Его Персефона

      Трудно было сказать, когда Гермиона проснулась. Первое, что она осознала, было то, что она лежит в кровати, и её обнимают чьи-то сильные руки. Гермиону охватила паника, она начала часто дышать, испуская маленькие, неглубокие вдохи, её хрупкое тело задрожало. Девушка кинула взгляд вниз, на руки, обнимавшие её — бледные, мускулистые конечности, которые сильно отличались от тех, о которых она подумала, но это не уменьшило страха. Тихий стон вырвался из её рта, когда девушка почувствовала, как руки сжались вокруг неё, прижимая её невесомое тело ближе к чьей-то широкой груди. Её нос был на одном уровне с его губами, а губы едва касались подбородка, руки были сложены на животе, словно защищая. Какой бы жар ни таился в её теле, он, казалось, покинул Гермиону в этот момент — она чувствовала исходящее от мужчины тепло, но от этого ей становилось только хуже. С трудом (так как его руки мешали движению) она высвободила свои ладони и толкнула невольного партнёра в грудь, отчаянный стон вырвался из её горла, и Гермиона толкнула сильнее. Когда мужчина не сдвинулся с места, из её горла вылетел душераздирающий крик. Проснувшийся к этому моменту Драко ослабил хватку, но притянул жену ближе к себе, положив ладонь ей на затылок, а другой рукой обнял её ещё крепче. Из Гермионы вылетал ряд протестующих звуков, но она была слишком слаба, чтобы сопротивляться ему; её тонкие руки были прижаты к бокам, он закинул свою ногу на её, и хотя девушка билась изо всех сил, это никак не могло остановить Малфоя. — Ш-ш-ш, — прошептал он ей в волосы, потирая бок, пока она продолжала бороться. — Тс-с-с. Когда стало ясно, что он не собирается причинять ей вреда, Гермиона начала успокаиваться, и её пульс начал замедляться.Перестав возиться, Гермиона сделала всё возможное, чтобы отодвинуть своё тело как можно дальше от него, исключив любой контакт, кроме того, где он держал свои руки. Но это не остановило Драко — он всё равно придвинулся ближе. Теперь он прижимал девушку к себе ещё нежнее и покрывал лёгкими, как перышко, поцелуями, а его руки теперь лежали на её холодных щеках, убирая с лица непослушные локоны. Инстинктивно моргая от такой близости, Гермиона уловила мимолетное выражение его лица. Почти как серия снимков: беспокойство, сожаление, желание и страх. За его светлыми глазами скрывалась другая личина, тщательно охраняемая, но Гермиона мысленно чувствовала это, когда Малфой целовал её. Это было что-то, от чего волосы на теле встали дыбом, когда его имя появилось в её сознании в волне сомнения, страха и шока. Не желая смотреть правде в глаза, Гермиона отодвинула эту мысль на задворки сознания, отбросив её как уловку, и плотно сжала губы. Не подозревая о её мыслях, Малфой продолжал своё упоительное исследование. Счастливое облегчение от того, что она успокоилась, пульсировало в нём, замедляя его движения, и он не спеша изучал нежную красоту её лица губами. Это была самая долгая ночь в его жизни; хотя он дал ей зелье сна без сновидений и заставил Богга полностью исцелить Гермиону, он не спал, наблюдая за ней, обнимая хрупкое тело до восхода солнца, а затем, наконец, позволил своим векам закрыться, подчиняясь своему изнеможению. Драко не знал, как долго она спала, да и он сам тоже, но ему было всё равно. Его губы не прекращали исследовать её нежную кожу. Они скользили по нежным скулам и пробовали на вкус солёную сладость изгиба щеки, его язык то и дело высовывался, чтобы украсть её упоительный вкус. Этого было недостаточно — Драко уже начинал думать, что никогда не сможет насытиться ею, и эта мысль пугала его больше, чем он мог себе в этом признаться. Когда его жадный рот прикоснулся к коже прямо под её челюстью, серые глаза скользнули вверх, пронзая девушку изучающим взглядом. Её глаза на первый взгляд были закрыты. Драко подумал, что она спит, но когда его язык снова коснулся бархатной кожи, глаза девушки беспокойно забегали, брови сошлись вместе, и она что-то слабо прошептала, едва заметно покачав головой; её кулаки, которые он держал в неподвижности, нервно сжались и разжались. Гермиона потёрлась носом о его щёку, и, поняв её безмолвную мольбу, Драко нежно, успокаивающе поцеловал её в губы. — Я не буду, — спокойно заверил Драко, положив ладони на лицо любимой. Его большие