойчивым тяжёлым взглядом главы Ордена трудно было сохранять самообладание. Тем не менее он продолжал улыбаться, пусть улыбка его на мгновение дрогнула; у него не было возможности отказаться, не было выбора. Белые одежды легко соскользнули с его плеч, и Мэн Яо почувствовал жадный довольный взгляд главы Ордена на себе, отчего его передёрнуло. Вэнь Жохань разглядывал тощее юношеское тело, его взгляд казался холоднее и страшнее прежнего: в нём не было ничего кроме пустого желания, желания подчинить себе и сломать. Так страшно, как наедине с главой Ордена, ему никогда ещё не было; он дрожал, нервно обхватив себя за плечи, щёки горели от стыда. Как же ему было страшно! Страшно чувствовать холодные шёлковые простыни пылающей кожей, страшно чувствовать чужую безжалостную безграничную силу на своём дрожащем от страха теле. Мэн Яо с ужасом содрогался от каждого прикосновения, каждое было противно ему, он молился только о том, чтоб это скорее закончилось, и он сумел бы вырваться отсюда и избавиться от этого мучительного чувства стыда и растерянности. Он старался не смотреть главе Ордена в глаза, боясь увидеть в тёмных гранатовых глубинах неудовольствие и собственную погибель. Вэнь Жохань упивался его страхом; чужой страх он легко замечал, даже самый потаённый и тщательно скрываемый. Отослав его прочь, когда развлекаться с ним наскучило, глава Ордена бессмысленно глядел в потолок. Было поздно сожалеть о содеянном, но страшное осознание вдруг настигло его, когда только закрылась дверь за Мэн Яо: что же он натворил! Откуда взялось это гнусное желание, толкнувшее его на измену? Именно, измену. Вэнь Жохань не хотел даже представлять себе, как сильно расстроится Вэнь Чжулю, если узнает об этом. А ведь рано или поздно он непременно узнает. Знал, как сильно он ненавидит ложь в любом её проявлении, и позволил себе так с ним поступить. Это было противоречивое чувство: он мог позволить себе что угодно и никто не посмел бы противиться его решению, но то, что он делал, порой заставляло его жестоко раскаиваться; он любил своего самого преданного слугу, но всё никак не мог смириться с этим и принять это. Вэнь Жохань не понимал, что происходит: он всё больше запутывался в нитях событий и чувствовал, что совсем скоро его терпение закончится. С этим пора заканчивать. Пришло время всерьёз взяться за осуществление своих замыслов. Мысль о грандиозных идеях помогала отвлечься.***
Вэнь Сюй пусть и не разделял всех взглядов отца — никогда не смел спорить или подвергать сомнениям его идеи, даже считая некоторые из них совершенно неправильными. Теперь он то в нерешительности поглядывал на отмеченную на карте первую значимую цель, то на главу Ордена, во взгляде которого полыхал небывалый азарт и воодушевление. Разумеется, Вэнь Сюй был до смерти предан отцу и родному Ордену, но вот сейчас он не сомневался в том, что планировать нападение на Облачные Глубины — очень плохая идея. Однако он не решился высказать свои опасения: в своей одержимости этой идеей и жестокой страсти добиться своего Вэнь Жохань был страшен. Наследник Цишань Вэнь всерьёз опасался говорить ему хоть что-то противоречащее его стремлениям, а потому только молчаливо напряжённо соглашался. Вэнь Сюй, молча с отсутствующим видом дослушав отца, был даже мрачнее его. Он был против. К счастью Вэнь Жохань не видел его настроения, поскольку он сохранял спокойный сдержанный вид. Он видел явное разочарование во взгляде почти невидимого в тени Вэнь Чжулю. Тот тоже понимал последствия того, что затевал глава Ордена, однако также, как и молодой господин, не осмелился бы сомневаться в правильности его намерений. Вэнь Сюй внимательно наблюдал за ним, видя некое смятение на его лице, когда взгляд его обращался к Вэнь Жоханю, и едва сдерживал улыбку. Он давно обо всём догадался и только посмеивался над их попытками скрыть от него свои отношения. Вэнь Сюй видел, как сменяется смущением вечно холодное выражение Вэнь Чжулю, когда он обращается к нему, так, словно ему очень стыдно за свои чувства к Вэнь Жоханю и за то, что молодому господину обо всём известно. Оставляя их наедине, наследник Цишань Вэнь снова обернулся к ним, видя, как тепло смотрит Сжигающий Ядра