-Ты ведь знаешь, что я могу с тобой сделать? - Эти слова пробудили воспоминания о днях, проведенных в плену...
Блуждая по своей темнице, девушка вслушивалась в крики, изредка слышимые из коридора. Эти крики были полны боли, и каждый раз кто-то новый издавал их. И Моргана могла довольствоваться лишь своим одиночеством среди холодных каменных стен. И постепенно, час за часом ее начали сводить с ума эти крики, полные безумия предсмертной агонии. И каждый раз, как крики смолкали, были слышны слова: "Кушать подано, господа!" Несомненно колдунья знала этот голос. И ждала, когда он произнесет то же над ее хладным телом. Она хотела бороться, пытаться выбраться из своей клетки, но ее магия ослабла, а ослабшее тело предательски сковывала, подрезая на корню надежду на побег. И спустя какое-то время утратить связь с этим миром и человеком, потерявшими ее доверие, было не такой уж плохой перспективой. Но проходили дни: крики не утихали, однако Эрона не было слышно, отчего крики были недолгими. Сколько дней прошло? Девушка не знала. В один из таких дней за дверью раздались шаги: тихие и ритмичные, они говорили о приближении человека. Моргана, сидевшая у двери, прижалась к железной двери и произнесла лишь одну фразу, когда за дверью остановились: - Покончи с этим, - ее голос был слаб и тих, но в нем невозможно было услышать слабости духа или неуверенности. - Не сегодня, - промолвил Эрон, отворив тяжелую дверь. Свет его факела ослепил жрицу, но она нашла в себе силы сделать рывок вперед, за что получила мощный удар в живот и врезалась в дверной проем. - Какая пылкая, - произнес колдун, глядя на то, как девушка пытается вновь подняться на ноги. Безуспешно. - Грог, помоги миледи! - подозвал он мужчину, стоявшего у противоположного конца коридора. Великан быстрыми шагами сократил расстояние до девушки до минимума. - Помнишь Грога? - обратился Эрон к девушке. Грог поднял девушку на руки, хотя удержать ее в таком ослабшем состоянии мог бы и подросток. - К сожалению, - не дожидаясь ответа произнес колдун. - После вашего с Мерлином побега, Грог от эдакой оказии внезапно лишился дара речи, - в его голосе была слышна фальшь. Моргане в голову пришла мысль, что "дар речи" Грог потерял не случайно. Девушка измученный взглядом смотрела на него, силясь повернуть голову, чтобы увидеть, что вокруг. Они шли меж темниц, из которых порой были слышны мольбы о помощи. Кто-то еще питал надежду на освобождение, кто-то просто колотил дверь, обессилев. - Не обращайте внимания, эти маги не смогут навредить никому, - произнес Эрон. - А нас ждут дела поважнее, чем слушать их лживые обещания о дружбе. Ваша комната наконец готова, леди Моргана. Не говоря больше ни слова, Эрон пропустив двоих вперед, вышел из этого коридора, запирая двери на три крепких замка. И в скором времени кое-что в самом деле изменилось. Теперь Моргана проводила большую часть времени в отведенных ей покоях, иногда насильно сопровождаемая лично Эроном на совместный ужин. И только кандалы и громкие крики из темниц отличали пребывание здесь от жизни в Камелоте при Утере. Не говоря о тех, с кем девушка могла поговорить по-настоящему, без утайки. В первую же ночь крики разбудили девушку, и она стала искать их источник, пока не нашла под кроватью круглую дыру, небольшого диаметра, ведущую в темницы. Кто мог додуматься до такого? Только тот, что желал слышать мольбы о помощи, плачь и отчаяние своих врагов. Для Морганы же это было лишь еще одним напоминанием о том, что она пленница в этом замке.Долгое прощание
