Пламя

Только тяжёлое и хриплое дыхание нарушало тишину в комнате. Мысли уже давно спутались, и не хотелось ни о чем думать. Створки фусумо в комнату слегка приоткрылись и раздался омерзительный скрип. Вошедшая бесшумно, будто проплывая по полу занырнула в комнату. — Фуюми, девочка моя, не стоит так сильно доводить себя, — шептала Рей, с заботой обтирая лоб дочери от пота, мокрым полотенцем. — Всё хорошо, мам, я обязательно скоро выздоровлю. Такая заезженная фраза, сколько раз за день её слышали стены дома — не пересчитать и по пальцам. Холодная рука Фуюми медленно обвила чужую и крепко сжала, тело задрожало сильнее, но собрав остатки сил девушка, приподнялась с футона и уселась перед мамой как можно удобнее. — Я говорю совершенно серьезно, со мной всё будет хорошо, — с хрипотцой в голосе произнесла Фуюми. — Но как же так, я вижу, что ты чувствуешь, перестань скрываться от меня, у тебя буквально всё написано на лице, — отвечала Рей, собиравшаяся до конца выбить из дочери признание, чтоб наконец-то, именно сейчас, Фуюми открылась ей и припав к груди матери рассказала все сокровенные тайны и переживания, но к сожалению или счастью, её перебил шум за стеной, из-за чего привстала, чтобы понять, откуда и кто создаёт такой шум. В комнату вбежал Шото, волосы его были растрёпаны, а взгляд быстро бегал из стороны в сторону. Тодороки посмотрел сестре прямо в глаза, прожигая пристальным взглядом. Казалась именно сейчас, тот кульминационный момент, когда герои сообщают друг другу что-то важное, но именно сейчас, слова были совершенно ни к чему, и Фуюми будто считывала самую важную информацию с лица брата, именно эта искренняя улыбка кричала, именно то, что хотела услышать девушка. Слёзы начали пробиваться из глаз, руки как-то машинально раскрылись для объятий. На душе стало теплее, Фуюми почувствовала как тёплые руки сжимают её крепче, прижимая всё ближе, такое впечатление, что Шото последний раз её видит и это их последняя встреча, в которую надо вложить всю любовь и заботу. Прошло с минуты две, пока Шото не отпрянул от сестры. — Как он, ты его видел, это тот план, о котором ты бурчал, Шото? Шото расскажи мне всё поподробней! — тараторила Фуюми, глаза её заблестели, дрожь ушла на второй план, а голос зазвенел, как весенняя капель. — Тише, я всё тебе расскажу, но… — успокаивая сестру, ответил Тодороки. — Эта информация не должно выходить за грани этих стен. Понимаю, что мне здесь не место, но я был обязан, информация сказанная вашим сыном крайне конфиденциальна, –перебив Тодороки, произнёс Айзава, пристально уставившись на Рей, которая от всего происходящего и не знала, куда себя деть и что ей делать. — Не советую тут и там распространять сведения о вашем муже, да и вообще вашей семье не стоит как-либо высовываться или вести себя беззаботно. Ну, а я вас покидаю, надеюсь больше глупостей ваш сын не совершит. Пока он отстранён от занятий по причине болезни, — добавил Шота, отворачиваясь от собеседницы и уже было собирался уйти, как его остановил женский голос. — «Болезни», — это слово засело в голове Рей, но ей понадобилась секунда, чтоб хотя бы предположить для чего именно это было сделано, всё-таки она не впервые встречалась с такими вещами и видела достаточно много в той злосчастной больнице, чтобы понять насколько может быть не справедлив и жесток мир и сколько обмана окружает обычных ни в чем не повинных людей. — Обязательно, Айзава-сенсей, на этот раз я буду внимательней за ним приглядывать, –заверила Рей, чуть кивая головой и утвердительно хлопая кулаком по ладони. Ведь именно сейчас, она следит не только за чистотой и уютом в доме, до возвращения хозяина, но её главной задачей оставались дети, их проблемы и заботы. Рей считала это своим долгом и попыткой вернуться в то время, когда она жила с детьми и заботилась о них. — Мы тоже, — таинственно произнёс Айзава, будто угрожая, мгновенно захлопнул за собой фусумо. — Какой смешной у вас учитель, — уточнила Рей, поворачиваясь к детям, которые уже её не слушали, а что-то трепетно обсуждали между собой. — Я хочу знать всё! — вдохновлено требовала Фуюми. — Наш старик живёт себе преспокойненько вместе с Ястребом, — когда Шото вспоминал имя героя номер два, он немного замешкался, представляя в голове образ Кейго, который то и дело кружился вокруг отца и задумался вообще, как Таками терпит Энджи на протяжении такого длительного времени, ещё и до этого работал с ним в паре… какие глупости, странные эти ваши герои. — Почему он вообще живёт там, а не с нами? Хочу знать чёткую причину! — тараторила Фуюми, выпытывая от брата рассказать всё в мельчайших подробностях. — Ну, тут уже сложнее объяснить. Наш старик уже не совсем старик… — продолжил Шото. Тодороки рассказал почти всё что сам знал или точнее понял из пояснений учителя, умалчивая только момент, когда пронзил грудь отца ледяными пиками, да и вообще упускал большую часть правды, что помимо того, что Энджи просто был маленький, его же собственная причуда причиняла ему боль, чуть ли не разрушая тело изнутри и снаружи. Шото знал, что это жестоко, но если он расскажет сестре о ужасе, что переживает Энджи, мало, кто знает какими последствиями это развернётся. — Ахаввхвхх, ты сейчас серьёзно, очень хочу посмотреть! Никогда не видела детских фото отца, — заливаясь смехом отвечала Фуюми. На её лице появился лёгкий румянец, и она будто сама вся зацвела от счастья. — Ещё пару месяцев и, думаю, он снова вернётся в своё обычное состояние старпёра-ворчуна, — посмеиваясь уточнил Шота, радуясь улыбке сестры. Всё это время Рей стояла поодаль внимательно вслушиваясь в разговор, что-то не давало ей покоя, будто чувство какой-то непонятной неполноты рассказа сына, недосказанность? — Надо обязательно сообщить эту прекрасную новость Нацуо, — воскликнула Фуюми, вставая с футона и подбегая к матери, хватая ту за руки, — Обязательно, милая, — улыбнувшись ответила Рей, заметив, что ладони дочери были не как раньше, леденящие и настолько холодные, что от прикосновения к ним по телу бежали мурашки, были тёплые. Одна новость, одна маленькая ложь, вселила надежду и вернула улыбку на лице одной прекрасной девушки, которая ещё сыграет большую роль в этой истории.