***
Забыться в работе — это отличный способ избавиться от ужасных навязчивых мыслей. От большинства из них. Работа вообще сама по себе лечит ото всякой надуманной ерунды. Вот почему, например, в девяностых в Америке все были счастливее, чем сейчас? Да потому что каждая живая душа впахивала как не в себя. А когда мозг и тело заняты, то некогда и думать о проблемах личного характера. Это сейчас все богачи только и делают, что депрессуют и жалуются личным психологам обо всяких сущих мелочах. «Ой, я в последнее время чувствую себя плохо. Это наверняка из-за пасмурной погоды», — вот так они говорят, пока сидящие рядом мудрые мозгоправы записывают диагнозы в блокнотики. «Наверное, стоит слетать куда-нибудь на Кубу и поплавать в тёплой водичке». Вот так говорят. Коннор помнил о множестве таких случаев, но ни разу не слышал, чтобы какой-нибудь офисный червяк или разнорабочий начинали ныть о том, что у них стрессы из-за магнитных бурь. Благо, сам Коннор довольно быстро осознал, что слишком много убивается из-за пустяка. Он несколько дней валялся на диване, унывал, грустил и страдал от невозможности сходить в любимый бар и выплеснуть пар. Дошло даже до того, что он врубал телевизор на полную громкость и во всё горло завывал в такт песням, отчего соседи аж начинали бить по потолку шваброй. «А-а-а, бейби», — не унимался Стерн, размахивая пустой бутылкой из-под алкоголя. В конце таких перформансов он начинал себя чувствовать героем фильмов Гая Ричи. Таким одиноким и никем не понятым, но всё равно сильным и независимым. А у каждого такого героя должна быть милая странность, делающая его хоть немного симпатичнее в глазах окружающих. Вот и у Коннора такая была и его пристрастие к пению — пусть и максимальному хуёвому и полному фальшивых нот — помогало сгонять тоску. Длились такие сольные выступления недолго. В конечном итоге Коннор понял, что, мягко говоря, занимается хуйнёй. Что его жопа просто слишком расслабилась и начала искать для себя неприятности. Как бывает у малолеток, каким хочется лишний раз поплакать в подушку и послушать грустную музыку у себя в комнате. Ведь это же надо — глупости какие — начать всерьёз убиваться из-за того, что поругался с каким-то чмом-барменом. Бармены — это такие же сошки, как и всякие дворники. Они на деле ничего из себя не представляют. Коннор даже нашёл в себе силы посмеяться над глупой идеей повести Хэнка в лес, чтобы убить. Особая машина, проплаченный водитель и потраченное время — Хэнк всего этого не заслуживал. Он не важный политик, не депутат и не личный секретарь мэра. Он — это обычная полицейская шавка, какая и на повышение, поди, насасывала. Единственное, на что он всё же был горазд — мозолить глаза занятым людям. В общем, Коннор сделал лишь один важный вывод. Он упрекнул себя в бесхарактерности и в мягкотелости. Всё потому что в последнее время ему совсем не было чем заняться. И чтобы вновь вернуть себя в форму, стоило начать усердно работать. Нагрузить мозги важными вещами и вытеснить оттуда любые мысли о бесполезном Хэ-хэ-Хэнке. «Хэ-хэ-хэ» — это потому что это медвежье позорище ничего не вызывало кроме смеха. «Боже, я действительно убивался из-за старого пердуна», — смеялся Коннор, понимая, каким придурком был. Нет, в сорок пять лет люди, по факту, ещё старыми не считаются, но к Хэнку это не относилось. Он вполне заслуженно получил такой отзыв в сторону своей личности. И Коннор отныне решил, что он в жизнь не удостоит Хэнка своим вниманием, даже если тот будет ночью звонить на телефон и просить о помощи. Коннор не такой. Чтобы больше не ныть и не думать о всякой хуете, стоило взяться за очередное — самое важное поручение Камски. «Поручение Шрёдингера» — как окрестил его Коннор. Почему? Да потому что оно было одновременно и слишком простым и чересчур сложным. Простым в плане техники исполнения, но сложным в моральном плане. Всё же не каждый день нужно идти против человека, которого ты можешь назвать своим близким дру… приятелем. Хлоя, конечно, не была прям на первом месте в списки значимых для Коннора людей, но, тем не менее, она хотя бы проводила с ним какое-то время. Разговаривала, таскала за собой по кафешкам, делилась своими бабскими проблемами. Но Коннор охотно принимал такие условия, потому что просто боялся признать, что, исчезни Хлоя из его жизни, друзей не останется совсем. Элайджа Камски плохим отцом никогда не был. Наоборот, с самого детства он покупал доченьке всё, что та только попросит. Хлоя рассказывала, что в семь лет она, как и любая другая девочка в таком возрасте, захотела живого пони. И если другие родители стараются мягко намекнуть своим чадам, что держать пони в квартире нельзя, то Элайджа без каких либо вопросов купил дочери сразу трёх. Он для них даже приобрёл маленький ангар за городом и личного работника. Стоило ли говорить, что интерес ребёнка к таким вещам остывает быстро, и вся троица маленьких лошадок уже через месяц была продана? Так было постоянно, и человек, которого одна половина Детройта боялась, а вторая уважала, слишком баловал свою принцессу. Конечно, со стороны звучало это как прекрасная сказка, но на деле всё было не столь радужно. Камски видел в своей дочери ребёнка. И не перестал видеть тогда, когда той исполнилось все восемнадцать, и она превратилась во взрослую девушку. А в этом возрасте многие девушки уже начинают ходить по ночным заведениям, учатся на права, встречаются с мальчиками. У Хлои был запрет на всё из вышеперечисленного. Элайджа считал, что она ещё слишком маленькая для таких глупостей. Что весь мир собирается развратить его малышку. Естественно, что самой Хлое такой расклад событий не нравился, но переубедить своего отца она так и не смогла. Всё это время ей, как и Коннору, приходилось мириться с одиночеством. Только если Коннор мирился с ним из-за своего буйного характера, Хлоя делала это исключительно из-за отцовского недоверия ко всему живому. Несмотря на всё своё внешнее спокойствие, Камски строго следил за тем, чтобы его дочь не вздумала начать встречаться с мальчиками. Он и Коннору, когда парень только первый раз пришёл на работу, сразу сказал, что если тот начнёт оказывать хоть какие-то знаки внимания Хлое, то его останки не найдёт ни одна полицейская ищейка. В принципе, Коннор какой-то частью мозга понимал, что бедную Хлою папаша слишком опекает. У других девочек в этом возрасте уже давно были отношения. Серьёзные или нет — не важно. Основную роль играет сам факт любви. Коннор, конечно, никогда в жизни не влюблялся и не знает каково это, но уверен, что Хлоя испытывает так называемые ощущения «бабочек в животе». Ошибки делают людей сильнее и никто не сможет научиться правильно ходить, если ни разу не упадёт. Потому Коннор совсем не удивился бы, узнай, что девушка пошла против отцовских правил и завела роман с кем-то тайком. Он бы и не осудил её, и пожелал долгой крепкой любви, да