Слёзы демона, кровь дракона.

Джувия уже вторые сутки ничего не ела. От чая и кофе, которые ей любезно подносили горничные, девушка тоже отказывалась, даже не забирая подносы, постоянно скапливавшиеся возле дверей её спальни. Спать синеволосая тоже перестала - сон попросту не шёл, и даже подступавшая от голода слабость не давала ей отключиться и провалиться в спасительный сон. А всё потому, что ещё вчера Джу узнала просто ужасающую новость, которая разбила ей сердце и сломала последние её наивные мечтания об одном ершистом и дерзком в обществе, но таким неуклюже-заботливом с нею ледяном. Грей женится на Кане. Нет, это не его решение было, это папеньки Грея и Каны задумали поженить своих детушек ради зарождения нового союзного государства. Но... факт оставался фактом, Локсар не вчера родилась, не один год при дворе провела, насмотрелась на то, какими жестокими и беспринципными становятся люди ради получения выгоды для себя, и правила женитьбы королей и принцев она знала назубок ещё с того возраста, в котором "Отче наш" ещё толком наизусть не помнишь. Равные женятся на равных. А она наследному принцу и будущему королю не ровня. Джу догадывалась примерно, какова будет её дальнейшая судьба, памятуя о том, что случилось с мамой Уртир. В лучшем случае позволят жить при дворце в качестве королевской фаворитки (красивое название самой обыкновенной любовницы, завуалированное "шлюха", содрогнулась Джу, которая буквально за эти сутки с лишним побледнела и осунулась так, словно уже неделю страдала), к которой король будет наведываться в те минуты, когда всякие там правила и кодексы не обяжут его присутствовать с законной супругой рядом. При раскладе средней паршивости мучимый укорами совести Сильвер вытолкает её замуж за сына или ещё какого молодого родственника одного из своих друзей, и будет себя тешить тем, что он её неплохо пристроил. Если всё пойдёт совсем плохо - её изгонят из дворца, насильно затолкают в монастырь или вообще упекут в лечебницу для умалишённых. Ах, да, могут ещё казнить, обвинив в преступлениях, которых она не совершила, в темницу закрыть, или связать по рукам и ногам да замуровать в скале заживо - вариантов была масса. О том, как порою избавлялись от любимых королями, но становящихся препятствиями на пути к нужному государству браку женщин, Джувия знала очень и очень много - рассказывали фрейлины постарше, читала в книгах и всяческих очерках с мемуарами, слышала от приезжающих в гости к королю Сильверу принцев и принцесс... В общем, девушка прекрасно понимала, что ничего хорошего по жизни дальше её не ждало. Да даже не безрадостность собственной судьбы печалила юную красавицу сейчас настолько, что ни еды, ни питья ей не хотелось. Чёрная тоска жгла сердце бедной Джувии совсем из-за другого. Не видать ей больше Грея, не сидеть редкими, но такими тёплыми от того, что он рядом, (и плевать, что он маг холода и льда, и, по идее, от его касаний должно становиться только холоднее, думала Джу) вечерами у камина... не дразнить его своими выходками, после которых, как отчего-то непременно надумывал себе так отчаянно паникующий в эти моменты ледяной, она обязана была обзавестись тяжёлой травмой или погибнуть (и чего он, спрашивается, так заводился, смеялась Локсар, она же благодаря своему волшебству умела обращать своё тело в воду, а потому ссадины, ушибы и переломы на её долю выпадали крайне редко), не гулять с ним под проливными дождями, под которыми она, как волшебница воды, расцветала буквально на глазах, восполняя свой внутренний источник силы, а он морщился, фыркал, раздражённо сплёвывал заливавшиеся даже в рот потоки воды с плачущих небес... но продолжал сопровождать её в этих прогулках, настырно бубня, что ещё не случилось с нею чего, пока она одна лазит. Ай, хватит, в очередной раз едва не разрыдавшись, Джу неожиданно влепила сама себе смачную пощёчину. Девушка, как могла, заставляла себя не