Учимся рисовать с Чудом Хвостатым!

В просторном зале Зедилиана царил вечный полумрак, непригодный для вдумчивого рисования. После первого часа работы с неподатливыми линиями глаза начинало жечь, словно в них брызнули апельсиновым соком. С прохладных стен капала вода, а из темноты извилистых коридоров доносилось унылое завывание сквозняка. Одетый в лёгкую рубашку тучный босмер поёжился, чувствуя, как кожа покрывается мурашками, становясь ещё отвратительнее, чем обычно. Отвлекшись от рисования, он взял лежавший на столе рядом с рисунком кинжал. К многочисленным шрамам и порезам на руке добавился ещё один. Крупные алые капли плюхнулись на бумажный лист, превращаясь в широкие кляксы. «Рисунок испорчен. Лиран испортил его. Лиран омерзителен!» — лезвие глубже вошло в плоть, и в тусклом свете настенных факелов Зедилиана показалась тонкая красная струя. Игнорируя кровотечение, Лиран смотрел на схематичное изображение трёх фигур, которым была посвящена сегодняшняя лекция Лорда Шеогората. Незаслуженно будучи избранным учеником самого Безумного бога, Лиран больше часа слушал о различных типах фигур разумных рас. «К первому относятся прекрасные, стройные, высокие существа с узкими плечами. Кто-то может сказать „дохляки“, и, к сожалению, будет прав. В отличие от атлетичных засранцев, вроде моего братца, нам приходится постоянно тренироваться, чтоб не быть дрищами, как альтмеры. И всё равно в результате мы лишь выглядим чуть менее тощими», — облачённая в чёрную мантию Безумная сидела на краю широкого письменного стола, который принесли в Зедилиан по её приказу специально для уроков рисования, и болтала в воздухе ногами так, что стол качался с неприятным скрипом. Лиран старательно записывал каждое слово, не раскрывая рта. Кто он такой, чтобы говорить с самим Лордом Шеогоратом? Первый попавшийся на глаза житель Деменции. Сегодняшний урок Безумная желала провести именно в Деменции, и неважно, с кем. Лиран тихо вздохнул. Он не был важен никогда. «Тебе нужно вверху листа нарисовать на достаточном расстоянии друг от друга три овала-головы и к каждому пририсовать чёрточку-шею. К первой „шее“ смело пририсовывай вытянутый четырёхугольник. Потом длинными линиями обозначь руки и ноги. И давай там покрасивше: ты мой тип фигуры рисуешь». Лиран послушно водил углём по бумаге. Несмотря на старания, рисунок получился отвратительным, хотя Безумная осталась довольной и даже похвалила работу. Но Лиран знал, что похвала — не больше, чем вежливость. Ведь как это убожество может устраивать Безумного Бога? " Неплохо. Я смотрю, ты не тупой, и это мне нравится. Но к делу", — и Безумный бог продолжил свой урок. «Второй тип, как ты уже понял, это „атлетичные засранцы“. Вот скажи, на тебя когда-нибудь пёр разъярённый шкаф с даэдрическим мечом? Тут я внесу маленькое уточнение: далеко не все „атлетики“ ростом со шкаф, потому что обычно они норды там или редгарды, а не альтмеры. Это мне не повезло. Обычный атлетик среднего роста, однако мой брат — настоящий шкаф. Злой и страшный. Но как нарисовать его тип фигуры, спросишь ты?» Безумная ненадолго задумалась. Спрыгнув со стола, встала на руки, чтобы кровь приливала к мозгу, и мыслить было проще. Мантия упала, закрывая плечи и голову, но, несмотря на это, Безумный бог продолжал вести урок. «Рисуй равнобедренный четырёхугольник, верхняя сторона которого длинная, а нижняя — короткая. Правильная трапеция называется, вот. Как и в прошлом рисунке, обозначь линиями руки и ноги. Не такими длинными, но более широкими линиями». Перекувырнувшись, поправив мантию и снова встав на ноги, Безумная с интересом посмотрела на рисунок. В этот раз псевдоудовлетворение она выразила ещё более лестными репликами. «Ну и остался последний тип. Мелкие, но крепкие — обычно это вы, босмеры. Если держите себя в форме, хрен вас катаной порубишь, под рукой проскакиваете. А если не держите — заплываете жиром, который режется очень даже хорошо». Безумная пересекала зал быстрыми шагами, размахивая широким переливающимся в тусклом свете Зедилиана хвостом, и прододолжала говорить. «Нарисовать этот тип фигуры несложно. Пририсовываешь широкий стоячий прямоугольник, руки и ноги изображаешь недлинными, но толстыми линиями. Толще, чем на предыдущем рисунке. Затем приносишь во Дворец готовый материал: мне бежать надо по делам, поэтому потом проверю. Будь умничкой и не скучай!» — Безумная сорвалась с места и помчалась вглубь коридора с невиданной для смертного скоростью. Вдалеке с громким скрипом за её спиной закрылись древние ворота. Она покинула Зедилиан менее часа назад. С уходом Безумного Бога в тёмном чреве крепости воцарилась угнетающая тишина. Кровь продолжала капать на безнадёжно испорченный рисунок, который в таком виде недопустимо показывать Лорду Шеогорату. Лиран сжал ладонями вспотевшие, несмотря на прохладу, виски. Взгляд смертельно уставших карих глаз упал на стопку листов, что лежала на краю стола. Стоит протянуть руку, как на месте испорченной бумаги окажется новая, на которой можно изобразить схему всех трёх типов фигур. Не самая сложная задача. Но какой смысл её выполнять? Он опять всё испортит. Снова испачкает лист кровью, порвёт его, перепутает размеры линий и в конечном итоге породит на свет очередное убожество. Действительно хорошо Лиран способен сделать лишь одну вещь — о, Шеогорат, только бы это действительно было так! Звук шагов и прыжков приближался к слабо освещённому залу, избранному для проведения уроков рисования. Перепрыгивая через несколько ступенек, Хвостатая напевала себе под нос очередное непонятно что. — Я назову тарелку именем твоим! И будет суп принадлежать всегда лишь нам троим. У всех любимою певицей стану я... Я — Безумная-я! Ляляля-ляля! Э, а что тут так воняет-то? Увидев залитый кровью стол, пол и стул, она замолчала и почесала затылок острыми когтями, которые забыла подстричь. А переведя взгляд на окруженного мошкарой тело Лирана с перерезанным горлом и кинжалом в руке, покачала головой. — Не, мужик, так дела не делаются. Самокритика — это, конечно хорошо, я как мастер само- и любой другой критики говорю. Но. Ты не представляешь, как Хаскилл будет ругаться, когда я прикажу ему разобраться с твоим телом! Эх... Хаскил! Ха-аски-илл! А рисунок ничего, кстати. Мне понравился.