Порхай, воробушек

      Они остановились в отеле в последний раз. Наутро они отправятся на встречу с Боссом.       Джорно избавился от одежды и встал под теплые струи душа. Ему нужно было расслабиться. Но чем ближе они к Боссу, тем это сложнее. Он боялся за Бруно. Он не знал, что ему делать.       На диске, который они с Мистой добыли, было сообщение о том, как они передадут Триш Боссу. Обязательное условие — должен идти Бруно. И только дурак бы не понял, почему это так важно.       Не было ничего удивительного, что босс такой влиятельной организации пользовался своим положением именно так. Но именно от этого и было так тошно. Потому что этот мир прогнил настолько, что такие вещи уже не вызывают удивления.       Джорно провел рукой по плечу, задержавшись пальцами на «созвездии любви», как его называл Миста, очертив пальцами узор. Улыбка невольно коснулась его губ. Но рука скользнула вниз, по груди, и его губы опять выпрямились.       Его тело не было похоже на тело альфы, и это раздражало. Большой, крепкий — таким представлялся человек, которого называли «альфой». Никак не то, что было у него. Его тело, такое хрупкое на вид, скорее подошло бы омеге. Он убеждал себя, что это было обусловлено тем, что он еще слишком молод, и скоро его тело наконец начнет меняться в нужную сторону. Но это должно было произойти до полового созревания! Почему оно произошло так скоро?       Хотя, в отличие от остального тела, его член вполне соответствовал тому, что Джорно себе представлял в качестве полового органа альфы. За последние несколько недель он сильно увеличился в размерах, и узел окончательно сформировался. Джорно не уделял ему достаточно внимания, чтобы знать, произошло ли это до начала гона, и тот на самом деле начался именно тогда, когда должен был, или же усиленный рост члена произошел из-за слишком рано наступившего полового созревания. В любом случае внезапно начавшийся гон все еще оставался для него загадкой.       Блондин вздохнул. Мысль о том, что он мог бы поставить Бруно метку, никак не покидала голову. Он бы хотел, но захочет ли Бруно? Ведь поставить ему метку — объявить, что брюнет принадлежит ему. И сколько бы Джорно ни хотел этого, его моральные принципы не позволяли ему так поступить. Во-первых, Гвидо. И Джорно скорее перерезал бы себе глотку, чем предал его. Блондин любил его, безумно любил. И то, насколько сильно его тянуло к Бруно, вызывало у него отвращение к самому себе. Ну, а во-вторых, воробушек не согласился бы. Да, он оказывал Джорно знаки внимания, но лишь потому, что на него действовало влияние альфы. Сердце брюнета все-таки принадлежало Аббаккио. А делать это против его воли… Нет, так Джорно никогда не поступил бы. Никогда.       Была во всем этом и еще одна проблема. Даже если он и поставит Бруно метку, если Босс окажется сильнее — он просто перебьет ее. И получится так, что Джорно пообещает воробушку защиту и… предаст.       Сердце сжалось болью, когда он представил испуганное лицо Бруно и тянущуюся к нему светлую руку. Джорно согнулся пополам и зажал рукой рот, но слезы все равно полились из глаз, смешиваясь с водой. Прекрати. Он опустился на холодный пол душа. Альфа не должен плакать. Джорно хотел защитить его, но чувствовал себя совершенно бессильным. Если ты позволишь себе давать слабину, когда ты один, то однажды ты дашь слабину, когда это будет непозволительно.