плакать, далеко неспроста. Много ласковых и забавных прозвищ закрепилось за Джувией во дворце из-за её внешности и магии - Русалочка, Капелька, милашка Джу, Росинка, Синевласочка... но за пределами королевских чертогов и в кругу волшебников эту похожую на фарфоровую куклу из-за ярких черт бледного-бледного лица и огромных голубых глаз колдунью звали Дождией. А это прозвище пристало к Джу после того, как в её магии воды обнаружилась одна странная особенность. Как только синевласка начинала плакать, в окружности примерно на километр от места, где она на тот момент находилась, тут же начинался проливной дождь. Причём, чем горше и безутешнее плакала Локсар, тем сильнее бушевала словно отзывающаяся на её боль стихия. И не было разницы, летний зной царил на улице, или крепкий январский мороз - стоило Джувии заплакать, дождь брал своё в любое время дня и ночи. Словно чувствуя себя виноватой в том, что из-за её слёз портится погода в округе, Джу стала заставлять себя сдерживаться из-за всех сил, но только не позволять себе рыдать. Отсюда и странные привычки пошли вроде пощёчин себе самой, или раздирания собственных предплечий ногтями до такой степени, что потом недели по две приходилось ходить в платьях с длинными закрытыми рукавами даже в тёплую погоду... Локсар готова была что угодно сделать, лишь бы не разразиться слезами. А боль физическая неплохо отвлекала от боли моральной, по крайней мере, желание плакать перебивала начисто. Отбитую щёку зажгло, плакать перехотелось... но от воспоминаний о том, как когда-то она могла свободно общаться с наследным принцем, как они могли отправиться вдвоём, куда бы им ни вздумалось, и осознания того, что теперь так будет нельзя, ведь у Грея уже есть официально подобранная ему отцом супруга (пока ещё невеста), в груди у Джувии будто бы рваная дыра образовалась, которая, изводя всю её ноющей болью, буквально расползалась, разъедая её раненую душу. Чёрт, вздрогнула девушка, а ведь это ещё Лекс ничего не знает... Королевский майордом отсутствовал во дворце немногим более шести дней - довольный донельзя собой и своей затеей, Дреер решил отправиться на поиски одного очень интересного магического артефакта, который он твёрдо вознамерился по возвращению преподнести в подарок своей горячо обожаемой Кане... вместе с кольцом для помолвки. Поначалу громовержец не хотел ни с кем делиться своей идеей жениться на Альбероне, не хотел рассказывать, куда и зачем он направляется... но буквально за час до своих сборов всё-таки решил раскрыть свои планы Джувии. Разумеется, громовой убийца драконов сделал это неспроста - поход за магическим украшением предстоял настолько опасный, что из этого похода отважный майордом живым мог и не вернуться, и поэтому ему нужен был хоть кто-то из дворца, кто в нужное время раскроет правду о том, куда вдруг пропал заместитель короля и наследного принца, и при этом не проболтается раньше времени. И Джувия, по мнению Лекса, на эту роль подходила лучше прочих: Грей непременно напросился бы со своим майордомом, эту неугомонную ледяную задницу так и тянуло на приключения... тем более Фуллбастеру совесть не позволила бы отпустить своего друга на полное опасностей мероприятие в одиночку. С Роугом и Джераром была та же проблема - Лекс прекрасно понимал, что эти двое отчаянных тоже непременно с ним увяжутся. А для горделивого громовержца этот поход в Долину мертвецов, место, где и был запрятан заветный артефакт, был делом чести - он был искренне уверен, что окончательно заставит растаять свою обворожительную картёжницу, как только та увидит и поймёт, что и откуда он достал. Эльза и Уртир в качестве поверенных тоже не особо подходили - Алая Эльза, волшебница перевооружения, живущая при дворце короля, была настолько воинственна и охоча до битв, что вперёд Дреера могла броситься в Долину мертвецов демонов гонять ради потехи, а Тира просто могла втихаря рассказать всё друзьям