***
И доктор, и Майкрофт, и даже миссис Хадсон прощала Шерлоку все выходки в такие дни. Правда, если мужчины причину знали, то пожилая леди прощала всё исключительно от высоких чувств: «Бедный мальчик, он ведь так гениален, а мир его не спешит признавать! Джон, вы же делите с ним постель, поддержите нашего Шерлока!» — поучала старушка. За несколько дней грудь Шерлока налилась и стала более чувствительной, так что доктор всего один раз рискнул попытаться сделать массаж, а потом, увидев эффект, понял, что лучше не стоит настолько нарушать личное пространство. Всё-таки забота хороша в меру, а предлагать помощь, касающуюся сексуального возбуждения, Джон не рисковал. Холмс и Ватсон сошлись на том, что Шерлок в эти дни поносит мягкий топ и откажется от расследований. Доктор, в качестве компенсации, пообещал готовить чай и тосты каждый день. Вот только идиллия длилась не долго. Была обычная ночь. Джон отказался покидать кровать Шерлока, а тот, собственно, не очень-то и настаивал, поэтому они спали вместе. Шерлок позволял укрывать себя, будить, если, что-то плохое снилось, намекать на то, что стоит сменить простыни. Доктор теперь был подпущен ближе всех, как когда-то был подпущен Майкрофт. Только вот засыпая, Шерлок думал не о предстоящих прогулках и мамулиных булочках, как это было в детстве, а о том, что у его друга появилась новая воздыхательница и дала ему свой номер. А он этот номер вновь оставил на работе. А почему? Неужели не хочет даже с Шерлоком поделиться? Любовь, сантименты, привязанность или нечто иное заставляет скрывать девушку от соседа? Если это всё так, то почему же он не пригласит её на свидание? Это же Ватсон — он заядлый гетеросексуал, он думает о женщинах, он хочет женщин. Практически каждую ночь Шерлока терзали вопросы. Он чувствовал, что ревнует Джона. Понимал, что ему хочется таскать доктора везде с собой: в морг, на места преступлений, на улицу, на встречи с клиентами. Детектив был бы счастлив, если бы Джона уволили, например. Тогда они проводили бы вместе больше времени. Да, всё вышло весьма постыдно и глупо: распоряжение Майкрофта, наркотики… Даже тайна Шерлока была раскрыта весьма…мерзко. Но главное, что Джон не ушёл и не сказал Шерлоку, что тот мерзкий или ошибка природы, или урод из ночных кошмаров, или мутант — такие сравнения Холмс может перечислять до бесконечности, он слишком много и слишком часто слышал их. Очередная ночь не стала исключением: Шерлок погружался в тяжёлые мысли и воспоминания. Комната потихоньку наполнялась горестными вздохами, которые детектив не замечал. Зато замечал доктор Ватсон. — Всё в порядке? — повернувшись лицом к соседу спросил Джон. — Да. Спи. — А почему ты не спишь? Принести таблетку? — Нет. — Если тебе больно, я могу сходить на кухню и принести грелку. Шерлок, это ведь нормально, это естественно, что есть болевые ощущения. — Мне не больно, — Шерлок на самом деле не хотел привлекать внимание соседа и теперь, разбудив Джона, он запретил себе даже думать о боли. — Хорошо. Эм, может чаю? Я могу заварить что-нибудь, способствующее сну… — Нет. — Шерлок, — Джон приподнялся на локтях и внимательно всмотрелся в лицо Шерлока, — прошу, скажи, что тебя беспокоит. Я твой друг и… — доктор замялся, ведь с его губ чуть не слетели слова о чувствах, о переживаниях и тёплых желаниях, коими преисполнен Ватсон. — Я же сказал, что всё в полном порядке. Мне скучно, Джон! — О, это аргумент. Да. Хорошо. Значит я всё же могу поспать, — улыбнулся доктор и повернулся к детективу спиной, — а ты, всё-таки, не терпи боль. Буди, если станет хуже. И доктор уснул. Следом, решив, что вздохами делу не поможешь, а помочь и что-то решить можно только наблюдая и действуя, уснул и Шерлок. А потом Джону приснилось ленное (тягучее и спокойное) утро, запах завтрака. Кажется, он ждал свой кофе и говорил