Приторная сладость специй

Джину отменили последних два урока и сейчас он просто бесцельно бродит по району, потому что погода ещё солнечная и домой совсем не хочется. В голове мальчика мысли только о том, как он не хочет делать домашку, учить эти формулы и правила, вылепливать дурацкий кувшинчик из пластилина, который он после оценивания одним движением расплющит в лепёшку. А ещё и таблица умножения! Она точно сведёт его с ума. Заставляет опомниться маленького омегу только крик со стороны дома Кимов. И он явно детский. Джин различает в этом тонком голоске Намджуна и срывается на бег, преодолевая расстояние между ними в десяток секунд. Перед ним на коленях сидит альфа с окровавленными, содранными в мясо коленями и поцарапанным лицом, он что-то крепко к себе прижимает и не обращает на Джина внимание, нашёптывая неразличимые фразы под нос. По пухлым милым щёчкам текут крупные слёзы, он буквально умывается ими и рыдает в голос, не успокаиваясь. Омега не знает, что делать. Он за свою короткую жизнь ещё не сталкивался с плачущими людьми, а тем более детьми, и этот случай бьёт тупым предметом в спину, заставляя упасть на колени точно так же, выбивает из колеи, оставляет сидеть в непонимании совсем рядом, но не в состоянии ничем помочь. — Э-э-эй, Намджун, что случилось? — Ким уже не боится испачкать штаны, подползает ближе к ребёнку и треплет по тёмным волосам. — Тебе сильно больно? — старший нервно оглядывает все ссадины и тяжело сглатывает. Он вспоминает, как было больно, когда он случайно порезал палец листом бумаги, как боялся того страшно щиплющего зелёного вещества, как перестал чувствовать жжение только после того, как мама начала беспрерывно дуть на ранку. Видя сбитые в кровь конечности младшего и ссадины на милом лице, Джин не может успокоить рвущееся из груди сердце, будто оно само пытается ближе быть к ребёнку. — Не-е-ет, не боль-льно, — омега нахмуривается, не понимая, какой смысл скрывать, что ему больно, если он прямо сейчас захлёбывается в слезах. — Её сби-била машин-на, — заикается, громко шмыгая носом, и протягивает мальчику маленького щенка, которого трясёт не меньше самого хозяина. Старший изумлённо смотрит на небольшой комочек и только сейчас понимает, почему плачет Намджун. Потому что боль физическую перекрывает душевная в момент, когда глаза натыкаются на сжавшееся существо в руках, когда он слышит тихие жалостные поскуливания. Чёрная шерсть собаки кое-где покрыта красными пятнами крови, в которую вымазал её Намджун. Старший аккуратно принимает животное, укладывает её голову у себя на руке и несётся в сторону дома, только сейчас замечая стоящую около калитки Суён. Джин слегка приподнимается на носках и отдаёт пострадавшего щенка женщине, рассматривая на недавно белой рубашке следы маленьких лап и капли крови. Он поворачивается к альфе, тот так и сидит, даже не сменив позы. — Пошли в дом, тебе нужно продезин... продезинфи... продезинфицировать раны, — выговаривает с третьего раза мальчик, радуясь, что недавно выученное слово пригодилось сегодня. Он подходит ближе и обхватывает чужое лицо руками, утирая большими пальцами слёзы, смотрит в блестящие глаза и не замечает, как в своих пропускает необъятную дозу нежности и заботы, от которой маленький Намджун мигом успокаивается, завороженно следя за другом. Джин поворачивается к малышу спиной и садится на корточки. — Запрыгивай, это экспресс доставка! — омега смеётся, и его через несколько секунд подхватывает второй звонкий голосок, обладатель которого обнимает сзади до сбитого сердечного ритма.