Такие чудовища, как Риддл

— Далеко-далеко отсюда, там, за сосновым бором, — отвечал призрак тихим, мечтательным голосом, — есть маленький сад. Трава там высокая и густая, там белеют цветы болиголова, подобные звёздам, и всю ночь там поёт соловей. Да, всю ночь не смолкая поёт соловей, холодная хрустальная луна бесстрастно взирает вниз и могучий тис простирает над спящими свои исполинские ветви. — Ты говоришь о Саде Смерти? — прошептала она. —…Ты читала древнее пророчество, начертанное на окне библиотеки? — О, много раз! — воскликнула девочка, поднимая на привидение глаза. — Я успела выучить его наизусть… Только я не понимаю, что это значит. Кентервильское привидение и Вирджиния Отис 1986 год — Значит, мисс Поттер хочет побывать на могиле родителей? — складывая в саквояж заполненные мелким почерком пергаменты, переспросила миссис Кроткотт, было заметно, что этой фразой она всего лишь выторговывает себе время на размышления. Просчитывает возможные варианты развития событий? На самом деле, Питер мог напрямую обратиться к Дамблдору, но решил, что будет неплохо показать миссис Кроткотт своё желание играть по правилам. Ведьма из Отдела опеки и попечительства маглорождённых несовершеннолетних волшебников относилась к семье Эвансов с подозрением, будто заранее ожидала от них жестокости по отношению к Гарриет. — Я благодарна за проявленное доверие, мистер Эванс, но, боюсь, такие решения способен принимать только директор Дамблдор, как один из опекунов мисс Поттер среди волшебников. Я передам ему вашу просьбу. Питер сердечно поблагодарил миссис Кроткотт. А через десять дней в дом Эвансов постучался сам Дамблдор. Его, разумеется, никто не ждал. Питер даже вздрогнул, когда увидел его на пороге, но вежливо посторонился и предложил войти. Дети играли на заднем дворе, Мэгги творила в своей мастерской, а в гостиной друг напротив друга сидели Альбус Дамблдор и Питер Эванс. И между ними витали отчётливые призраки прошлого — лунная ночь смерти Лили и Джеймса. И тяжёлый разговор, продлившийся до тех пор, пока небо на востоке не расцвело первыми лучами солнца. Многое тогда было сказано. Ещё больше всего — утаено. — Так, значит, вы рассказали Гарриет о родителях, — мягко начал Дамблдор, внимательно глядя на Питера поверх очков-половинок. Питер кивнул. — Я считаю, что Гарриет должна побывать на их могиле. И, кстати, я тоже не буду против снова… снова туда прийти. Понимаю, ухаживать за надгробием, наверное, не нужно, оно ведь волшебное, м? Но я хотел бы… побывать там ещё раз. Дамблдор молча глядел на Питера, кажется, даже не моргая и, возможно, не дыша. На какое-то мгновение Питеру стало жутко. Будто из комнаты ушёл весь свет и воздух, крохотные тени, таившиеся в углах, задвигались, а все звуки исчезли. Это мгновение прошло быстро. Питер с облегчением услышал приглушённые голоса детей, доносящиеся из открытых окон. — Вы готовы прямо сейчас? — наконец спросил Дамблдор. — Сейчас? Но я… Да, ладно, только мне нужно… — О, не суетитесь. Сделайте всё то, что необходимо сделать. Прошу меня простить за те меры безопасности, что я вынужден предпринять. Гарриет не будет помнить, как вы попали туда. И, будьте благоразумны, не объясняйте ей ничего. Питер проглотил вопросы, крутившиеся на языке. — Меня она не увидит, — покачал головой Дамблдор. — Скажите, мистер Эванс, вы уже видели проявления волшебства в Гарриет? Хоть что-нибудь, сколь угодно странное, страшное, или непонятное, с ней происходило? Питер покачал головой. Дамблдору нет надобности задавать такие вопросы, вместо него этим занимается миссис Кроткотт, и, уж наверняка, один из её отчётов незамедлительно ложится на стол директора Хогвартса. Может быть, спустя всего пару минут после того, как ведьма из Отдела опеки покидает дом Эвансов. И что же тогда это было? Проверка? Возможно. Питер сообщил Мэгги, что Дамблдор покажет Гарриет могилу Лили и Джеймса. — Ты, конечно же, пойдёшь с ними, — Мэгги не спрашивала, а утверждала, не глядя на мужа, она ожесточённо тёрла тряпкой, пропитанной скипидаром, большую кисть. — Будь осторожен, милый, пожалуйста. Питер обнял Мэгги со спины и на мгновение закрыл глаза. — Я боюсь