какие-то восторженные комплименты, на столе лежали круассаны, стояла ваза с какими-то бело-голубыми цветами, а объект восхищений Джона порхал у плиты. У доктора сложилось чёткое ощущение того, что это какой-то утренний сюрприз, который обычно готовят жёнушки любимому супругу после бурной ночи или просто так, когда есть настроение. И вот, Джон тихонько подходит сзади, не желая пугать, а с целью подарить ласку, не отвлекая. Мужчина немного приобнимает за талию высокую фигуру, привстаёт на носки, чтобы носом зарыться в копну мягких кудряшек, притягивает к себе любимую фигуру, его настроение приподнято, игриво и приобретает сексуальные нотки, но, вдруг, в сон врывается весьма странный тон: «Джон… Джон, нет… Нет…». И Джона словно ток прошибает: что за вибрация? Почему так горячо? Какое-то неведомое чувство выбрасывает Джона из сна. Доктор открывает глаза и первое что видит — перепуганные глаза своего любимого соседа, которые заполнились слезами, животным страхом и невероятной мольбой. Джон замирает: он мечется между решением обнять мужчину и успокоить, но что-то останавливает его и не позволяет шелохнуться. — Шерлок, — аккуратно начинает доктор, переводя дыхание, — что… чёрт… — Джон закрывает глаза, осознавая что произошло: во сне он обнял соседа и весьма грубо, грубее, чем стоило бы. А еще, кажется у него эрекция. И он упирается в Шерлока. И это провал. — Нет, нет…нет, — ошалело повторяет детектив, и Джон боится пошевелиться. — Я не сделаю больно, — аккуратно, словно прощупывая почву, говорит Джон, и, встретившись с искрой сознания в глазах любимого друга, продолжает, — и плохо не сделаю. Слышишь? Кивни, если понимаешь, Шерлок. На самом деле, Джон сейчас напуган не меньше детектива, но вот он получает неуверенный кивок и тиски паники немного отпускают его. — Хорошо, — продолжает доктор, — очень хорошо, да… Вдохни поглубже, как я, — доктор делает медленный глубокий вдох, пока не начинает чувствовать едва заметное головокружение, но Шерлок не повторяет и Джон вынужден выдохнуть, — Шерлок, ну же, давай, просто тяни воздух, вот так, — он повторяет процедуру и, о чудо, Шерлок начинает тоже дышать, — молодец, — искренне хвалит Джон, чувствуя, как и ему становится легче. — Джон… — практически шепчет детектив и тело, под пальцами доктора начинает трясти, а сам детектив зажмуривается, сдерживая слёзы. — Боже, Шерлок! — идет ва-банк доктор и обнимает соседа, — я ничего плохого не сделаю, я рядом, я только обниму и всё, обещаю, — конечно, ни о каком возбуждении речи идти не может, а вот прилив нежности, который доктор испытал, стоило только притянуть к себе соседа, сродни только нежности к ребенку, — поплачь, дорогой, я никому не скажу, — шепчет Джон, поглаживая чёрные кудри соседа. Дрожь потихоньку стихает, доктор чувствует, что его футболка намокла от слез соседа: они не частые, но крупные. Говорят, что именно такие слезы льются от горя или утраты, Джон помнит их, когда были проблемы с Гарри, когда он понял, что сестру ничего не может вытянуть из пьянства. Джон помнит слёзы солдат, которые погибали на его руках и тех, кто вынужден был докладывать о смерти сослуживцев. Джон помнит… Но именно сейчас он теряется и сжимает губы, чтобы случайно, в порыве нежности не шепнуть что-то губительное, что-то сокровенное. Наконец, Шерлок успокаивается и сам отстраняется от Джона. — Ты как? — участливо спрашивает доктор, глядя в невыносимо дорогие глаза. — В порядке, разумеется! — Шерлок, прости, кажется… — Тебе в душ надо. Пора бы позаботиться… — отпускает едкое замечание брюнет. — Шерлок, не пытайся меня смутить. Да, это случилось и я приношу свои извинения. — Может позвонишь поклоннице? — Что? Какой? — искренне удивляется Ватсон, ведь за последнее время он не может припомнить никого, кто мог бы заинтересовать его, как объект вожделения. — Любой, Джон. Хватит