Виски? Коньяк? Минет за барной стойкой?

      С самого своего детства, сколько себя помнил, Коннор всегда был умнее других детей. Он был тем самым мальчиком, который развивался не по годам и за которым родители ходили по пятам, стараясь дать только лучшее образование. Сначала дорогой детский сад, где к каждому ребёнку был индивидуальный подход и, если Коннору не изменяла память, даже индивидуальный доктор. Потом его протолкнули в очень элитную школу, сумма за обучение в которой могла без проблем покрыть покупку нескольких квартир в центре города. Прекрасная молодость в окружении таких же богатых друзей. Далее Коннор поехал учиться в Гарвард, где большинство преподавателей характеризовали его как подрастающего гения нового поколения. Пророчили крупное будущее, славу и великие свершения, какие были недоступны обычным «серым студентам». В итоге Коннор окончил университет с красным дипломом и обращался почти с любой техникой на «ты». И если в подростковом возрасте он мечтал стать великим программистом, то уже в свой двадцать первый год, после выпуска из Гарварда, решил начать промышлять тёмными делишками. Научился обходить систему безопасности различных сайтов, торговал найденной информацией и вскоре стал полноценным хакером.        Ну а дальше? Дальше его прибрала к себе мафия. Или, если выражаться конкретнее, Коннор сам к ним пришёл, благодаря наводке отца, тоже когда-то работавшего на синдикат. В конечном итоге больше не было глупых фантазий о том, чтобы стать добрым честным программистом и стоять наравне с Линусом Торвальдсом. Всё это бредни ботаников, воспитываемых в неполных семьях, состоящих из одних только матерей. Коннор же считал абсолютно иначе — чем меньше людей знали о нём, тем ему было спокойнее. Сама идея того, что он, будучи тёмной лошадкой, мог держать в страхе любого жителя Детройта, ни на шутку будоражила, а адреналин растекался по крови и заставлял сердце колотиться чаще.       К чему вся эта предыстория была? А к тому, что Коннор, являясь очень умным человеком, часто прислушивался к советам известных личностей давних времён. Например, Александр Македонский сказал одну очень интересную вещь, которую теперь цитирует чуть ли не каждый второй человек и которая наставляет на истинный путь простых дебилов со средним уровнем интеллекта. «Лучшая защита — это нападение». Иными словами — если какой-то наглый ублюдок внезапно решит до тебя доебаться, то не следует спускать ему это дело с рук. Надо обязательно доебаться в ответ, чтобы обидчик получил по заслугам, а баланс во вселенной был восстановлен.       Вот взять, например, Коннора. А что Коннор? Коннор был тем самым человеком, готовым ответить на любую нападку в свою сторону. Впрочем, это ни для кого из его знакомых секретом и не было. Он как этот… как Лотус Орб из Доты 2, который отражал во врагов любые направленные заклинания. Вот, допустим, назовёт какая-то дубина Коннора тупицей и в итоге получит в ответ своего же «тупицу», помноженного на «мудака». И эта цепочка могла продолжаться хоть целую вечность, до тех самых пор, пока Стерн не окажется в битве победителем. Другого конца просто и быть не могло.       По этой причине Коннор очень надеялся, что такая схема также сработает и с Хэнком. После случившегося прошлым вечером неприятного происшествия — по другому этот кошмар и нельзя было назвать — Стерн не мог взять и закрыть на всё глаза и прийти в излюбленный бар как ни в чём не бывало. Тогда он, сам того не желая, начнёт пытаться избегать Хэнка или, что ещё хуже, будет стараться выйти с ним на дружелюбный контакт, чтобы тот поскорее забыл о случившемся. А Коннор человек не такого покроя. Он скорее постарается встретиться с проблемой лицом к лицу и разрешить её как можно скорее. Разрешить так, чтобы самому остаться в плюсе, разумеется. Не будет дожидаться, когда Хэнк первым подаст голос и припомнит случившийся пиздец. Нет, Коннор не доставит ему такого удовольствия и сделает это сам, но сделает настолько филигранно и гордо, что даст понять — он не трус и от проблем убегать не привык. Пусть тупой медведь увидит, что Стерна нисколько не смутил оральный секс. Наоборот, он прекрасно о нём помнит и держит ситуацию под контролем.       Секрет такой самовыдержки был очень прост. Главное — это не воспринимать ситуацию с точки зрения пострадавшего. Это не «ты отымел меня в рот». Это «я воспользовался твоим половым органом, чтобы сбросить собственное напряжение». Ну вот, уже не так и ужасно звучит. «Как корабль назовёшь — так он и поплывёт», — утешал себя Коннор, застёгивая всё ещё мокрую рубашку дрожащими пальцами. Он никогда не был особо приятным гостем и сперва даже собирался устроить в доме Хэнка погром, сломав пару не самых крепких стульев и высыпав на кровать жильца содержимое мусорного ведра, но в какой-то момент проникся жалостью к этой убогой квартире и к сенбернару, которому придётся мимо этого мусора бродить. Да и потом, Коннору же не десять лет, чтобы вот так себя вести. Он гордый и гениальный хакер, а не какой-то сопляк, который начнёт громить квартиру человека, что оставил его отсыпаться на диване в гостиной. Пусть этот человек и трахнул «гордого и гениального хакера» в рот — роли не играет. С ним Коннор будет разбираться уже лично и не станет втягивать в эти разборки ни в чём неповинного доброго пса. Более того, умный, смелый и, что не менее важно, щедрый Коннор перед своим уходом оставил собаке подарок, заказанный через курьера.       Ему стоило больших усилий доехать до собственного дома и принять душ, смывая с тела пот, алкоголь и… что бы на этом самом теле ещё не осталось. А горло продолжало нещадно болеть, с каждым сглатыванием вязкой слюны напоминая о произошедшем. «Какого, блядь, размера у него член?» — потом думал Коннор, пятнадцать минут начищая зубы и разглядывая своё взъерошенное отражение в зеркале. Сам на себя не похож, честное слово. Но он хотя бы надеялся, что водные процедуры помогут смыть со своего тела остатки позорного вечера. Надеялся зря.       «Лучшая защита — это нападение», — напомнил сам себе Стерн после пяти часов втыкания пустым взглядом в телевизор, по которому, как оказалось, уже час шли помехи. Он ждал этого вечера больше всего на свете и старался убивать время разными способами, начиная с поедания какого-то печенья и заканчивая машинальным движением руки, что швыряла Поцелуйчику мячик. Коннор мог бы поклясться, что этот день тянулся в десять раз дольше, чем все предыдущие. Дневное время суток сменялось вечерними со скоростью улитки, а стрелка часов неохотно приближалась к десяти вечера. И в момент, когда на телефоне зазвонил заранее поставленный будильник, Коннор как с цепи сорвался. Резко вскочил с дивана, перестав изображать из себя одну из подушек, после чего, застёгивая новую чистую рубашку, рванул на улицу. Там уже на ходу перехватил чужое такси, нагло протараторил свою излюбленную легенду про рожающую жену и, кусая локти, помчался в ставший родным бар. Постоянно торопил водителя, нетерпеливо дёргал коленями, покусывал нижнюю губу. А всё для того, чтобы по прибытию на нужный адрес, со всех ног рвануть в «Смех Питера», отпихнуть со своего прохода приветливую официантку и, с лёту заскочив на излюбленный барный стул, крикнуть Хэнку прямо в лицо:  — Извращенец!  — Чего? — Хэнк, явно всё это время копающейся в кофемашине, тут же замер и смерил пришедшего гостя удивлённым взглядом. — Ты бежал сюда только для того, чтобы мне это сказать?       Да. И Коннор сказал. Ему внезапно стало так легко, как если бы он выпустил всю накопившуюся за день тревогу. Наверное, это потому что Хэнк отреагировал не самым худшим образом. Не стал дразниться или издеваться. Даже не попытался отшутиться, назвав Коннора гомиком. А это значит, что он не возомнил из себя хуй-пойми-что и кичиться своим положением точно не собирался. Ну, или пока только делал вид, что не собирался. Как бы то ни было, Стерн решил не отвечать на последний вопрос и лишь продолжил гнуть свою линию, показывая, что именно он здесь главный.  — Вот что я тебе скажу, дружочек. — Коннор грозно ткнул пальцем в бармена. — Иди-ка ты нахуй, понял? И ключ от своей помойки тоже забери. Больше я туда ни ногой.       На барную стойку с громким лязгом упал маленький ключ от квартиры, который успел пару раз подскочить на деревянном покрытии перед тем, как Хэнк поймал его рукой.  — Вежливые люди обычно говорят «спасибо», — пожурил он Коннора, запихивая ключ в один из карманов своего передника.  — Спасибо? — Коннор от гнева чуть было язык не прикусил. За что спасибо? За то, что ему запихнули в рот хуй? Ха-ха, очень смешная шутка. С такими шутками Хэнку прямая дорога в союз юмористов. Юмористов-аутистов. — Слушай меня сюда, салага. Всё, что случилось этим вечером, должно остаться между нами, понял? И только попробуй пропиздеться хоть кому-то, я за себя отвечать не буду. Оторву твою тупую голову и скормлю своей собаке.       Последняя фраза была скорее сказана для устрашения, потому что Поцелуйчик никогда не питала любви к человеческим головам. Её животик настолько привык к дорогому собачьему корму, что любая гадость, найденная на полу или на земле во время прогулки, тут же вызывала у собаки несварение и заставляла её слечь с отравлением. И Коннор не имел права её судить, потому что сам давно отвык от домашней еды и питался исключительно тем, что привозила доставка из ресторана. Даже страшно представить, что случится с ним, если он попытается перекусить в какой-то низкосортной забегаловке, в какой привыкло питаться девяносто пять процентов населения Детройта. А речи обо всяких Бургер Кингах, Макдональдсах и Сабвеях и быть не могло.       Правда, судя по реакции Хэнка, тот нисколечки не испугался услышанных угроз. Наоборот, он лишь со странной, словно издевательской усмешкой приоткрыл рот и наклонился вперёд, отчего у Коннора в голове взбрыкнуло неприятное ощущение дежавю, а так и не смывшаяся чёрточка на его шее словно обдала кожу жаром, напоминая о той самой шутке про член и кадык. Шутке, которая стала реальностью.  — Это ты про свои вчерашние выходки на улице? — спросил Хэнк, при этом кивая головой в сторону входной двери. Не стоило ему это говорить.  — А всё началось на улице? — у Коннора по телу пробежал холодок, а сердце внезапно обдало чем-то прохладным, отчего оно забилось чаще. Голову тут же заполонили десятки разных вопросов, на которые найти ответ было невозможно. Сколько людей успело это увидеть? Сколько из них успело снять на телефон? Сколько выложить на Pornhub? А что, если Коннор, который всегда так пёкся о своей анонимности, следующим утром увидит свою рожу в одном из роликов, который будет называться «Пьяненький твинк отсасывает медведю прямо в кустах».  — Смотреть без регистрации и смс, — проныл Коннор, заливаясь краской и пряча лицо в руках. — Смотреть без регистрации и смс!  — Да что с тобой такое? — всё таким же спокойным голосом спросил Хэнк, то ли кося под дурачка, то ли являясь им полностью. Неужели его совсем не тревожил тот факт, что из полиции увольняют за подобного рода видеоролики, найденные в интернете?  — Скажи мне, — простонал Стерн, не собираясь убирать руки от смущённого лица. — Что конкретно вчера произошло на улице?  — Сразу после того, как я тебя встретил? — Хэнк призадумался, явно стараясь провести цепочку событий. — Будучи пьяным в хламину, сначала ты начал на мне виснуть. Потом долгое время предлагал всякое неприличное и даже деньги. А потом я повёз тебя к себе домой…  — Ни слова больше! — вскрикнул Коннор, запуская пальцы уже в свои волосы, одновременно прожигая барную стойку взглядом. Он попытался сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, да толку от них всё равно ноль. Какой смысл успокаивать нервы, когда от тех остались лишь одни угольки?       