Осознанный сон

      Ирен подавился своими нотациями и посмотрел на меня с удивлением. Его ладонь разжалась, освободив мою руку.       — Что?       — Она знает, — повторил я. — Мать клана. Она все знает.       — Не неси чушь! Все знать невозможно по определению, — злость на лице Ирена сменилась раздражением.       — Она знает мой секрет, — не обратил я внимание на колкость. — Наши секреты.       Ирен шумно втянул воздух сквозь сжатые зубы, издавая по-настоящему змеиное шипение, и грозно, с явным предупреждением, посмотрел на меня, а затем постучал по магическому перстню пальцем.       — Да какая теперь разница?! — не выдержав, выкрикнул я. — Нас раскрыли! Все твои предосторожности бесполезны!       Паника захлестнула меня новой волной. Я испуганно оглядел коридор, всмотрелся в глубь той ее части, откуда мы пришли. Той, что вела к Матери клана. Тоннель был пуст. Только наша троица. Никто не маячил вдалеке, не раздавался звук шагов. Никакого преследования. Но ощущение надвигающейся угрозы все равно не отпускало. Я будто мог почувствовать как они скалятся за поворотом, перешептываются, выжидая где-то в тени или… Если рука может пройти сквозь камень, то, может, и все тело? Может, они прячутся сейчас в стенах, упиваются моим страхом и ужасом? Я всматривался в каменную поверхность с мерцающими узорами из камней-светильников. Ноги сами собой пришли в движение. Я пятился назад маленькими шагами, готовый развернуться и бежать при малейшем признаке движения в скальной породе.       — Орта, стой!       Звучный голос Ирена вспорол тишину. Тревога только усилилась. Так я не услышу их приближения. Мне нужно безмолвие.       — Орта!       Окрик ударил по вискам так, что я поморщился. Тени в конце тоннеля всколыхнулись, заморгали светильники. Еще пара осторожных шагов назад.       Тело неожиданно застыло. Ноги не отрывались от земли, будто приказы мозга не доходили до мышц. Я дернулся пару раз, но так и не смог сдвинуться с места. Тело меня предало.       — Орта, успокойся!       Я с трудом оторвал взгляд от коридора на источник звука. Ирен и его магия — вот причины того, что ноги меня не слушаются.       — Отпусти меня!       Голос вышел слабым, полузадушенным и неубедительным. Менталиста он не впечатлил — мои конечности все еще отказывались служить мне. Фигура Садиста продолжала источать самодовольство.       — Сначала успокойся.       Тьма коридора позади фигур братьев словно приблизилась, пока я не смотрел на нее. Она подкрадывалась медленно, но стоять на месте было опасно. Надо двигаться! Я удвоил мысленные усилия, пытался заставить ноги шевелиться. Братья внезапно оказались всего в паре шагов от меня. Ирен протягивал ко мне руку, собираясь схватить. Он собирается отдать меня им — внезапно понял я. Он удерживает меня, чтобы те, кто в тени, могли добраться до меня. Все его речи, все, что он делал — все для того, чтобы привести меня сюда, чтобы отдать Матери клана и ее прислужникам. Он изначально был врагом!       — Отпусти меня, говорю! — выкрикнул я и приложил все свои умственные усилия на то, чтобы избавить свое тело от оков чужой власти.       Ноги освободились настолько внезапно, что я пошатнулся. Равновесие удалось сохранить, сделав пару шагов назад. Возврат контроля прошелся опьяняющей волной облегчения до самых кончиков пальцев. Всепоглощающий страх слегка отступил, я мог дышать уже спокойней. Но ощущение присутствия чего-то враждебного, чего-то совсем рядом, не исчезло. Я снова оглядел с беспокойством неподвижную гладь стен, фигурные дорожки сияющих кристаллов. Нервно сглотнув, я сделал над собой усилие и посмотрел в лицо тьме в конце коридора. Она оставалась все также вдали, но чувствовалось, что стоит только отвлечься, перестать следить, и она продолжит расползаться вязким мазутом. Она будет выбрасывать свои щупальца вперед, придвигаться все ближе и ближе, неся в своем нутре моих преследователей. На мгновение я услышал, как их тихие разговоры доносит камень стен. От их тихого шипения по спине пробежали мурашки.       — Орта! Приди в себя, во имя Предков!       Что-то неожиданно обожгло руку сквозь ткань рукава. Я резко дернулся и освободил предплечье из хватки костлявой ладони Ирена. Как он вообще смеет трогать меня?!       — Оррен, не стой столпом! — резко окрикнул он младшего. — Успокаивать ее — это по твоей части. Так вперед, выполняй свою миссию миротворца!       — Что?       Еще секунду назад на лице Оррена было выражение суеверного ужаса. Теперь же оно вытянулось в удивлении, глаза выпучились, рот приоткрылся. Из меня вырвался нервный смешок. Рот младшего из двух братьев округлился еще больше, искажая и без того некрасивое лицо. Резиновая курица-пищалка — вот что вспомнилось мне, при взгляде на него. Я хихикнул еще раз и еще, а затем смех хлынул из меня неудержимым потоком.       Абсурд. Братья с карикатурно-удивленными лицами, пугающая пустота коридоров, говорящая кошка, девушка-утопленница, плотоядная усмешка Верховной… Реальность рассыпалась осколками и складывалась в калейдоскоп абсурда. Светящиеся кристаллы на стенах продолжали заговорщически мне подмигивать, пока ужас, сжимавший мое сердце, выходил из меня громким хохотом, пока не осталась пустота на его месте.       — Идиотский сон, — сказал я, не успев толком отдышаться. Голос вышел тихим и хрипловатым.       — Что? — удивленно спросил Ирен.       — Глупый сон, говорю. Нет, до этого момента было интересно — новое место, новая культура. Магия. Много впечатлений. И было чем пощекотать нервы. Но сейчас я знаю, к чему все идет. Терпеть не могу сны-ужастики. Самое противное, что если уже начался хоррор, то обратно на рельсы обычного сна, к приключениям каким-нибудь, уже не встать. И не выбраться из него уже просто так. Я точно знаю, мне кошмары часто снятся. Как думаете, в скольких из них я доживал до пробуждения? А несколько раз вообще приходилось сводить счеты с жизнью, чтобы проснуться. Прыгать из окна, топиться, подрывать себя… Но хуже всего было, когда я словил пулю в голову. Позволил себя застрелить. Я чувствовал как она проходит сквозь лоб и разрывает мозг. У, мерзкое ощущение! Хотя ожидание выстрела было еще хуже. Смотреть на дуло пистолета, слышать щелчок предохранителя… И все это время удерживать тело на одном месте. Я тогда был одержимым некромантом — убивал всех встречных подряд, и смерть была как избавление. Долгая история, в общем.       — Орта… — начал было Ирен вкрадчивым голосом, но слушать я его не стал.       — Хочу проснуться, — вырвалось из меня с последним, едва слышным смешком.       — Проснуться?       — Да, надоело.       Вся неестественная веселость уже покинула меня, и на ее место медленно накатывала свинцовая усталость. Ушло желание двигаться и что-либо говорить, а с ним — интерес к происходящему. Осталось лишь желание доверить тело окружающему камню. Воззвать к его защите, незыблемой надежности. Принять его, такие успокаивающие, объятья и слиться с его толщей, пока не погаснут последние искры мятежных, непослушных мыслей.       Я последовал его зову, его обещанию покоя. Тихие заверения родной стихии иногда прерывались резкими звуками таких раздражающих сейчас голосов братьев. Они грозились пробиться сквозь пласт тяжелого умиротворения, но лишь царапали по поверхности.       — …что надо…       — …знаешь?       Прислонился головой к камню, чтобы он мог полностью принять меня в свое нутро. Заколки больно впились в кожу, оцарапали голову, потянули пряди волос. Шипение прорвалось сквозь сомкнутые зубы. Совсем забыл о них.       — …за идиота или себя такими…       Холод стены больше не успокаивал дурных предчувствий. Тяжелое чувство в груди, свернутое спиралью, снова раскручивало свои витки. Оно охватило все туловище, закралось онемением в конечности, запустило шипы беспокойства в голову.       Стена. Стена, которой я доверил свою спину. Из нее вот-вот вырвутся руки, которые утянут меня во тьму. Их прикосновения я почти уже чувствовал через ткань рукавов. От их шепота волосы на затылке встали дыбом. Дыхание ускорилось, прохладный воздух тоннеля обжигал легкие. Надо было двигаться, надо было бежать. Но команды от мозга не достигали мышц. Я продолжал прижиматься к враждебной поверхности, с ужасом ожидая своей участи.       Что-то горячее неожиданно сомкнулось вокруг моего запястья. Я сдавленно вскрикнул и попытался вырвать конечность, но хватка того, кто стоял прямо передо мной, была сильной. Я в отчаянии ударил свободной рукой в центр фигуры, но и она оказалась перехвачена.       — Орта, — пробился до моего сознания знакомый голос. — Пойдем, я помогу тебе переодеться в домашнее. Расплету прическу. День был долгий, но теперь можно отдохнуть.       Передо мной стоял Оррен с обеспокоенным выражением лица. Интонация его была полна заботы, а мои запястья он сжимал осторожно. Шпильки все еще впивались мне в голову, нарядный плотный корсет сдавливал ребра. Я бездумно последовал за тем, кто обещал освобождение от этой пытки.       В голове и сердце было пусто. Мышцы и кости же наоборот словно закаменели. Поначалу я с трудом переставлял ноги.       В голове прояснилось, когда коридор начал ветвиться и пестреть тяжелыми дверями комнат. Теплота в руке и груди ушла, сменившись прохладой. Я осознал, что все это время Оррен вел меня за руку, как маленького. В висках запульсировало.       Эмоции оживали вместе с мыслями. Знакомые стены Чертогов семьи вызывали противоречивые чувства уюта и легкого опасения. Как и братья, идущие по обе стороны от меня.       Недавно произошедшее я не мог до конца осознать и полностью воссоздать, секунда за секундой, в своей голове. От этого гнетущее беспокойство становилось только сильнее. Складывалось впечатление, что меня опоили.       Едва мы оказались за порогом Покоев, мой взгляд сразу же упал на одно из кресел гостиной. Будто ватные ноги уже едва держали тело, и я со вздохом облегчения опустился в самое большое и необычайно мягкое для интерьера Клана сиденье.       — Рассказывай. Как можно подробней, — сразу же перешел к делу Ирен.       Сам вредный братец первым делом подошел к письменному столу и принялся выкладывать на него наши недавние находки. Когда обе книги оказались на столе, а в руках Ирена сверкнула цепочка артефакта, он обратил внимание на тишину и обернулся. Проследив за моим завороженным взглядом, он рыкнул, спрятал предметы обратно в рукав и резко развернулся.       — Я жду, — нетерпеливо сузил он глаза.       Ирен продолжал прожигать меня цепким взглядом все время, пока я сбивчиво пересказывал разговор со Стервой. Не изменил он горделивой позы со скрещенными на груди руками, и когда мой язык начал заплетаться, а мысли путаться. В конце концов, когда моя голова стала совсем тяжелой и ее уже знакомо стиснуло обручем, я пробормотал что-то невнятное и остановился. В груди кольнула тревога, смутное дурное предчувствие. Из спальни послышался тихий, чуть свистящий звук. На самой периферии зрения, там где должна быть арка в спальню, мелькнула какая-то фигура. Я вжался в спинку кресла.       — Орта!       Я, даже не обернувшись на окрик Ирена, шикнул. Глаза помимо воли сосредоточились на проходе в соседнюю комнату. По спине прошел холодок — с той стороны, слева, послышался едва различимый шепот. Он стал чуть громче, но в проеме по-прежнему никого не было видно. Тихий голос приблизился еще немного, так что можно было различить, что он женский, ему стал вторить другой, повыше, с холодящими душу подвываниями. Светильники в соседней комнате замерцали колючими вспышками.       