смотреть на моё обнаженное тело. Ты ведь не гей, — как-то уж слишком провокационно выдавливает из себя детектив и встаёт с кровати. Джон смущен и, кажется, эмоционально опустошен. Шерлок не мог не заметить его чувств или заботы, следовательно, отверг его специально. Ну, что… Холмс ведь сразу дал понять, что в отношениях не заинтересован. — Шерлок, — набравшись храбрости выпаливает доктор, — я не хочу женщину. — Что? Эм… Джон, мне кажется, что я не спрашивал о твоих сексуальных… — Я хотел сказать, что мне нормально и одному. Чёрт, — он встает с кровати и выходит из комнаты, по пути продолжая объясняться, лишь бы только Шерлок не заметил его смущения, — мне хватает того, что дарю заботу тебе и это правильно, это как-то… — По-дружески, — подсказывает детектив, шагая за доктором в ванную. — Да. Да, это дружба. Я просто хочу, чтоб ты понимал, — Джон останавливается в ванной у зеркала и обращает свой взор на соседа, — послушай, я не знаю, что делать. Правда. Мне очень стыдно, Шерлок. — Тебе ли не знать, — хмыкает детектив, — что это нормальная реакция. Представляю, что тебе снилось. — Но я напугал тебя! — Я не испуганная девочка, я взрослый мужчина! — Никто и не спорит. Послушай, я не знаю, что произошло и почему ты так прячешь тело, которое прекрасно! Шерлок, оно прекрасно! На самом деле! Нет-нет, не смей даже отрицать или перебивать, — доктор жестом останавливает соседа, который хотел перебить его, — я отдаю себе отчёт в том, что я говорю. Но так же, я отдаю себе отчёт в том, что ты мой друг, и я ни в коем случае не стану домогаться или каким-то образом проявлять сексуальный интерес к тебе. Знаешь, Майкрофт хочет тебе добра и поэтому только его решением было… — Уложить нас в одну кровать, — уже улыбается Шерлок. — Да. Чёрт, — доктор запрокидывает голову, словно его поймали на чем-то постыдном, но с улыбкой продолжает, — да, мы в одной постели! И оба мужчины взрываются хохотом. Да, это сильнее даже шерлоковой серьезности и смущения доктора! — Дай мне умыться, — хохоча доктор даёт понять, что Шерлоку не мешало бы оставить его одного. — Нет, — улыбается Шерлок. — Мы два взрослых мужчины! — наигранно возмущается Ватсон — Даа, — довольно протягивает Холмс, — почему тебя не смущало это раньше? — Шерлок, это очередной эксперимент? — доктор замечает взгляд Холмса, которым тот еще никого на памяти Джона не одаривал… — Нет. — Тогда что происходит? — Я всего лишь стою рядом, — Шерлок доволен, как никогда, но отчего? — Хорошо, — принимает условия очередной игры сосед, — смотри, если тебе так угодно. И сильные руки доктора берут пену для бритья, уверенными, скорыми движениями наносят на лицо, затем бритвенный станок скользит по коже, а Шерлок понимает, что от созерцания движений с ним происходит что-то неладное. Пока он вглядывается, старается уловить каждый поворот лезвия, каждый взмах руки, его тело предательски плавится и тянется к доктору. Когда последние частицы пены смыты с лица, доктор тянется к лосьону, а Шерлок окончательно сдаётся и «отключает» мозг. Высокий брюнет, словно осторожный, грациозный зверь подходит к доктору и руками скользит по плечам, обвивает грудь, прижимаясь и зарываясь носом в макушку доктора. — Шерлок? — растерянно выдыхает доктор, но тут же ладонь соседа мягко ложится ему на губы. — Это противно? Это мерзко? — бархатным голосом мурчит мужчина. — Нет, — сдавленно выдыхает доктор. — Джон… — Шерлок вдыхает аромат своего соседа, пены для бритья и еще что-то едва уловимое, что его мозг не может идентифицировать и разум окончательно затуманивается, руки сами сползают к груди доктора, сжимая и гладя её. — Что ты делаешь, — стонет Ватсон, но не вырывается, — это очень… ааах, — вырывается из доктора, когда Шерлок перемещает одну ладонь на живот. — Продолжай, — затуманено шепчет детектив, — это…здесь? — ладонь касается возбужденного члена доктора и поглаживает его через ткань пижамных штанов. — Шерлок, — практически задыхается доктор, полностью расслабившись и, чувствуя, как сосед немного сжимает член, — я не…- Джон не успевает договорить, потому что чувствует, как практически в поясницу упирается член соседа и над ухом раздается тихий удивлённый стон. Однако в одну секунду всё заканчивается, Шерлок одергивает руку, словно его током ударило и, оттолкнув Джона бросается вон.***
