***
Тем временем, обстановка в главном зале накалялась. Безумный ученый за это время устал гоняться за своим братом, а острые снаряды в перчатке давно иссякли. От безысходности, Саймон окончательно разозлился, и теперь загонял старого профессора в угол, в бешенстве размахивая вооруженной рукой. Сил у него уже не было, поэтому с каждым ударом он промахивался все чаще и лезвия перчатки ударялись о консоли, разрубая все, что попадется под горячую руку. Пока Саймон пытался порвать свою родню на куски, Стивенсон не зевал, и пользовался случаем, чтобы заманить брата к системе управления установкой. Там он планировал закончить с этим представлением раз и навсегда. Оставалось только дождаться момента, когда его ассистенты разберутся с рычагами в секретной лаборатории. А он верил в своих стажеров и знал, что они справятся с задачей. Все же, он не пожалел, что показал им этот комплекс на все случаи жизни. Молодые ученые Зеленой горы были единственным поколением, которое еще не успело потерять голову за годы практики, а поэтому мог им спокойно довериться. — Ты... Ты! Паршивец и безмозглый старик! Одним своим существованием отравлял мне жизнь! Говоришь, мир станет лучше благодаря вам? Тут-то я и поверил! Он станет лучше только тогда, когда Я отправлю тебя на тот свет! Саймон собрал в себе последние силы и одним ударом приковал Стивенсона к консоли на верхнем мостике, обхватив металлическими когтями его шею. Рука безумного ученого сжималась все сильнее, но при этом делал он это очень медленно, будто бы хотел насладиться мучениями жертвы. — Что же ты не сопротивляешься, Стивенсон?! Ну же, борись со мной, борись за свою жизнь, выплесни всю свою ненависть на мне! Неужели ты настолько жалок, что не способен даже царапины на мне оставить? Силы быстро покидали Стивенсона, его взгляд мутнел, но все еще мог разглядеть растрепанную физиономию Саймона. Безумный ученый лихорадочно дышал, стиснув зубы.Очки-хамелеоны упали с его лица, и на старого профессора устремился взор желтых вертикальных зрачков, подобно глазам хищника, что привело Стивенсона в ужас. — Ты только посмотри на себя... В кого ты превратился! — Я превратился? — Саймон сильнее сжал руку и притянул к себе профессора, — это ты сделал меня таким, Честер! Ты даже представить себе не можешь, сколько лет я этого ждал. Сколько неудач мне пришлось испытать в одиночку! Я знаю, ты бы мог исправить свою ошибку, если бы согласился помогать мне. Но ты, предатель, променял меня на кучку болванов, не способных даже умножать в уме! Скажи же, что я все еще нужен тебе! — Саймон схватил брата за шиворот и принялся трясти. — Скажи, Стивенсон! Комплекс затрясло, установка позади братьев страшно загудела, а из труб повалил пар. Пока Саймон ослабил хватку, Стивенсон протянул руку к большой красной кнопке на консоли. — Прости, Саймон, но Мир грез не заслужил этой участи. Я дам нам с тобой еще один шанс. Злобный оскал пропал с лица безумного ученого и тот в изумлении уставился на профессора. Стивенсон нажал кнопку. — Но это будет в следующей жизни.***
Путники вместе с ассистентами успели покинуть подземелье до того момента, как прогремел взрыв. Земля ушла из-под ног, и почти весь центр института поехал вниз, затягивая за собой памятник, тротуарную плитку и даже часть плантаций Джой. Больше повезло корпусам и теплицам с редкими растениями, которые располагались далеко от эпицентра. Когда все закончилось, грохот еще долго отзывался эхом в горах. Земля в центре кратера превратилась в сплошное месиво из глины и раскрошенного бетона. Если оценить последствия происшествия в целом, то на восстановление площади уйдет много времени, а затраты на реставрацию памятника неплохо ударят по бюджету института. — Нет, нет, нет! Джой безнадежно искала лестницу или хоть какой-нибудь намек на проход под землю – мало ли, может ученые смогут разгрести часть эти развалин и пробраться в комплекс? Но кругом были одни комья земли да остатки металлолома. Первый фундамент института был похоронен вместе с его создателями. — Пожалуйста, скажите, что он успел разобраться с тем чудиком до нас и... и успел выбраться оттуда! Наверняка он уже сидит в своем кабинете и сейчас придет ругать нас за шум средь бела дня. А Норман с Маркусом так и не успели подмести полы... — она упала на колени, не доходя до края пропасти. — Он ведь выжил, правда? Ей никто не ответил. Путники стояли перед обрывом, с грустью склонив головы. Итан тоже не находил подходящих слов. Он лишь молча подошел к Джой и снял сварочные очки с головы, как шляпу, приложив их к груди. — Вот и ушла эпоха, — вздохнула Ави. Обычно, в любой ситуации ее было очень трудно пробить на эмоции, но тут даже она почувствовала, как колючий комок встал среди горла. А Рин наоборот, уже еле сдерживала слезы. Они так и не узнали профессора толком, но успели за это время проникнуться живой атмосферой института, когда он еще был под его началом. На минуту воцарилась гробовая тишина. Пока выжившие хранили траурное молчание, у обрыва собрался весь персонал института. Первым прибежал, конечно же, Норман – только в этот раз его лицо было багровым от злости. За ним следом поспевал Маркус – весь растрепанный и, почему-то обвитый лианами. И даже старик Элайджа вышел из своей обители. Он с трудом доковылял до столпотворения, жалуясь на боль в спине и шумную молодежь. А за место желаемых хлеба и зрелищ он получил грустные мины своих коллег. — Просто замечательно! Теперь наш институт можно смело называть не Зеленой горой, а Зеленой впадиной! — Норман упер руки в бока и подошел к путникам, будто они были виновниками всех бед этого мира.