Капли битого стекла

Не верилось, что всё это - правда; не ощущалось, что оно действительно закончилось, и мысли продолжали ютиться роем в голове. Она впервые стояла под не-родным солнцем, открываясь его лучам, ощущая теплоту на бледной коже – ныне не обугливалась. И оно было столь странным, столь непривычным, будто всё это происходило не с ней; всё похоже на ироничный сон, только глаза открыть никак не могла – сколько не моргала, а видела всё одно, и щурилась от яркого света, стоя по щиколотке в холодной воде; чужую кровь смыла вода потоками воспоминаний, растворила в себе эпизоды прошлого кровопролитной битвы. Белиар сгинул, снова стал кусочком истории, повторил свою судьбу, но на этот раз без возможности скорого возрождения. И она убила самого дьявола голыми руками; не-вампир и не-человек – сплошное «не». Рейн подошла ближе, хлюпая подошвами сапог, наблюдая огненную звезду, пытающуюся спрятаться за перистыми облаками; сейчас ей было спокойно как никогда. И рукой потянулась к солнцу, словно хотела поймать, сжать в кулаке и обжечься, по-настоящему; пальцы ловили блики, и больше не покрывались угольной плёнкой, не становились похожи на сожжённые изуродованные ветки – в её жилах текла чужая сила, которая подарила ей шанс на новую жизнь. Могла ли она об этом мечтать? Рейн покачала головой, усмехаясь собственным мыслям, и сделала шаг назад, в тень – в привычное обиталище, где всегда чувствовала себя намного комфортнее. Но всё же… продолжала тянуться к новому настоящему, лучам солнца, блеском играющим на бледной коже. Это всё так забавляло; словно кошка пыталась поймать солнечного зайчика, постоянно ускользавшего от неё в единственное место. И глаза так предательски щипало от нахлынувших эмоций; наверно, она действительно устала бороться. Нет, не с монстрами и прочей нечестью, а с самой собой. Подарок, доставшейся ей от врага после смерти, наверно дал ей какое-то подобие облегчения. Рейн мимолётно стряхнула слезу; с левого глаза – чужого, Белиара, который теперь был в ней, стал её частью; последнее звено, чтобы быть освобождённой от вампирского проклятья: теперь она ещё больше человек, чем раньше, теперь ей не страшны ни солёная вода, ни солнце… К которому она испытывала противоречивые чувства. Она слышала, что к ней шли сзади, и знала, кто это был; повернулась, встречаясь взглядом с зеркальностью судьбы – у него-то один глаз слепой. И улыбался ей, подходя ближе. Рейн не думала, что один поступок может так всё изменить: оставь в живых врага, как написано в чужой бумажке, и он придёт к тебе на помощь, станет союзником, станет… большим. Дампир мысленно благодарила его за то, что помог, что не бросил и принимал её; они оба предатели, спасшие мир, но никто не скажет им за это «спасибо», никто не станет говорить приятных слов и аплодировать; им ничего из этого не нужно. Частичку прошлого оба носили в себе. Зигмунд втянул когти – длинные, крючкообразные, совсем как у оборотня, и осторожно, будто боялся поранить её, дотронулся до полукровки. Рейн не сопротивлялась, не оттолкнула, сама поддалась навстречу, к его пальцам, что грели теплее солнца. Прижималась щекой к его ладони, всматриваясь в лицо, перемазанное кровью; и он всё равно оставался прежним – даже после всего, что произошло с ними, произошло между ними, её любимый немец держал своё слово: был с ней. И смотрел с такой преданностью, бесконечной благодарностью, будто она – не кровопийца, а ангел-хранитель, спустившийся с небес. Даже сейчас, наклонивший к ней, шелестя на её губах дыханием, стёр со щеки жемчужинку слезинки, отвёл рыжую прядь за ухо – так нежно, аккуратно, что Рейн ощущала себя хрупкой стеклянной статуей. А затем последовал поцелуй, окончательно выбивший почву из-под ног, разрушивший границы реальности, впечатывая сознание в настоящее, существующее: теперь всё так, как должно быть, теперь они вместе – порождения безумных умов; изгои, ставшие единым. Сейчас они существовали друг для друга и будущего, которое уготовано им. Печать поцелуя скрепляет их узами навечно. Пока они вместе, время для них не существует. Дельцы смерти впервые встречали новый рассвет с надеждой на светлое будущее.