~*~

      Когда он вернулся в комнату, там не было Мисты. Зато был Бруно. Он сидел на кровати, поджав под себя ноги. На нем не было одежды.        — Что ты тут делаешь, воробушек? — удивленно спросил Джорно, вытирая волосы полотенцем.        — Я поговорил с Леоне, — тихо отозвался Бруно.        — Славно. И?        — Он правда собирается меня..? — брюнет шумно сглотнул.        — Вероятнее всего это будет платой за место капореджиме, — отозвался Джорно. — Тебе повезет, если одного раза окажется достаточно.        — Я… — Бруно шмыгнул носом. — Я думал, что если однажды у меня не будет выбора, то я смогу, но… Мне страшно…       Джорно двинулся к кровати, бросив на ходу полотенце на комод, сел рядом и обнял брюнета. Тот дрожал. Из его глаз лились слезы. Юноша хотел утешить омегу, но нужные слова отказывались идти на ум. Да и что тут скажешь? Выбора у них не было.        — Я… — Бруно опустил глаза. Его дрожь немного ослабла. Он прижался к Джорно. — Знаешь, что Триш мне сказала? — блондин слегка наклонил голову. — Она говорит, что наши запахи очень похожи. Мой и твой.        — В самом деле? — Джорно мягко зарылся носом в темные волосы и вдохнул запах Бруно. — Я пахну так славно?       Брюнет смущенно хихикнул. Он повернул голову, и его мягкое дыхание коснулось шеи Джорно.        — Я никогда не чувствовал ничего приятнее твоего запаха.       Альфа закрыл глаза. Он должен был контролировать себя. Но это было так тяжело, когда Бруно был так близко. Джорно облизнул пересохшие губы. Запах шоколада заполнил комнату. Блондин думал, будет ли Бруно на вкус так же сладок, как пахнет. Он остановил себя.       Конечно, Джорно слышал про Истинных. Каждая омежка в школе мечтала, что однажды встретит своего Истинного, выйдет за него замуж и родит ему тонну детишек. Реальность, конечно, была куда суровее, но красивые байки о том, что, возможно, где-то в мире есть тот, кто был рожден, чтобы стать твоей второй половинкой, не могли не греть душу каждой пташки. Джорно же считал, что Истинность может рассматриваться лишь как более глубокая связь между соулмейтами. Когда вы идеальны друг для друга не только душой, но и телом. Любовь настолько сильная, что вы уже не можете существовать друг без друга. И, конечно, Джорно мечтал об этом. Но судьба распорядилась иначе — его соулмейтом стал Гвидо. С тех пор вопрос Истинности перестал волновать юношу. Если она и существует, то только между альфой и омегой. В общем, не его случай.       Но теперь Джорно задумался. Ведь факты были налицо. Он вновь вдохнул сладкий запах омеги, приятнее которого он никогда не чувствовал. Но они не могли быть истинными. Ведь надпись на плече Бруно ясно гласила: Леоне Аббаккио.       И тут Джорно вспомнил. У истинных была одна особенность, которая могла спасти жизнь Бруно. Надежда затеплилась вглубине, и Джорно отчаянно уцепился за нее. Если все еще оставался хоть малейший шанс, альфа вознамерился им воспользоваться.       Но все еще оставалась одна проблема.        — Скажи, воробушек, — ласково спросил Джорно, — почему ты здесь?        — Я… — брюнет опустил голову и сжался. — Просто… рядом с тобой не так страшно…        — Допустим, — мягко кивнул блондин. — А одежду ты где потерял?       Лицо Бруно было скрыто темными волосами, и Джорно не мог видеть, как внезапно вспыхнули щеки омеги.        — Я просто подумал, что… Ну, если уж мне все равно придется лишиться девственности… Уж лучше это будешь ты…        — Так… — пусть фраза Бруно и прозвучала, словно призыв к действию, Джорно не торопился. — А что Аббаккио думает по этому поводу?        — Это не его дело! — буркнул омега. — Я сам решаю, что мне делать с моим телом! Т-так ведь..?        — Конечно. Я рад, что ты понял это, воробушек.       Джорно аккуратно коснулся подбородка Бруно и повернул его голову к себе. Большие дрожащие голубые глаза выглянули из-под темной челки.        — Но ты уже не так уверен в своем решении, не так ли?       Бруно вздрогнул, отвернулся и сжался сильнее.        — Мне казалось, что это будет проще, — прошептал он. — Я уже не знаю…       Джорно тяжело вздохнул и прижал брюнета к себе. Он чувствовал, что Бруно расслабляется, оказавшись в тепле объятий. Его дрожь почти полностью утихла.        — Что мне делать, Джорно? — его голос дрожал. — Мне страшно…        — Почему ты спрашиваешь у меня? — спокойно спросил Джорно. — Почему не у Аббаккио? Или кого-то еще? Почему я?       Бруно замолчал на минуту. Он сильнее прижимался к Джорно, а тот в свою очередь крепче обнимал его. Наконец Бруно ответил, тихо, но четко:        — Потому что я знаю, что могу доверять тебе. Потому что с тобой не страшно. — Он поднял глаза на Джорно. — Потому что ты был первым, кто был настолько добр ко мне. Потому что каждый раз, как я смотрю на тебя, все внутри сжимается. Потому что я схожу с ума от твоего запаха. Потому что, — он перевернулся и сел на колени Джорно, приблизившись к его лицу так сильно, что блондин почувствовал его горячее дыхание на своих губах, — я хочу, чтобы ты касался меня. И не хочу, чтобы меня касался кто-то другой. Потому что каждый раз, как я закрываю глаза, я представляю, как ты покрываешь мое тело поцелуями, касаешься меня там, где никто никогда не касался, и мне это нравится. Потому что я хочу стать твоим, принадлежать тебе. Мне страшно, мне безумно страшно, я никогда не чувствовал подобного. Но я безумно желаю тебя. Прошу, Джорно… Сделай меня своим. Поставь метку. Мне все равно. Я не переживу, если это будет кто-то, кроме тебя…       По щекам Бруно текли слезы. Его сердце билось так быстро и так сильно, что Джорно чувствовал это, не касаясь его груди. Блондин закрыл глаза. А в следующую секунду уже впился в губы омеги, аккуратно придерживая голову того. Слезы сильнее потекли по щекам брюнета, но он обвил шею Джорно руками и разомкнул губы, между которых тут же протиснулся мягкий язык. Рука блондина мягко очертила линию позвоночника, заставив Бруно прогнуться и прильнуть к его груди. Слезы неумолимо текли по щекам, попадая в рот и добавляя соленый привкус к поцелую. Когда поцелуй разорвался, Бруно почувствовал разочарование, поэтому он вновь подался вперед и с молящим стоном прильнул к губам Джорно, но между их губами тут же оказался палец блондина. Бруно отстранился. Мягкие руки коснулись его лица, вытирая слезы. В каждом прикосновении было столько нежности, что слезы текли только сильнее. Бруно принялся сам стирать их, шмыгая носом.        — Послушай меня, воробушек, — услышал он ласковый голос Джорно, и не в силах отреагировать иначе, кивнул. — Я сделаю все, что ты пожелаешь. Но ты должен перестать плакать.       Бруно прижался к Джорно и позволил слезам литься из глаз. Блондин прижал омегу к себе и стал гладить по голове, успокаивая. Скоро Бруно привык к нежным объятьям и успокоился. Слезы высохли, но он продолжил сидеть в объятьях, отдаваясь нежности, исходящей от альфы.       Губы нежно коснулись его шеи, и он выгнулся от неожиданности. Прикосновение исчезло.        — О, нет-нет-нет, пожалуйста… — пролепетал Бруно, и на шее вновь почувствовалось прикосновение губ. Омега одобрительно застонал, зарываясь пальцами в золотистые локоны и вдыхая сладкий запах. Ему больше не хотелось плакать. С каждым прикосновением губ Джорно к коже возбуждение нарастало, разливаясь сладкой патокой по низу живота.       Тело Бруно медленно опустилось на кровать. Каждое движение альфы было беспредельно нежным и аккуратным, но было заметно, что он дрожит от нетерпения. Бруно не знал, чем заслужил такое трепетное отношение к себе, но был безмерно счастлив.       Верно. Счастье. Брюнет уже и не помнил, когда был так счастлив в последний раз. Нежные поцелуи покрывали его тело, и он уже не думал о том, что его ждало впереди. Он позволил себе раствориться в этом моменте, где был только он и Джорно, ласково касающийся его тела.       Горячий язык коснулся аккуратного мягкого соска, и Бруно застонал. Он впился руками в мягкие золотистые волосы, но они лишь скользили между пальцами, словно шелк. Джорно мягко прикусил губами сосок и двинулся ко второму, оставляя за собой влажный след. Его язык ловко очертил овал ареолы и губы сомкнулись, прогоняя блаженство разрядами через тело. Рука скользнула с груди вниз, нежно коснулась упругих мышц живота и легла на возбужденный член омеги. Бруно застонал и выгнулся, вновь вплетая свои пальцы между волос Джорно. Рука на его члене двигалась мягко и плавно, в то время как губы все еще продолжали покрывать его тело поцелуями. Небольшой член идеально помещался в руку блондина, которая медленно двигалась, сводя с ума. Губы коснулись мышц живота, все ближе подбираясь к заветному месту.       