— Он хоть что-нибудь сегодня ел? — недовольно интересуется политик. — Кофе, — подавляя в себе чувство вины, докладывает Джон. — А вы? — неожиданно звучит вопрос, заставляя доктора засмущаться. — Тост… — Хорошо. Это уже хорошо. Вам тоже нужны силы, я ведь… — но политик не договаривает, опускает глаза и меняет ход фразы, — вам тоже нужны силы. — Спасибо. — Снова выставил вас предателем? Молчит? Может скрипка…? — Нет, — вздыхает Ватсон. — Хм… — Вы видели? — Джон сверлит политика взглядом, понимая, что уточнять и тратить слова бесполезно, ведь Майкрофт знает всё и немного больше. — Вас не повязали, не уволили, вы живы… Разве этой моей реакции мало? — криво усмехается старший Холмс и Джон тоже выдавливает из себя некое подобие улыбки. В комнате повисает неловкая пауза, правда, неловкой она показалась бы собеседникам в том случае, если бы каждый из них не был поглощен собственными мыслями. Первым нарушает тишину политик. — Будут еще вопросы? — Пожалуй — неожиданно для самого себя выпаливает Джон. — Что ж… прошу, — Майкрофт перекидывает ногу на ногу и заинтересованно смотрит прямо в глаза собеседнику. И доктор набирается смелости: глубоко вздыхает, мысленно шагая в бездну: — Вы ведь не можете не знать, почему Шерлок такой скрытный. Почему боится, что о его особенности узнают? Что именно произошло тогда? — Он у нас скромник, — наигранно улыбается политик, изображая заботливого, ортодоксального английского дядюшку, вот только с Джоном этот трюк не работает: он продолжает смотреть на Майкрофта в ожидании ответа. — Я видел многое, Майкрофт, и поверьте мне, я могу отличить природную скромность от звериной осторожности. — Хорошо, — кивает политик, признав своё поражение, — вот только Шерлок будет не в восторге от вашего знания… Вы же понимаете? — Конечно. Он ничего не узнает. — Мы отправили Шерлока в университет, чтобы он смог продолжить свои опыты и, чтобы сохранить наш дом в целости. Домашняя лаборатория кажется милой только до шестого ремонта за год. Седьмой ремонт просто убил бы мамулю, — Майкрофт говорил это ровным тоном, хотя, глаза его выдавали раскаяние, — а потом мне позвонил один из моих информаторов, — политик потёр глаза, словно от долгого чтения. — Информаторов? Вы хоть на секунду его оставляли одного?! — Да. — Неужели, — усмехнулся доктор. — С вами. — Со мной? Но я же… Что вы несете, Майкрофт Холмс?! Майкрофт хмыкает и улыбается с победным чувством: «Я сделал это, я переиграл тебя!», а потом спокойно разъясняет: — Да, вы отказались от денег и отказались от роли телохранителя Шерлока, а через несколько часов спасли его. Разумеется, я принял этот факт…с интересом. Но продолжим, итак, Шерлок учился в университете и жил в общежитии, — эту фразу Майкрофт Холмс проговорил с особой брезгливостью, словно общежитие являлось частью чего-то мерзкого и недостойного, — я, как старший брат, по настоянию мамули, конечно, взял контроль над Шерлоком. Мне приходилось иногда отдавать такие суммы в этот университет… Его эксперименты взрывались постоянно! Они отравляли, создавали мерзкий запах, а Шерлок всё не успокаивался: то ему было интересно горение тела, то вкус пепла… Доктор вздрогнул и нервно сглотнул. — Человеческого? — О, ну что вы! — Майкрофт попытался изобразить улыбку, — не всегда. Чаще — древесного. — Господи, — доктор закатил глаза. — Вижу, что вы уже