пальцы нежно поглаживали её мокрые щёки, время от времени останавливаясь, чтобы прикоснуться к её дрожащим губам. Его льдистые глаза поднялись, встречаясь с её глазами, которые Гермиона наконец открыла. Хотя напряжение всё ещё плескалось в испуганных карих лужицах, у Драко перехватило дыхание, когда он прочёл в них невыносимую боль. Что этот ублюдок сделал с тобой? — на секунду ему захотелось снова погрузиться в её воспоминания, чтобы увидеть, что же именно произошло, но действительно ли он хотел это знать? И от этого ей тоже не станет лучше. Впервые Драко почувствовал себя беспомощным и возненавидел себя. Что же он натворил? Даже если он и не планировал этого, однако сыграл свою роль и теперь расплачивался за это. Гермиона вздрогнула в его объятиях, и Драко послал ей взгляд, полный раскаяния. — Я не причиню тебе вреда, — повторил он. Гермиона отвела взгляд, и Драко понял, о чём она думает. По крайней мере, не сегодня. Гермиона всё ещё смотрела на него, недоверие и беспокойство ясно читались на измученном личике, даже когда Драко продолжил шептать и тихонько напевать девушке на ушко, чтобы помочь расслабиться. Это продолжалось несколько минут — его руки продолжали сжимать её щеки, их лица были разделены лишь шёпотом. Всё ещё поглощённая своей болью, Гермиона витала где-то слишком далеко, чтобы замечать или хотя бы беспокоиться. Всё, что она знала, — это то, что ей больно, и она сделает всё, чтобы забыть, даже если для этого придётся вытерпеть его объятия, удушающие поцелуи и шёпот, что всё будет хорошо. По прошествии нескольких минут в её глаза снова вернулась жизнь, и тело начало принимать его тепло; она несколько неохотно начала растворяться в нём. Драко сократил расстояние между их губами и прижался к ней в поцелуе, который был таким нежным, что несколько слезинок скатились из карих глаз и растеклись искристой лужицей между его пальцами. — Прости, — выдохнул Драко в мягкие губы, когда её глаза закрылись. — Мне очень жаль.

***

Несколько часов спустя они проснулись вместе, смаргивая туманную пленку, покрывавшую их глаза. Драко внимательно наблюдал за женой, потягиваясь и потирая затекшие руки от боли. — Тебе всё ещё больно? — с заботой спросил он, ощупывая её лоб, чтобы измерить температуру. Она проигнорировала его, ни на что конкретно не глядя. Почему тебя это волнует? — казалось, выражение её лица, говорило само за себя. — Что он сделал? — тихо спросил Драко. И снова она не ответила. Но на этот раз Гермиона встретила его взгляд с вызывающим выражением, как бы говоря: «о, ты прекрасно знаешь». Выражение лица Малфоя стало жёстче, и он наклонился ближе. — Он использовал противозачаточные чары? Кровь отхлынула от личика девушки, а тело напряглось. Громко выругавшись, Драко схватил палочку с прикроватного столика и провёл ею по бёдрам девушки, бормоча быстрое заклинание. Гермиона ощутила покалывание в нижней части живота и увидела, как её нижняя часть тела засветилась белым. Не понимая, что это означает, девушка перевела на Малфоя испуганный взгляд и ощутимо расслабилась, увидев, что его тело обмякло от облегчения. Драко откинул волосы с лица и бросил палочку обратно на стол, бормоча что-то невнятное. Этого ответа было достаточно для того, чтобы Гермиона с огромным облегчением выдохнула, хотя сама и не подозревала, что задержала дыхание. Ей и в голову не приходило, что Волдеморт, возможно, хотел, чтобы она родила ему ребенка, но с какой целью? От этой мысли по коже девушки пробежали мурашки. Достаточно того, что Малфой пообещал, что она родит ему детей, — мысль об этом вызывала у Гермионы невыносимую злость и тошноту одновременно. Краем глаза она заметила какое-то движение и перевела взгляд на своего похитителя, который уже успел надеть обычную одежду и теперь присел на краешек кровати с подносом, полным еды, который он осторожно пододвинул к ней. Когда Драко в приказном тоне потребовал, чтобы она что-нибудь съела, Гермиона, нахмурившись, уставилась на него. Прошло уже несколько часов с тех пор, как она ела в последний раз — она должна была чувствовать голод, но не чувствовала. В этот момент Драко увлечённо грыз зелёное яблоко, его белоснежные острые зубы без труда разрезали мякоть плода, сок которого блестел на его покрасневших тонких губах. Не обращая