Это было лучше, чем любая из фантазий Бруно. Его девственный разум не мог и представить, насколько в самом деле приятны прикосновения альфы. Его ноги раздвигались сами собой, открывая то место, где даже сам Бруно не решался себя касаться. Но сейчас он больше всего на свете хотел, чтобы Джорно коснулся его там. Ягодицы были все мокрые от жидкости, сочившейся из дрожащей дырочки. Резкий запах ударил в нос блондина, заставив возбуждение пробежаться разрядом по всему его телу. Но он сдержал порыв наброситься на брюнета и вылизать каждый миллиметр кожи, смазанной сладкой манящей жидкостью, и продолжил медленно двигаться вниз, покрывая кожу поцелуями.       Губы коснулись головки члена, и рука легко скользнула вниз, нежно коснувшись яичек, а затем — дрожащего отверстия Бруно. Брюнет звонко застонал и запрокинул голову, хватая воздух губами. Джорно мягко поцеловал головку и провел языком вдоль ствола члена. Сладкий стон вновь вырвался из груди омеги, и длинный палец мягко скользнул между ягодиц. Бруно рефлекторно сжался и сдвинул ноги, зажав шею Джорно между бедер.        — Тише, расслабься, воробушек, — ласково проворковал Джорно опять касаясь губами головки члена.       Нежные прикосновения и мягкий голос успокоили Бруно, и он расслабился и развел ноги в стороны. Джорно двинул рукой, скользя пальцем внутри Бруно. Омега стонал в ответ на каждое движение, а стенки прохода постоянно сокращались, но уже не сжимались так сильно. Блондин скользнул языком по головке члена и добавил второй палец, раздвигая мягкое колечко мышц так сильно, как только можно было не причиняя боли Бруно. Затем он вновь скользнул внутрь, мягко двигая пальцами между влажных стенок ануса.       Стоны Бруно становились все громче и прерывистей. Джорно скользнул языком вниз, а его пальцы выскользнули из дрожащей дырочки. Вместо этого он коснулся языком влажной ягодицы, слизывая вязкую смазку. Он задумчиво изучал вкус несколько секунд, после чего подтянулся и поцеловал омегу.        — Я ошибался, — сказал он с нежной улыбкой, — на вкус ты намного лучше, чем пахнешь.        — Я рад… — простонал Бруно, с трудом сдерживая себя, когда почувствовал прикосновение чужого возбужденного члена к своему. Он был больше. Намного больше. — Я рад, что тебе нравится мой вкус… И мой запах…       Он протянул руку и коснулся члена Джорно. Он хотел почувствовать его внутри себя. Не было важно поместится ли он внутрь, он нужен был Бруно. Словно от этого одного члена зависела вся его жизнь. Никогда в жизни он не хотел ничего так сильно, как он хотел этот член. Омега скрестил ноги за спиной Джорно и подался вперед всей нижней частью тела. Два члена скользнули друг по другу, и один из них тут же изверг сперму на животы мужчин. Тело Бруно тут же обмякло, и он упал на кровать. Он тяжело дышал, и плохо осознавал происходящее. Он лишь чувствовал прикосновения горячего языка к животу и таял от них.        — Эта на вкус ничем не хуже, — улыбнулся Джорно и поцеловал Бруно. Брюнет чувствовал, как возбуждение нарастает вновь от одних его прикосновений, и жаждал еще.        — Джорно, прошу… — его голос был тих и мягок. Последствия оргазма еще не развеялись полностью, но Бруно было все равно. Он не мог больше ждать. Он развел ноги и раздвинул ягодицы руками. Ему нужен был этот член.       Джорно не ответил. Но это и не потребовалось, так как любые его слова потонули бы в сладком стоне, вырвавшемся из груди Бруно, как только желанный член скользнул внутрь. Скользнул, словно дрожащая девственная дырочка была предназначена именно для него. Казавшаяся тугой прежде, теперь она стала мягкой и податливой, с легкостью вобрав в себя крупный член целиком. Не в силах, да и не желая больше держать себя в руках, Джорно рьяно задвигался внутри Бруно. Стенки ануса крепко сжимали его член, никак не препятствуя при этом резким движениям. Совершенно потеряв голову от долгожданного удовольствия, Джорно вжал омегу в матрас, и его зубы сомкнулись на шее брюнета.       