майордома и снарядить идущую по пятам за громовым экспедицию из готовых помочь в любую минуту Джерара, Роуга, Грея тех же самых... это ещё хорошо, что Гажел Редфокс, воспитанник своенравной и отважной герцогини Металликаны, железный убийца драконов, на момент отправки Лекса не вернулся из своей поездки в Арболес, куда Сильвер отправил его и его возлюбленную, маленькую волшебницу-словесницу Леви МакГарден, на переговоры с тамошним новым императором в надежде угомонить его грандиозные планы на кровопролитную войну с Фиором. Этот бы моментально усадил свою Мелкую, как называл Гажел свою Леви, в беседку королевского сада чаи с фрейлинами попивать да книжки умные почитывать, а сам тут же бросился бы за Дреером вдогонку с котомкой наперевес, издавая заинтригованные "Ги-хи-хи" по дороге и разгрызая железные гвозди из кармана своего камзола, будто семечки, прямо на бегу. До того Редфокс любил лишний раз приключений на свой стальной зад найти да размяться в добром бою, что даже перспектива лишиться головы в очередной битве его ни капли не пугала и не смущала. Понимая при этом, что охраняющие магический кулон демоны - очень сильные противники, и он сам может навеки в Долине мертвецов остаться, став кормом для кружащих над безжизненным мёртвым пустырём воронов, Лексус решил доверить свой секрет Джувии, ибо она ему среди всех прочих показалась единственным более-менее благоразумным и понимающим человеком, способным хранить чужие тайны. Сердце у девушки-дождя сжалось от страха за друга, но она понимала, что, коли уж задумал чего гордый громовой дракон, бесполезно его отговаривать... и потому согласилась пока что промолчать о том, куда же на самом деле отбыл королевский майордом, не сознаваясь в этом даже его величеству Сильверу, и открыть страшную тайну только в том случае, если сэр Дреер домой не вернётся по истечению тридцати дней. По подсчётам Лексуса, за месяц он должен был либо вернуться домой, во дворец с украшением и с победой... либо встретить свою смерть в этом мрачном краю, куда его нелёгкая понесла. Открывшийся Джувии на дорожку громовержец даже рассказал, что за подарок он решил преподнести Кане на помолвку вместе с заветным колечком, и любезно продемонстрировал ей имеющееся у него изображение украшения, начертанное чернилами на куске чуть ли не сыплющейся в труху от старости бумаги. Это был кулон в форме черепа, изготовленный из неопределённого наукой и магией того времени чёрного металла, а в глазницах этой небольшой, но на удивление изящно сделанной черепушки находилась пара кроваво-красных рубинов, что светились в темноте, стоило его надеть девушке-волшебнице. Казалось бы, что могло быть особенного в побрякушке из металла, которого даже оценить адекватно было нельзя... но весь секрет этого кулона заключался в том, что своей хозяйке (ну или хозяину, по внешнему виду этого черепка нельзя было однозначно сказать, что такие украшения могут носить только хрупкие барышни) он дарил стопроцентную защиту от любого яда. Какая бы отрава ни попала в тело той или того, кто надел бы этого кулон, не важно - принят яд был с едой и питьём, или же через кровь попал через нанесённую вражеским оружием рану - действия у этого яда не было никакого. Плюс, как рассказал Джувии Лекс перед своим уходом, ходили слухи, что обладательница этого кулончика могла бы быть уверенной ещё и в том, что ей будет гарантировано некое облегчение при ранениях, которые ей доведётся получить. То есть, к примеру, если Кана упала бы с лошади, и падение было бы таким, что очаровательной картёжнице однозначно светил бы перелом с раздроблением костей, то с этим кулоном максимум, чем она обзавелась бы - сильным ушибом да лёгким испугом. В общем, воодушевившись своей идеей, Дреер под надуманным предлогом отпросился у короля из дворца и умчался добывать редчайшего эффекта артефакт для своей любимой, а теперь вот Джувия, нервно расцарапывая себе