Приторная сладость специй

По правде, Юнги ещё далёких пять лет назад понял, что это какой-то развод, но доверился папе, его словам о прекрасных братьях и сёстрах. А потом только узнал, что папа-то никогда близко даже с двоюродными не контактировал. Милый и добрый маленький Чимин таким не оказался совсем, и старшему пришлось испытать на себе все тяготы бытия старшим братом. Это мелкое «чудо», коим его называли родители, беспрерывно ревело сутками напролёт, мешая спать, портило вещи и слюнявило всё, до чего доберётся. Юнги для себя мысленно похоронил всех своих солдатиков, которые оказались в чужом рту. Нет, ну надо же было не просто облизать головы или погрызть, а засунуть целиком в рот! Да как он только не подавился? Старший не помнит точно, но думает, готов был напихать орущего ребёнка солдатиками под завязку, будучи уверен, что они все поместятся. Это была бы жертва во благо. Но каждый раз, смотря, как папа или отец успокаивают малыша, как тот улыбается ещё беззубым ртом и издаёт смешные звуки, как дует пухлые губы, которым Юнги завидует страшной завистью – ну и что, что он альфа? – внутри волна негодования и ненависти как-то резко утихает, мальчик просто несколько минут неподвижно наблюдает за карапузом. Всё перескочило с ног на голову, когда это щекастое создание начало осмысленно строить простейшие предложения. Юнги любил все свои игрушки, но готов был отдать все до единой этому монстру, лишь бы не трогал его жёлтотелого щеночка. А Чимин будто почувствовал это, альфье отчаяние, сразу же пытаясь присвоить пса себе. Старший не позволил, и тогда впервые почувствовал на собственной шкуре манипулирование, причём настолько профессиональное, что любой гипноз в проигравших оставит. — Шу-у, — мальчик вообще понятия не имеет до сих пор, откуда этот карапуз знает об этой малюсенькой слабости, — я же тебя так люблю. Я просто хочу Чимми себе, — детским высоким голосом обезоружил малыш. Юнги даже не успел уловить момент, когда его жёлтый, показывающий язык щенок, оказался в крепкой хватке младшего брата. И когда это его любимой игрушке дали такое утончённое, а главное, оригинальное имя. Мальчик до сих пор понять не может, почему малыша так хочется любить. Кажется, Юнги слишком сентиментальный, потому что, заметив это, Чимин каждый раз повторяет о своей любви к брату прежде чем о чём-то просить. И старший из раза в раз ведётся на это, смеётся в ответ пухлым щёчкам, коротким крохотным пальчикам, трогающим его, когда Юнги берёт ребёнка на руки, садит на колени или просто проходит мимо, и узким глазам-щёлочкам, которые всегда сопутствует яркая улыбка. Самое ценное было – смотреть, как вокруг его длинного пальца обвивается четыре совсем крохотных. Чимин такая хрупкая куколка, и ей нужен человек, который сможет о ней позаботиться.

***

Изводить кроху – занятие по душе старшему брату. Особенно, когда есть, где разгуляться: рост, возраст, черты внешности и личные точки, на которые можно надавить. — Знаешь что, малой? — Юнги неожиданно выныривает из ниоткуда, пугая Чимина. — Ты знал, что меня папа больше любит? — Неправда, — ребёнок теряет внимание к происходящему на экране и смотрит на мальчика. — А вот и правда. Вот что вчера он сказал тебе в обед? — Что я плохо себя вёл и мне нужно подумать над своим поведением, — задумчиво говорит младший. — А мне вот ничего, хотя я вместе с тобой делал всё. — Но это ничего не значит! — восклицает Чимин. — Минни, а помнишь на прошлой неделе ты позже вернулся с балета? Так вот мы с папой и отцом мороженое купили, а тебе не сказали. Те-бя не лю-бят, — по слогам произносит последнее предложение. — Не-ет! — маленькие глазки начинают наполняться слезами, но ребёнок быстро их растирает. — А ещё знаешь что? Я сегодня почитал в интернете, вот какой у тебя рост? — дальше издевается Юнги, зная, что тема для брата больная. — С-сто один сантим-метр. — А для пятилетнего мальчика средний – сто десять. Не хочу тебя расстраивать, но ты карлик, сочувствую. — Ты всё врёшь, я не карлик! — пухлая нижняя губка начинает трястись, и Чимин едва сдерживает плач, громко шмыгая носом. — Да не вру. Хочешь покажу статью? Для таких как ты даже клиники есть специальные. Отец поехал утром в больницу, помнишь, он говорил? — младший настороженно кивает. — Так вот тебя хотят сдать туда, к таким же карликам. Малыш неожиданно начинает громко реветь, будто буквально слезами взрывается, даже не пытаясь прикрыться ладонями, громко воет. Юнги не собирался так далеко заходить, удовольствие от этого не получает. Злить карапуза весело, но видеть, как он с красным лицом надрывается, думая, что правда не вырастет, больно. Альфа вытирает мелкие капли с чужого опухшего личика, поднимает на руки, пересаживая лицом к себе, и крепко обнимает, успокаивающе поглаживая. — Не карлик ты, не переживай. Прости, что заставил плакать, — целует в макушку Юнги. — Ты снова брата драконишь¹? — Джин заходит в детскую вместе с мужем, тут же складывая руки на груди, зло смотрит на старшего, и мальчик понимает – тут он накосячил. — Что в этот раз? — Сказал, что ты любишь меня больше, чем его, — сознаётся альфа. — Ну вот опять, что за дискриминация? Здравствуйте, я всё ещё ваш отец, почему вы никогда не спорите из-за меня? — вскидывается Намджун. — А ты не подстрекай их к ссорам, — обращается омега к любимому. На фоне звучит полушутливое «не тебя же касается», — Нашли из-за чего ругаться, глупые. Я вас люблю одинаково, и отец тоже. Понял, Чимин-и? — мужчина подхватывает младшего на руки и звонко чмокает в щёку, заставляя остальных умилиться. — Еда уже готова, пошли. — Не доводи до слёз хотя бы, когда в следующий раз решишь пошутить, — шёпотом говорит сыну Намджун, и тот кивает, самому себе обязуясь больше такого не повторить. — Эй, я вас всё ещё слышу! Бегом сюда!