на главу Ордена, однако с некоторым недоумением не заметил никакой взаимности — Вэнь Жохань оставался так же холоден. Вэнь Сюй решил, что его это всё равно не касается, что бы между ними ни произошло. Глава Ордена хотел бы, мучительно хотел бы быть с ним ласковым, как прежде, но не мог даже в глаза ему смотреть без стыда. Чувствовал свою вину перед ним. Вэнь Чжулю не понимал причин такого отношения к себе, но ни о чём не расспрашивал, молчал, как бы сильно ни задевал его этот холод. — Что думаешь об этом? — спросил его Вэнь Жохань, выразительно глядя на него. Видя в его глазах удовольствие своими намерениями и самоуверенную жестокость, Вэнь Чжулю отвёл взгляд, стараясь не смотреть на него. Он не любил этого самодовольства, не любил, когда его любимый глава снова вёл себя, как раньше. — Я думаю, что это не приведёт ни к чему хорошему, — сказал он, с трудом выдерживая вмиг ставший острым и жестоким взгляд на себе, чувствуя чужое неудовольствие ответом. — Если мы нападём на Облачные Глубины — пути назад уже не будет. К тому же, после этого четыре великих Ордена могут объединиться против нас. Вы уверены, что… — Ты сомневаешься в мощи Ордена Цишань Вэнь? — Вэнь Жохань недобро усмехнулся, перебивая его и подходя ближе. Сжигающий Ядра невольно отступил на шаг. — Или может быть ты против того, чтобы я подчинил себе четыре великих Ордена? На чьей ты стороне, Вэнь Чжулю? Глава Ордена оттеснил его к столу, и тот был вынужден отступать. Находиться с ним рядом вдруг стало страшно, и Вэнь Чжулю пожалел о своих словах; пожалел о том, что осмелился высказать свои опасения и попытаться образумить его. Вэнь Жохань угрожающей тёмной тенью нависал над ним, не сводя с него мрачного злого взгляда. — Что ты себе позволяешь? — прошипел он с особенным разочарованием, вцепившись в его плечо, а второй рукой подняв его голову за подбородок, принуждая смотреть ему в глаза. — Как ты смеешь оспаривать мои решения? Конечно, он не смел. Но так сильно хотел остановить его, пока ещё не поздно. Пока есть возможность отказаться от того, что невозможно исправить. Вэнь Чжулю не хотел лишнего кровопролития, особенно теперь, когда назревало ужасно несправедливое и бесчестное нападение на Облачные Глубины. — Простите меня, мой господин, но я думаю, что вы неправы. Вам стоит остановиться и прекратить это безумие. Пока ещё не поздно. Вэнь Жохань долго пристально смотрел на него, зло поджав губы, а потом сильно, с презрением и почти безразлично ударил по лицу. Ледяная ярость полыхала в его гранатовых глазах. Вэнь Чжулю это стерпел молча, только схватился за горящую от удара щеку. Унизительно. Он допустил ошибку, и за неё заплатил. И всё равно это было обидно, очень обидно. Сжигающий Ядра благоразумно промолчал на сей раз, как бы ни была велика его обида. — Убирайся прочь. Глава Ордена больше даже не взглянул в его сторону, и что-то внутри болезненно оборвалось. Вэнь Чжулю понял, что всё кончено. С невозмутимым видом он почти равнодушно попрощался и вышел, закрыв дверь за собой. Чувство величайшего раскаяния в своих словах обжигало, так хотелось вернуться обратно и пусть даже на коленях умолять не оставлять его и не отказываться от него, но он понимал, что это бессмысленно. Вэнь Жохань не может передумать. Да и какое ему дело до чувств слуги? Тогда он солгал, когда говорил о любви. Чудовище. Чудовище не умеет любить. Едва ступив за порог покоев главы Ордена, Вэнь Чжулю встретился с Мэн Яо. Тот, осмотрительно отступив на шаг, чтоб не столкнуться с ним, потупил взгляд в пол, обнимая впечатляющую кипу каких-то бумаг. Он выглядел крайне смущённо и неловко. Сжигающий Ядра задержался на нём неопределённым взглядом, значения которого Мэн Яо не понял, а потом ушёл, всеми силами стараясь не оборачиваться. Мэн Яо проводил его, понимая, что между ним и Вэнь Жоханем что-то произошло, а значит глава Ордена точно не в лучшем расположении духа. А значит ему снова придётся помочь ему справиться со своей яростью. Мэн Яо вздохнул и, бесшумно приоткрыв дверь и крепче перехватив бумаги, проскользнул внутрь. Вэнь Жохань почти безумно смеялся, больше с непонятным отчаянием и разочарованием скорее в себе, склонив голову и закрыв лицо руками.