Осколки и отражения

      Если бы Ранаби Ашибаэль меньше любил животных и хуже владел целительской магией, из него бы мог получиться отличный бродячий артист — или торговец из тех, что путешествуют по стране, продавая свои чудодейственные товары, и никогда не появляются в одном селении дважды.       Шебе с Ллераном он умудрился втюхать скального ползуна, а в довесок — целый ворох связанных с ним проблем, и совершенно бесплатно! Такая она, ашибаэлевская семейственность…       — Дорогой, мне нужно сказать тебе кое-что очень важное, — сообщает Ллерану Шеба, демонстративно положив руку на живот. — Кажется, у нас будет маленький скальник.       Наградой ей становятся несколько новых и совершенно неописуемых выражений Ллеранова лица, сменяющих одно другое как в калейдоскопе: Шебина шутка застала его врасплох и обманула — пусть и на пару мгновений.       Изумление, недоверие, радость, недоверие, осознание…       — Скальник, может, и маленький, а орёт, словно гаргулья… — находится наконец Ллеран.       ТАКОМУ пополнению в семье он явно не рад.       — Это тебе расплата за то, что за папой не уследил, — усмехается Шеба. — Радуйся, что он ещё не приволок за собой выводок алитов. Мы бы стали многодетными родителями ещё до свадьбы — каков скандал!       Впрочем, им и одного скальника хватает с лихвой — пока Шеба стращает Ллерана радостями отцовства, маленькая зараза решает воспользоваться моментом и совершает дерзкий побег.       И когда только проснулся?..       Спохватившиеся "родители" находят беглеца в гостиной. Видимо, сооружённое Шебой в кладовке гнездо из полотенец было забраковано — а вот украденное с дивана покрывало должно стать основой для нового.       — Как мы его назовём? — спрашивает Шеба, с интересом наблюдая за скальничьей фортификацией: пустая стенная ниша осваивается быстро и решительно, дешаанским строителям есть чему поучиться…       — Периайтом. Источник испражнений… возможной инфекции… и своё влияние распространяет, как какой-нибудь младший сын Дома Хлаалу, — Ллеран снимает с обшивки дивана перо и показывает его скальнику. — Забери свою собственность, рамфоринхоид.       — Скреее!!!       Рамфоринхоид чешет задней лапой у себя под затылком, довольно щурится… и воняет.       — Тебе не кажется, что он слишком милый для Периайта?       ...и отрыгивает на пол кусочек рыбы.       — Хм, по крайней мере, пока спит. Есть ещё предложения?       Ллеран размышляет — и смотрит, как безымянный враг покоя и чистых пространств, сделав вид, что закопал поблёвку, ползает по комнате и коварно тащит себе в гнездо не только еду, но и предметы. Шебин шарф, Ллеранов шейный платок, забытые Мельсу перчатки, бесхозный клочок бумаги… вьёт из них настоящую Красную гору и водружается сверху, обозревая свои новые владения с видом богатого плантатора.       Что-то задевает сознание издали — при чём бы тут интерес Нереварина “с той стороны Дракона”? — и Ллеран говорит вперёд осмысления:       — Орвас. Назовём его Орвасом. Хорошее мужское имя. Увесистое. В меру мерзкое, в меру привлекающее внимание... Здравствуйте, мутсэра Орвас! Извольте убрать свой загребущий клюв от моего ежедневника…       Шеба соглашается — а позже не может не признать, что от Орваса, вечно орущего, гадящего, жрущего в три горла и тащащего себе в гнездо всё, что не прибито гвоздями, в хозяйстве немалая польза.       По крайней мере, им с Ллераном совсем некогда волноваться о сватовстве: не позволить Орвасу испражниться на сундуки с подарками — уже победа. Только и делай, что нянчись с ним: а он в ответ щиплется да клюётся, дескать, такая уж у него природа — любите, какой есть, а он будет гадить, орать и терять перья в своё удовольствие — периодически и вовсе пропадая под диван и сидя там без малейшего шороха. Только поверишь, что он сдох — как нате, снова пожалуйста; но если нужен, то ничем его не выманишь из мрака уединения... всё “скрее” да “скрее”, а сам так и смотрит, что вокруг делается...       Само сватовство проходит относительно мирно. Ллеран старается на сей раз соблюдать скорее этикет, чем традиции; этикет предписывает явиться свататься трезвым, в приличном виде и в сопровождении как минимум двух друзей мужского пола.       Ллеран приводит трёх: помимо уже знакомых семейству Ашибаэль, хоть и шапочно, Хёгни Одмаррсона из Истмарка и Мельсу Галвела из Дома Дрес с ним ещё, немного стесняясь и поправляя весьма модную камизу, заявляется самый настоящий босмер — с рожками, чёрными глазами и почему-то альтмерским именем Тильдрамион.       Всех трёх Ллеран представляет как своих компаньонов по археологическим экспедициям и верных соратников.       Хёгни искусен в ближнем бою, Мельсу — в магических чарах и исцелении, ну а Тиль — в искусстве стрелять из всего, что стреляет, а так же проникновениях туда, куда не получается попасть при помощи секиры, колдовства и хорошо подвешенного языка.       Татуированный норд-рубака, рогатый полубосмер и нечистокровный член дома Дрес. Нет, ну могло быть хуже, наверное, хотя то, что друзья у почти-не-Атераса — сплошь н’вахи, конечно, грустно...       ...но не особенно, потому что по этикету (и по обычаю, ладно уж) мутсэры археологи являются не с пустыми руками, а с подарками.       