только слова Камски — закон. И если он требует разузнать о тайном любовнике побольше, то Коннор обязан отбросить своё мнение в сторону и выполнить приказ. Споры и мирные поиски решений — удел обычных людей, а когда ты работаешь в мафии, то такой роскошью попросту не обладаешь и любое неправильно сказанное слово в адрес начальства будет грозить не пустяковым увольнением, а риском потерять всё, что имеешь. Начиная от имущества и заканчивая жизнью. Отоспавшись после очередной вечерней пьянки, Коннор встретил утро даже со слишком хорошим настроением. Неделя, прожитая без внимания со стороны ебучего Хэнка, пошла только на пользу и уже не хотелось крушить и ломать всё вокруг. Удивительно, но почему об этом приёме совсем не пишут в книгах по психологии? Коннор ощущал себя блядской Золушкой, какая проснулась с прекрасным настроением и вот-вот готова была запеть. Да так, чтобы со всех щелей повылазили бы всякие мыши, крысы и прочие мерзкие твари. Хотя, здесь больше подошло бы сравнение с клипом, в котором показывают историю, где известная звезда рассталась с парнем и наконец почувствовала себя свободной пташкой и начала счастливо скакать по городу. Как бы то ни было, радостной песни так и не случилось, а первые слова, которые Коннор сказал после пробуждения, звучали как: «С добрым, сука, утром». Дальше по стандарту: прогулка с Поцелуйчик, водные процедуры, завтрак и окончательная готовность заняться работой. Увы, радость и лёгкость в теле продлились недолго и закончились сразу, как только Коннор смог проникнуть в аккаунт Хлои. Он сразу пожалел, что не обзавёлся ведёрком или, как минимум, полиэтиленовым пакетиком, ибо от такого обилия слащавых словечек его чуть не вывернуло наизнанку. Парень у Хлои и правда оказался, но был настолько ебанутым романтиком, что даже не верилось в его существование. Скорее, он походил на извращенца со странным фетишем на сахарные словечки. Бывают такие стрёмные идиоты, что постоянно пишут слова в уменьшительно-ласкательной форме и ловят от этого неимоверный кайф. Так и тут — голубки почти в каждом сообщении присылали друг другу сердечки и поцелуйчики. Та же Хлоя, всё это время ведущая себя при Конноре как гордая пташка, в переписке общалась как влюблённая по уши дурочка. Как влюблённая по уши дурочка в прямом смысле этих слов. И если ото всех «заек», «котиков» и «рыбок» Коннора просто подташнивало, то после внезапно выданного в чате «ты моя ути-путелька маленькая» ему захотелось плакать. — Тебе восемнадцать или десять? Что за ванильная хуйня? — этот риторический вопрос прозвучал вслух тогда, когда Хлоя на убогое любовное письмо, написанное горе-кавалером в порыве романтического пафоса, ответила не броском в чёрный список, как сделала бы любая умная девушка, а восторженными комплиментами. У неё, судя по опечаткам в словах, даже начали трястись руки. Возможно, когда-нибудь папочка Камски — если решится — выдаст свою кровиночку замуж за сына какого-нибудь влиятельного коллеги. Это наверняка будет проверенный человек, который никогда не слышал про секс, имеет стальные нервы и будет следить за сохранностью своей невесты как за зеницей ока. Но сын влиятельного человека — это круто. Куда лучше обычного оборванца без гроша за душой. Коннор вот никак не понимал людей, у которых есть влечение к людям с низким материальным положением. Романтично это выглядит лишь на экранах ТВ. Нет, серьёзно. Каким надо быть идиотом, чтобы, будучи богатым человеком, замешанным в мафиозном бизнесе, влюбиться в кого-то бедного и правильного? Ну правда? Коннор не понимал таких придурков. А то, что полторы недели назад он сам поплыл от обычной похвалы Хэнка и простенького «ты тоже молодец» — это никакой роли не играло. Тогда всё было иначе. Всё было… не так. Романтичным тупым избранником Хлои оказался некий Дэйв Дакенс. Двадцать лет, работает доставщиком пиццы, нигде не учится и в свободное время увлекается игрой в дартс. Да ещё и посмел быть кудрявым. Кудрявым! Это же вообще пиздец. С чего бы такой желанной Хлое встречаться с таким простолюдином — хер знает. Хотя у того же Шекспира — да, Коннор человек начитанный и умный — в комедии «Сон в летнюю ночь» Титания влюбилась в мужика с ослиной головой. А если бы осёл ещё и кудрявым был? Кошмар! Как бы то ни было, но то, что такие отношения держатся в тайне от Элайджи Камски, — это правильно, иначе того бы хватил Кондратий. Узнать, что твоя единственная и самая любимая доченька, которую ты оберегаешь ото всякого сброда, готова отдаться кому-то настолько неказистому — страшная участь. Чему бы не учило бульварное чтиво для девочек, Коннор считал, что богатым людям не положено вступать в отношения с простыми горожанами, которые не могут себе позволить хотя бы один ужин в ресторане в неделю. А тем более ещё и задаривать таких нахлебников подарками. Неправильно всё это. Оставшиеся два часа Коннор внимательно изучал расписание этого самого Дэйва Дакенса. Ну как «внимательно»… скорее с перерывами на закатывание глаз к потолку. Как в итоге оказалось, работа совсем не стоила свеч и с ней можно было покончить уже сегодня и без привлечения лишних людей. Тут не нужно было долго подготавливаться, продумывать каждую мелочь и напрягать мозги как в ситуации с тем же Хэнком. «Опять думаю про этого пидораса», — наругал себя Коннор, тряхнув головой и постаравшись сосредоточиться на деле. Сейчас единственное, что ему требовалось — это два телефонных звонка. Всего два звонка, чтобы заставить Дэйва Дакенса навсегда исчезнуть из жизни Хлои. Первый звонок — снять номер в гостинице. Коннор не обременял себя долгим выбором и позвонил в самый близкий отель, чтобы не пришлось долго до него переться. Да и потом, звать жертву к себе — идея безрассудная и глупая. Настолько глупая, что и в комментариях не нуждается. К слову, Коннор ещё подумал о том, чтобы надеть маску или кофту с капюшоном, чтобы особо не светить своей рожей, но быстро отказался от этой идеи, представив, как это будет выглядеть со стороны. Элегантный молодой человек в дорогих штанах, рубашке и клоунской маской на лице, а-ля «бунтарь». Как если бы малолетний школьник решил создать персонажа в компьютерной игре и к образу влиятельного члена мафии добавил маску, полученную за участие в каком-нибудь ивенте или выбитую из лутбокса, купленного за пять долларов, украденных у мамки. — Добрый день. — Во время второго звонка Коннор завалился на диван и поднял свободную руку кверху, принявшись разглядывать костяшки своих пальцев. — Могу я заказать у вас пиццу в отель «Палас Парадису»? Мне не важно какую, выберите на свой вкус. Коннор пиццу не любил. Да-да, он был из тех странных людей, которые предпочитают есть суши и о которых постоянно шутят в интернете. Так что заказанное в отель блюдо съедено не будет однозначно и запариваться с выбором не хотелось. Благо, девушка на том конце звонка убеждать не стала и охотно согласилась выбрать сама, после чего уточнила этаж, номер комнаты и способ оплаты. — О, забыл сказать. — Перед тем как сбросить звонок, Коннор как бы случайно вспомнил об одной важной мелочи. О мелочи, ради которой всё и затевалось. — Пусть её подвезёт ваш работник Дэйв Дакенс. Я оставлю ему щедрые чаевые.***
