Капли битого стекла

Канун Рождества стал непривычным: праздник они решили отмечать на свой манер, без всей этой символики Третьего Рейха в виде ёлочных шаров и стеклянной уродливой головы Гитлера на верхушке Йольского дерева, без открыток с изображением рейхсканцлера и железных крестов, которые обычно вешали по всей комнате – куда голову не поверни, а всё равно зацепишься взглядом за нацистскую пропаганду; без дрезденского штоллена и мюнхенских колбасок, на месте которых сейчас на столе красовались блюда в виде Баварского сливового пирога и розбратена – всё заботливо приготовлено замечательной Морой, которая не забыла и о запечённой в сыре спарже и индейки с апельсиновым соусом для Стренджера. Для братьев Кригер всё это стало по-настоящему личным открытием: в их родном доме, в настоящей семье, где всё было именно так, как нужно. Пусть они немцы, нацисты, враги в личном списке Бримстоуна на ликвидацию, но… здесь чувствовали себя на своём месте. Они до сих пор не верили в то, что из-за своего убийцы перебежали на вражескую сторону: если бы у них был первоначально выбор, то они никогда бы не стали поддерживать Адольфа Гитлера в его замыслах. А сейчас… Всё это давно стало простым отголоском прошлого; и думать о идеологии рейхсканцлера в праздник, особенно такой, совершенно не хотелось. Одно напоминание только заставляло возвращаться мыслями обратно то время, когда их насильно держали в организации НСДАПа - Гитлюргенде. Зигмунд до сих пор, скорее по привычке, нервно сглатывал, когда слышал упоминание рейхсюгендфюрера Бальдура фон Шираха – старого друга Генриха Гиммлера, с которым близнецам приходилось работать. От последнего в их доме разве что осталось единственное воспоминание – йольский светильник, который рейхсфюрер любил дарить своим подчинённым, не забыв упомянуть, что они были изготовлены на легендарном заводе фарфоровых изделий в Аллахе. На самом деле ни у кого это не вызывало интересов. Старший Кригер, пока никто не видел, спрятал керамическую башню светильника за рамкой с плакатом природы, стоящей на камине. Он тут же отряхнул руку о штаны, подмечая, что так в окружающей обстановке стало намного уютнее. И снова вернулся на диван, помогая Стренджеру, одновременно дымящего сигаретой, паковать в праздничную бумагу подарочные коробки. А на кухне, выглядывающей в дверной арке, бегали друг за другом Симон и Мора, желающей, наверно, накрыть на стол на целую армию голодных солдат, хотя Рождество они планировали провести в своём маленьком семейном кругу. Зигмунд иногда отвлекался от перевязывания атласных лент, смотря на то, как Рейн и Светлана украшали притащенную с леса ель игрушками – шары с напылённым узором из снежинок, стеклянные туфельки и куколки; Люпеску так вообще пошутила и повесила на колючую ветвь сплетённую твану – маленький личный символ для неё и Джошуа. Зигмунд на секунду задумался о том, что бы и ему подарить своей любимой в знак их преданной любви; что-то такое, что бы ассоциировалось только с ними. Жаль, что к Рождеству он не успел об этом позаботиться. А в камине, треща, в огне обугливались колотые дровишки; и языки света играли на окружении, создавая уютную и тёплую атмосферу. За окном ветер гонял снегопад, а с кухни доносился приятный сладковатый аромат – скорее всего, уже в духовке подошёл вишнёвый пирог. - Это их первое Рождество, да? – поинтересовался Стренджер, одновременно с Зигмундом заглядывая на кухню, откуда слышался весёлый ребячливый смех. – А, казалось, что прошло уже столько лет… - Они быстро нашли друг друга, - поддержал мысленно брата Кригер-старший, коротко кивая Джошуа. – А у нас с Рейн… Тоже всего ничего. Хотя мне кажется, что мы знаем друг друга целую вечность. - Парень, у вас с ней вообще всё впереди, - затянулся Стренджер, держа палочку сигареты двумя пальцами. – Я вообще терпеть