Темные разводы разошлись по бледной коже. Член Джорно легко скользил внутри, входя внутрь на всю длину. Бруно не мог — да и не хотел — сдерживать стоны. Он никогда не испытывал подобного. Никогда не грезил, что испытает. Зубы на шее то смыкались, прикусывая почти до боли, то отпускали, но лишь затем, чтобы снова сомкнуться. Все больше черных завитков распространялось по коже, разбегаясь все дальше и дальше от шеи. Они проносились холодом по разгоряченной коже Бруно. Удовольствие накрывало с головой. Резкие, но в то же время плавные движения сводили с ума. Бруно никогда не чувствовал себя так хорошо. Он был счастлив.       Улыбка играла на его губах, а стоны становились все более сладкими и нежными. Он не знал, как человек может быть настолько счастлив, и за что ему было позволено быть таким счастливым, но он не переставал повторять имя Джорно между стонами. Смесью непомерного удовольствия и безграничного счастья слезы катились по щекам. От них в голос Бруно проникла дрожь, и Джорно это заметил. Не прекращая двигаться, он навис над Бруно и поцеловал его.        — Ты чего, воробушек? — тихо и нежно проворковал он.        — Все хорошо, — так же тихо ответил брюнет, — просто… Я так счастлив… Я люблю тебя, Джорно…        — Нет, не стоит говорить это мне, — покачал головой блондин. — Прибереги эти слова для того, кому принадлежит твое прекрасное сердечко.       Верно, несмотря ни на что, сердце Бруно принадлежало Леоне. И он мог с уверенностью утверждать это даже теперь. Это было отлично от того, что он чувствовал по отношению к Джорно.        — Но что же мне говорить? — спросил он тоскливо. — Я так счастлив и не хочу, чтобы это прекращалось…        — Говори: я счастлив быть с тобой.        — Я счастлив быть с тобой, Джорно, — со всей нежностью повторил омега.        — Я тоже счастлив, что ты со мной, Бруно.       Их губы слились в поцелуе. Разводы на коже начали наконец собираться в цельный узор. От двух сердец — на солнечном сплетении — поменьше — и в районе паха — побольше — разошлись завитки, корсетом охватившие торс Бруно, и застыли, блеснув в последний раз.        — Теперь ты в безопасности, — шептал Джорно ему на ухо, двигаясь все быстрее. — Теперь он тебя не тронет. Теперь тебя никто не тронет. Никто не посмеет тронуть моего воробушка. Я обещаю. Славный мой воробушек. Я не дам тебя в обиду. Скоро ты сможешь свободно порхать. Я обещаю. Обещаю…       Они кончили одновременно. Тепло разлилось по животу Бруно, внутри и снаружи. Он потерялся в оргазме, доверяя Джорно свое изнуренное тело. Альфа с трудом вытащил свой член, отмечая, что узел разбух слишком сильно. Это было опасно. В будущем ему стоит быть осторожнее.       В будущем. Джорно улыбнулся, аккуратно опускаясь на кровать рядом с Бруно и обнимая его. Брюнет прижался к нему. Джорно оставил нежный поцелуй на темных волосах и закрыл глаза. Сон мгновенно забрал его.       Он проснулся среди ночи от мягких прикосновений. Он открыл глаза и увидел Мисту. Тот тоже заметил, что юноша проснулся, но продолжил менять простыню.        — Если я не могу быть твоей омегой, — прошептал он, — то я по крайней мере сделаю так, чтобы вы ни о чем не заботились, кроме друг друга.       Джорно нежно улыбнулся и притянул к себе Бруно. Тот был в пижаме, как и сам Джорно, и нежно прижимался к нему.        — Как Аббаккио? — тихо спросил блондин.        — Ну, скажем так… — Миста усмехнулся. — Есть ненулевой шанс, что он мог слышать все, что тут происходило.        — И я еще жив? — удивился Джорно.        — Старое доброе «наручниками к батарее» все еще работает, — пожал плечами парень. — Я послежу за ним до утра, но Буччеллати придется его утихомиривать самому.        — Спасибо, — юноша притянул к себе Бруно и коснулся губами виска. Омега улыбнулся во сне. — Гвидо? Я люблю тебя.        — Я тоже тебя люблю, — ответил Миста с теплотой в голосе. Джорно не видел его лица, но был уверен, что он улыбался.       Юноша закрыл глаза и вновь уснул под ощущение того, как кто-то укрывает его одеялом.