В принципе, можно было не рисковать и не жадничать. Продумать план получше, обратиться за помощью к ещё какому-нибудь громиле из синдиката и заставить его сверкать мощной фигурой на фоне. Ведь когда за спиной твоего мучителя будет стоять амбал ростом под два метра и пугать лишь одним своим видом, то идти на контакт станешь в разы охотнее. Коннор хотел бы обсудить такой вариант с Дэйвом Дакенсом. Спросить у него, мол, как тебе было бы страшнее? Когда тебе угрожает убийством один человек, или когда это делают несколько людей? К сожалению, Дэйв на вопрос так и не ответил, а только продолжил валяться на полу и захлёбываться в слезах. — Никакого от тебя проку, — с печальной миной сообщил Коннор, запуская руку в чужой карман и выискивая там телефон. — Забирайте деньги. Всё забирайте. Только отпустите меня, — проныл валяющийся на полу Дакенс, закрывая рукой сломанный нос. — Да на что мне твои пять с половинной долларов? Я что, похож на человека, который фанатеет по дешёвой пародии на лазанью, купленной в супермаркете по скидке? — Коннор обижаться не стал, хотя собирался. В конце концов, он же специально оделся не вычурно и отдал предпочтение простенькой куртке со штанами, чтобы никому не бросаться в глаза. Отыскав телефон, Коннор тут же принялся штудировать контакты в поиске Хлои. И нашёл таки, хоть и подписана она была не собственными именем, а очередным мерзким прозвищем — «куколкой». Да ещё и фотография на обоях, где счастливая Хлоя целовала Дэйва в щёку, была максимально отвратительной. До рвотного позыва. «Боже, я что, действительно настолько низок?» — подумал Коннор, понимая, что такая реакция на чужие отношения не есть хорошо. Кто-нибудь туповатый и вовсе мог подумать, что он завидует. Но Коннор не завидовал, а лишь следовал зову логики. В конечном итоге, заставить Дэйва бросить Хлою оказалось не так уж и сложно. Уже после первого подробного описания того, что он будет из себя представлять, если продолжит ухаживать за дочкой главы мафии Детройта, Дэйв охотно закивал и согласился расстаться со своей девушкой. И не было никаких вот этих шаблонных фраз, какие говорят герои популярных романов. «Я умру, но не оставлю её» или «без её любви я всё равно не смогу жить». Дэйв оказался парнем неглупым и рисковать жизнью ради девушки, с которой, как оказалось, он в отношениях всего какой-то месяц, не собирался. Ему даже не пришлось тыкать пистолетом в висок, чтобы заставить сказать в трубку нужные фразы. — Ало, принцесса? — дрожащий Дэйв с подбитым глазом и всё ещё кровоточащим носом прижал телефон к уху и принялся ждать ответа.— Уже проснулась? Коннор не слышал, что сказала Хлоя, но, судя по её ускорившейся речи, она была крайне рада звонку. Начала что-то быстро рассказывать и повысила голос. И всё это было… крайне печально. Наверное, по этой причине Коннор и отказывался влюбляться. Какой смысл в отношениях, когда ты встречаешь свою вторую половинку с таким же счастливым голосом, а потом узнаёшь, что она готова тебя бросить, лишь бы спасти свою шкуру. Да, Коннор сам считал, что такой вариант для Дэйва более правильный и не стоило ему рисковать своей жизнью ради девчонки, которую он знает всего ничего. Однако что насчёт Хлои? Это же её первая любовь. — Я звоню, чтобы сказать. — Дакенс сделал глубокий вздох и поёжился, но его голос совсем не дрогнул. — Нам нужно расстаться. То есть да, расставания для человека — это нормально. Все люди с кем-то начинают встречаться и с кем-то расстаются. И редко кто остаётся с человеком, ставшим его первой любовью. Но ведь у Хлои такой свободы выбора не было. Не то, чтобы Коннор хотел ей искренне посочувствовать. Просто так вышло, что он на мгновение представил себя на её месте. Каково это — влюбиться в человека, что бросит тебя с такой лёгкостью? И ведь потерять такого человека куда лучше, чем прожить с ним всю оставшуюся жизнь. Возможно, в Конноре просто взбунтовались его эгоистичные чувства. Он не хотел повторить такую участь. Не хотел влюбиться в человека, с которым расстанется, когда тому будет грозить опасность. И если характер Хлои позволил бы ей перенести утрату с лёгкостью, то Коннор бы сошёл с ума от горя. Так что, скорее всего, даже правильно, что он к себе никого не подпускает настолько близко. Ведь никакая девушка не уживётся с его характером. — Дело не в тебе, дело во мне. Я просто понял, что охладел. — Дэйв стиснул зубы и кое-как промямлил: — Пожалуйста, не звони мне больше и не пиши. Прощай. На этом разговор закончился. И Коннор уже знал, что после бесчисленных попыток дозвониться до своего бывшего парня, Хлоя начнёт названивать именно ему. Почему? Да потому что даже её самые близкие подружки не оценят масштабов трагедии и только махнут рукой, ведь у них, в отличии от доченьки главы мафии, партнёры сменяют друг друга с необычайной скоростью. Коннор, конечно, тоже оценить их не может, но он хотя бы не отнесётся к проблеме пренебрежительно и будет готов перетерпеть все слюни, сопли и рассуждения на темы, которые ему совсем не нравились. Ну, постарается перетерпеть, по крайней мере. — И больше не пытайся наладить контакт с Хлоей. — Услышав эти слова и увидев уверенный взгляд, Дэйв настороженно замер. — Если мы узнаем, — а мы узнаем — что ты вновь с ней общаешься, то парой ушибов и сломанным носом уже не отделаешься. Встретишь своё следующее утро на дне озера. Было не похоже, что Дакенс готов хоть кому-то о чём-то пожаловаться, не говоря уже о том, чтобы идти писать заявление в полицию. Он слишком испугался и в присутствии Коннора, казалось, боялся даже моргнуть. Испуганно замер, прижав руки к разбитым местам и сделав вид, что является частью интерьера. Коннор же ему подмигнул, взял в руки коробку с купленной пиццей, повертел её, после чего принюхался. В нос ударил мерзкий запах дешёвой и уже остывшей колбасы, утопленной в куче сыра. Эта же коробка полетела прямо в руки Дэйву, который, всё ещё пребывая в ужасе, не успел её поймать, и всё содержимое угодило прямо ему на лицо. — Приятного аппетита, пидорас. — Стерн махнул рукой и захлопнул за собой дверь, оставляя испуганного доставщика в комнате. Как и было предсказано, уже через две минуты телефон Коннора начал разрываться от звонков его брошенной подруги. Она действительно ревела в трубку, с заиканием говорила почти каждое слово и громко хлюпала носом. Хлоя не могла поверить, что с ней так жестоко обошлись. Не могла поверить, что такой милый и такой романтичный парень как Дэйв, смог так ужасно с ней поступить. Сотню раз повторила одно и тоже, вспомнила все известные оскорбления и их