внимания на пульсирующую боль, пронзившую тело, Гермиона поднялась с кровати и поплелась в ванную, всё время чувствуя на себе жадный взгляд мучителя. Закрыв за собой дверь, девушка попыталась запереть её, но обнаружила, что замка на двери нет. Само собой. Гермиона с особенной тщательностью почистила зубы, для начала убедившись, что это не зубная щётка Драко. Та явно была новой, но чтобы убедиться, что Малфой не купил её себе, Гермиона с подозрением заглянула в шкафчик за зеркалом и обнаружила там его собственный предмет гигиены. Кстати, о зеркале. Всё это время она упорно отказывалась смотреть на своё отражение, предпочитая разглядывать только свои зубы, когда чистила их. Гермиона не хотела смотреть в зеркало и видеть, какое отвратительное зрелище ожидает её там. Но в конце концов, как обычно, любопытство победило, и, собравшись с духом, она посмотрела. Гермиона и сама не знала, чего ожидала, но только не этого. Она выглядела точно так же, как и всегда. Как давно меня похитили? — Удивилась она. — Неделю назад? На Гермиону с недоумением смотрели её глаза, карие и тревожные. Её губы — распухшие и красные от его внимания к ним, но всё ещё нормальные. Мысли девушки на мгновение вернулись к тому поцелую, который Драко подарил ей перед тем, как она снова заснула. Такой нежный и мягкий, он словно перенёс её назад, к прошлой ночи с Гарри, и вызвал в девушке такую сильную печаль и страх, что Гермиона снова залилась слезами. Как же она скучала по Гарри — одна мысль о нём заставляла её сердце чувствовать ужасную пустоту и уныние. Снова повернувшись к зеркалу, Гермиона оценивающе уставилась на себя, серьёзно глядя в глаза своему отражению, не зная, что пытается отыскать. Девушка пробыла здесь самое большее неделю, и ей казалось, что она пережила достаточно, чтобы отметить физическую перемену в ней, но визуально ничего не изменилось. Гермиона не была уверена, что этот необычный вывод порадовал её. Взгляд скользнул вниз к пижаме, которая, к ужасу девушки, оказалась пижамой Драко. В плечах ткань свисала с её собственных, скользя вниз, обнажая тонкую кожу, в которой Гермиона больше не чувствовала себя комфортно. Штаны тоже были слишком длинными, и, не в силах вынести мерзкого ощущения, что на ней его одежда, она сорвала всё так быстро, как только могла, и бросилась в душ, стараясь сделать его как можно более горячим. Как только девушка ступила в ванну и закрыла за собой дверь душа, вкусный пар окутал её и заклубился вокруг раздвижных стеклянных дверей, обволакивая своим успокаивающим туманом. Горячая вода обжигала кожу, заставляя нервы выть от боли, но Гермиона не обращала внимания на боль и сосредоточилась исключительно на тепле, начав яростно тереть кожу, пока не почувствовала, что та может отвалиться. Горячая вода окутала девушку паром, и Гермиона выключила её, непроизвольно дернув рукой, наблюдая за тем, как пена стекает по телу. В течение секунды колени подогнулись, и Гермиона с грохотом упала, прижав ладони к открытому рту, чтобы заглушить душераздирающие вопли. Она никогда раньше так не плакала. Ни тогда, когда Малфой впервые набросился на неё, ни тогда, когда она обнаружила, что Гарри и Рон оставили её, ни даже тогда, когда она увидела безжизненное тело своего любимого директора, лежащее на земле. Каждый раз она плакала навзрыд, но то, что она делала сейчас, вряд ли можно было отнести к разряду слёз, не говоря уже о том, чтобы сравнивать с другими случаями. Её дыхание стало неуправляемым, почти как в тот день, но только намного хуже. Воздух выходил быстрее и тяжелее — в результате Гермионе казалось, что внутри груди обвилась невидимая пара рук вокруг лёгких; сжимая и скручивая, а затем быстро отпуская, прежде чем начать пытку снова. Гермиона ощутила тёмную радость при мысли о том, что её сердце может разорваться. Карие глаза пылали от слёз, которые она непроизвольно пролила, думая, что это капли из душа, висящего над головой. Всё ускользало — её решимость и контроль над собой начали рушиться словно карточный домик, и как Гермиона ни старалась сохранить остатки спокойствия, обхватив себя руками и согнув колени, это всё ещё происходило, и ничто, что она делала, ничто не могло этому помешать. Тяжёлые, мокрые локоны прилипли к саднящей коже, поливаемые струями воды из душа, которая