О тенях, утратах и вторых шансах

Вспыхнувшее в городе безумие удалось подавить без особых трудностей. Рокэ, настроение которого с момента выступления из особняка ничуть не улучшилось, даже напротив, спешился и кинул повод Моро кому-то из подскочивших к нему теньентов. — Итак, что здесь у нас? — проворчал он раздраженно, пряча усталость от посторонних глаз и вышагивая вдоль шеренги повязанной и пленной черни, состоящей из смеси черноленточников и отбросов со Двора Теней. Капитан городской стражи, смущенно отводя взгляд, сбивчиво и волнуясь доложил о пленных, не вызывая своим докладом у Рокэ иного отклика, кроме очередной волны раздражения. Скоты! Бросить город на произвол судьбы, зная, что творится за стенами казарм! Любой, в ком была хоть капля порядочности, мог бы наплевать на приказ коменданта, и выступить на защиту горожан, не позволяя бандитскому отребью лить кровь. Но отчитывать капитана Алва не стал, не по чину ему. Но ублюдок Килеан свое непременно получит. Роке прошелся мимо пленных, рассеянно цепляя взглядом гору грубого самодельного оружия, которая была свалена чуть в стороне. Реквизированная куча выглядела внушительно. Алва хмыкнул, почти минуя этот бандитский арсенал, как вдруг одна мимолетная деталь заставила его остановиться и вглядеться в конфискованное внимательнее. Рядом с кучей кривых ножей, кастетов и дубинок, чуть в стороне, неприметно лежал кинжал, ручка которого была искусно выполнена в форме бегущего кабана. Сердце маршала пропустило удар. Он шагнул к куче, и поднял клинок, когда-то давно отнявший жизнь у его славного предка. Ошибиться было невозможно. Рокэ хорошо знал этот кинжал и несколько раз видел его в руках Окделла, младшего… Алва покрутил находку, почти не борясь с охватившим его волнением, закусил щеку при виде запекшейся на рукояти крови, а потом подозвал ближайшего гвардейца. — Кто-нибудь может мне сказать, где был найден этот кинжал? — Рокэ с возросшим вниманием еще раз оглядел шеренгу пленных разбойников и нищебродов. Раздражение и досада в миг сменились жгущим за грудиной чувством неясного происхождения, которое накрывало маршала всякий раз, когда он так явственно вспоминал о потерянном оруженосце. В том, что вещь, которую он сейчас держал, медленно ведя пальцем по металлической спинке бегущего кабана, принадлежала Дикону, Рокэ не сомневался. — Его нашли у бродяги со Двора Теней, при обыске, — без промедления ответил гвардеец. — Замечательно, — мурлыкнул Рокэ, улыбнувшись почти хищно, — могу я видеть этого бродягу? Гвардеец удивлено вздернул брови, и после секундного промедления пожал плечами: — Почему нет, господин маршал. Если тот не помер еще. — Кажется, я пока не давал приказа наказывать задержанных, — нахмурился Рокэ, запланировавший показательное повешение каждого, в ком лекари определят насильника, — кого-нибудь уже вздернули? — Никак нет, монсеньор, — стушевался служивый, — не в том дело. Мальчонка тот ранен был сильно, летел как угорелый, выскочил на дорогу прямо под копыта наших коней… — А какого рожна вы его обыскали и обезоружили, как мятежника? Это «мальчонка», резануло ухо Алвы и за грудиной зажгло сильнее. — Дак это, у него ж на роже написано, что он со Двора Теней, — снова пожал плечами гвардеец, — да еще метка у него ихняя на шее болтается, ни дать ни взять выкормыш Тени. В крови он был весь, не иначе порешил кого, оттого и летел, словно твари ему в затылок дышали… — Пойдем, поглядим, — скомандовал Рокэ, с горечью гася вспыхнувшую в нем искру. Однако разобраться, откуда у голодранца со Двора Теней клинок Окделла определенно стоило. Следом за гвардейцем Рокэ подошел к месту, куда солдаты кучей сваливали убитых и недобитых мятежников. Ясное дело, что смрадную голодрань с вредными воровскими и бандитскими наклонностями никто выхаживать не собирался, так что с теми, кто еще только стоял на пороге Лабиринта особо не церемонились. Помрет — хорошо. Выкарабкается — повесят… — Вот тут