Лучше умереть, чем любить тебя

      Грейс медленно разлепила веки. Состояние было из вон плохое: голова кружилась так, будто она катается на каруселях с бешеной скоростью; тут же настигали рвотные позывы, которые девушка всё-таки могла сдерживать, да и к тому же, очень сильно болела голова. Хотелось воды. Грейс подумала, что могла бы сейчас выпить целую цистерну. Она вспомнила о ребёнке и из-за этой мысли по щеке девушки скатилась одинокая слеза. На секунду Грейс пожалела об аборте, но она понимала, что ничего не вернёшь. В палате все было залито солнечным светом и царила духота. Приподняв голову, блондинка ахнула — напротив неё, на небольшом диванчике, сложив руки на груди, сопел Роджер. — Тейлор, — глухо произнесла миссис Пройсс, — что ты тут делаешь?       Роджер тут же вскочил с места и подошёл к кровати. Взяв её руку в свою, он поцеловал тыльную сторону, и произнёс. — Ты очнулась, — присаживаясь на край кровати, начал он, — я так ждал твоего пробуждения. Всё думал, как же мне начать этот разговор.       От него несло перегаром. Присмотревшись, девушка увидела у дивана бутылку виски. — Сначала я хотел обвинить тебя в том, что ты убила нашего ребёнка, но потом решил не говорить так, потому что это я виноват. Это я настоял на аборте, а теперь жалею о сказанном.       Грейс что-то хотела сказать, но Роджер не дал ей этой возможности. — Несколько часов назад я задумался над одной вещью, Грейс. Мне всегда казалось, что ты и Ева безумно похожи. Но сейчас я могу сказать, в чём же главное ваше различие…       Барабанщик пододвинулся ещё ближе к лежачей девушке и прошептал. — Ева была беременна, когда её похитили мои недоброжелатели, а после свалила из моей жизни. Но сколько бы на неё дерьма не свалилось, она выносила и родила мне дочь. А ты при первой же ссоре побежала делать аборт, — блондин рассмеялся ей в лицо, — скажешь, что это я тебя заставил? Конечно, проще же всё свалить на меня! А где же твои инстинкты? Раньше ты говорила мне о том, что молишь Бога о ребёнке, ибо с Джеймсом не сложилось. И вуаля — ты беременеешь! Но вместо того, чтобы носить эту кроху под сердцем, делаешь прерывание.       Тейлор захлопал в ладоши. Грейс смотрела на барабанщика с растерянностью. — Ты вообще слышишь о чем говоришь, Роджер? — хрипло ответила она, — я очень хотела этого ребёнка, но ты был в бешенстве. Сам-то не помнишь? — Да потому что ты переспала с бывшим! — Роджер перешёл на крик, — как я ещё должен был отреагировать? — Но я думала, что этот ребёнок может быть не от тебя! Если бы я родила, а это оказался бы малыш Джеймса, то тогда что? Ты бы не полюбил его и бросил меня одну!       Роджер снова подошёл к девушке. — Это был мой ребёнок, Грейс, мой… Твоя подруга Агнес почему-то больше пеклась о нашей личной жизни, чем ты. — Что? — Это она написала мне адрес этой клиники, и это она поговорила с Джеймсом и узнала, что он не может быть отцом ребёнка. Эта милая девушка прислала мне справки, в которых говорилось о том, что мистер Уоллис перенёс заболевание, после которого шанс иметь ребёнка равен практически нулю.       Роджер вздохнул. Ему не хотелось объясняться перед Грейс. — Но как же так? — блондинка заплакала. — Ты не дала ни единого шанса нашему малышу, ни единого. Даже не стала разбираться, от кого ты забеременела! Всё сделали за тебя, поэтому я зол. Но злюсь я в первую очередь на себя, Грейс.       Блондинка стала громко рыдать, закрыв лицо руками. — Лучше умереть, чем любить тебя, слышишь? — прошептал Роджер и вышел из палаты.       Спустя минут десять в палату вошёл доктор, который делал прерывание беременности. — Миссис Пройсс, операция прошла успешно, — негромко сказал он, — ближе к вечеру можете возвращаться домой. А завтра придёте на контрольное узи, где мы посмотрим состояние матки. Договорились?       