стекала по хрупкому дрожащему телу. И звуки, которые она издавала… если бы кто-то записал их, а затем воспроизвёл для Гермионы несколько недель назад, она могла бы поклясться, что эти звуки издавало нечто нечеловеческое, и была бы поражена до глубины души, узнав, что источником была она. Годы мучений привели к этому. Как именно? Где же всё пошло не так? Должно быть, это её вина — она настолько ослабила бдительность, что позволила себя поймать, и теперь оказалась в чём-то худшем, чем ночной кошмар. В ловушке с сумасшедшим, замужем за монстром. Как она собирается сбежать? Тонкие руки вцепились в густые мокрые пряди волос и потянули — сильно, ещё сильнее. Боли не было, только поток эмоций внутри неё, который угрожал полностью разорвать Гермиону на части, и этого было достаточно для нее. Она больше не чувствовала жара воды или холода фарфора вокруг себя, всё, что она чувствовала — это всепоглощающие боль и отчаяние, которые терзали её изнутри. Чья-то рука легла на её обнажённую спину, но измученная девушка не почувствовала ни её, ни мужчину, который обхватил её талию и прижал к чему-то твёрдому и холодному. Гермиона поняла, что уже не одна только тогда, когда эти руки осторожно развели её собственные, чтобы освободить длинные кудри девушки. Её крики тут же прекратились, и во внезапно наступившей тишине они эхом прокатились по комнате, отчего у Гермионы перехватило дыхание. Её глаза открылись и прояснились, и она с удивлением поняла, что душ уже выключен. Она хотела его снова включить. Она хотела почувствовать, как горит её кожа. Гермиона слабо подняла руку, чтобы взяться за ручку двери, но тут чьи-то пальцы вернулись к её волосам, и она замерла. Медленно и осторожно Драко убрал её мокрые локоны с плеч и спины и, ещё мягче, убрал пряди с её лица, аккуратно собрав их в один длинный хвост, струящийся водопадом по её спине. Сердце девушки замерло от страха, её тёмные глаза стали огромными, словно две плошки. Она с ужасом ждала его следующего шага, не зная, что именно он сейчас предпримет. Может быть, он задушит её? Сильно сожмёт её шею — ведь он однажды сказал ей, что всегда мечтал это сделать? Каждая мысль, посещающая Гермиону, была настолько жестокой и пугающей, что когда Драко начал мять её волосы в руках и выжимать из них воду, она поразилась до глубины души. Вода стекала по спине и изгибам ягодиц, а Гермиона удивлялась мягкости его движений, которые одновременно успокаивали и тревожили её мятежную душу. Гермиона неподвижно застыла, сохраняя молчание, пока Драко не закончил распутывать мокрые пряди и не вылез из ванны. Гермиона не смела наблюдать за тем, как он расхаживает по комнате. Оставит ли он её сейчас в покое? Внезапный порыв холодного воздуха пронзил её, и, вспомнив, что она не одета, Гермиона поспешно закрыла грудь руками и опустила голову, её уши предательски покраснели. Что-то пушистое потёрлось о локоть, и девушка подскочила, уклоняясь от него, пока не рассмотрела вещь как следует и поняла, что это полотенце, обёрнутое вокруг бёдер Малфоя. Он стоял над ней, глядя своими ясными льдистыми глазами, от которых она никогда не сможет убежать. Её сердце бешено колотилось под его пристальным взглядом, тошнотворный звук бум-бум-бум, поселивший в голове мысль о том, что она действительно видит, как её сердце пытается вырваться из груди. Теперь сильные руки мучителя властно обхватили её талию, и, почувствовав, что он крепче сжал её, Гермиона снова задрожала. Был ли он зол? Накажет ли он её? Он же не может хотеть трахнуть её прямо сейчас, не так ли? Сдавленный всхлип сорвался с пересохших губ девушки, когда она попыталась повернуть голову, чтобы увидеть, сердится он или нет, но так как Драко находился прямо позади неё, это было весьма проблематично. Он тихонько шикнул на неё и одним лёгким, плавным движением поднял жену на руки и вынес из комнаты, завернув в полотенце, такое же мягкое и тёмное, как и то, что красовалось на нём. Гермиона ненавидела сам факт, когда он нёс её, даже если она была не в состоянии передвигаться самостоятельно в это время. Сохраняя молчание, Малфой опустил девушку на кровать; Гермиона тут же попыталась отодвинуться, но Драко ожесточённо уставился на неё, и Гермиона тут же остановилась, не желая испортить этот неожиданно мирный поворот