~*~

      Бруно держал Триш за руку, пока лифт поднимался на верхний этаж. Ему было страшно, но он не показывал этого. Триш должно было быть спокойно. Она все равно боялась. Бруно вздохнул. Вот будь тут Джорно…       Лифт приехал. Бруно и Триш вышли в просторную залу. Свет едва проникал сквозь шторы, но достаточно, чтобы было видно окружение. В дальнем конце зала стоял трон. На нем кто-то сидел, но было слишком темно, чтобы увидеть лицо.        — Я доставил Вам Вашу дочь в целости и сохранности, как Вы и просили, Босс.        — Я вижу. Замечательно.       Бруно ощутил нарастающее чувство тревоги.        — Триш. Милая. Подойди ко мне.       Девушка выпустила руку Бруно и повиновалась. Сердце брюнета защемило. Нет, не могло быть такого. Он же не собирался в самом деле…       Не пройдя и половины пути, Триш упала в обморок.        — Ах, какие мы нежные. Надеюсь, ты таким не будешь. Подойди.       Он собирался. Ярость заклокотала внутри Бруно.        — Разве моя работа не закончена? — он старался говорить ровно.        — Будешь умничкой — я тебя даже награжу. Подойди.       Страх охватил Бруно и заставил его повиноваться. Он шел вперед, и каждый шаг усиливал страх. Ему хотелось развернуться и побежать прочь, но тело не слушалось. По его щекам потекли слезы. Он зажмурился. Ноги сами шли вперед. Пускай. По крайней мере этот ублюдок не сможет забрать его первый раз. Бруно был рад, что не струсил накануне. Вспомнились слова Джорно. «Он тебя не тронет, воробушек,» — пропел сладкий голос в голове. — «Не посмеет».       «Джорно…» — едва двигая губами прошептал Бруно. — «Защити меня, Джорно, умоляю…»       Оставалось всего два шага, как Босс воскликнул:        — Это еще что такое?! Какого черта на тебе делает запах альфы?!       Бруно опешил и тут же был схвачен за горло и приложен к стене головой. В ушах зазвенело. Послышался треск ткани, и грудь омеги была обнажена. На ней красовался изящный черный узор.        — Какого черта на тебе делает метка, я спрашиваю?! Ты должен был быть чистым!       Улыбка коснулась губ брюнета. Он почувствовал сильное облегчение. Джорно обещал его защитить. И он защитил. Он обещал, что Босс его не тронет. И Босс его не-        — О, так ты считаешь себя самым умным, да? Думал, что попросишь первого встречного альфу пометить тебя, и я тебя не трону? Наивный мальчишка! Нет метки сильнее моей, самого Дьяволо!       Мужчина впился зубами в шею брюнета. Бруно охватила паника. Но ничего не произошло. Босс опешил. Он вновь и вновь пытался прикусить шею, но это ничего не дало. Страх постепенно отпускал брюнета. Босс не мог ему ничего сделать. Он в замешательстве ослабил хватку, давая Бруно достаточно времени, чтобы выбраться, схватить едва очнувшуюся Триш за руку и оказаться у окна. И пока Босс что-то кричал ему вслед, брюнет выпрыгнул в окно, разбив собой стекло и увлекая за собой девушку. Он зацепился рукой за стену и съехал вниз на молнии. Внизу их уже поджидали товарищи.        — Бруно! — обеспокоенно кинулся к нему Леоне.        — Все в порядке, — улыбнулся брюнет.        — Интересное у тебя «в порядке», конечно, — отозвался Джорно, брезгливо осматривая порванный костюм и шею Бруно, раскрасневшуюся от множественных следов укусов. — Вот же мразь…       До него донесся запах, от которого кровь забурлила в жилах. Босс был известен тем, что его никто никогда не видел, даже ближайшие подчиненные. Но нарастающий мускусный запах говорил о том, что он собирался изменить своим правилам. А значит никто из них, скорее всего, не уйдет отсюда живым.       Джорно сорвал с себя пиджак и протянул Бруно, не сводя взгляда со входа в здание.        — Оденься, воробушек. Я не позволю тебе ходить в таком виде.       Брюнет вцепился в руку альфы. Джорно посмотрел на него удивленно.        — Джорно, ты не сможешь. Он слишком силен. Мы должны бежать!        — Хочешь сказать, что он сильнее, чем я?       