он где-то был, — доложил гвардеец, показывая в сторону недобитых, но еще не отлетевших душ, откуда доносились стоны и хрипы. — Покажи того, у кого был отобран кинжал, — велел Рокэ, вглядываясь в раненых. Гвардеец прищурился, прошелся вдоль умирающих и, задержавшись немного, уверенно ткнул пальцем в лежащего лицом вниз ободранца. — Уверен? — Рокэ подошел поближе, пытаясь разглядеть хоть что-то под грязной одеждой. Долговязый, чумазый, со спутанной копной давно немытых волос. — А то, — хмыкнул гвардеец, склонившись и с усилием перевернув лежащее тело на спину, чтобы потом подцепить знак Двора Теней, который на тонкой бечеве висел на шее бродяги, указывая его принадлежность к обитающему на самом дне столицы клану. Мол, чего там с ним церемониться — убийца, вор, бродяга. Но Рокэ этого уже не видел, ни бечевки, ни знака принадлежности к Теням. Маршал присев, с нечитаемым выражением на лице, вглядывался в раненого. Долго, пристально, казалось даже задержав дыхание. А потом, словно очнувшись стянул зубами с руки перчатку и, прижимая пальцы, унизанные серебром с сапфирами, к тонкой шее полуиздохшего оборванца, тем самым смутив гвардейца, и сипло приказал: — Немедленно разыщи кого-нибудь из моих людей. Пусть скорее подадут носилки и пригонят карету. Живо! *** Джек очнулся и превозмогая боль во всем словно избитом теле, с усилием открыв глаза, огляделся вокруг. Затравленно выдохнул, тревожа ноющую грудину и зажмурился. Все окружавшее его, пусть затуманенное и расплывчатое, не имело ничего общего с привычной обстановкой во Дворе Теней. И этот факт никак не связывался в голове Джека с тем, что он запомнил перед тем, как потерять сознание: лавка убитого ювелира, жуткое безумное лицо Пеппа, страшный воющий от крови Джека ребенок, горящие улицы Олларии, налетевший на него на полном скаку конь, сильнейший удар в грудь. Дальше все в темноте… Джек застонал… — Тссс, лежите спокойно, юноша, — раздался с боку незнакомый мужской голос, — у вас сломаны три ребра и каждое движение может быть болезненно. Пить хотите? Джек, почти ничего не соображая от взметнувшейся внутри него боли, слегка кивнул. Пить действительно хотелось. Очень. Мало того, сейчас ему казалось, что глоток воды может утолить грызущую его боль. А потому — да… — Замечательно, — прошелестел откуда-то с боку тот же голос, и спустя секунду разбитых губ Джека коснулось холодное. Он приоткрыл рот и в него потекла не вода, а что-то горькое и вяжущее, Повелитель камня закашлялся, давясь текущей в рот гадостью. — Пей, этот отвар уймет боль, — произнес незнакомец, которого Джек уже заочно ненавидел, кем бы обладатель голоса не был. Он хотел всего лишь воды… — Пить… — Сначала еще глоток отвара, потом дам воды, — безжалостно заявил мучитель и Джек, полыхая болью и гневом, нашел в себе силы снова открыть глаза и чуть скосить их в сторону голоса. Да что он о себе возомнил! Джек не смог разглядеть сидящего рядом человека детально, отметил только светлую кожу, темные волосы и странные, слишком большие для мужчины, глаза, синие как небо… — Давай же, Ричард, еще глоток… Внутри Джека это «Ричард» тревожно звякнуло. Он уже слышал такое… — Джек… — выдохнул страдалец, через плотно сжатые губы, собрав силы. Осколки кружили у него в голове, но не складывались в целую картину. — Что за Джек? — поинтересовался синеглазый, но чаши с отваром от губ Джека не убрал, все еще настаивая на том, чтобы тот выпил. Воды хотелось очень, и Повелитель камней сдался, позволив незнакомому ублюдку влить себе в рот травяной дряни. Пойло драло и вязало, вызывая рвотный позыв. Но сразу за ним, губ Джека коснулся кубок, в котором плескалась чистая вода. Глоток, другой… Живительная влага смыла и унесла отвратительный вкус отвара, утолила жажду… Стало немного лучше, и немного отдышавшись, юноша, задыхаясь на каждом слове, ответил на повисший в воздухе вопрос. Мог бы промолчать, поберечь силы, но все же ответил: — Меня… зовут… Джеком…