в его поведении, хотя это и заставило ее насторожиться. Потянувшись к одному из ящиков комода, он вытащил пару боксеров и снял полотенце, к большому огорчению Гермионы. Она отвернулась, её щеки сердито вспыхнули, когда он натянул боксеры. Казалось, Драко не испытывал абсолютно никаких угрызений совести из-за того, что был обнажён перед ней. Однако вместо того, чтобы сверлить жену злобным взглядом или даже пытаться принудить её к соитию, он просто сел на край кровати рядом с Гермионой, которая сидела прислонившись к изголовью, судорожно прижимая к себе полотенце. — Ты голодна? — спросил он. Она отрицательно покачала головой и невольно вздрогнула, когда Малфой испустил тяжёлый вздох. — Тебе нужно поесть. Гермиона снова покачала головой, невольно встретившись с Малфоем взглядом, когда он начал говорить что-то ещё. Драко пристально смотрел на неё, встревоженный тем, что она вообще ничего не говорит. Но хотя с её губ не слетало ни звука, на лице было ясно написано всё, что девушка хотела сказать. Я не голодна… просто оставь меня в покое. … — Я не могу этого сделать, — тихо ответил Драко. Он протянул руку, поморщившись, когда Гермиона отшатнулась, но он с нежностью провёл рукой по её влажным волосам, наблюдая за тем, как магия превращает их обратно в прекрасные мягкие локоны. Отстранившись, Драко смотрел за тем, как Гермиона ощупала свои волосы и заметно расслабилась, хотя всё ещё косилась на него с подозрением, словно затравленный зверёк. Он похлопал по груде одежды на кровати, и её удивлённые карие глаза осмотрели дорогие ткани, очевидно, девушка не заметила их раньше. — Если ты не хочешь остаться обнажённой до конца дня, я предлагаю тебе надеть это, если сможешь, — сообщил Драко. — Если ты всё ещё чувствуешь боль, я могу принести тебе немного бодроперцового зелья, — продолжил он, пока Гермиона разделяла груду одежды, чтобы осмотреть каждый предмет по отдельности. Он видел негодование и раздражение, ясно написанные на её лице при одной только мысли о том, что он будет выбирать, что ей надеть. Драко знал, что это заставит её одеться, как бы ей ни было больно. Щёки несчастной порозовели, когда она увидела кружевное белье в самом низу стопки, и Гермиона сердито стиснула зубы, но по-прежнему не проронила ни слова. — Я буду ждать тебя внизу, когда ты закончишь, — проронил Малфой. — Ты присоединишься ко мне в библиотеке. Гермиона с яростью уставилась на наглеца, но отвернулась, сохраняя молчание пока Драко выходил из комнаты. Как только за Драко захлопнулась дверь, Гермиона кинула на одежду сердитый взгляд, прежде чем смиренно вздохнуть и небрежно натянуть её. Хотя девушка ненавидела тот факт, что он выбирал, что ей надеть, это было лучше, чем полотенце или намного лучше, чем вообще ничего. Нижнее белье, хоть и непрочное и смущающе открытое, всё ещё скрывало то, что нужно было прикрыть, хотя Гермиона всё ещё чувствовала себя совершенно неловко. Платье — совсем другое дело. У гриффиндорки никогда не было недостатка в деньгах, но одно это платье опустошило бы её счёт в Гринготтсе. Сшитое из богатого чёрного бархата, оно облегало её тело и превращалось у колен в красивый шлейф, расшитый тонким хрустальным узором, от которого у Гермионы отвисла челюсть. Вырез был скромным, за что она была благодарна, а рукава — короткими и облегающими (на самом деле, всё это сидело на Гермионе, как будто было сшито специально для неё, что, скорее всего, было правдой). Хотя когда Малфой успел снять с неё мерки, Гермиона не знала. Она задалась вопросом — было ли это платье и то, которое она носила в поместье Малфоев, единственными платьями, которые Малфой заказал для неё — хотя казалось маловероятным, она горячо надеялась на это. Сама по себе эта мысль была весьма тревожной, но в сочетании с тем фактом, что Драко обустроил это окно и библиотеку специально для Гермионы, она была ужасающей. Если бы у Гермионы сейчас хватило сил или энергии, чтобы проанализировать это, она бы так и поступила, но сейчас девушка была слишком измотана и не хотела этого. Малфой не оставил ей туфель, чего Гермиона никак не ожидала, но это её не сильно заботило; девушка чувствовала себя совершенно нелепо в этом платье; она чувствовала бы себя бесконечно лучше в ночнушке или даже в наволочке Добби. И вообще, какой