производные, и только спустя пару попыток она наконец смогла сказать, что очень сильно хочет встретиться и поговорить. Так сказать, выплакаться в жилетку. Коннор не гордый. Да, ему не очень хотелось обсуждать неважные темы, но выбора особо не было, да и, к тому же, это фактически из-за него Хлоя осталась одна. А потому пришлось согласиться на встречу и уже через полчаса греть задницей стул в каком-то японском ресторанчике, слушая, как заливающаяся слезами Хлоя сетовала о случившейся трагедии. О том, как её бросил самый любимый человек. Плакала и пила из стаканчика сок. Пила сок, пока плакала и плакала, пока пила. Выливала поток бессвязных слов и больше походила на маленького ребёнка, который жалуется, что ему не купили шоколадку. Но Коннор делал вид, что внимательно её слушает. Более того, когда Хлоя только-только сказала, что у неё был парень, он от удивления открыл рот и показушно помотал головой, как сделал бы любой самый близкий и самый переживающий друг. Не перебивал, не осуждал и просто ждал, когда ему наконец дадут вставить слово. А когда такой шанс всё же выпал, он сказал то, что считал самым логичным в данной ситуации: — Чего ты так убиваешься? — Стерн потянул через трубочку кофе. — Подумаешь, бросил какой-то нищий мудак. Ты достойна лучшего. Лицо Хлои вытянулось. Кстати, её лицо даже заплаканным и раздутым выглядело настолько красивым, что сразу можно было понять — папочка не экономит на её здоровье. Лучшие врачи, лучшее питание. Миллионы кремов, дорогостоящие витамины и постоянные визиты к врачам. Да чего уж говорить, когда у Камски дома был личный шеф-повар, который готовил только из свежих продуктов. Наверное, многие девочки, узнай о таком, мечтали бы оказаться на месте Хлои, дабы самим насладиться прелестями богатой жизни. Но клетка, даже будучи золотой, всё равно оставалась клеткой. — Ты не понимаешь. — Губы Хлои задрожали. — Какая разница? Какая разница, сколько у него денег? Я любила его не за это. Он был хорошим, Коннор. Он заботился обо мне. Я думала, что это настоящая любовь. А он пользовался мной. — Считай, что тебе повезло. — Коннор наклонился поближе. — Получается, что проблема решилась сама собой. Повезло, что он не продолжил пользоваться тобой дальше. — Это всё, что ты можешь сказать? — Хлоя начала сердиться. — Я тебе тут душу изливаю. Я не хочу, чтобы ты мыслил логически. Мне нужна поддержка. Коннор только глаза закатил. В каком смысле, «не хочу, чтобы ты мыслил логически?» А как ещё мыслить? Коннор был человеком, который всегда думал головой и не давал эмоциям волю. Мыслить логически — это его конёк. Это то, чем может похвастаться только умный и сдержанный человек. И слушать в свой адрес упрёки за такое умение — это обидно. Обидно, что тебя принижают за положительные качества. А Коннор был падок на такое. Настолько падок, что сам не сдержался и вынес свой вердикт в отношении тупой влюбленной подруги. — Значит ты дура. Слова были искренними и, как считал Коннор, честными. Он сказал то, что думал, а не то, что от него хотели услышать. Потому очевидно, что Хлоя рассердилась. Её лицо покраснело от злости, а глаза налились ненавистью. Такой ненавистью, какой раньше никогда там не проглядывалось. И Коннор даже подумал, что она захочет его ударить и приготовился было перехватить чужую руку, но Хлоя сдержалась. Несколько раз вздохнула, сделала вид, что всё под контролем и опустила веки. А после со всей силы долбанула ребром ладони по пустому стеклянному графину, в котором ранее был сок. Графин улетел на пол и звонко разбился, как и разбилось её сердце. Коннор такого порыва не ожидал, отчего было немного прихуел. У него по спине даже пробежали мурашки, как в детстве, когда он хотел погладить привязанную к перилам милую собачку, а та чуть было не оттяпала ему палец. Неожиданно и страшно. Хлоя же, после всплеска агрессии, поднялась на ноги и кивнула своему телохранителю, всё это время сидящему на соседнем диванчике, чтобы тот следовал за ней на выход. Но перед тем, как окончательно покинуть ресторан, она с желчью выплюнула Коннору: — Какой смысл был с тобой это обсуждать? Ты никого никогда не любил и тебя никто никогда не полюбит. — Стиснув зубы, Хлоя вздохнула, после чего добавила: — И умрёшь ты в полном одиночестве. После этих слов она вместе со своим телохранителем быстрым шагом покинула ресторан. Коннора передёрнуло, но он не подал виду. Усмехнулся, начал дёргать коленом, двумя глотками допил весь свой кофе. Проследил в окно за тем, как Хлоя уезжает, а после, пребывая в полном и безграничном спокойствии, каким славилось семейство Стернов, безо всякой агрессии и ненависти, взял в руки чашку и со всей дури впечатал её в окно, оставив паутину из треснувшего стекла. — Пошла нахуй! — рыкнул он, обращаясь к удаляющейся вдалеке машине. — Тупая неблагодарная сука. Психовал ли Коннор? Нет, ни капельки. Он же уравновешенный волк. Спокойный и сильный. И то, что он обматерил подошедшую японку-официантку, швырнул деньги на пол и вышел на улицу — совсем не связано с тем, что он психует. Коннор не психует. Коннор молодец. И он… не хочет умирать один.***
Новая неделя, которую Хэнк окрестил как «безо-конноровское-время», началась с пьяненькой гостьи. Симпатичной на лицо и с приятным высоким голосом, ласкавшим уши даже сквозь громко играющий тяжёлый рок. Она, судя по слегка размытому макияжу и праздничной одежде, только-только пришла с корпоратива, который решила продолжить в «Смехе Питера», но уже в одиночку. Долго выбирала коктейль, рассказывала Хэнку милые забавные анекдоты и делала фотографии на телефон. Казалось, что ничего такого примечательного в этом не было, но после вечной агрессии Коннора, таким посетителям начинаешь невольно радоваться. Они не грубят, не выплёскивает алкоголь в лицо и платят отличные чаевые. Но беда пришла, откуда не ждали. В один момент, когда Хэнк передал официантке пару коктейлей и сделал новой гостье очередную порцию «Секса на пляже», то заметил, как рядом вибрирует телефон. Что интересно — номер незнакомый. По правилам заведения, устройство разрешено ставить только на вибрацию, чтобы не мешать музыке. Также запрещено разговаривать, когда принимаешь гостей, но сама гостья, получив свой коктейль, вновь уткнулась лицом в свой мобильник и тем самым дала Хэнку время для ответа. И, надо же, как только Хэнк ответил на звонок и сказал в трубку первое «алло», как сквозь громыхающую в баре музыку услышал протяжное: — Хэ-э-энк. — Коннор? — Хэнк не знал, радоваться ему или переживать. Откуда у Коннора его номер? С чего это он решил позвонить? Но, как бы то ни было, Хэнк рад, что с этим горе-программистом всё в порядке. По голосу тот вроде был не болен и даже немного навеселе. Очевидно пьян. — Хэнк, мне нужна твоя помощь. Пожалуйста. — Хэнк на секунду опешил, когда понял, что Коннор назвал его по имени. Обычно же звал «Бобом», что слышать из его уст своё имя