Приторная сладость специй

Джин впервые решил не послушаться маму и теперь сидит в своей гостиной с Намджуном напротив и сетует на судьбу. Он ведь всего-то хотел перекраситься в красивый яркий цвет, вот зачем нужно было так несправедливо к нему? Лиён упорно настаивала на профессиональной покраске в салоне красоты, но Джин же умник, руки из правильного места растут, естественно, нормально нанести краску он не смог, распределил кое-как, вот и получил, что получил – королевский градиент от розового к сиреневому. Только не знает, как теперь маме об этом сказать – она-то разрешит пойти на перекраску, обязательно поможет и посочувствует, но уже после того, как пропишет сыну пару пинков за недоверие и самодеятельность. Яркие волосы в зеркале режут глаза, а их странный неопрятный переход только добавляет соли на рану. Нет, Ким точно вернётся обратно к чёрному и вообще фиг ещё когда-то к краске прикоснётся. Одного раза обжечься хватает, чтобы потом всю жизнь на холодное дуть. Ещё и Намджун тут перца добавляет своими шутками. Заливается, хохочет до покраснения и хрипоты, топает ногами и не стесняется вовсе в выражении эмоций. Джину не то, чтобы обидно – просто он вроде как должен губы дуть, а в итоге смеётся и сам, поддаваясь на провокацию. — Хён, ну что за прелесть? — цепляет младший розовую прядь пальцами. — Прямо дивный цветок из королевского дворика. Про сады Семирамиды слышал? — Джин кусает щёку, чтобы не хохотнуть. — Да перестань уже, сравнений на сегодня достаточно. Я и так понял, что был слишком наивен и глуп. — Впрочем, ничего нового. Только у Джуна одна мысль в голове – перед ним на самом деле прекрасный цветок, самый волшебный из тех, что ему когда-либо приходилось встречать или видеть в книгах. Старший встряхивает разноцветными прядями и они ложатся в новый причудливый узор, мягкие и шёлковые, переливающиеся в солнечном свете, точно лепестки. Милое лицо светлые цвета делают ещё нежнее, заставляя восхищаться его обладателем. Для Намджуна хён – личный worldwide handsome, вызывает дикое желание сорвать невесомый поцелуй с губ, как ветром ещё нераскрывшийся бутон, и не отпускать из объятий долго, долго вдыхать приторный запах сахара, но лучше вечно. — Хён, ты очарователен, словно порхающая в погожий день бабочка с шифоновыми крыльями, — растягивает парень, красноречиво размахивая руками. — Что, правда? — Нет, ты похож на ту детскую машинку, которую я тебе на мусорнике показывал на той неделе. Она тоже переливалась на солнце всеми цветами радуги, когда её бензином полили, — не перестаёт хохотать младший, наливаясь красным. Старший припоминает ту игрушку, невольно отмечая, что да, похож, но это всё равно ни в какие ворота уже. — Ну всё, я иду за краской. Подождёшь меня тут, — раздражается Джин, хватая одной рукой ветровку, а другой кошелёк со столика. Намджун вдруг резко серьёзнеет, хмуря густые брови, и закидывает ногу на ногу. — Только попробуй тронуть волосы, и куда-либо выйти ближайшую неделю не сможешь точно, хён, — скалится младший, а у самого в глазах бесята скачут. — Это должна быть угроза, я полагаю? — Джин выгибает бровь, скрещивая руки на груди. — Попробуй ещё раз, малыш, — блондин пару секунд пытается переварить услышанное, потому что ему впервые отвечают на его же выпады, а потом расплывается в приторной улыбке, сквозь зубы говорит. — С кровати не поднимешься. — Ты слишком самоуверен. Неужели думаешь, что сможешь все силы из меня выбить? — розоволосый спрашивает с долей искреннего интереса в голосе. — Нет, я просто привяжу тебя, — Намджун откидывается на спинку кресла, закидывая руки за голову. — Чего? — старший тупо моргает несколько раз подряд, закусив губу. — Я просто привяжу тебя к изголовью, поэтому ты и не сможешь подняться. А ты о чём подумал, хён?