смысл её так наряжать? Просто для удовольствия? Он зря потратил деньги! С этой мыслью Гермиона выскользнула из комнаты, неуклюже ступая по жесткой ткани. Малфой хотел, чтобы она встретилась с ним внизу, но у неё были другие планы. Пора было искать выход из положения. Он сказал, что защита не даст мне покинуть землю, — размышляла Гермиона, — но ведь я могу покинуть поместье, если захочу? Я могла бы спрятаться где-нибудь в лесу и прокрасться обратно, когда он выйдет искать меня. Может быть, улететь в Малфой-Мэнор и связаться с Министерством? Или оттуда я смогу доплыть до Норы? Этот план был непродуманным и хаотичным, но было бы неправильно не попытаться. Гермиона повернулась на пятках и быстро зашагала прочь от того места, куда ей было приказано идти. Она искала ещё одну лестницу, ведущую на второй этаж, чтобы не столкнуться с Малфоем. В коридорах царила тьма, что Гермиону не удивило — они всё равно проспали большую часть дня. Между её бровями пролегла складка. Она совсем забыла об этом. Его поведение в тот день настолько отличалось от обычного, что Гермиона не совсем понимала, как к этому относиться. Драко крепко прижимал её к себе, гладил по коже, напевая на ухо какую-то смутно знакомую песенку, чтобы успокоить, а потом, после всего, что случилось, она почувствовала себя совершенно не в своей тарелке. До сих пор Малфой, которого она знала, был жестоким и опасным, не боялся использовать физическую силу или манипуляции, чтобы достичь своих целей. Кроме… В прошлом году, ещё до того, как он убил Дамблдора, Гермиона заболела гриппом, и он действительно заботился о ней. Драко убрал волосы с её лица и дал воды после того, как она извергла содержимое своего желудка, а когда её охватила лихорадка, Драко остался рядом с ней. Конечно, она приказала ему уйти и всё ещё не была согласна с тем, что он переспал с ней. Глупо, что она ослабила бдительность в тумане лихорадки и, думая, что это Гарри, позволила ему лечь в её одинокую постель. Это ведь ничего не значит, правда? — обеспокоенно спросила себя Гермиона. — Это невозможно. Было бы намного легче видеть в Малфое монстра, которым он был, если бы с ним не существовало таких моментов, как сейчас, когда он на самом деле вёл себя по-человечески. Неужели она хочет, чтобы он всё время с ней ужасно вёл себя? Боги, нет. Ей просто нужно было сбежать, а после наблюдать за тем, как его линчуют. Наконец Гермиона нашла лестницу, ведущую вниз, и чуть не упала, торопливо спускаясь по ней, придерживая шлейф платья около бедра, чтобы не споткнуться. Лестница вела к тому, что девушка приняла за заднюю часть поместья. Прижавшись к стене, Гермиона медленно прошла по коридору и вошла в помещение, которое, очевидно, было кухней. Быстро оглядевшись, девушка убедилась, что внутри никого нет, и, заметив в дальнем конце прозрачную стеклянную дверь, бросилась к ней. Дверь вела наружу, это было видно сразу; вдалеке девушка увидела солнце, садящееся за горизонт, где раскинулись манящие лавандовые поля. Прежде чем она успела распахнуть дверь, её запястье было сжато в яростной хватке, и Гермиона была грубо повернута лицом к паре ледяных аквамариновых глаз. — Куда-то собралась? Очевидно, он всё прочёл по её глазам. — Отвали. Драко с лёгкостью раскусил её провалившуюся попытку проявить храбрость. Её ореховые глаза, хоть и сердитые, были расширены чуть больше, чем нужно, показывая страх девушки для любого, готового смотреть. Жадный взгляд скользнул вниз, и Малфой восхитился тем, как платье подчеркивало её ладную фигурку. Драко отступил назад и потянул жену за собой в гостиную. — Ты не сможешь покинуть поместье, — сообщил он. — Для этого тебе понадобится моё разрешение. Вот он снова, тот гнев, который вспыхнул в ней — мгновенный и ужасающий в своей жажде его крови, его затухающего пульса в её маленьком кулачке. Как он смеет думать, что может контролировать её, управлять тем, что она может и не может делать? Она — не домашнее животное! К тому времени они уже добрались до библиотеки, Малфой подвёл жену к длинному мягкому дивану и опустил на него, не обращая внимания на её свирепые взгляды. Драко сел с другой стороны, положив её ноги себе на колени, так что Гермионе пришлось сесть боком, спиной к подлокотнику. Перед ними на маленьком столике стоял чай с пирожными, а