предплечья и даже не замечая уже, что она опять творить начала, сидела и с ужасом осознавала, что же станет с гордым, сильным и беззаветно любящим свою богиню карт, зелий и попоек громовержцем, когда тот узнает, что милую его сердцу барышню решили за другого отдать. А Кана, грустно вздыхала Локсар, боясь даже представить, с каким сердцем её любящая выпить и поговорить по душам подруга приняла эту жуткую весть... вот ей каково сейчас?.. Чем больше Джу думала обо всём этом, тем больнее становилось у неё на сердце. Она ведь понимала, что Грей просто так с решением отца не смирится, начнёт вытворять порочащие имя будущего короля вещи, да на что угодно пойдёт, лишь бы взять в жёны ту, которую сердце его выбрало. А тут чего уж греха таить - да, Джу не была какой-то чересчур уж много о себе возомнившей особой, но одно она знала наверняка... Грей ведь её любит. Как и она его. А, следовательно, если сейчас завяжется вся эта междоусобная возня из-за ненужной никому из них четверых женитьбы, у Грея из-за неё будут проблемы. И, как бы силён и смел ни был желающий добиться Кану любой ценой громовой - даже его при слишком уж отчаянных его попытках отвоевать своё загорелое солнце попросту головы лишат или инвалидом сделают, только бы не лез поперёк воли королей Ишгара и Фиора. Даже если они с Лексусом и решат объединиться и попытаться поломать всю эту не одному поколению королей и королев жизнь порушившую систему женитьбы, всё это заведомо обречено на провал. Ещё пару раз разодрав себе руки и сжав кулаки аж до ломоты в мышцах, Джувия вдруг резко дёрнулась и застыла, глядя в одну точку перед собой. Просто ещё раз вспомнив о том, насколько упрямым и отчаянным бывал Грей, если дело казалось защиты его близких и любимых, и поняв, что её присутствие во дворце и его жизни только лишних проблем ему доставит на пути к короне, она окончательно всё для себя решила. Да простит её дорогой её друг Лекс, но, кажется, вести о цели его похода в случае его невозврата уже не она сообщит. Сообщит о том, где пропал храбрый майордом короля Сильвера, ежели спустя ещё двадцать четыре дня он так и не переступит порог дворца, тот, или та, кто прочтёт записку на кровати Локсар. Разумеется, записку эту окончательно упавшей духом девушке ещё предстояло написать... перед тем, как сделать свой последний отчаянный шаг навстречу мраку и вечному холоду. Она не будет заставлять сердце Грея рваться в клочья, она не будет провоцировать наследного принца на необдуманные поступки одним своим существованием. Она даст ему стимул жениться на Кане, не раздумывая и не мучаясь. Джувия ведь понимала, что, покуда она жива, её горячий сердцем ледяной ни за что не сдастся, и даже против родного отца пойдёт. Что ж, в таком случае она сама раз и навсегда уйдёт с этой арены. Закусив губу, девушка встала и начала рыться в ящиках стоявших у кровати комодов в поисках листа бумаги и пера. От силы прикуса на коже Джувии показалась кровь, и, слизав её машинальным чиркающим касанием языка, она встрепенулась, вспомнив ещё кое-что. Под подушкой в обитой бледно-розовым бархатом коробочке лежит неприметный с виду тоненький золотой браслетик. Если та бабка-знахарка, что продала ей его шесть лет назад во время выхода на городской праздник урожая в Магнолии, не наврала, стало быть, эта побрякушка сослужит сегодня уже принявшей последнее, как она была уверена, в своей жизни решение, Джувии отличную службу. Старательно скрывавшая своё лицо тёмно-серым платком бабуля сообщила Джу, что этот браслет, если надет на волшебника или волшебницу, лишает их самого главного - возможности колдовать. И самое интересное, при попытке снять их самостоятельно угодивших в капкан тонкой золотой цепочки несчастных хватал паралич, и свободная от оков браслета рука отказывала намертво. То же самое касалось челюстей, если браслет пытались разгрызть, ну и всего остального. Только другой волшебник мог избавить