уже как-то непривычно. Как-то фальшиво и неестественно. И Хэнк так завис, что только через секунд пятнадцать понял, что Коннору нужна помощь. — Что у тебя там случилось? — чуйка полицейского начала подсказывать о неладном. В отношении состоятельных людей часто случаются преступления. — У меня? — Коннор замолчал. — Я сейчас дома. Привязан к стулу и не могу выбраться. Помоги, пожалуйста. «Ох уж этот шутник», — Хэнк закатил глаза, отчего его клиентка, допивающая свой мартини из стакана, немного подвисла. Ну вот какой дурак поверит в такие бредни? «Привязан к стулу». «Не могу выбраться». Хэнк усмехнулся столь глупым фантазиям и решил, что Коннор просто решил, как обычно, подурачиться. Да ни один умный и здравомыслящий человек в жизнь не поверит, что его кто-то решил привязать. Спрашивалось, зачем? Зачем кому-то связывать состоятельного и наглого человека? Особенно в его же квартире, обставленной разного рода добром. И тут Хэнк занервничал. А вдруг Коннор таки нашёл на свою задницу приключения? Вдруг его решили ограбить? Вдруг он настолько напился, что впустил в свою дорогую квартиру сомнительных личностей, которые его привязали? Чтобы ограбить или требовать выкуп — не важно. В конце концов, разве не его же полторы недели назад поймали на улице какие-то уроды, которые начали требовать денег? Повезло, что тогда рядом оказался Хэнк, который смог предотвратить преступление, но… сейчас-то Хэнка рядом не было. А вдруг, пока он продолжает стоять и хихикать над такой глупостью, Коннора уже обчистили и вот-вот готовы начать вырезать у него органы? Детройт — это страшный город и подобные случаи здесь порой случались. Да и потом, если бы ничего серьёзного не случилось, стал бы Коннор вообще звонить человеку, которого он, казалось, ненавидит? Маловероятно. Объяснять владельцу бара случившееся долго не пришлось. У него с Коннором были крайне тёплые отношения, и он также начал беспокоиться, а потому отпустил Хэнка на помощь, приставив к барной стойке одну из опытных официанток. Стоило подметить, что это было весьма удобным оправданием. Мол, скажи боссу, что идёшь на помощь его любимому клиенту, как он готов дать тебе вольную. Злоупотреблять этим, конечно, не стоило, но учесть не мешало бы. Таскать с собой оружие на работу — в бар — было нельзя. Но Хэнк, как полицейский, всегда хранил один табельный пистолет в бардачке автомобиля. Да, это было не совсем правильно, и да, такие выкрутасы могут привести к серьёзным последствиям, но, когда на тебя нацелила глаз городская мафия, стоило всегда быть начеку и держать ухо востро. Пистолет мог пригодиться в любой день, так что пришлось скрипя зубами пренебречь правилами и позволить себе припрятать его в машине. Да и потом, вдруг воры вооружены? Вдруг опасны? Если это так, то пришло время играть в героя и быть тем самым сильным дядей-полицейским. О том, что было куда проще вызвать помощь — Хэнк не подумал. На полной скорости он проделал огромный путь до дома Коннора, ориентируясь на собственную память, смог каким-то чудом договориться с консьержкой и объяснить ей ситуацию, после чего поспешил на нужный этаж. Этаж, на котором одна дверь оказалась не заперта…***
Оказалось, что выпивать дома одному тоже не так плохо. Для этого главное побороть собственные предубеждения и признать, что эта мера оказалась необходимой. Просто так сложилось, что если человек выпивает по вечерам один дома, то он автоматически становится начинающим алкашом. Ну, а если он занимается этим в определённое время в специально отведённых дорогих заведениях, то это совсем другое дело. Он тогда будет считаться уже не алкашом, а, скорее, любителем расслабиться и продегустировать элитный алкоголь. Этакий начинающий критик. Коннор посчитал подобное оправдание вполне уместным и позволил себе открыть бутылку рома, что была припасена для особого случая. Особый случай настал. Тупая Хлоя спизданула слишком много лишнего и заставила Коннора опять задуматься о том, почему у него нет близких друзей или хотя бы приятелей. Коннор же пытался оправдаться перед самим собой, что он просто слишком умён для компаний обычных простолюдинов, но выходило у него не очень. Потому что даже у гениев были какие-никакие близкие, поддерживающие их и готовые прийти на помощь. Более того, многие учёные вообще были женаты и их совсем не беспокоил тот факт, что вторая половинка в разы тупее и безграмотнее. В итоге, чтобы больше не страдать от собственных рассуждений, Коннор решил дать мозгу и телу расслабиться. Выпил, закурил и пригласил к себе на вечер приятную даму. Ну как пригласил… он, как обычно, просто её снял. Спрашивалось, зачем в этом мире вообще нужны верные друзья и настоящая любовь, если и то, и другое можно купить? Кого Коннор снял? Ну точно не суку-Кэсси. Потому что Кэсси в последний раз слишком его выбесила и посмела отвесить пощёчину. Возобновлять их отношения не было никакого желания, да и сама Кэсси вряд ли захочет вновь почтить Коннора своим присутствием, какие бы деньги он ей не предложил. Нет, отныне все воспоминания об этой рыжей бестии отправились на задворки воспоминаний, куда в недавнем времени также присоединился и Хэнк. А что? Им там наверняка будет комфортно друг с другом. Кэсси вон как в баре Хэнку нализывала, что Коннор не удивился бы, узнай, что она каким-то чудом вычислила место жительства этого медведя и начала заниматься этим уже физически. «Совсем у бабы чувства вкуса нет», — подмечал про себя Коннор, но всё равно почему-то начинал сердиться и обижаться. В общем, больше никакой Кэсси не было. Коннор решил себя побаловать и заказал не абы кого, а великолепную Сэм. Кто такая Сэм, спросите вы? А Сэм — это красивая шатенка с большими серыми глазами и пухлыми розоватыми губами, которые она постоянно красила ярко-красной помадой. И Коннор балдел от её форм. От её широких бёдер, небольших, но мягких грудей и упругих ягодиц. Она обладала очень своеобразным телосложением, которое выделяло её среди других таких же девиц. Сэм всегда носила очень красивое чёрное бельё, которое превращало её в принцессу, а также любила завязывать волосы в хвост, отчего превращалась в уверенную милашку. Неделю назад Коннор даже всерьёз обдумывал её кандидатуру на роль условной подружки, которая должна была поставить Хэнка на место, но решил, что Кэсси в этом плане будет выглядеть увереннее. В итоге оказалось, что он ошибся, ибо Сэм точно не опустилась бы того, чтобы флиртовать с Хэнком. Какие-никакие принципы у неё были. Но Сэм была необычной проституткой. Обычные проститутки — это мусор, который перетрахала половина города, а элитные эскортницы, стоящие больших денег, отличались особыми умениями и красотой. Сэм у Коннора была не такой частой гостьей — её он снимал лишь по особым дням. Почему? Да потому что Сэм выделялась на фоне других своим необычным умением, которое никто больше не мог повторить. Она умела связывать