за ними — ещё немного еды. Гермиона окинула всё это каменным взглядом, прежде чем снова перевести взгляд на мучителя. — Я могу призвать для тебя книгу, если ты хочешь почитать, — предложил Драко. — Она покачала головой. — Тогда по крайней мере съешь что-нибудь. Его голос не был резким, но в нём чувствовалась угроза, достаточная для того, чтобы заставить Гермиону схватить ближайшее пирожное и запихнуть его в рот с мыслью об убийстве. Драко ухмыльнулся и похлопал её по ноге. — Хорошая девочка. Ухмылка мгновенно скрылась под кусочками пожёванного пирога, который Гермиона выплюнула в него. Разъярившись, Драко поспешно вытер лицо, а затем одной рукой сжал её ногу. Почувствовав, как та упала с его колен, другой рукой Драко машинально ударил девушку, пытающуюся высвободить ногу из его хватки. Гермиона отчаянно вскрикнула и свалилась на пол с громким шелестом ткани, её рука с силой ударилась о стол по пути вниз. Драко поднялся, взмахом руки стряхивая остатки беспорядка, который устроила Гермиона. Она лежала на боку, каштановые кудри закрывали половину её лица, но Драко уловил всю глубину ненависти в её взгляде, когда девушка прижала руку к пылающей щеке, опершись на локоть. — Я — не животное, — Её голос был напряжён, без сомнения, от того, что она не использовала его весь день. Драко присел рядом с ней, положив локти на колени. — Может, и нет, дорогая, но ты вынуждаешь меня обращаться с тобой как с ним. Её маленький рот открылся от ярости, но прежде чем Гермиона успела ответить, тиран протянул руку, закрывая её рот ладонью. — Не начинай, Гермиона. У тебя была тяжелая пара дней, и ты можешь сделать себе только хуже. И если ты укусишь меня, то пожалеешь об этом, обещаю тебе. Драко убрал руку, наблюдая за тем, как Гермиона опустила ладонь со щеки, открывая оставленный им алый след. Его длинные пальцы властно обхватили её щёку, и Малфой наклонился, чтобы с силой прижать её губы к своим. В небольшом акте неповиновения девушка скривила губы, спрятав их за зубами так, что его губы прижались только к щели её рта. Это не остановило мучителя и никак не уменьшило его энтузиазма; его рука возникла между ними, чтобы схватить несчастную за подбородок, его тонкие длинные пальцы сдавили щёки девушки с такой силой, что с громким вздохом, полным боли, её рот открылся и появились губы, покрасневшие и влажные. — Никогда не отказывай мне, — прорычал Малфой, продолжая насиловать её рот, его ловкий язык скользил по влажной маленькой пещерке, требуя всего, чего Драко был лишён раньше. Её слабые руки попытались — и не смогли оттолкнуть его, кольцо на руке мешало девушке защитить себя. Внезапное покалывание в щеке отвлекло Гермиону, и она наконец отстранилась, повернув голову в сторону — так, чтобы его губы скользнули по щеке и оказались у уха. Его другая рука всё ещё лежала на раненой щеке, и Гермиона оттолкнула её, осторожно надавив, чтобы убедиться, что Малфой исцелил её кожу. Драко наблюдал за ней, тяжело дыша, но не сделал ни малейшего движения, чтобы поцеловать жену снова. Вместо этого он встал, отряхнул одежду, затем откинулся на спинку дивана, распахнув большой том. Гермиона осталась лежать на полу, испуганная и не знающая, что делать дальше. Больше всего на свете ей хотелось в этот момент сбежать из комнаты, из самого поместья, но это было невозможно. Только не с ним. Его собранный и спокойный вид после того, что только что произошло, потряс Гермиону до глубины души. Что-то действительно было не так с ним, с его разумом, Малфой вёл себя так, как будто ничего не случилось. Гермиона была уверена в том, что парень перед ней почти полностью отличался от того, кого она знала ещё в Хогвартсе. Что же изменилось? Он был таким же безумным, как и раньше, если не больше, но что изменилось? Что именно случилось с Драко после того, как он покинул Хогвартс? Здесь его ничего не сдерживает, — поняла она, поднимаясь и кинув на мучителя робкий взгляд. — Никаких правил, никаких причин скрывать своё истинное «Я». Каким бы ужасным он ни был несколько месяцев назад — это была лишь верхушка айсберга — он сдерживался. — Малфой смотрел на неё ничего не выражающим взглядом и замер. Спустя несколько мгновений Гермиона поняла, что ждёт от него извинений. — Ты не присядешь? — наконец спросил он. Её голос был таким же напряженным, как и её поза. — Нет. — Хочешь чего-нибудь поесть? — Драко вальяжно указал на поднос с пирожными, который она задела при падении, и теперь тот лежал в крошках. — Нет. Малфой явно испытывал нетерпение.  — Прости, что ударил тебя, ты это хочешь услышать? — Парень встал и направился к ней, но Гермиона попятилась, и он остановился. — Ты совсем не сожалеешь, — выдохнула она. — Ты считаешь, что можешь так поступать! — Маленькая птичка, пока ты не подчинишься мне, я буду вынужден наказывать тебя. — Я буду сопротивляться тебе до тех пор, пока ты держишь меня здесь, — отрезала Гермиона, сжимая кулачки. — Избавь себя от лишних хлопот и отпусти меня. Нахмурившись, Малфой шагнул вперёд и схватил девушку за плечи. — Чем скорее ты примешь это, тем легче тебе будет. — С чего ты взял? — она бросила ему вызов. — Почему переносить всё это станет легче? Драко протянул руку и погладил жену по щеке. — Будет меньше боли, Гермиона. Или ты хочешь её? — Всё, что ты когда-либо делал, — это причинял боль, даже когда думал, что не хочешь этого, — фыркнула Гермиона, и, как ни странно, Малфой побледнел. — Невозможно удерживать кого-то силой и ожидать, что всё пройдёт гладко, особенно в нашем случае… — она покачала головой, пытаясь отстраниться. — Может быть, — сказал он, — если ты будешь сотрудничать. Гермиона попыталась дать ему пощечину, уже зная результат. Она промахнулась, и удар рассёк воздух. Драко не стал уклоняться. — Я буду сотрудничать тогда, когда Мерлин восстанет из могилы, — прошипела она. Драко прищурился и крепче сжал ее в объятиях. Гермиона попыталась высвободиться. — У тебя ещё будет достаточно времени для размышлений, — холодно заявил он и, всё ещё держа жертву за руку, потащил из комнаты вверх по лестнице. Гермиона сразу поняла, куда они направляются, и ощутила странное спокойствие. Когда Драко запер её внутри изолированной комнаты, где царил холод, пустота и не было никого, Гермиона осознала, что это было то, чего ей хотелось больше всего. Девушка сорвала с себя платье и с ненавистью швырнула его к двери. Бросить его в огонь было бы лучшим вариантом, но Гермиона не хотела наполнять комнату дымом, ведь у неё не было возможности использовать магию здесь. Только Малфой мог бы убрать его, и возможно, при этом передумать оставлять её одну, а она этого не хотела. Пока тиран оставлял её в покое, Гермионе жилось довольно неплохо, единственным недостатком было то, что теперь ей не представится другого шанса исследовать поместье и попытаться составить план побега. В ванной висел чёрный шёлковый халат. Гермиона возненавидела его с первого взгляда. Что за глупость — иметь такую вещь; как это может согреть? Девушка всё равно натянула его, ей не нравилось ощущение незащищенности, ведь на ней остался только комплект нижнего белья, который ей предоставили. Гермиона хотела бы снять и его тоже, но нуждалась в защите, пусть даже слабой. Кровать была пуста, но, когда Гермиона вышла из ванной, на матрас уже были накинуты простыни, и, к облегчению девушки, толстое одеяло. Гермиона схватила его и обернула вокруг себя, садясь к огню, как и в прошлый раз, слова Малфоя звенели у неё в голове. У тебя ещё будет достаточно времени для размышлений Нет, — подумала она, нахмурившись. — Я бы никогда не пошла на такое, даже если бы осталась здесь до конца своих дней, и я обещаю тебе, что не передумаю. Другие слова, произнесённые кем-то чуть более мерзким, чем Драко, начали пробиваться на передний план сознания. Воспоминания, которые она больше никогда не хотела видеть. Гермиона закрыла глаза, прижала голову к коленям и усилием воли прогнала их прочь. Она никогда не хотела снова столкнуться с этими образами, иначе действительно начала бы ломаться. Тут же в голове сформировалась мантра, и Гермиона поймала себя на том, что цепляется за неё, используя все свои силы, чтобы загнать эти воспоминания куда-то в свою голову, туда, где она никогда не сможет найти их снова, и для защиты добавила воображаемый барьер, толще, чем стены самого Хогвартса. Если она хочет выбраться отсюда, то не может больше тратить на это время, да и не собирается. Было так много всего, с чем Гермиона могла справиться за один раз. Этого не было, этого не было, — повторяла она про себя. — Ничего. Этого не случалось.