Старая деревянная лодка медленно проплывала меж полуразрушенных каменных стен, некогда величественных, восхвалявших могущество Древних Жриц. В лодке было двое: ведьма с глазами цвета необъятного утреннего неба - она управляла лодкой, - и еще она фигура, завернутая в темные одежды, не издавшая ни единого звука с тех пор, как они покинули Камелот. Моргана поглядывала на человека рядом, изредка нашептывая слова - "Мы уже почти добрались". Через несколько минут неспешного плаванья по тихим водам, лодка наконец упирается о твердую землю, и Моргана делает шаг, впервые очутившись на Острове Блаженных, а ветер развивает ее длинную черную накидку по воздуху. Бросив взгляд на почти полностью разрушенный замок, девушка тут же бросается на помощь ослабшей сестре, силившейся самостоятельно подняться на ноги. Обе они неспешно ступают по каменным плитам, кое-где поросших мхом. В тишине ночи, освещаемые лишь светом полной луны, женщины молчат: младшая боится, что не сдержит данное сестре обещание, вторая - уже твердо приняла решение и не хочет его обсуждать. Вскоре они дошли до каменного стола, на котором во времена Старой Религии приносились человеческие жертвы, и Моргауза оперлась об угол каменного жертвенника, чувствуя утекающие сквозь пальцы последние крупицы жизни. - Помоги мне, - произносит она еле слышно, не поворачиваясь к сестре. И Моргана выполняет ее просьбу, подхватывая руками ослабшее тело, помогая поднять ноги. Когда сестра расположилась на столе, Моргана взяла ее озябшие руки в свои. - Ты уверена? - вопрошает она, надеясь на благоразумие Моргаузы. В ответ она видит лишь кивок и , сжав сестринские пальцы, пытается успокоиться. И когда ей это удается, она достает из сумки кинжал, украшенный разноцветными камнями, которые в ночи похожи на тусклые звезды, изредка мерцающие кроваво-красным, болотно-зеленым или просто отражающие лунный свет. Направив острие орудия на сестру, Моргана медленно поднимает его - желание не делать этого все еще борется в ней с желанием исполнить обещанное, принести эту жертву. Моргауза смотрит на сестру, после чего глядит в черное небо, но ее взгляд устремлен в бесконечность, куда можно попасть лишь за мгновение до. Резким движением меч проникает девушке меж ребер и вонзается прямо в сердце. Увидев, что жизнь окончательно покинула тело Моргаузы, она роняет одинокую слезу, после чего произносит заклинание. Вот она произносит последнее слово, и внезапная магическая волна срывает девушку с места словно тростинку и уносит ее на несколько метров. Упав на каменные плиты, колдунья теряет сознание, но через несколько минут она открывает глаза и тут же щурит их, пытаясь вглядеться в источник яркого света, в то же время она слышит миллионы криков людей, страдающих по ту сторону открывшейся завесы. - Зачем ты вызвала меня сюда, жрица? - произносит фигура, появившаяся в завесе. И спустя несколько секунд вновь продолжает. - Теперь я вижу. Ты хотела открыть завесу, принеся жертву, но, - голос на мгновение замолкает, и Моргана пытается разглядеть лицо говорящего. - Тебе это не удалось. - Фигура делает шаг назад, погружаясь в пространство за зияющей дырой мироздания. - Запомни одно. Тот, кого называют Эмрис, будет следовать за тобой. Он твоя судьба… и твоя погибель, - Каэлих исчезает за завесой, а Моргану вдруг настигает сон. Дыра вновь закрывается, и все голоса вновь затихают, оставляя лишь ветру право завывать среди каменных плит.***
Травы для двоих
Мужчина медленно шагал средь каменных колонн, стараясь скрыть свое ночное путешествие за пределы замка. Его короткая тень коснулась лестницы, после чего его ступни ощутили твердую землю. Из-под старой, потрепанной серой мантии, а точнее из-под капюшона, слегка выбивались длинные седые волосы, выдававшие лекаря. Крайне сложно было в его возрасте пытаться вступить в схватку с одним из стражников Эрона, поэтому он старался избегать встреч с ними, передвигаясь обходными путями даже днём, что уж говорить о ночном времени суток, особенно если при себе несешь тайное послание "врагам Камелота". Сейчас под это определение были включены и рыцари Круглого Стола, все еще верные "Артуру, обрекшему жителей Камелота на голод". Эрон не подозревал Гаюса в связи с Мерлином, не мог даже представить немощного старика в роли шпиона, что было на руку седоволосому целителю. Изредка он даже притворялся слабым, дабы усыпить бдительность колдуна. Вот и в эту ночь, отослав ворона, Гаюс вернулся в свою комнату, принявшись готовить новую порцию зелья для Морганы. Кажется, что заклятие Эрона понемногу ослабевало. Лекарь заметил изменения в ее поведении, не видные