своих клиентов. «Ну и что тут такого необычного?» — мог бы сказать какой-нибудь зевака, вспоминающий всю просмотренную порнуху. Ведь нет ничего сложного, в том, чтобы связать человека. Обмотать его каким-нибудь куском верёвки или приковать наручниками к углу кровати. Потому Коннор и считал их глупым мусором. Сравнивать такие вещи — это всё равно что сравнивать ужин в дорогом итальянском ресторане и лапшу быстрого приготовления, купленную в круглосуточном гипермаркете. Конечно, человека можно просто насильно приковать к какому-нибудь предмету для общего вида, но какой в этом смысл? При связывании верёвка должна давить на тело в определённых местах, усиливая сексуальные ощущения. Но нельзя просто обтянуть всё тело, иначе во время оргазма у человека может случиться паралич сердца. В той же Японии технике шибари учатся годами и предоставлять её могут только квалифицированные работницы. Но Коннор не был извращенцем и судить его за такие решения было нельзя. Коннор просто попробовал такое увлечение всего лишь один раз, ведомый желанием риска. Ведь есть что-то опасное и классное в том, когда тебя опутывает плотная верёвка и не даёт пошевелиться, а девушка может делать с твоим половым органом всё что ей только заблагорассудится. Быть беспомощным перед человеком, который ниже тебя по социальному статусу — это что-то невероятное и невообразимое. Но быть беспомощным перед кем-то, кто знает о твоей силе, а не перед всякими ублюдками, которые будут считать себя сильными. Коннор не мог позволить себе оказаться в таком положении перед кем-то, кто его в ус не ставит. — Ты сегодня какой-то грустный, — сказала Сэм и широко улыбнулась, разминая Коннору плечи. — Может в этот раз лучше займёмся классическим сексом? Тебе не надо заставлять себя делать что-то против желания. — Делай то, за что я тебе заплатил, — ответил ей Коннор, откинувшись на спинку стула. Для классического секса у него были и другие — куда более дешёвые варианты девушек. А сейчас хотелось просто забыться. Сэм лишь вздохнула и потянулась к своей сумке, чтобы достать оттуда верёвки. Особые верёвки, которые ещё и не в каждом секс-магазине найдёшь. Это всякие домашние простофили вяжут друг друга всем продолговатым, что им только под руку попадёт, а профессионалы носят оборудование с собой. В этот раз ничего изобретать не пришлось — Сэм начала привязывать Коннора к стулу. Привязывать так, чтобы зафиксировать исключительно руки и торс. Она плотно обмотала верёвку и сделала специальный узел выше локтей. Это ещё одна особенность подобного рода профессионалов, ведь если человек подсознательно понимает, что связывающие его путы можно спокойно снять одному — достаточно совершить пару движений и они сами спадут тебя — то и возбуждения от такого меньше. А когда ты полностью отдаёшь себе отчёт в том, что высвободиться сам не сможешь (если конечно не расхуяришь стул о стену), то и кайфа от секса получишь больше. Никаких теорий — практика, выведенная жизнью. Закончив с Коннором, Сэм начала заниматься собой. Привычно связала волосы в хвост, подвела губы помадой и наконец соизволила начать раздеваться, обнажая своё прекрасное тело. Стащила кофту, колготки, юбку, потянулась к лифчику. После оседлала Коннора, усевшись ему на колени. Промурлыкала на ухо одну из своих фразочек и наконец окончательно избавилась от бюстгальтера. — Ты мне расскажешь, почему такой хмурый? — спросила Сэм, укладывая руки Коннору на плечи, тем самым приобнимая его. — Не твоего ума дела, — ответил ей Коннор. — Я плачу тебе не за болтовню. — Я знаю тебя как облупленного. У тебя не так много знакомых, с которыми ты можешь поговорить. — Уловив в глазах Коннора подтверждение своим словами, Сэм улыбнулась. — Но если ты не хочешь мне рассказывать… — Поссорился, — нетерпеливо выпалил Коннор, дёрнув коленом, отчего чужие руки сильнее прижались к его плечам. — Всё? Поговорили? Теперь можем продолжить? Тебе особое приглашение нужно? — Ты сердишься из-за того, что с кем-то поссорился? Стареешь, приятель. — В яблочко. Коннор сам понимал, насколько необычно такое от него услышать. В своих кругах он был известен как одинокий безразличный к людям волк, а тут всерьёз расстроился из-за какого-то пустяка. В чём же крылась проблема? В том, что он поссорился с Хлоей? Да Коннору было похуй, его просто очень задели её слова, сказанные в порыве гнева. Про смерть в одиночестве и всё такое. Он то помог Хлое, избавил её от влияния придурковатого ухажера и сказал очень умные слова. И как она ему отплатила? А вот так. — Слушай, Сэм. — Несмотря на своё изначальное желание прервать диалог, Коннор вдруг решил задать вопрос, странный и по его меркам. — А если бы я позвонил тебе по телефону и сказал, что мне срочно нужна помощь. Ты бы приехала? — С дуба рухнул? — Сэм засмеялась. — Нет, не приехала. Ты меня, конечно, прости, но в моём списке приоритетов ты находишься даже не в середине. Нет, ты, конечно, классный, Коннор. Один из моих любимых клиентов. Но не настолько, чтобы я бросала все свои дела и ехала к тебе. Максимум — вызвала копов. — И то верно, — Коннор отчитал себя за то, что задал настолько глупый вопрос. Действительно, с чего бы девушке, которая спит с ним за деньги, ехать через весь город на помощь? Единственная женщина, которая так поступила бы — это родная мать, готовая бросится на помощь и в огонь, и в воду, и в синдикат. Вот Хлоя наверняка бы приехала этим утром, узнай она, что его любимого избили и угрожали расправой. — Если тебе интересно моё мнение, — Сэм задумалась. — То, чтобы помириться с кем-то, тебе достаточно провести время с этим человеком. Не знаю, сходи куда-нибудь. — Прям выручила, — саркастично заметил Коннор, закатывая глаза. Вот делать ему было нечего — вести Хлою. Не заслужила она царской компании Стерна. А вот с Хэнком это вполне бы прокатило. Но возвращаться в бар Коннор не хотел. Потому что, если он вернётся в бар, то будет чувствовать себя не в своей тарелке. Начнёт переживать, нервничать и психовать. Да и потом, приехал бы на помощь Хэнк, узнай, что у Коннора случилась беда? Навряд ли. Ему-то уж тем более было бы всё равно, особенно после их неудачной беседы. Хотя, Коннор сам не понимал, почему он уверен в обратном. Он просто не мог понять. Ему казалось, что какая-то надежда есть, но проверять не особо-то хотелось, чтобы не огорчиться в своих предположениях окончательно. Да и какой смысл вообще пытаться, если никакой беды на деле нет? Когда Хэнк приедет, — если вообще приедет — то сразу догадается. Точнее, не догадается, а начнёт делать всякие неправильные выводы. Решит ещё, что Коннор соскучился по его компании. А Коннор не соскучился! Вот ещё, скучать ему по всяким там идиотам. Ему и компании Сэм более чем достаточно. А если не будет достаточно, то всегда есть возможность вызвать ещё девушек. Было бы желание… — Значит так, — Коннор улыбнулся, ибо идея, которая пришла