После того, что случилось с дреужихой, никто и думает настаивать на полном соблюдении ортодоксального велотийского церемониала: Ллеран доказал, что может, если захочет, а остальные уверились, что ничего настолько ортодоксального им больше не нужно и даром. Да и Ранаби Ашибаэль не из тех, кто, будучи обложенным хворостом, станет швыряться огненными шарами — они с женой так и не получили одобрения её родни и потому вовсе обошлись без таких ритуалов…       Форма, лишённая содержания, никому из них не нужна: те из традиций, что не соответствуют ситуации, выбрасываются на помойку — на радость кузенам Орваса, которым по жизни повезло чуть поменьше.       Сам Орвас остаётся разорять поместье — Ллеран уже смирился, что залог они назад не получат, — а вот Шеба для церемонии перебирается на день к родителям — как и Таша с дедом, Нибани (сестра отца) вместе с мужем, а также мать клана.       Ашибаэли — во всём своём великолепии — рассаживаются кто где в гостиной, пока Ранаби и его сын привечают сватов.       Когда Ллеран и его пёстрая свита, преодолев первую линию обороны, проходят дальше, Шеба едва сдерживает нервную дрожь... но Ллерану улыбается уверенно, ободряюще — и его соратникам улыбается тоже, очень надеясь, что те не перепутают, что и кому дарить.       Вначале — подарки от жениха, желающего вступить в клан невесты, подарки каждому родичу, чьё слово против, может, само по себе не перевесит решение матери клана, но ляжет свинцовым грузом на чашу весов. Книга законов раннего Велотиида для деда — библиографическая редкость, за которую иной коллекционер не постесняется предложить и родную мать; три рулона лучшего шиммеринского шёлка для бабки; шкатулка с редчайшими рунными камнями для мамы; настоящий пеллетинский эсрадж от лучшего мастера — для папы; саженец корня нирна и семена аптекарского василька — в отличие от простолюдина-кузена, необычайно редкого и дорогого, — для тётки с мужем…       Насчёт брата Шеба больше всего сомневается: Севос младше её на шестнадцать лет, они не жили под одной крышей с тех пор, как тому было восемь… Взрослый красивый мер, которому недавно исполнился двадцать один год, для неё почти незнакомец — но бабушка Таша со значением намекнула, что он вроде как хочет через пару лет попробовать пробиться в Шад Астулу — и Тиль, их с Ллераном общий товарищ по авантюрам, помогает достать парочку тамошних учебников.       Сваты и сами дарят подарки: благовония, коллекционные вина, резные шкатулки из кости и сундучки из даггерфолльского ясеня…       Ллеран кланяется матери клана и изъявляет намерение войти в род, взяв в жёны её внучку; говорит и ритуальную формулу — и лично, от себя, от сердца, что рад быть здесь и сейчас и просить то, что просит — рад.       Всё идёт как по нотам и, в отличие от злополучной охоты, ни транса, ни гастрономической катастрофы не приключается. Обед на эшлендерский манер, когда гости свободно встают из-за стола и за стол возвращаются, приводит к тому, что гостей расхватывают даже быстрее, чем бабушкины пироги с никсятиной и пряными травами: Мельсу, изобличившего в себе крайне недурного музыканта, папа утаскивает настраивать эсрадж, Тиля зажимают в клещи дед с дядей, а Хёгни, попытавшийся дать Тивеле взятку плюшевым мамонтом, захвачен в заложники и рекрутирован на поиски Гренки... бедняга — Гренка, не Хёгни — от избытка общения и испуга давно уж забился под стол, но Шеба его выдавать не собирается.       Сама она под изучающим взглядом прабабки обсуждает с мамой, бабушкой и Нибани благоприятные для свадьбы даты — и едва успевает заметить, как Севос уводит Ллерана прочь из гостиной.       Что эти двое уже задумали?..       Севос Ашибаэль, брат невесты, зовёт жениха во двор — для “важного разговора”.       Севос этот выше отца ростом — и, соответственно, выше Ллерана, поскольку они с Ранаби почти в этом одинаковы, — но кажется рядом с будущим зятем всё равно довольно хлипким. Черноволосый, как мать, тонкий в кости…       Ллеран идёт за юношей безропотно, гадая, что это такое важное ему собираются сообщить. Он прекрасно умеет сбивать спесь с зарвавшихся юнцов — как морально, так и физически, — но это не то место, не то время и не тот юнец, так что…       Ах, он понятия не имеет, какие вообще бывают “важные разговоры”, если они не касаются трат на снаряжение, дележа территории и добычи и оценки древностей.       Ллерана отводят к ближайшему вазону с непомерно разросшимся пепельным анемоном и начинают буравить взглядом.       — У нас не было шанса поговорить по душам, мутсэра… — собирается наконец с духом Севос. — А как бы я ни любил своих отца и деда, они не скажут вам того, что должно быть сказано. Первый посчитал, что хороший собутыльник не может быть плохим женихом, а второй удовлетворился тем, что проверил вашу финансовую историю и не нашёл ничего подозрительного. Но я не могу от себя сказать того же — вы, мутсэра, кажетесь мне подозрительным до крайности. Тринадцать лет назад моя сестра уже собиралась выходить замуж. Если ваши намерения не чисты или не серьёзны, вы об этом очень пожалеете.       — Вижу, у нас с вами, мутсэра Севос, одинаковые интересы: мы очень заботимся о благе серджо Шебы…