не ужасаетесь выходкам моего братца, немногие так могут. Да что тут таить: только семья его принимает таким… — Но вы всё еще не рассказали, — вежливо напомнил Джон, готовясь слушать «историю» дальше. — В университете организм Шерлока поддался гормонам и мой брат решил влюбиться, — Майкрофт сморщил нос, а затем тяжело вздохнул, — его избранник учился с ним в одной группе… — Избранник? — вновь перебил доктор, — Шерлок… — Не забывайте, что он гермафродит. А на тот момент он вообще чётко не разграничивал женское и мужское начало. У моего брата проблемы с границами… Габриэль оказался его первой влюблённостью и, увы, последней, как я думал. Доктор сжал кулаки, видимо, сам того не заметив. — Габриэль… — Именно. Не стоит ревновать, Джон, поверьте, Шерлок всё еще чист. Просто его дружок имел какое-то волшебное влияние на моего брата. Именно ему Шерлок открылся. Подозреваю, что решил просто не делать сюрприз в их первую ночь. Доктор потер глаза ладонью и натянул улыбку. — Да, возможно. И что произошло потом? — Избранник моего брата пожелал взглянуть. Взглянул. А потом я нашел Шерлока обнаженным, униженным и подавленным. — Понятно, — отчеканил бывший военный. Со стороны могло показаться, что ему абсолютно всё равно и эта история никак не тронула его разум: подумаешь, со всеми бывает, тем более, в студенческие годы. Вот только на самом деле, Джон готов был удушить сначала Майкрофта за то, что так просто говорит об этом, а потом и того парня, который посмел что-то сделать с таким гениальным человеком! О, Боже, это ведь Шерлок! Он хрупкий, он нежный, он ранимый! С ним нельзя так! На него даже голос повышать нельзя, ведь никто кроме доктора не знает, каким он бывает обидчивым и как ему сложно слушать издёвки, хотя сам Шерлок умеет унизить и оскорбить не хуже. — Он был не один, — отстраненным голосом произнёс Майкрофт Холмс, и доктор, который до этого смотрел сугубо перед собой, бросил взгляд на заговорившего собеседника, — да, Габриэль рассказал об особенности Шерлока своим дружкам. Им казалось, что взглянуть на мутацию будет хорошей забавой. Вот только мой брат не экспонат! Его утонченное тело достойно большего… — Майкрофт в очередной раз потёр глаза, останавливая подступающие слёзы, казалось, он уже забыл о том, что в комнате есть ещё кто-то, — они прикасались к нему, били, лапали, как стадо животных, плебеи. Каждый посчитал своим долгом заглянуть куда угодно, только не в глаза… Их мерзкие руки шарили по его бледному юному телу, были там, где им не место… они… — политик, словно вынырнул из пучины воспоминаний, — Прошу простить меня, Джон, — спокойно и уверенно произнес Холмс, встал со своего места и сделал первый шаг к двери. — Майкрофт, — Джон встал следом, — Я… Я хотел бы… — Не стоит. Всё в порядке, доктор, — Майкрофт оглядел собеседника оценивающим взглядом, выискивая какие-нибудь детали, чтобы «уколоть» побольнее и остаться победителем в этой непростой ситуации, но Джон Ватсон был не так прост. — Они принуждали Шерлока? — Джон не хочет слышать ответ, он просто не выдержит, если услышит… но и не знать тоже нельзя, ведь Шерлок повел так себя не с проста: гормоны здесь не могут быть оправданием. — Нет. Побрезговали. «Такого ублюдка, такого выродка противно иметь» — прищурившись процитировал Майкрофт. — Что?! Вы не смеете! — вот сейчас Майкрофт был в моменте от удара, но он вовремя стукнул зонтом по полу, чтобы хоть как-то переключить внимание доктора. — Это слова Габриэля. — Простите, — виновато опустил взгляд Ватсон. — Не стоит, доктор. Мой брат будет здесь через четверть часа, если по дороге не наткнется на очередные увлекательные останки кого-нибудь. И ещё… В приличных семьях определенные этапы взросления наступают только в серьёзных отношениях, — Майкрофт улыбнулся и, воспользовавшись недоумением доктора, удалился из квартиры.