ему в голову, казалась настолько гениальной, что самому не верилось. — Сэм, собирай манатки. — Что? — Сэм не поняла, отчего её лицо приобрело тупое выражение. — В каком смысле? — В прямом! Вещи свои собирай, — По телу начал бегать азарт и Коннор, двинув плечами и проверив, насколько крепко он связан, отчётливо добавил: — Я даю тебе десять минут, чтобы ты уехала домой. Но верёвки оставь. И дверь не закрывай. Сэм окончательно зависла, не понимая такой резкой смены желаний. Она с немым вопросом показала на себя пальцем, как бы в последний раз спрашивая, точно ли с ней Коннор разговаривал, но когда в этом убедилась, то послушно начала одеваться. — Деньги я тебе не верну, — сказала девушка, натягивая кофту. — И за верёвки ты мне потом заплатишь отдельно. — Да-да, засунь эти деньги в свой рабочий агрегат, — только ответил Коннор, довольно дёргая ногами. — И, будь так добра, поднеси телефон к моему уху. Мне нужно кое-кому позвонить. В чём же заключался очередной план? А в желании проверить, бросится ли Хэнк на помощь. Зачем? А вот захотелось Коннору узнать. Проверить, так сказать, работу своей логики на практике. Ну и, возможно, немного помириться. Главное сделать это ненавязчиво. Позволить Хэнку почувствовать себя спасителем, а не жертвой, над которой поставили такой жестокий эксперимент, какой ставят в комедийных шоу над всякими прохожими людьми. А если его-величество-медвежья-жопа не соизволит приехать и оставит бедную жертву в беде, значит он, как полицейский, абсолютно некомпетентен. Коннор просто сделает вывод, что ему всё почудилось, и Хэнк - такой же обычный эгоист. После такого и жить станет проще, и дышать легче. Сэм, наконец собрав все свои вещи и приготовившись уйти, всё же подняла со стола телефон и с выражением полного негодования, набрала нужный номер и поднесла гаджет к уху Коннора. Откуда она знала номер? Коннор сказал. А откуда знал Коннор? А это уже не важно! Какая вообще разница, где он смог его нарыть? Коннор же не такой идиот, чтобы найти номер Хэнка у того в переписках, после чего заучить его до такой степени, что цифры появлялись перед глазами, когда парень прикрыл веки. Нет, не такой. И вообще, пусть этот медведь отрабатывает. Приезжает и развязывает. Он же полицейская свинья, правильно?***
Не ясно, чем именно думал Хэнк и куда делась его хвалёная интуиция. Ведь если в квартиру Коннора и правда проникли преступники, то стоило соблюсти какую-никакую осторожность и действовать аккуратно. Но куда там? Нет, Хэнк совсем забыл о всех полицейских правилах и буквально ввалился в чужое жилище. Вытащил пистолет из кармана, приготовившись защищаться, но, увидев Коннора на полу, кинулся к нему. — Что случилось? Тебя поймали? Ограбили? — в первую очередь Хэнк начал осматривать пострадавшего на наличие ран. Благо, таковых не оказалось. — Почти, — простонал Коннор. — Схватили, связали и домо… домга… домогл… короче, приставали. «Приставали?» Хэнк замер. Нет, он, конечно, ни в коем случае не сомневался в существовании извращенцев, желающих попробовать молодое, накачанное алкоголем тело, но… речь же шла о Конноре. Да Коннор, скорее, в лепёшку расшибётся, нежели будет чинно лежать на полу и ждать спасения. Потенциальные преступники не успели бы и глазом моргнуть, как их черепушки стали бы нашпигованы свинцом. Да и ноги у связанного «предполагаемого» пострадавшего были абсолютно свободны. А Коннор был не настолько слаб, чтобы какой-то стул стал для него проблемой. Поднялся на ноги, шибанул его об стенку и дело с концами. В дело пошла логика. Хэнк оглянулся и попытался обратить внимание на детали. Что удивительно, но никаких признаков борьбы не наблюдалось. Никаких раскиданных вещей или иных следов поиска украшений. Да даже собака Коннора, которая, в теории, должна была броситься защищать хозяина, сейчас спокойно лежала на своей подстилке и следила за Хэнком своими большими глазами. К тому же, никакой, пусть даже самый тупой воришка, не станет связывать человека подобным образом. С такой дотошностью. В таких ситуациях, обычно, жителей запирают в другой комнате и в это время обыскивают остальную часть квартиры. А тут что? А тут следы полнейшего наебалова. Словно Коннор сам решил таким образом найти повод, чтобы… — Чтобы встретиться ещё раз, — вслух сказал Хэнк, заканчивая свою мысль. — Ну так что? — Коннор пытался продолжать выглядеть загнанным. — Поможешь мне? Последняя фраза прозвучала скорее отчаянно, нежели чем насмешливо. Коннор посмотрел исподлобья и, дёрнув головой, откинул с лица прядь волос. И пусть Хэнк старался выглядеть максимально уставшим и заёбанным, глубоко в душе он был рад вновь встретиться с ненавистным клиентом. Коннор был жив, здоров и весел. А значит все волнения были абсолютно беспочвенны. О никакой ненависти и агрессии и речи быть не могло, а потому Хэнк лишь покачал головой. — Какой же ты придурок, — произнёс Хэнк снисходительным тоном. Правда, он сам до конца не был уверен, что именно хотел вложить в свои слова, но о том, чтобы оскорбить, и мыслей не было. Пришлось Коннора развязать. С неохотой. Но пришлось. И пусть смотреть на то, как он валяется на полу и говорит обо всяких… штуках, было довольно забавно, только так Хэнк смог хоть немного привести пьяного паренька в чувство и заставить кровь поступать тому в голову, а не в задницу. Благо, Коннор больше не пытался повторить глупые истории о вымышленных домогательствах и быстро вернул свой характер на нужный лад. Кое-как поднялся на ноги, отряхнулся, попытался полезть обниматься, получил толчок, после чего уселся задницей прямо на стол, решив оставить упавший стул так и валяться на полу. — И куда ты теперь? Обратно в свою берлогу? — Парень низко засмеялся, прикрывая глаза рукой. Хэнк же выдал саркастичную ухмылочку, какую можно было описать словами «не смешно, долбоёб», и повернулся обратно к выходу. — Домой. — На работу возвращаться уже не было никакого смысла. Хэнка всё равно заменил на смене уже другой работник, так что этой ночью его там никто больше не ждал. И если, благодаря придурошному Коннору, выпал такой удобный шанс отдохнуть, то стоило не терять времени и поскорее поехать домой, дабы завалиться на неудобную кровать и надолго заснуть. От одной только мысли о мягкой подушке у Хэнка от усталости начали слипаться веки. Но уйти ему так и не дали. Ага, конечно, а на что стоило надеяться? Что его вот так просто отпустят? Коннор не был бы Коннором, не решись он опять счудить и резко схватить Хэнка за край рубашки, да ещё с такой силой, что ткань отчётливо треснула. «У него опять кукуха поехала?» — подумал Хэнк и кинул в сторону прыткого парня осуждающий взгляд, на что тот, в своей обычной манере, отреагировал неоднозначно. А именно что искренне улыбнулся и нетерпеливо задёргал коленями. — А может мы того?.. — Коннор кивнул в сторону окон, из которых был виден прекрасный Детройт. — Пойдём и