его, Питер, — почти неслышно прошептала Мэгги. Питер промолчал. Спустя всего минут десять, Дамблдор погрузил Гарриет в лёгкий сон, который, как он сказал, развеется, когда они окажутся на кладбище в Годриковой Лощине. — Вы готовы? — в прошлый раз после аппарации Питер потерял сознание, и потом ещё полдня мучился головокружением, поэтому сейчас Дамблдор предупредил его, вместо того, чтобы молча схватить за руку. Питер перехватил спящую Гарриет крепче, и неуверенно кивнул. Конечно же, он не был готов, но других способов попасть в Годрикову Лощину Дамблдор не предлагал. — Мистер Эванс, вы уверены, что не уроните Гарриет? Может быть, отдадите её мне? Уверяю вас, мне не будет тяжело. Тяжело Дамблдору, может, и не будет. Но кто даст гарантию, что он не исчезнет в мгновение ока вместе с Гарриет? И как потом Питеру его искать? Да никак. — Я готов, — уже более твёрдо ответил Питер. — Гарриет я вреда не причиню. Тогда Дамблдор осторожно положил руку на плечо Питеру, и мир закрутился, теряя краски. — Мистер Эванс? — Папа! Где мы? Питер часто-часто заморгал, зрение возвращалось постепенно, свет терял интенсивность. Раздался оглушительный раскат грома, а в следующий момент Питер почувствовал холод и мелкие капли дождя на лице. — Я в порядке, — прохрипел он, и осторожно поставил Гарриет на землю. Дамблдора нигде не было видно. — Папа? Ветер вокруг стоящих рядом Питера и Гарриет взвился вверх, и образовал едва заметный потрескивающий магией кокон, который не пропускал холод, дождь и грохот раскатов грома. Раскачивающиеся в полной тишине ветви деревьев и вспыхивающие молнии наводили жуть. В Годриковой Лощине сегодня царствовала буря. — Я обещал тебе, что мы посетим могилы твоих родителей, Гарриет, и вот мы здесь, — Питер махнул рукой в сторону возвышавшейся неподалёку изящной металлической ограды кладбища. — Мы так долго ехали, что я уснула? — удивлённо спросила Гарриет, и схватила Питера за руку. — А где мама и Джимс? Мы без них, да? — Да, мы без них. Ну что, пойдём? Гарриет с всё возрастающим интересом крутила головой, пытаясь разглядеть сразу и небольшие, аккуратные коттеджи, находившиеся справа от кладбища, и ограду, и деревья, и тёмное небо, разрываемое молниями и струями дождя. — А почему на нас дождь не капает? — Потому что это особенное кладбище, — не мудрствуя лукаво, заявил Питер. Он шёл к входу медленно, словно во сне. Всего лишь второй раз ему разрешено побывать здесь, всего лишь второй раз. В силу своей особенной профессии, он не верил в посмертную жизнь, только в силу Смерти, способной рано или поздно забрать всё, что дорого. Человек слишком слаб, чтобы противостоять ей на равных. Даже волшебники смертны. В Хогвартсе много призраков. Настоящих? А какой призрак для тебя настоящий? Они прозрачные, жемчужно-серые, могут проходить сквозь стены, потолки и предметы. И даже сквозь людей. И… и как это, когда сквозь тебя проходит призрак? Как будто на тебя вылили ведро холодной воды. Знаешь… Что? Они очень грустные. Мне кажется, им страшно среди живых, но уйти они не могут. А разговаривать с ними можно? Можно, только… они, в основном, только про свою смерть говорят. Или ещё про дела, которые не успели сделать при жизни. Они не помнят ничего про сам момент, когда умерли. Ничего, кроме света. Значит, наверное, загробной жизни нет?.. Говорю же, это очень грустно. И страшно. Да. Чем бы ни были призраки волшебников — Питер не назвал бы это посмертной жизнью. И жизнью вообще. Скорее, существованием. Влачением. К тому же, кто-кто, а он точно мог объяснить каждое мгновение агонии умирающего человека и сам процесс. Свет в конце тёмного туннеля? Постепенное отключение периферического зрения и зрения вообще, когда всё, что человек ещё способен видеть до полного отмирания клеток от кислородного голодания мозга — это белый свет. Потом исчезает и он. Посмертные видения? Галлюцинации, обусловленные кислородным голоданием мозга. Почему часто люди, которым довелось умереть, а потом врачи вернули их, описывают приблизительно одно и то же — например, ангелов или умерших родственников? Потому что все они живут в одной и той культурной парадигме, которая настаивает на существовании