остальным, кроме него, наблюдавшего за девушкой с малых лет. Она была похожа на отца, хоть и идентичность эта была заметна только приближенному старого короля. Нельзя было точно сказать, когда эта схожесть стала проявляться, но в глубине души Гаюс давно знал с самого начала об их связи. Просто никогда не произносил вслух. Все чаще седовласый посещал библиотеку, в поисках ответа на вопрос, как снять проклятие с Мерлина. Хоть магия юноши и не исчезла полностью, но ее на хватало. Да, поначалу она мелкими крупицами возвращалась, но в какой-то момент этот рост прекратился. Почему? Это уже второй по важности вопрос. Сейчас же необходимо было искоренить это ограничивающее силы проклятие. И Гаюс искал, но все было безуспешно.***
Жертвы
После долгой битвы посреди Камелотских полей, рыцари оттеснили солдат Эрона, которые теперь укрылись в замке. От праздника не осталось ни следа, только следы сражения. Девочка, потерявшая мать на празднике, все еще сидела у тела матери, оплакивая свою потерю. Она положила голову матери на грудь, будто бы пытаясь услышать сердцебиение, однако сердце женщины остановилось навсегда. Осматривая поле битвы, Ланселот не мог не заметить горе юной жительницы королевства. Он подошел к ней и присел рядом, думая, как начать разговор. Внезапно плачь прекратился, и девочка взглянула на сидящего рядом рыцаря. На бледном лице ее , словно угольки, горели большие черные глаза, опухшие от слез; несколько секунд они будто впивались в лицо Ланселота, после чего она произнесла: - Ее надо похоронить, - она смахнула слезы, переводя взгляд на мертвенно-бледное материнское лицо. Рыцарь кивнул, и девчушка, будто спиной почувствовав это, склонилась над матерью и опустила веки, тут же вставая на ноги. Немного отстав от остальных рыцарей, мужчина помог девочке, которую звали Элейн, похоронить мать. И, стоя у могила неизвестной женщины, он слушал ее историю, пересказанную Элейн - жизнь в городишке под названием Шалот, рождение дочери, потеря мужа и сыновей из-за странной хвори, странствовавшей по мелким деревушкам несколько лет назад, то, как Элейн училась у матери прясть и это постепенно стало их семейным делом, бегство от голода и этот праздник. Девчушка положила у дерева, под которым похоронила мать, букет полевых цветов, сорванных неподалеку, после чего согласилась пойти с Ланселотом в замок королевы Аннис, так как идти ей и в самом деле теперь было некуда. Возвратившись в казармы и обнаружив там раненных рыцарей, мужчина узнал о дальнейших планах Артура: окружить замок, пробраться в самое его сердце и - самое главное - избегать ненужных жертв. Рыцарям были хорошо известны потайные пути под замком, а потому было решено использовать именно их. План был несложным, но с таким количеством людей он мог быть для каждого из них фатальным. Точнее единственным. Покинув комнату Артура, Ланселот наблюдал из окна за полем, пытаясь разглядеть за лесом, расстилающимся за горизонт, ставшие такими родными края. Молодой человек ощущал необъяснимую дыру в сердце, которую не могли восполнить ни одно из его деяний. Если бы сейчас перед ним стоял выбор пожертвовать собой во имя чего-то или кого-то, то он бы без колебаний принес эту жертву. В голове всплыл образ из снов: посреди руин, пропитанных остатками магии, зияет огромная дыра, которая так и манит к себе, согревая своим сиянием, а где-то позади слышен голос Мерлина. Стоит лишь протянуть руку, и теплая волна окутывает тебя, заставляя забыть обо всем, что творилось у тебя на душе. За магической завесой не было ничего. Ни жаркого пламени ада, ни приятной прохлады рая, ничего. Ни темноты, ни света; ни звуков, ни тишины. Там было только ничто. И один и тот же сон снился Ланселоту уже очень давно, примерно с того времени, как сестры-волшебницы покинули Камелот. И было совершенно непонятно, как истолковать этот сон. Однако каждая ночь, когда ему снился этот сон, на одно мгновение после пробуждения затягивала пустоту в душе. На небольшом поле под окном стоял Мерлин и так же глядел в ту сторону. Когда рыцарь увидел его, кто-то похлопал по его