Почему Хэнк рассказывал обо всём этом с таким спокойным лицом? Ему не впервой уламывать пьяных мальчиков на минет? Почему краснеет и стесняется тут только Коннор? Да у него девушек было если не в сотню, то в десятки раз больше, чем у Хэнка за всю его молодость! Хэнк вообще не походил на человека, живущего полноценной половой жизнью. Он из того типа людей, которые после развода максимум, чем постыдным могут заняться — это подрочить на модель в каком-нибудь журнале, купленном в маленьком киоске в каком-нибудь зашарпанном переулке. Так или иначе, возникшая непростая ситуация должна была их обоих вогнать в краску. Они оказались в одной идущей ко дну лодке, разве нет? Или это только Коннор шёл ко дну, в то время как у Хэнка всё это время был спасательный надувной жилет?       Решения у проблемы точно не было, как не было и чёткого ответа на вопрос — какого хуя вообще это произошло с таким умным и смышлёным человеком как Коннор? Он ведь сам устроил эту битву, в которой планировал одержать скорейшую победу. Так какого чёрта? Как можно было проиграть настолько тупым образом? Говорят, что лучше сгореть, чем угаснуть. Есть ли поговорка на случай добровольного минета своему врагу? Наверняка нет, ведь поговорки рождаются из обыденных ситуаций. В мире навряд ли найдётся второй такой идиот, который напился до такого состояния, что не смог сдержать свои сексуальные порывы.       Коннор уже успел тысячу и один раз поклясться себе, что больше никогда не напьётся до такого ужасного состояния. А если и напьётся, то только заранее приковав себя наручниками к батарее дома, чтобы никуда случайно не выйти. А ключ отдаст горничной и попросит занести его лишь на следующий день. Что насчёт туалета? Это уже совсем отдельная тема. Самое главное — удержать себя от ночных похождений. Коннор, конечно, умничка, что до такого додумался, да вот только уже было поздно — после пожара огонь не тушат. Самое страшное уже успело случиться. Хэнк, будучи тупой полицейской свиньёй, не только воспользовался ртом уважаемого хакера опасной городской мафии, но ещё и сохранил при этом должное хладнокровие. Совсем не волнуется, не ведёт себя как малолетка после неудачного свидания и не старается найти оправдания своим действиям. Это лишь Коннор паниковал и чувствовал себя с каждой секундной всё хуёвее и хуёвее.       У семейства Стернов испокон веков было много правил, что должны были показать всю их благородность и голубизну крови. Одно из самых главных — это никогда не сдаваться и искать выход даже в самых сложных ситуациях. И, следуя этим словам, Коннор всегда находил возможность остаться на коне и выпутаться из проблем, но сейчас такового шанса он не видел, как бы ни старался его найти. Единственный возможной вариант — полнейшая капитуляция. «Смех Питера» больше Коннору не принадлежал, и теперь это место будет вечно напоминать ему о случившемся позоре. Сам Хэнк будет напоминать о случившемся позоре. Ему в пору сделать фотографию Коннора на телефон, распечатать её и повесить рядом с табличкой «работник года», предварительно заменив слово «работник» на «сосалка».       Заметив пиздострадания парня, Хэнк всё же перестал растягивать на своём лице мерзкую ухмылочку. От неё Коннору становилось только хуже. Хотя, разве не этого добивалась тупая полицейская свинья? Разве сейчас у неё была не идеальная возможность отомстить наглому хакеру за все доёбы? Да отомстить с такой лихвой, что тот не захочет возвращаться в «Смех Питера» больше никогда. Ну, судя по всему, нет, потому что внезапно лицо Хэнка приобрело совсем другое выражение, а в его глазах появилось беспокойство.  — Болит голова? — спросил он, после чего, порывшись где-то у себя за барной стойкой, вытащил на свет новую пачку каких-то таблеток. — Выпей, станет попроще.  — Не надо мне от тебя ничего, — огрызнулся Коннор, резко отпихнув таблетки в сторону. — И подачки свои можешь запихнуть себе в жопу, урод.       Хэнк только печально помотал головой, после чего опустился вниз за упавшим лекарством. Проявление доброты и сочувствия? Ага, конечно. Опять же, Коннор был совсем не тупым человеком и прекрасно понимал, к чему этот показательный акт милосердия. Этим жестом Хэнк наверняка хотел показать, что он как бы за Коннора в ответе. Почему? Потому что Коннор стал его сучкой? Хуя с два! Коннор слышал о том, что многие парни после секса говорят своим девушкам: «Не беспокойся, малышка. Я возьму на себя ответственность». Убогая попытка показать себя этаким самцом. И Хэнк, обладая мышлением тупого примата, наверняка попытался повторить этот трюк. А что было бы, прими Коннор эти таблетки? Тогда он бы позволил Хэнку «взять на себя ответственность». И всё — прощай независимость и попытка доказать себе, что это ты стоишь над ситуацией, а не она над тобой.       «Взять на себя ответственность». Коннор медленно убрал от лица руки, чувствуя, как по его спине пробежал холодок. А что, если ещё не всё потеряно? Судя по спокойствию Хэнка, он уже считает, что сумел приручить Коннора как дикую подзаборную дворнягу, которой по доброй воле кинул сосиску. Но всё было не так. Всё было далеко не так. Как оказалось, решение проблемы было прямо перед носом — протяни руку и схвати его. Всё что требовалось — это показать Хэнку, кто на самом деле главный самец в этом баре. Конечно, сделать это одному было нереально. Но кто запрещал пользоваться помощью? Этакий «звонок другу», но немного иначе. В этот момент Коннор вновь почувствовал себя главным. О, он прекрасно знал что и как надо делать. Как заставить тупорылого Хэнка вновь молчать в тряпочку и стать послушной зверушкой.