развлечёмся? Выпьем, покатаемся. Я покажу тебе свои места. В городе, я имею ввиду. Любимые места. — Чего? — Хэнк подвис, не ожидая такого поворота событий. Ему было показалось, что он просто оглох на одно ухо и не так всё понял. — Нет! Мне завтра на работу. — Я тебя отпрошу! Не волнуйся, у меня там всё схвачено. — Коннор дёрнул плечами. — Да ещё и заплачу за смену. Брось, когда ты в последний раз куда-то выезжал? Будем считать, что это моя благодарность за то, что ты ринулся ко мне на помощь. Хэнк усмехнулся — настолько эта шутка была глупой. Хэнк перестал смеяться — настолько эта шутка была несмешной. Хэнк неуверенно почесал затылок — настолько эта шутка не была шуткой. Он было подумал, что Коннор просто ляпнул очередную глупость и вот-вот сам затрясётся от хохота, ибо наверняка находил ситуацию забавной. Но Коннор трястись не спешил, а на его лице не было и тени улыбки. Он с серьёзным выражением лица продолжал сжимать в пальцах краешек рукава барменской рубашки и терпеливо ждать ответа. Спрашивалось, как реагировать на такие выходки? Хэнк не нашёл ничего лучше, кроме как нервно замычать. — У тебя настолько нет друзей? — Этот вопрос скорее должен был разрядить обстановку, нежели ещё больше загнать ситуацию. Хэнк задал его как бы в шутку, но быстро пожалел, ведь в ту же секунду лицо Коннора только больше омрачилось, словно он и не пытался придумать отмазку, как наверняка сделал бы, будь хоть немного трезвее. — Нету, — процедил сквозь зубы паренёк, опуская глаза к полу. — Нету у меня друзей. И тогда Хэнк задумался. Кривя душой, но задумался. В любом другом подобном случае — хотя таких случаев никогда раньше и не предоставлялась — он наверняка бы отказался и поскорее направился домой отсыпаться. Стоило ценить своё время и, коль выпала возможность не торчать всю ночь за барной стойкой, пойти набираться сил до завтрашнего вечера. Впереди было воскресенье, которое Хэнк всегда проводил в кровати. Один из двух дней в неделе, когда не нужно было переться в полицейский участок. Говорят, что недосып у людей измеряется в часах и накапливается, нанося вред здоровью. И если так оно и было, то у Хэнка за спиной точно не меньше сорока часов, которые предстоит досыпать в далёком-далёком будущем. Однако сейчас всё было иначе. Всё было совсем не так. Ситуация была другой. Хэнк попытался вспомнить, когда он последний раз выбирался куда-то отдохнуть. Он мог поклясться, что последний раз подобная вылазка состоялась точно полтора-два года назад. Бар-караоке, куча народу вокруг и бесплатный алкоголь. Да и Хэнк в тот раз оказался лишь жертвой обстоятельств. Он бы в жизнь не пошёл с остальными коллегами праздновать день рождения Карла из отдела по борьбе с наркотиками, не начни именинник сперва упрашивать, а потом и вовсе тащить лейтенанта отмечать с остальной компанией. Сорок пять лет — это не тот возраст, когда хочется одному идти веселиться в такие места, да и звать кого-то тоже. Как такой разговор вообще начать? «Слушай, а не сходишь ли ты завтра со мной в кинотеатр, а то я хочу посмотреть новый фильм, но один стесняюсь?» От одних только мыслей от стыда начинало мутить живот. Предложение оказалось до безумия заманчивым. Да и потом, разве не сам Хэнк решил наладить с Коннором отношения и наставить его на путь истинный? А когда выпадет более удачный случай? В баре они только и делали, что собачились и собачились. Всё потому, что Хэнк не привык заниматься ерундой на работе и не собирался, будучи абсолютно трезвым, разговаривать на тупые темы. А когда оба человека пьяные, то и диалог выстроить будет проще. Во всяком случае, чувство стыда полностью отпадает и можно перейти черту. Не в том смысле, о котором многие могли подумать. Хэнк лишь собирался пройтись по сценарию некоторых своих вызовов на первой работе. Бывало, что в полицию звонят испуганные люди и говорят, что стали свидетелями страшной ссоры. Как два мужика что-то не поделили и начали буянить, угрожая начать бить друг другу морды. И когда полиция всё же приезжает на вызов, то эти самые мужики уже сидят чуть ли не в обнимку и, чинно распивая алкоголь, беседуют о жизни. Никакой злобы, ненависти или негодования. Только крепкая мужская дружба. К тому же, не стоило забывать, что в последнее время Хэнк слишком много работал. Всё своё время он проводил то в полицейском участке, то в «Смехе Питера», а дома не оставалось сил даже на то, чтобы включить телевизор. Хэнк только спал и работал, спал и работал. Он и без того никогда никуда не выбирался, а сейчас и вовсе слово «выходной» стало ему чуждым. От работы кони дохнут, и Хэнк — пусть на коня он совсем не походил — особым исключением не являлся. Но он и мечтать не мог о том, что ему выпадет настолько удобный шанс отдохнуть, пропустить рабочую смену в баре, да ещё и, благодаря Коннору, получить полноценную оплату. Да кто в здравом уме откажется от однодневного отпуска за чужой счёт? Никто! Возможно, — точнее вероятно — какие-то подводные камни всё-таки и были, но всяко лучше рискнуть и сблизиться с Коннором хотя бы немного, чем потом просто сидеть в своей маленькой съёмной квартире и жалеть, что отказался от такого заманчивого предложения. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но, в таком случае, куда лучше рискнуть, нежели умереть от голода. Хэнк халявщиком не был. Более того, он никогда не считал себя жадным человеком или скрягой, любящим погулять за чужой счёт. Всегда платил сам за себя, будь то поход в кафе, кино или ещё какое заведение. А всё потому что ещё с детства его научили правилам приличия и рассказали о том, как тяжело зарабатываются деньги. Но сейчас, когда каждый доллар наживался усердным трудом, а ремонт в сожжённом доме продвигался со скоростью ползущей вверх улитки, разбрасываться своими деньгами и тратить их на всякие развлечения не стоило. Работа полностью заменила собой любой досуг и об отдыхе оставалось только грезить, ибо времени на него и вовсе не оставалось. И только по этой причине Хэнк, будучи не в силах сказать категоричное «нет», лишь тяжело вздохнул. Коннор сразу понял что к чему и его лицо просияло, а губы растянулись в счастливой улыбке. — Ну если только на одну ночь… — Эти слова нарушили тишину, воцарившуюся после мысленных рассуждений и стали отправной точкой невозврата. В тот момент бедный Хэнк ещё и не догадывался, насколько эта самая ночь будет странной. Пусть интуиция и подсказывала ему о неминуемых приключениях, поджидающих впереди, даже она не смогла предугадать столь необычный исход событий. Не было и намёка на то, что уже через три часа Хэнк — который изначально вроде и не собирался пускаться во все тяжкие и хотел лишь немного расслабиться — откинется на мягкий, обтянутый голубым велюром диванчик в тесной тёмной комнате, после чего ощутит на собственных бёдрах вес чужого тела и поймает на своём лице уверенный взгляд карих глаз, потемневших от возбуждения.