плечу, и он тут же обернулся. - Что задержало тебя? - спросил Артур. - Надо было помочь раненым, - ответил Ланс, вновь обернувшись к окну. Ему совершенно не хотелось говорить о том, что творилось на душе. Мерлин заметил двоих у окна и , бросив на рыцаря задумчивый взгляд, он поспешил скрыться из виду. - С Мерлином что-то происходит, - промолвил он. - Ты только заметил, - монотонно произнес король. - Это чувство, оно знакомо нам всем, - продолжил он загадочно, после чего оставил рыцаря наедине со своими мыслями. Ланселот вскоре отыскал Мерлина у конюшен. Взволнованный юноша пытался спрятать что-то в рукаве - пергамент, письмо? - Что-то случилось? - будто не замечая этого клочка бумаги, рыцарь надеется, что маг сам расскажет ему обо всем. - Нет, с чего ты взял, - но карие глаза друга понимающе взирающие прямо в душу не дают Мерлину солгать. - На самом деле есть кое-что, - он достает из рукава маленький сверток. - Это письмо, оно от Морганы или, может все это время меня дурачил Эрон, присылая эти письма. Я не знаю, - она разворачивает письмо и читает его. - "Нам нужно срочно встретиться. У разоренной деревушки около леса, в полночь." - И ты думаешь это ловушка? - маг кивает в ответ. Рыцарь переводит взгляд на открытые двери конюшни, за которым открывается вид на лес.- Тогда я пойду с тобой, - в голове опять всплыли образы из снов, и голос Мерлина стал слышен будто наяву...
***
Письмо
Как только удалось улучить свободную минутку, Мерлин поспешил покинуть казармы, чтобы пройтись немного вокруг замка королеву Аннис. Было удивительным, как эта женщина так долго терпит в своем замке незваных гостей. Рыцарям Камелота было отведено несколько конюшен и половина мест в казармах; королева же говорила, что после потери мужа она теперь придерживается менее насильственной политики, а потому столько места для ее армии ей не требуется. Завернув за одну из башен, маг теперь взирал на лес, разделяющий два королевства. Где-то над лесом собралась стая воронов, и через несколько мгновений один ворон отделился от этого танца в воздухе и теперь летел в сторону слуги. И вот, когда птица приблизилась к замку, она широко раскрыла свои крылья, приземляясь прямо около Мерлина. Юноша приблизился к птице, заметив привязанное к ее лапке письмо. Ворон непонимающе глядел своим единственным глазом, похожим на черную бусинку, глядел на мага. Второй глаз птицы был изуродован - должно быть в борьбе за пищу со своими сородичами. И, как только Мерлин взял письмо в руку, птица взмыла вверх. Открыв письмо, юноша обнаружил всего две строчки, написанные рукой Морганы. Очевидно, что это была ловушка Эрона, но волшебник просто не мог не пойти туда. Написанное рукой ведьмы, могло ли предыдущее письмо, как и последнее, быть написано под диктовку Эрона? Неужели Моргана и в самом деле была на его стороне? Нет, в это сложно было поверить, а точнее не хотелось поверить магу. Проводя кончиком пальцев по засохшим чернилам на пергаменте, он вспоминал ее - девушка беспомощно глядела на мага, будто вновь она была той Морганой, что так боялась Утера, что каждый день видела кошмары, что так просила помощи у Мерлина. В тот раз он не мог ей помочь, но в этот раз все будет по-другому. Даже если чувства, что терзали его сейчас, не взаимны.... - Я сам смогу защитить себя, - ответил ему Мерлин, сворачивая письмо.
- Я видел, на что ты способен, - с полуулыбкой на устах отвечает Ланс. - Но магия не всегда выход, порой верный друг может быть полезнее в сто крат, - он подходит к волшебнику и садится рядом. - Хорошо, - на лице слуги на мгновение появляется ухмылка.***
Гвейн спешит покинуть конюшню, пока его не заметили. Он словно тень быстрыми шагами преодолевает расстояние до покоев Артура и Гвен, где находится только король. Он склонился на картой Камелота, все еще раздумывая над планом и его возможными корректировками. - Сэр, - слегка запыхавшись произносит рыцарь. Артур удивленно смотрит на него, оторвав взгляд от бумаг. - У меня для вас срочное послание... ...Выслушав его, Артур произносит: - Готовься, мы выступаем сегодня ночью.