***

      Лезть в карман за словом — это явно не о Конноре. Ещё при первой их встрече Хэнк понял, что этот парень найдёт ответ на каждую сказанную фразу. Обыграет услышанное в лучших традициях прожарки на ТВ и поставит в тупик своим острым языком. Хэнк старался лишний раз не провоцировать эту бомбу со словесным поносом, да вот только без толку. Коннор всегда сам первый нарывался на очередную ссору, какую нельзя было проигнорировать. Вот есть же на фермах петухи, что постоянно распушают свои перья и рвутся в драку, не забывая попутно горланить. Коннор прекрасно бы вписался в их ряды, благодаря своей манере поведения. Эта манера не менялась и не исчезала никогда. Почти никогда. Сегодняшний вечер стал первым и единственным исключением, когда паренёк выглядел настолько разбитым, насколько позволяло его самомнение.       Коннор, который всегда мог найти ответ даже на самую каверзную фразу, как-то слишком разнервничался и даже не смог внятно произнести некоторые слова. В этот вечер он вообще больше не промолвил ни слова и лишь пил свой излюбленный виски, что-то тщательно обдумывая. Спрашивается, было ли это своеобразной реакцией на его прошлые выходки? На те самые, устроенные прошлым вечером. Вполне возможно. Но если и так, то чего он распереживался?       Хэнк понимал, что не каждый человек может спокойно отнестись к своим пьяным шуткам, но ведь Коннор точно не должен был смущаться. Подумаешь, пару раз высказал свои не самые приличные желания. Что в этом такого? Пьяные люди часто несут бред и, если бы не реакция самого Коннора, Хэнк бы уже на следующий день забыл о его выходках. Он даже, руководствуясь правилами доброго полицейского, предложил ненавистному клиенту таблетки от головной боли, какие на всякий случай хранились в одном из барных ящиков. Увы, этот жест Коннор воспринял с непонятной агрессией и ещё больше погрузился в свои мысли. По этой причине Хэнк более трогать его не собирался, решив, что у паренька просто серьёзное похмелье, какое бывает у всех нормальных людей. А во время похмелья даже сам Хэнк часто пребывает в ужасном состоянии.       Благо, маленькая квартира, ставшая лейтенанту Андерсону временным домом, встретила его таким же состоянием, в каком пребывала до его ухода. Коннор ничего не украл и не сломал, за что ему отдельное спасибо. Хэнк сперва так и думал, но после поймал себя на мысли, что некие изменения всё же имели место быть. Вроде все вещи были целы и лежали на своих местах, но интуиция подсказывала ему, что что-то не так. Изменение Хэнк заметил лишь после того, как завалился спать. Закрывая глаза и отрубаясь после тяжелой рабочей ночи, он заметил напротив кровати мешок собачьего корма, который точно не покупал сам в силу высокой цены. Очень дорогое питание с кучей витаминов, о каком Сумо мог только мечтать. «Откуда он здесь?» — подумал Хэнк, но был слишком уставшим, чтобы пытаться решить эту задачку, потому просто забил на это дело и, натянув одеяло до носа, быстро уснул.

***

      «У рыжих людей нет души». Очень известная фраза, которая одним разом деклассирует всех рыжеволосых людей, живущих в этом мире. Вот и Кэсси имела прекрасные натуральные рыжие локоны, но Коннор никак не мог охарактеризовать её как бездушного человека. Напротив, она всегда была очень харизматичной девушкой, которая никогда не халтурила на своей работе. Выкладывалась на все сто, могла искусно симулировать оргазмы и отыгрывать самую настоящую девственницу. А потому и расценки у неё были приличные. О пятистах долларах за час в Детройте мечтала чуть ли не каждая проститутка, да только они с Кэсси и поравняться не могли. Даже тупой Хэнк зарабатывал всего лишь сотню. За ночь! За одну блядскую ночь, во время которой он горбатится и прислуживает богатым толстосумам! А Кэсси всего лишь раздвигает ноги и уже может позволить себе любые хотелки.       Коннор часто пользовался её услугами. Приглашал девушку домой во время выходных или когда просто имел хорошее настроение. Рыжие локоны привычно маячили перед глазами, а жёлтая кофта обтягивала большую грудь. Кэсси уже привыкла, что клиенты всегда сразу торопятся её раздеть, а потому, по прибытии в квартиру Стерна, она сама начала раздеваться сразу на пороге. И по этой же причине крайне удивилась, когда её попытки раздеться бестактно оборвали. Коннор лишь пихнул девушке в руки купленное недавно платье, после чего приказал идти переодеваться в ванную. И пока всё ещё удивлённая проститутка натягивала на своё тело новый наряд, он вкратце объяснил ей суть дела. Не вдавался в подробности и не рассказывал о своих взаимоотношениях с Хэнком, а лишь дал о нём главную информацию и выложил свои требования.  — У меня оплата почасовая, помнишь? — это был единственный вопрос Кэсси, который она задала уже в салоне такси, попутно пялясь в карманное зеркальце и крася ресницы.  — Помню, — писклявым голосом ответил Коннор, пародируя речь девушки. — Хотя я тебе купил дорогое платье, да ещё и за личный счёт угощаю. Могла бы сделать исключение.  — Ты не мой парень, чтобы я тратила личное время на неоплачиваемые свидания с тобой. — Карманное зеркальце с громким хлопком закрылось, а Кэсси с гордым видом откинула с лица прядь. — За бесплатно упрашивай уличных шлюх. Им же и дари свои цацки.  — Угомонись, я понял. — Вообще, Коннор мог ещё много чего сказать ей, но его слишком смутила реакция водителя, которого странные разговорчики о шлюхах немного напрягли. — Главное, не выходи из образа и прикидывайся моей подружкой, пока я не скажу, что хватит. Если справишься как минимум идеально, я доплачу сверху.       