Блондинка кивнула. Доктор вышел из палаты.       Роджер нёсся на машине по шоссе с бешеной скоростью. Перед его глазами возникали картинки из прошлого: знакомство с Евой, первая ссора с ней, похищение, новость о заболевании, а после смерть… Барабанщик понимал, что ему чертовски не хватает любимой, хотя уже прошло почти пятнадцать лет после её кончины. Он проклинал тот день, когда познакомился с Грейс. Только сейчас Роджер стал понимать, что ему не нужно было затевать всё это. Еву Фарлоу никто не заменит, тем более девушка, которая похожа на неё, как две капли воды. Доехав до стоянки, Тейлор припарковался и закурил. Нащупав в кармане телефон, он набрал номер Лолы. — Моя родная, — тихо говорил он, — ты не занята? — Нет, пап. Что-то случилось? — обеспокоено спросила девушка, — ты пьян? — Слегка, — соврал тот, — на завтра есть планы? — Пока нет. — Я хочу съездить к твоей маме на кладбище, ты со мной? — глухо спросил Роджер, потирая переносицу. — Конечно, пап. Мог даже и не спрашивать.       Роджер сбросил вызов. Закинув телефон в бардачок, он увидел там небольшой пакетик с кокаином. Схватив его, Роджер выкинул содержимое из окна машины и откинулся на сиденье, решив немного поспать.       На следущий день, рано утром Роджер ждал Лолу у дома в машине. Перед этим Тейлор переоделся в более строгий стиль, который состоял из классической чёрной рубашки и чёрных брюк. Поверх он накинул косуху, солнцезащитные очки оставались на его глазах неизменными.       Грейс не звонила, Роджер не стал навязываться. Возможно, он был вчера слишком груб с ней, но сейчас барабанщику до этого уже не было дела. — Можем ехать, — сказала Лола, севши в машину, — почему ты решил посетить могилу мамы?       Автомобиль Тейлора тронулся. Роджер барабанил указательными пальцами по рулю, что выдавало его беспокойство. — Мне сейчас очень тяжело, Лола. А когда мне так хреново, я всегда езжу к ней. Выговариваюсь, изливаю душу, так скажем, и мне становится намного легче.       Девушка кивнула. Лола понимала, что именно тревожит отца, поэтому не стала задавать лишних вопросов.       Спустя некоторое время Роджер и Лола шагали по центральной аллее кладбища. В руках у мужчины был огромный букет белых лилий. Свернув немного вглубь кладбища, отец и дочь встали около красивого памятника из мрамора, на котором была изображена навечно молодая Ева Фарлоу. — Привет, мам, — тихо произнесла девушка, — я скучаю…       Больше Лола не сказала ни слова. Роджер положил на могильную плиту букет и присел на корточки.       «Моя дорогая Ева. Ты даже не можешь представить, насколько мне сейчас тяжело. Уже столько лет я беседую с тобой, глядя на твоё фото, выбитое на мраморе. Только посмотри на нашу дочь — Лоле почти восемнадцать. Я до сих пор не верю, что она скоро уедет от меня в далекий город Торонто. Но знаю, что это правильное решение. С ней будет Питер, в нём я не сомневаюсь. Они любят друг друга и это здорово. А что касается меня… То, видимо, тебя мне никто не заменит. Мои попытки быть с Грейс не увенчались с успехом. Теперь я даже не уверен, что любил её. Быть может, это была просто симпатия из внешнего сходства с тобой… Ева, это так сложно… Грейс слишком слабый человек, а рядом со мной должна быть непоколебимая женщина, готовая всегда поддержать и прийти на помощь. Таковой была ты. Я буду любить тебя всегда…»       Роджер встал с корточек. Взглянув на Лолу, барабанщик заключил дочь в свои объятья. — Я люблю тебя, пап, — прошептала девушка. — И я тебя люблю, — ответил Роджер, поцеловав дочь в макушку.