— А у нас и без того от горы одно название осталось! Ну, погодите у меня, вот придет сюда профессор Стивенсон. Быстро вам накостыляет! И слезы вам тут не помогут! Итан, Джой! Чего столпились, как на похороны? Где Стивенсон? Ассистенты переглянулись друг с другом. Единственный, у кого еще были силы говорить, был Итан. — Профессор Норман, Стивенсон, он... — он на секунду бросил взгляд на разбитую центральную площадь. — Вряд ли мы его еще раз увидим. Слова Итана привели Нормана в шок. Он долго стоял, не зная, что нужно сказать и кому следует говорить эти слова. Он огляделся вокруг, заметил опечаленные лица ассистентов, остановился на путниках. Хоть Ави и Рин также сожалели ученым, Норман не испытывал к ним ничего, кроме ненависти. — Вы... Вы угробили Стивенсона! Разрушили целое будущее института! Я так и знал, что вскоре вы до этого докатитесь. Если бы профессор не остановил меня, то я давно бы вышвырнул вас за ограду. И это была моя первая и самая последняя ошибка, — его глаза зло сверкнули, а друзья раскрыли глаза от ужаса.— И поэтому, негодники, вам придется уйти с глаз моих долой, пока я не придумал вам применение в качестве эксперимента. В лучшем случае, я подам жалобу королеве, а она уже придумает для вас подходящее наказание. — Профессор, постойте, они здесь не причем!— Джой перебила профессора и выступила на защиту невиновных. — Стивенсон пожертвовал жизнью ради нас. А если бы не их помощь, Зеленой горы бы уже не было. Дайте нам время, и мы все подробно объясним. — Извини уж, Джой, но я больше ничего не хочу слышать ни об этих двоих, ни об их захватывающих похождениях. Гибель профессора Стивенсона стала огромной потерей для всех нас, без него институт никогда не станет прежним. Ты только глянь на это — половина того, что мы достигли, превратилась в груду хлама! Представляешь себе, сколько нам придется над этим работать? А мы совсем недавно закончили капитальный ремонт! — Капиталисты? Где?! — Я не об этом сейчас говорю, профессор Элайджа! — Стивенсон, несомненно, был гением института, но это не значит, что без него мы пропадем, — продолжала Джой.— Он не раз говорил нам, что мы – будущее Зеленой горы. Рано или поздно, его бы не стало, и все обязанности легли бы на наши плечи. Как и сейчас. Он всегда возлагал на нас большие надежды и если мы сейчас все бросим, то профессор погиб зря. А вы ведь не хотите оскорбить его честь? Норман задумчиво посмотрел на путников, стоявших рядом с Джой. Остальные ученые института, затаив дыхание, ожидали от него принятия решения. Эти люди лишились своего лидера и теперь, здесь и сейчас, только Норман, как старший ученый (и единственный, сохранивший рассудок, в отличие от Элайджи) мог решить судьбу Зеленой горы. Институт еще до смерти Стивенсона переживал тяжелые времена, поэтому ученых здесь осталось очень мало – одни ассистенты, и те еще слишком молоды. — Хорошо. Я могу смягчить меру наказания для наших гостей, и не буду сообщать обо всем королеве. После слов Нормана, со стороны ученых, кажется, послышался облегченный вздох. — Но, при одном условии – вы покинете институт, вас здесь больше никто не удерживает. И даже не пытайся меня уговаривать, Джой. Я не могу держать здесь посторонних, пока ученые оплакивают профессора, а в центре кратера блещет огромная пропасть. Надеюсь на твое понимание. И на ваше тоже, госпожа хранитель. — Как скажете, профессор, — Ави сложила ладони и поклонилась. Правда, вышло это как-то наигранно – она была не из тех хранителей, которые часто пользуются такими жестами за пределами Облачных островов. Таким образом, путникам пришлось распрощаться с учеными института. На следующее утро их больше никто не спрашивал про доставленную пиццу, не просил помощи в поисках роботов-убийц. Не приветствовал профессор Стивенсон. Единственные, кто пришел их проводить, были профессор Маркус и верные ассистенты – пиротехник Итан и биолог Джой. Норман так и не явился, объяснив это тем, что занят восстановлением главной площади, но его подчиненный поклялся обязательно передать ему привет от путешественников. А тот, кто прощался с путниками как в последний раз, был профессор Элайджа – местный краевед и чересчур любопытный экспериментатор. Правда, никто так и не понял, почему Ави при его появлении вдруг испугалась и побежала через лес так, что чуть не впечаталась в березу. Но старый ученый напоследок дал обещание, что пришлет результаты анализов ее волос по почте. По крайней мере, были еще люди в институте, которые рады гостям и всегда их ждут. Двери НИИ «Зеленая гора» вновь закрылись перед путниками, и на этот раз, навсегда.