Да, в этом и заключался весь план, который казался до остервенения простым. Коннор хотел показать Хэнку, что случившееся между ними — это не более чем маленькая шалость. И что Коннор настолько крут, что у него есть и всё это время была девушка. А Хэнк пусть смотрит на неё и истекает слюнями. Он-то уже мужик в возрасте, ему такие дорогие крали и не снились. А если Коннор приведёт на территорию свою, казалось бы, самку, Хэнк сразу поймёт, что он ещё не промах. И не гей. Потому что геи не встречаются с девушками. А у Хэнка девушки нет, значит гей как раз он. Всё очень логично и просто. И тогда Коннор сможет использовать эту встречу как аргумент в их постоянных препираниях. Он уже успел себе нафантазировать парочку диалогов, в каждом из которых разгромляет Хэнка в пух и прах.  — А почему девушку привёл? У нас же с тобой был интимный вечер.  — Твоя душонка настолько одинока, что ты принял тот вечер за нечто особенное, Боб? Ну так заруби себе на носу, ты для меня не более чем игрушка. Я использовал тебя, чтобы скинуть напряжение, ничего особенного. На большее ты уже не годишься. Как презерватив, место которому теперь на свалке.  — О нет, ты так красиво меня осадил. Теперь я чувствую себя никчемным. Ты был прав, я всего лишь тупой медведь, который не достоин твоего великого внимания и навсегда останется одино-  — Мы приехали. Коннор? Коннор, ты чего, заснул?! — Кэсси принялась щёлкать пальцами перед лицом Стерна, дабы привести того в чувства и вывести из фантазий, в которых тот уже видел, как встав на четвереньки, Хэнк вылизывает ему ботинки. Старательно так, начищая их до блеска. И нет, это не какой-то извращённый фетиш. Это признак того, что отныне Хэнк, бывший когда-то этаким гордым полицейским и независимым медведем, превратился в послушного циркового мишку, поняв, кто тут хозяин. И, если Коннор прикажет, этот самый мишка послушно встанет перед ним на колени и будет выполнять каждый приказ. Да, когда-нибудь всё так и будет, но сейчас пришло время перейти к основному плану.       «Смех Питера» встретил гостей очередной громкой пост-хардкорной песней, барабанящей по перепонкам и закладывающей уши. Хэнк работал на своём привычном месте, что-то тщательно вытирая на барной стойке, отчего не сразу заметил приближающуюся двоицу. Первая мысль — нужно как-то красиво появиться, чтобы у этого недоумка аж челюсть свело от зависти и обиды. А потому Коннор, обняв Кэсси за талию, вальяжно подошёл к барной стойке и приземлился на своё привычное место, после чего помог усесться рядом своей спутнице. Мельком оглянул её, проверяя, достойно ли она выглядит и сможет ли заставить тупого Хэнка обижаться, а когда удостоверился в этом, то обратил на себя внимание бармена, свистнув ему.       Хэнк окинул пришедших гостей своим обычным усталым взглядом. Видимо, ещё не до конца понял, кто сидит рядом с Коннором, потому что, как упоминалось ранее, был тупым копом. По этой причине паренёк, заранее спланировав каждое слово, начал диалог:  — Нравится моя заенька? — он показал большим пальцем в сторону Кэсси, выдавливая на лице ухмылочку. — Не стесняйся, можешь смотреть на неё, сколько душе угодно. Ничего красивее в своей никчёмной жизни ты уже не увидишь.  — А заенька сама не может говорить? Или не умеет? — спросил Хэнк таким же низким голосом, откладывая мокрую тряпку обратно в ведро. Он в своей привычной манере вытащил две карты с названиями алкогольных напитков и положил их перед каждым гостем.  — Я знаю, к чему ты ведёшь, Боб, — ответил Коннор, стараясь действовать дальше по своему изначальному сценарию. — Откуда у меня такая красивая девушка. Вот что я тебе скажу…  — Не-а, — тут же заткнул его Хэнк, поведя своими сильными плечами и вскинув брови. — Мне вообще как-то насрать. Заказывать что-то будете?       «Не понял», — пронеслось в голове у Коннора, который не ожидал такого вот ответа. Разве Хэнку не должно быть обидно от того, что парень, которого он отымел в рот, на самом деле не принял случившееся всерьёз и совсем не зависит от Хэнка? Вот Коннору было бы обидно. Он, между прочим, уже распланировал целый диалог, в котором заранее придумал, что Хэнк будет задавать вопросы о девушке и грызть от обиды ногти. А что в итоге? А в итоге он нагло оборвал эту блядскую ветку, сведя усилия Коннора на нет.       «Всё нормально, — сказал парень сам себе, стараясь не исказить лицо в негодовании, дабы не показать Хэнку, что тот вновь превзошёл его. — Он просто блефует и старается не показывать свои эмоции, а сам наверняка очень сердится». И ведь вполне логично. Хэнк не из тех людей, которые вот так сразу начнут ныть. Он будет до конца стараться играть в бессердечного дровосека, выражая полный похуизм. Но ведь наверняка его лёд не настолько толстый, и парочка колких слов смогут заставить его треснуть. Надо лишь эти самые слова подобрать и правильно их использовать.  — Я понимаю твою реакцию, — начал издалека Коннор, хрустя костяшками пальцев. — Всю свою жизнь ты прожил с той уродливой дурой, какая выскочила замуж за богача. Ну, каждому своё. Просто глянь, какие девушки встречаются с настоящими мужчинами.  — Ага, — только и ответил Хэнк, словно вообще не понял смысл сказанного. — Правда, если такие девушки встречаются с настоящими мужчинами, то что она забыла здесь с тобой?  — Ты ахуел? — у Коннора от гнева чуть было не покраснело лицо, но он быстро взял себя в руки, пытаясь вернуть былое спокойствие. «Ты над ситуацией, Коннор, а не она над тобой». — Кэсси, дорогая, что ты будешь пить?  — «Лагуну», пожалуйста, — наконец подала голос Кэсси, мило улыбнувшись и прекрасно отыгрывая роль. — Это вы Хэнк? Коннор мне столько о вас рассказывал.       После этих слов девушка тут же дёрнулась, когда по её спине резко хлопнула ладонь, а Коннор посмотрел ей в лицо многозначительным злым взглядом и одними губами пробормотал — «не открывай рот, когда не просят». Тупая Кэсси сболтнула лишнего и теперь Хэнку могло показаться, что Коннор о нём слишком много думает даже у себя дома. А Коннор не думал. Он лишь рассказал важную информацию о Хэнке, не более. Важная информация — это далеко не «столько о вас рассказывал». Далеко не столько! Поэтому пришлось мигом заткнуть болтливую проститутку, дабы та не сболтнула ещё чего лишнего и не сделала ситуацию только хуже.  — Никогда бы не подумал, что у кого-то такого, как Коннор, может быть такая милая девушка, — внезапно обратился к Кэсси Хэнк, отчего её лицо ещё больше расплылось в улыбке.       Коннор фыркнул, жестом приказав Хэнку налить ему виски. Чем вообще они занимаются? Тупой полицейский продолжает делать вид, что ему всё равно? Старается надурить Коннора? Если так, то плохо старается, потому что Коннор уже давно всё понял. Тонкий лёд начал трещать и вот-вот, совсем скоро, Хэнк уже не сможет скрывать своих эмоций, а его фальшивая доброжелательность превратится в гримасу печали. Оставалось лишь подождать. Ещё хотя бы чуть-чуть.  — А кого вы ожидали увидеть? — внезапно спросила Кэсси, складывая руки замочком и упираясь на них подбородком. Действовала совершенно не по изначально задуманному плану, но Коннор списал это на женскую импровизацию. Возможно, она хотела специально показаться приятной милашкой, чтобы тупой коп понял, какие именно крали обитают рядом со Стерном.  — Ну-у-у, — протянул Хэнк, на секунду призадумавшись. — Такую же ненормальную бабу лет восемнадцати, которая матерится как сапожник, строит из себя хер пойми что и угрожает всем налево-направо.  — В каком смысле «такую же»? — сразу возмутился Коннор, пошатнувшись на барном стуле и сжав руки в кулаки. — Это ты меня описал? С какого это хуя ты решил, что я матерюсь как сапожник? Когда, блядь, такое было? Никогда такого не было. Не смей говорить про меня гадости, сукин сын.  — Что и требовалось доказать, — подытожил Хэнк, разведя руки в стороны с довольным видом. Довольным! Никакой обиды!       Кэсси засмеялась. И этот смех был настолько искренним и чистым, что Коннор готов был от злости язык проглотить. Он притащил сюда эту ебанутую и заплатил ей немаленькую сумму для того, чтобы она вместе с ним унизила Хэнка, а не для того, чтобы смеялась над шутками этого медведя. Кто сейчас тут кого унижает? Что вообще происходит? Почему Коннор начинает чувствовать себя третьим лишним?  — Чтобы ты знал, — снова подал голос Коннор, выискивая в кармане сигареты, — с Кэсси мы встречаемся вот уже три года. У неё очень известные родители. Отец вообще политик, а сама она закончила Оксфорд. Да один её мизинец стоит в разы дороже, чем вся твоя бесполезная жизнь.  — Правда? Хорошая работа! — и опять слова были адресованы не Коннору, а улыбающейся девушке. «Он что, меня игнорирует?» — пронеслось в голове у парня.  — Да я как бы… — Кэсси замялась от такого вранья и явно не могла придумать ответ. А как уже говорил раньше Коннор: «Лучшая защита — это нападение». Правда, в этот момент подобная тактика только усугубила ситуацию. — Мне далеко до вас, если честно. Вы же стали самым молодым лейтенантом Детройта, не так ли? Это огромное достижение. Не каждый человек на такое способен.  — Эй, — что-то в голове Коннора мягко намекнуло ему, что начала твориться вообще какая-то хуйня, которую он не ждал. И, что самое противное, про него вообще забыли, так что попытка обратить на себя внимание с треском провалилась.  — Да было это ещё когда? — усмехнулся Хэнк, судя по всему, окончательно забив на то, что они тут, блядь, далеко не вдвоём. — Сейчас вот стаканы драю. Не лучшая работёнка для героя Детройта.  — Напротив! — Кэсси замахала руками. — Историю стереть нельзя. Я уверена, что и в будущем вас ждут огромные заслуги. Сейчас самое главное — это собраться с силами!  — Эй, блядь! — Коннор начинал чувствовать себя стенкой, на которую никто не обращает внимание. А ощущение того, что творится какая-то хуйня, с каждой секундой только больше росло. Когда наступит та часть с облизыванием ботинок? Хэнк сейчас должен не мило беседовать с улыбчивой проституткой, а заливаться слезами обиды. Почему? Как? Это что за пиздец?  — Ну если вы так думаете, то может и ждут, — засмеялся Хэнк, поправляя края рубашки. — Из грязи в князи, а из барменов в комиссары. Разве не сюжет для какой-нибудь книги?  — Сюжет! — Подмигнула Кэсси, после чего хлопнула в ладоши. — Я уверена, что вскоре вновь прочту о вас в газетах.       Говорят, что когда сердце «уходит в пятки», то это значит, что человек чего-то боится. Так вот, всё это полная чушь. Коннор нисколько не боялся, ведь бояться ему было нечего. Однако, по какой-то причине ему казалось, что он сейчас отчётливо ощущал, как его сердцебиение доносится из пяток. А всё потому что лицезрел то, что вообще никак не ожидал лицезреть. Впал в такой ахуй, в какой никогда раньше не впадал. И в определённый момент ему стало настолько обидно, что в глазах резко закололо, а дыхание спёрло. Именно эти ощущения должны были сегодня окутать Хэнка. Хэнка! Никак не Коннора, который с растерянным видом смотрел сперва на ненавистного копа, а потом на весёлую девушку, какая попивала из трубочки свой недешёвый коктейль и продолжала свою милую беседу.       