жертву от жуткого действия такого скромного с виду браслетика. Отлично, уже написав пару слов на прощание Грею и всем своим друзьям-подругам, с тяжёлым сердцем кивнула сама себе Джу. Как раз то, что ей нужно, чтобы на уровне рефлекса она не превратила своё тело в воду в самый неподходящий для этого момент. А уж из чего верёвку свить, она уж точно сможет придумать, тут ума особого не надо. При большом желании и на поясе от какого-нибудь халата или на шарфике ведь повеситься можно... ах да, не надо будет ещё дверь запирать. Зачем заставлять людей портить королевские покои, выбивая двери, если повеситься - дело быстрое да нехитрое, думала Джу. А, пока её найдут, за это время она уже наверняка в петле задохнётся... сразу точно никто не спохватится. Даже открытая настежь дверь висельнику не поможет, тугая петля моментально всё решит. Да простит её Лексус... да простит её Грей... да простят её все. И в этот раз не помогли ни пощёчины, ни разодранные в кровь руки - ничего. Пока Джу писала, пока тряслось и рвано дёргалось перо в её дрожащих пальцах, несколько кривовато выведенных чернилами слов расплылись от того, что на них сорвалось несколько солёных капель из уже готовых закрыться навсегда глаз водной волшебницы. *** Как-то странно, покосился Роуг, пробегая мимо раскрытого окна по дворцовому коридору. Буквально пять минут назад небо над королевским дворцом было ясным и безоблачным, солнечный свет разливался по окрестностям, и ни малейшего ветерка не было такого, который мог бы намекнуть на скорую перемену погоды. А тут раз - и словно из ниоткуда появились в небе чёрные-чёрные тучи, и дождь сразу пошёл. Причём такой необычный дождь, который, казалось, с каждой каплей расходился всё сильнее и увереннее... Тряхнув головой, чтобы убрать с лица настырно пытавшиеся закрыть ему глаза клочкастые пряди, Чени фыркнул. Вот ещё, нашёл время о погоде думать, дурень, обругал себя юноша, снова поводя ноздрями и срываясь с места. Драконий нюх уже яснее ясного сказал теневому, где искать Джувию, так что надо было поскорее найти её и привести к ужравшемуся до свинского состояния наследному принцу, чтобы отрезвить его и подготовить к приёму его высочества Игнила с сыном и приближёнными. Да и не только из-за перепоя Грея Роуг вдруг так заторопился, едва убедился окончательно, что Джувия у себя в покоях. Его напугало другое. Запах девочки-дождя, как звали Джувию во дворце и за его пределами, сегодня вдруг обзавёлся какими-то очень странными... нет, очень страшными нотками. Во-первых, по духу Локсар теневой моментально понял, что та обессилена, измотана... А больше всего напугало Чени то, что от синевласки так и исходил тяжкий смрад приближающейся смерти. Будто бы она была изранена или тяжело больна и умирала прямо сейчас, угасая с каждым мигом всё необратимее и необратимее... А что, если и дождь этот пошёл неспроста, вдруг дёрнулся Роуг на бегу, припоминая одну очень интересную особенность волшебства своей подруги. Едва голубые глаза синевласой Локсар касались горькие слёзы - всё, моментально вся округа начинала утопать в проливных дождях... Именно поэтому-то Джувия очень, очень редко плакала. За все те годы, что он был знаком с Локсар, Роуг мог по пальцам пересчитать случаи, когда он видел её в слезах. Ещё за пару шагов уловив жуткий могильный холод от покоев Джу, будто бы красавица Локсар только что умерла, Чени понял - ноющая боль на сердце и не покидавший его всю дорогу сюда страх неспроста. Так, уже приближаясь, приготовился дракон, если что, он выбьет дверь при помощи магии, тут уже, похоже, явно не до церемоний и соблюдения всяких там правил приличия... Кажется, за этой дверью он сейчас увидит что-то очень плохое, затрясся теневой против своей воли, резким рывком распахивая дверь в покои Джувии без всякого стука. В следующий же миг дворцовый коридор разразился эхом от громкого крика ворвавшегося в спальню Локсар дракона.