Бруно осекся. Для альфы подобное — сильнейший удар по самолюбию. Как его угораздило ляпнуть такое?       Но Джорно лишь лучезарно улыбнулся.        — Это прекрасно. Если он и впрямь сильнее меня — мы с тобой Истинные. Я намерен убедиться в этом наверняка.        — Истинные..? — опешил Бруно.       Пока брюнет отвлекся, Джорно накинул свой пиджак на его плечи и скомандовал:        — Быстро все в лодку! — он обернулся, убедившись, что Босс еще не покинул темноту входа в здание. — Гвидо, будь готов отчаливать по первому знаку.       Миста кивнул и помчался к лодке, уволакивая за собой Триш и Наранчу. Аббаккио помедлил, но подчинился, подхватив на руки все еще не пришедшего в себя Бруно. Джорно стоял и ждал, следя и за убегающими товарищами, и за темным входом в здание.       Он появился прямо перед Джорно, словно вырос из земли. Юноша от неожиданности сделал шаг назад.        — Так это ты украл мою малышку? — ровно спросил Босс.       Он источал опасность одним своим видом. Джорно не дрогнул под его взглядом, но и ему стало не по себе.        — Я сказал это Луке и повторю тебе: «Они не вещи, чтобы промышлять их воровством».        — Ах, так это тебе я обязан избавлением от этого отродья?       Босс расхохотался. Джорно чувствовал, что проигрывает. Босс был намного сильнее, феромоны юноши не могли соперничать с его. Блондин не ожидал, что так скоро сдастся. Между ними была пропасть. Он резко сорвал с себя ленту, и коса распустилась.       Сзади раздался рев мотора. Джорно понял, что ему тяжело дышать. Он должен был бежать.        — Я — Джорно Джованна, и у меня есть мечта! — выпалил он. — Это не последняя наша встреча. В следующий раз я буду готов!       Он развернулся и побежал. Но, прежде чем он достиг причала, тьма настигла его.

~*~

      Боль пронзала тело. Он не мог пошевелиться. Во тьме его настигали различные образы, большинство из которых не было ему знакомо. Среди множества голосов он иногда слышал знакомые, но все таяло и смешивалось.       Влага коснулась лица. Дождь? Одна из капель стекла в рот. Соленая. Дождь слез? В подернутых серыми тучами небесах он увидел лицо Бруно, безутешно рыдающего.        — Почему ты плачешь, воробушек? — тихо спросил юноша.       Бруно удивленно сморгнул слезы и прислушался. Окровавленное тело в лодке не двигалось, даже грудь не вздымалась. Но губы едва видно зашевелились, и слабый голос произнес:        — Не плачь, воробушек. Я здесь. Я рядом.       Бруно упал на окровавленную грудь и зарыдал пуще прежнего.        — Ну чего ты, птенчик, — рука коснулась темноволосой головы. — Неужто все так плохо?        — У тебя дыра в груди, — Бруно шмыгнул носом в ответ на слова Мисты.        — Ох, и всего-то? Не плачь, воробушек. Мы еще не все сделали.       Бруно поднял глаза на Джорно. Глаза того были подернуты пеленой. Он умирал, но все еще пытался успокоить Бруно.        — Я спас тебя, воробушек, теперь твоя очередь. Подари мне свою метку.       Бруно послушно взял руку Джорно и прикусил кожу на запястье, как бы бесполезно это ни было. С такими ранами не живут. Но, если Джорно станет легче, он подарит ему свою метку. Пусть это и будет последнее, что он может сделать для блондина.       От места укуса растеклись золотистые подтеки. Они стали стекаться к груди, и рана стала затягиваться.        — Быть не может! — воскликнул Аббаккио.        — Я слышал, — ласково прошептал Джорно из последних сил, — что истинная метка омеги может сотворить чудо…       Дыра в груди затянулась, словно ее и не было никогда. Но Джорно больше не подавал признаков жизни. Он лежал, и только ветер колыхал светлые ресницы. Однако скоро грудь стала медленно вздыматься, заставляя абсолютно всех вздохнуть с облегчением.       Бруно положил голову на грудь и закрыл глаза, слушая биение уже, казалось, утерянного сердца. Слезы текли из его глаз, стекая с груди Джорно вместе с кровью. Он был жив.