Каким-то чудом их разговор перешёл от карьеры Хэнка к любимым книгам и фильмам. Коннор словно в замедленной съёмке наблюдал за тем, как Кэсси перечисляла всю литературу, какую она прочитала за последние пару месяцев. После с должным интересом слушала Хэнка и делилась с ним впечатлениями. Такие разговорчики обычно происходят между близкими друзьями, но никак не между людьми, которые встретились-то десять минут назад. А Коннор так и продолжал с открытым ртом пялиться на эту картину, стараясь не завыть, подобно ребёнку, оставленному без присмотра. В его голове крутился лишь один вопрос — «Что вообще происходит?» Как всё так обернулось? В какой-то момент, когда Кэсси вновь засмеялась над очередной тупой шуткой, обида Коннора переросла в ненависть. Но в ненависть не по отношению к Хэнку, а совсем даже наоборот. Коннор злился на Кэсси.  — Ты вообще ебанутая?! — Стерн не смог сдержаться. Не собираясь больше чувствовать себя чёртовой декорацией, он грубо схватил Кэсси за руку, напоминая о своём присутствии. — Ты флиртовать с ним решила?  — Что? — проныла от боли девушка, скривив лицо. — Нет, мы просто разговаривали.  — Хуя с два вы разговаривали! — Коннор поймал себя на мысли, что уже неплохо так перекрикивает музыку и его голос наверняка слышат большинство других посетителей бара. — Почему я должен смотреть на то, как вы меня открыто игнорируете и мило беседуете? Я тебя для этого сюда привёл? Скажи мне, для этого?  — Да что с тобой такое? — прохныкала Кэсседи, стараясь выдернуть руку из чужого захвата.— Почему ты так сердишься? Ты что, ревнуешь?  — Ревную, тупая ты сука, — и вроде Коннор уже достаточно наговорил и пришла пора останавливаться. Особенно в момент, когда взгляды всех людей в заведении, включая официанток, уже окончательно уставились в их сторону.       Но Коннора в порыве злости было тяжело остановить. Он сам-то не всегда мог себя вовремя одёрнуть, особенно если ярость начинала переполнять каждую клеточку его тела. Говорил первое, что приходило в голову и совсем не подбирал слова. Вообще, Коннор прекрасно понимал, что когда-нибудь эта его черта сыграет с ним злую шутку, но не придавал значения своим опасениям. Как оказалось, зря. — Думаешь, мне приятно смотреть, как Хэнк не обращает на меня никакого внимания и кокетничает с тобой? Объясни мне, почему я должен это терпеть? Почему, блядь? Думаешь, мне это нравится? Нравится, когда он меня игнорирует? Ты только всё испортила. Убирайся нахуй отсюда.       Кэсси грубо сдёрнули со стула, отчего она лишь обиженно поджала губы и, отвесив Стерну звонкую пощёчину, быстрым шагом вышла из бара, хлопнув дверью. Коннор лишь долгое время смотрел ей вслед, пока ярость потихоньку угасала в нём, позволяя разуму вновь наполнить черепушку. И только в момент, когда в голове вновь что-то щёлкнуло и заработало, он заметил, что в его сторону все пялятся. И не просто пялятся, а чуть ли не сдерживают смешки. Тогда взгляд Коннора переключился на Хэнка, который, так и замерев со стаканом в руке, не мог ничего сказать, а лишь хлопал глазами.  — Что такое? — Не понял парень, оглядываясь по сторонам и обращаясь ко всем посетителям бара. — Почему такая реакция? Никогда ссор не видели? Отвернитесь нахуй.  — Коннор, — внезапно обратился к нему Хэнк, стараясь подобрать слова. — Ты серьёзно?  — Что? О чём ты? — не понял Коннор, с рыком хватаясь за стакан виски и глотком осушая весь за одну секунду. Он сейчас никак не хотел задумываться о случившемся и просто собирался немного успокоиться.  — Не важно, — быстро ретировался Хэнк, стараясь вновь сделать лицо спокойным. Да только Коннор слишком хорошо умел читать людей и видел, что мужчину что-то смущало. Он не мог понять что именно, но это что-то не давало Хэнку подобрать нужные слова для ответа, а потому тот начал предпринимать нелепые попытки избегать парня, уткнувшегося в свой пустой стакан.       Из бара Коннор ушёл уже очень скоро. Он просто больше не мог находиться в окружении людей, что продолжали странно поглядывать в его сторону. Желание пить и вовсе пропало, как пропало и желание кричать от злости. Просто хотелось побыть в абсолютной тишине и без Хэнка, стоящего над душой. Поток ярости не только бесследно испарился — он оставил Стерна абсолютно опустошённым. Никакой реакции на свои собственные действия, никакого дурацкого анализа и никаких попыток извиниться перед обиженной проституткой, которая теперь навряд ли хоть когда-нибудь вновь польстит Коннора своим присутствием.       Ночь не задалась так же, как и вечер. Коннор валялся в кровати и долго проклинал Кэсси за все сказанные ею слова. Он махал в воздухе кулаками, бубнил разные матюки и постоянно дёргал ногами. А всё по той причине, что тупая баба действовала не по их изначальному сценарию. На кой хрен она вообще начала ту беседу? Кто её за язык тянул? Вот именно, никто. А потому Коннор взялся заниматься своим любимым делом — цитировать собственные же слова. Была у него такая странная привычка — вспоминать сказанное и пытаться коверкать его так, чтобы оно звучало правильнее. После драки кулаками не машут только дебилы, а умные люди учатся на своих ошибках, чтобы в будущем оказаться ещё более опасным противником.  — Ревную, тупая ты сука! — опять рыкнул Коннор, чувствуя себя самцом, который показал, что ему не похуй на свою девушку, которая начала кокетничать с другим мужчиной.       Ну, всё правильно. Нет ничего дурного в том, чтобы признавать свою ревность, ведь никто не станет терпеть, глядя на то, как его пассия кокетничает с кем-то другим. Своими словами Коннор только показал, что он в ответе за свою девушку и что не позволит ей заниматься подобными вещами. Да ему после этих слов все люди в баре должны были аплодировать, а не оглядывать насмехающимся взглядом. Или взгляд появился уже после второй фразы? «В ней же тоже не было ничего такого», — подумал Коннор, пытаясь вытащить наружу воспоминания. Он просто пояснил, почему именно ревнует, не так ли? Всё так. — Думаешь мне приятно смотреть, как Хэнк не обращает на меня никакого внимания и кокетничает с тобой? Объясни мне, почему я должен это терпеть? Почему, блядь? Думаешь, мне это нравится? Нравится, когда он меня игнорирует? Ты только всё испортила. Убирайся нахуй отсюда.       Стоять!..  — Что? — внезапно спросил Коннор сам у себя, пытаясь прокрутить последнюю фразу у себя в голове и вникнуть в её смысл. Он прокрутил её второй раз. Третий. Четвёртый. Пятый. А когда наконец осознал, что именно сказал, то громко закричал на всю квартиру, надрывая голос.       Кто-нибудь знаком с нарезками в интернете, когда ведущие на телеканалах случайно оговариваются или неправильно читают реплику, что в результате кардинально меняет суть всей фразы? Коннор всегда смеялся с них. Так опозориться — это надо ещё постараться. Потом красней на людях и делай вид, что они обознались. Правда, сейчас Коннор сам чувствовал себя опозоренным. Орал в подушку с такой силой, что проснувшаяся Поцелуйчик запрыгнула на кровать и принялась пытаться сунуть морду хозяину под одеяло.  — Блядь! Блядь! Блядь! — Коннор заливался краской после каждого «блядь» всё сильнее и сильнее, а его сердце готово было проделать в организме дыру и улететь в пятки со скоростью света. Если фраза «ревную, тупая сука», ещё не вызывала никаких вопросов, то последующая уничтожила Коннора как личность с потрахами». — Думаешь мне приятно смотреть, как Хэнк не обращает на меня никакого внимания и кокетничает с тобой?» Получается, что Коннор открыто сказал — он ревнует не Кэсси к Хэнку, а Хэнка к Кэсси. Громко, перекрикивая музыку, признался в этом на весь бар. И все это прекрасно поняли, включая и Хэнка, который как раз поэтому отреагировал с таким удивлением. А Коннор был так поглощён злобой, что выпалил первое, что думал и совсем не позаботился о том, чтобы вникнуть в свои же слова. Столько заранее пропланированных диалогов, столько придуманных фраз. А что в итоге? А в итоге Коннор открыто сказал, что ревнует внимание Хэнка. Ревнует, блядь, к своей, вроде как, девушке. Что за хуйня?       «Больше я в тот бар ни ногой», — подумал Коннор, чувствуя, как по лбу начал стекать пот. Всё. Это финиш. Дальше можно было только идти топиться, но делать это исключительно из побуждений внутреннего эгоизма, а не как те малолетки в сериалах, которые бросаются в озеро из-за неразделённой любви. Коннора же переполняла злость, а никакая не любовь. Конечно, откуда взяться любви? Хэнк ведь не только заставил его отсосать, так ещё и добился того, что Стерн открыто признался — он к Хэнку привязался настолько, что ревнует его внимание. Ревнует к, казалось бы, своей же девушке! Это надо же было так проебаться. Отныне дорога в «Смех Питера» ему навсегда была закрыта, потому что чистосердечное признание услышали не только гости, но и почти все официантки. Да и Хэнк. Коннор же теперь вообще с ним заговорить на сможет. Спрашивается, нахуя он вообще полез выёбываться? Надо было оставить всё как есть, и, может быть, про минет все бы забыли. Но нет, Коннор же был гордым мудаком. Надо было ему попытаться поставить Хэнка на место. А в итоге он заварил такую кашу, какую сам не может расхлебать.  — Мне пиздец, — громко и чётко подытожил Стерн, хлопая себя рукой по лицу и отпихивая настырную Поцелуйчик в сторону. Гончая всё же перестала пытаться просунуть свою морду под одеяло и послушно улеглась рядом с кроватью, при этом не переставая вилять длинным хвостом.       И ведь итог правда был совсем неутешительным. Коннор теперь был опозорен как физически, так и морально. Он, будучи взрослым человеком и будущей опорой семейства Стернов, отныне не мог ходить с поднятой головой. Почему? А потому что его — такую мамину умничку — смогла унизить какая-то полицейская свинья. Тупой отброс общества. Да Коннор раньше ему подобных поедал на завтрак! Чем же Хэнк отличался от других? Почему Коннору было на него не похуй, как на прежних барменов, что увольнялись после двух рабочих недель? А вот хуй знает. Но, как бы не стыдно было признавать, Коннор окончательно проиграл в этой битве. Хотя это совсем не значило, что он собирается всё вот так бросить. Оставался один единственный вариант, способный вернуть самооценку Стерна на прежний уровень и сгладить углы сложившейся ситуации. — Я тебя нахуй убью, — прорычал парень, обращаясь к воображаемому Хэнку и комкая в пальцах края одеяла. — Пристрелю как суку и закопаю за городом. Смеётся тот, кто смеётся последним, пидорас. И смеяться буду я, зарывая твою ублюдскую тушу под землю.