не могу всю эту сранную нечисть, начиная от кровопийц и заканчивая блохастыми шавками-переростками. Однако Светлана смогла меня… пленить. И мне даже не хочется ей пустить пулю в лоб. - Странно, что она тебя за это не укусила, - ухмыльнулся Зигмунд, продолжаю наблюдать за сёстрами, увлечёнными не только беседой друг с другом, но и украшением рождественского дерева. - И не раз, - подтвердил мужчина, завязывая бант на небольшой коробке – вот и ещё один сюрприз, наконец, упакован. – Хорошо, что на мне всё быстро сходит. - Но если ты не любишь тех, кто не является человеком, то чем она тебя привлекла? - Она рыжая. Ответ, конечно, произвёл на Кригера впечатление. Он знал, что Стренджер очень скуп на дифирамбы в адрес Светланы, но чтобы вся причина крылась только в цвете волос… Скорее всего, кто-то что-то недоговаривал. Даже Рейн подозрительно замолкала, стоило немцу задать вопрос о её сестре и напарнике... Зигмунд, может быть и поверил, но даже сквозь очки улавливал взгляд Джошуа, когда он смотрел на Люпеску: глаза – зеркало души, и от этого никуда не деться. Вдруг однажды Стренджер сам решит поделиться своей историей, как он – лучший агент Спокхауса, гроза сверхъестественных существ, истребитель оборотней и охотник на вампиров – смог полюбить ту, которую по законам жанра должен был убить? Немец неожиданно осознал для себя, что их судьбы зеркально схожи. И всё же решил списать это на простое совпадение. - И вообще, не отвлекайся, - вывел его из мыслей Джошуа, решивший, наконец, стряхнуть пепел в пепельницу, стоящую рядом на круглом журнальном столике. – У нас ещё много работы. Действительно, ещё даже половина коробок не была соответствующе празднично оформлена. Зигмунд взял ещё одну, совсем небольшую, помещающуюся в его руке, и положил на ноги; судя по тому, что там что-то брякнуло, там лежало что-то маленькое и звонкое, а по весу совсем лёгкое – быть может, это браслет или медальон, или нечто на это похожее. Открывать, чтобы утолить своё любопытство, картонный сундук с неизвестным сокровищем он не намеревался – вдруг оно очень ценное для кого-то из них; поэтому, держа будущий подарок на коленях, стал аккуратно заворачивать его в цветную ткань с витиеватым узором вышивки. Не успел он даже загнуть уголок, как неожиданно к ним из кухни выскочил Симон, с взъерошенными волосами и в грязном фартуке, и упал на диван рядом с Зигмундом, расслабленно вытягиваясь. Старший Кригер сделал вид, что не замечал, как младший с интересом наблюдал за тем, как он и Стренджер украшали подарки. Быть может, та коробочка, которой занимался немец, как раз была от брата для его любимой Моры? Вполне возможно. - Ты решил отлынивать от работы? – буркнул Стренджер, снова стряхивая сигарету и не отвлекаясь на Симона. - Не, минутная передышка, - отмахнулся немец. – Скоро пойду обратно, защищать свою фройлян от масляных брызг и томатных пятен! - Она – призрак, с ней ничего не случится, - Джошуа закончил с самой большой коробкой, наконец, оборачивая её верёвочным жгутом, а затем на секунду отвернулся, чтобы вдавить окурок в пепельницу. Светлане, конечно, не нравилось, что Стренджер курил в доме, но мужчина хотя бы стал баловаться всего несколькими штучками, а не целыми пачками, как раньше. – А вот за тебя не ручаюсь. - Если ей хочется выпить всю мою кровь, то я готов с радостью подставить шею, - пошутил Симон, вытягивая голову, за что получил недовольный мысленный шлепок от брата. – Что не так? Она ведь прелесть! Так ещё и разнообразила нашу женскую половину. - В каком смысле? – поинтересовался Зигмунд, а вот Джошуа уже знал ответ. - Она в нашем доме единственная полукровка со светлыми волосами! – младший Кригер стукнул себя по колену от нахлынувших эмоций. – И причём самая красивая! - Мы бы со Стренджером с тобой поспорили, дорогой брат. - Поверьте мне: блондинки – это самые лучшие девушки на свете во всём! – мужчина наклонился к ним ближе и заговорщицки прошептал: - и даже в постели. Зигмунд не был тем, кого смущали подобные разговоры, но он улыбнулся, хитро прищурившись, смотря на младшего брата, который, судя по замешательству на лице, вообще не понимал, с чего вдруг у Кригера-старшего возникли кое-какие подозрения. А ведь немец хорошо помнил, когда они с Рейн стали встречаться и не скрывать свои отношения на людях, бедный Симон ужасно завидовал брату, ведь вкусы на противоположный пол были у них равными. И младший всё время пытался отбить у него полукровку всеми силами, пока однажды судьба не смилостивилась над ним и не подарила ему… Мору. Которая, как удобно, оказалась ещё одной адекватной сестрицей лучшего агента Бримстоуна. Вот тогда он тут же позабыл о Рейн и о том, что «ему всегда нравились рыжие» - как близнец неоднократно повторял старшему брату. А стоило появиться призраку в его жизни, как все приоритеты тут же встали на свои места. Конечно, у каждого были свои вкусы, и они ни в коем случае не обсуждались и не осуждались, но… что-то Зигмунду подсказывало, что в данном вопросе он совершенно не согласен с Симоном. Мора милая, и под стать брату, но до прекрасной фройлян Рейн ей ещё расти и расти: что в плане характера, что в плане внешности… Стренджер, судя по выдоху, тоже был с ним согласен. И Кригер-младший, не найдя поддержки у остальных, вскочил с места, а одновременно с этим послышался странный шум, будто бы внезапно на кухне посуда магическим образом стала плясать ландлер. - Простите, господа, - театрально поклонился немец, - смею предположить, что глинтвейн пошёл пузырьками. И упорхнул обратно на кухню к своей самой лучшей блондинке. Мужчины проводили его взглядом, отвлекаясь от упаковывания подарочных коробов, перекатывая в голове одну верную истину; Стренджер хмыкнул, пожевал губами, полез рукой в карман брюк, совершенно позабыв о том, что лишних сигарет у него не осталось, а сегодняшнюю порцию табака он уже выкурил – со Светланой спорить бессмысленно, тем более она это делала ради него и его здоровья. Зигмунд же почему-то подумал, что хотел бы прямо сейчас протянуть Джошуа свою пачку, но он не имел столь пагубной привычки: когда-то в детстве они с братом украли у нянечки её сигареты и, вообразив себя взрослыми, затянулись едким дымом, впуская в свои лёгкие яд – кашляли они тогда долго, ещё дольше – получали наказание. В общем, то был первым и единственным разом, когда они вообще решили попробовать что-то подобное, но вспоминать об этом до сих пор крайне забавно. Немец снова вернулся взглядом на полукровок, которые почти что нарядили ель стеклянными игрушками, гирляндами из открыток, радужной мишурой и дождиком, а теперь дампиры аккуратно укладывали на ветки гирлянду, стараясь гармонично всё вписать в образ рождественского дерева. Зигмунд улыбнулся: как же хорошо всё складывалось в жизни, а дальше, наверно, будет только лучше. Однако смолчать ариец всё же не смог и, подвинувшись ближе, наклонился к Джошуа, прошептал: - И всё же ты знаешь, кто самые лучшие в мире? - Рыженькие, - только такого ответа и следовало ожидать. Мужчины панибратски стукнулись кулаками, а затем снова вернулась к подготовке к празднику. Времени пусть было ещё предостаточно, но оно так скоротечно утекало за работой, что, казалось, оформить все подарки они не успеют. Поэтому с новыми силами Зигмунд Кригер принялся заворачивать в бумагу коробки, среди которых был тот самый подарок для Рейн, который он очень долго искал. Ради её счастья он был готов на всё. У его рыжей полукровки должны быть всё самое лучшее! И в этом вопросе – немец полагал – с ним был полностью солидарен Джошуа Стренджер. Как и Симон, который решил перебежать на другую сторону, ведь влюбился в прекрасную блондинку.