загробной жизни, ангелов и демонов, ада и рая. Что могли бы рассказать о своих предсмертных переживаниях люди, которые понятия не имеют о христианстве? Люди, которые придерживаются диаметрально противоположных религиозных убеждений? Одинокие люди, у которых никто и никогда не умирал? Существуй загробная жизнь на самом деле — какой был бы во всём этом смысл? Количество умерших людей за всю историю человечества многократно превышает количество тех, кто живёт сейчас. Если бы существовало место, где все они до сих пор есть, это было бы чертовски неудобное место, точь-в-точь забитый вагон метро в час пик. Никто не захочет жить в забитом вагоне метро. А призраком может стать только волшебник? Да. Ну, по крайней мере, никто и никогда не слышал о призраке-магле. Ага, понятно. Питер примерно представлял себе, что осталось от Джеймса и Лили — пустые, бессмысленные оболочки, поражённые процессами гниения. И, тем не менее, его иррационально тянуло к их могиле. Всё, что у него осталось, кроме воспоминаний. — Папа? А тебе не страшно? — прошептала Гарриет. Её маленькая ручка, доверчиво покоившаяся в руке Питера, ощутимо задрожала. Нет. У него есть нечто большее, чем голоса призраков и разложившиеся тела под мраморной плитой. Единственное, что имеет ценность. Даже если воспоминания угаснут. Даже если кладбище уничтожат. Гарриет Поттер смотрела на ослепительно-белую мраморную плиту широко распахнутыми глазами. — Страшно. Но это нормально. Не нужно стыдиться этого, или пытаться скрыть. По мрамору плиты метались тени ветвей старого миндального дерева, усохшего, сморщенного. Питер не знал, что это дерево давно уж не даёт ни цветов, ни плодов, ни листьев, что оно мертво внутри. Что все деревья на волшебном кладбище в Годриковой Лощине мертвы многие столетия, но упорно держатся могучими корнями за почву. Магл Питер Эванс не знал древнюю легенду волшебников о страшном проклятии, убившем деревья и землю, и о том, что однажды они будут воскрешены. Гарриет Поттер присела на корточки и коснулась ладонью надгробной плиты. — Последний же враг истребится — Смерть, — медленно прочитала девочка. Волшебники умирают? — Почему люди умирают? Питер услышал в голосе Гарриет слёзы. — Почему они умерли? Почему они меня бросили? Гарриет вскочила, пнула плиту ногой и расплакалась. А почему люди умирают? — Они никогда бы не бросили тебя, Гарриет, никогда. Их заставили. Питер мог объяснить процессы, происходящие в организме живого человека, мог объяснить, что случается с мозгом в предсмертной агонии. Он своими руками вскрывал мёртвые тела, чтобы выяснить причину смерти. Но почему люди умирают, он не знал. Что мог ответить он маленькой девочке, которую любил, чтобы не разрушить её хрупкий ещё детский мир? Что он мог ответить себе? Джеймс сказал мне, что я не могу защитить свою любимую сестру, потому что я магл. А где-то очень глубоко под всеми этими размышлениями таилась болезненная вина. Мало ли что сказал Джеймс? Почему, ну почему Питер не настоял на том, чтобы хоть как-то помочь! Питер попытался обнять Гарриет, но она выскользнула из его рук и вдруг замерла на месте, глядя куда-то в сторону. Питер повернулся туда же, и увидел в отсветах молний высокую фигуру в чёрном. Она мерцала, расплывалась, как марево над асфальтом в жаркий летний день. Это не была Смерть. Ведь так? Ведь это же не… Питер почувствовал знакомый холодок — в таких случаях говорят «кто-то прошёл по моей могиле». Никогда ещё это выражение не казалось Питеру столь жутким и буквальным. — Гарриет… Девочка не обернулась, она, не отрываясь, смотрела на таинственную фигуру. В тишине защитного кокона, созданного Дамблдором, взрослый мужчина и маленькая девочка стояли застыв, словно обернувшиеся к сгорающим в пламени праведного гнева городам очевидцы катастрофы. Фигура, казалось, медленно растворяется в струях дождя, непрерывно извергаемых небесами. Очень медленно истаивает, будто стекающие по ней капли тянут за собой слой за слоем. Пожирают её. Питер крепко сжал плечо Гарриет, готовый в любой момент схватить её на руки и бежать, бежать, куда глаза глядят… Странно, но он ни на минуту не задумался о том, что где-то неподалёку должен прятаться невидимый Дамблдор, который, конечно же, не допустит, чтобы с Гарриет что-то случилось. Впрочем, старый волшебник никак себя не проявлял. — Папа, папочка, кто это там? — ломким голоском заговорила Гарриет, спиной прижимаясь к Питеру. — Почему он не уходит? Почему там стоит? Пусть он уйдёт! С каждым словом надрыв в голосе Гарриет креп, превращаясь в нечто другое. В силу. Нечто, что было в ней всегда? Или появилось в ту далёкую ночь, когда она стала сиротой? Или появилось только что, когда она почувствовала тот же холод, что сковывал Питера? Последний же враг истребится — Смерть. Зловещая тёмная фигура вспыхнула глубоким фиолетовым светом и пропала. Одновременно исчез защитный кокон Дамблдора, и Гарриет взвизгнула, когда дождь обрушился на неё со всей своей мощью, звуками, запахами мокрой земли и листьев (листьев?), рокотанием грома вдали, яркими вспышками молний. Питер едва успел подхватить девочку на руки, как стремительное кружение красок вернуло их домой. Абсолютно сухими. На кладбище в Годриковой Лощине резко проявился печальный Альбус Дамблдор. В руках старый волшебник бережно держал чёрную мантию простого кроя, сшитую из столь удивительно мягкой и лёгкой ткани, что, казалось, она не спадала вниз, а стекала, струилась, будто вода. Под определённым углом можно было разглядеть, как чёрный цвет оживает серебристыми бликами. Земля дышала. Деревья стремительно покрывались нежными зелёными листочками, ажурными, тонкими, остро пахнущими свежестью и весной. — Да будет так, — едва слышно прошептал Дамблдор. — Да будет так. Он отошёл от могилы Поттеров, и остановился у белого мраморного ангела, молитвенно сложившего руки у груди. Из-под очков-половинок по морщинистым щекам скатились две небольшие слезинки. Ангел поднял голову и, увидев Дамблдора, коротко кивнул. Да будет так. * * * За многие сотни километров от Годриковой Лощины Гарриет Поттер открыла глаза. Питер вздохнул с облегчением. Если Дамблдор ещё хоть раз объявится, он непременно вызнает, что всё это значило. Питеру Эвансу было не суждено увидеть Альбуса Дамблдора снова. — Папа, — прошептала Гарриет. — Как ты себя чувствуешь, малыш? Гарриет пожала плечами. Вдруг её взгляд прояснился, глаза расширились. — Мне такой сон странный приснился… Там и ты был. Ой, а поставь меня на пол. Питер выпустил Гарриет из рук. Так неожиданно было оказаться в светлой гостиной после той ночной бури. Питер озадаченно потрогал руками сухую одежду. А, может быть, никуда их Дамблдор не переносил?.. Просто показал один сон на двоих… Питер вздрогнул и потряс головой. Этак и с ума сойти недолго. Лучше обо всём этом не думать. Совсем. — Есть хочется, — заявила Гарриет, и помчалась на кухню. — Уже вернулись? — со второго этажа спустилась Мэгги. — Я отвела Джимса к Оливеру, и оставила их наедине с приставкой. Миссис МакКаллистер передавала тебе привет. — Я… Питер стоял и смотрел на Мэгги так, словно видел впервые в жизни. Мэгги удивлённо замерла у подножия лестницы. — Питер? Что-то не так? Питер подошёл к ней и крепко обнял. — Наверное, всё не так. Наверное, абсолютно всё не так, — прошептал он прямо в густые волнистые волосы жены, зажмуриваясь то ли от страха перед неотвратимо надвигающейся катастрофой, то ли от безнадёжности и отчаяния. В Гарриет всё-таки есть волшебство. Он бессилен. Он всего лишь магл. Через несколько лет она отправится туда, где он ни от чего не сможет её защитить. Туда, где вечной опасностью маячит Волдеморт. Сев, ты не должен говорить так о Питере. А сам он себя уже защитить не может? Эй, Питер, прячешься за юбкой младшей сестры? Нам на каникулах колдовать нельзя, так что мы почти на равных. Иди сюда и ответь за свои слова! Перестань! Какая муха тебя укусила? Питер ничего такого не сказал, и вообще ему некогда заниматься ерундой! Это я-то ерунда? Перестань, Северус, я просто хотел предостеречь Лили. Она слишком беспечна. Со мной она в безопасности! Это не так. Нет, так! Это ты всего лишь магл, а я волшебник, я могу её защитить! — Как бы мне хотелось, чтобы в Гарриет не было ни капли волшебства. Джеймс был волшебником, вы, сэр, волшебник, но вы тоже не смогли защитить её.