Внимание резко привлекло движение справа. Первым импульсом было отшатнуться, но помешало тяжелое кресло с высокой спинкой. К счастью, это оказался всего лишь Оррен. Он опустился передо мной на колени и без лишних слов стал снимать с моих ступней то, что здесь по недоразумению называли обувью. Шершавые от мозолей пальцы слегка царапали кожу ног, но, как ни парадоксально, это действовало успокаивающе. Странно успокаивающе. Как переобуться в удобные домашние тапки и развалиться на старом, и таком родном, диване после особо тяжелого дня. Хотел бы я знать, в какой это момент весь этот барский церемониал с переодеванием стал для меня привычным и обыденным.       Будничность действия меня успокоила настолько, что я уже без страха оглянулся на источник тревог и страха, но не заметил ничего необычного. Сквозь арку было видно лишь стену со слабо светящимися кристаллами и дверь в уборную. Никаких голосов, как ни вслушивался, я не смог расслышать. Только мелодичный перезвон цепочек обуви и полный нетерпения вздох Ирена.       Волна смущения окатила меня кипятком с макушки до кончиков пальцев ног. Испугался собственной тени, как малое дитя после сказки про бабайку. Не хватало только спрятаться под одеялом на кровати, обнять подушку и сказать, что я в домике. Приступы иррационального страха со мной случались и раньше: после особо страшного кошмара или просмотра хорошего ужастика на ночь. Как, наверно, и с большинством людей. И пойман на этом я был тоже не раз, но в гораздо более нежном возрасте и близкими людьми, а не вредными остроухими садистами, готовыми смаковать каждый мой промах. А, судя по внимательному взгляду Ирена и его склоненной на бок голове, от него ничего не укрылось. Ни моя кратковременная паника сейчас, ни истерика в коридоре.       Я поспешил отвлечь его внимание и, прежде чем он успел что-то сказать, продолжил пересказ беседы с Верховной.       — Не вижу повода для паники, — равнодушно сказал старший братец, едва я замолчал.       Он развернулся к столу и снова стал осторожно выкладывать предметы из тайника на стол. Я проводил их заинтересованным взглядом, но от темы решил не отклоняться.       — Но как же?! Разве не очевидно, что ей известно и про артефакт, и про меня?       — Нет, очевидно лишь то, что Верховная мать хотела тебя предупредить.       Я набрал воздух, чтобы выразить торжество правоты, но Ирен продолжил говорить, все так же спиной ко мне:       — Предупредить тебя о сроках. И о том, что сама она в это дело вмешиваться не собирается.       Голос брата был по-прежнему равнодушный, даже скучающий, что совершенно не соответствовало ситуации. В купе с тем, как он аккуратно, словно на витрину, раскладывал и передвигал предметы на столешнице, раздражало безмерно. Оррен, который решил в этот раз не дожидаться, пока я сяду за туалетный столик, периодически задевал кожу моей шеи и головы, разбирая прическу, что тоже не прибавляло мне хорошего настроения. Касания были совсем легкие, почти невесомые, и я не мог избавиться от ощущения, что какая-то надоедливая муха все никак не выберет на мне место, чтобы от души потереть свои лапки и оставить на память свой гадкий след на коже.       — Тебя там не было. Ты ее не слышал, не видел ее издевательскую улыбку, — возмутился я и добился наконец того, что Ирен соизволил повернуться с одной из книг в руках.       — Улыбка? Твое предположение основано на улыбке? — елейным голосом уточнил он.       — Нет, не только, — огрызнулся я. — Ты меня совсем не слушал?       — Тогда почему ты все еще здесь?       — А где же мне еще быть?       — В темнице или на пути к ней. Или вовсе в Небытии. На том свете, если угодно.       Я удивленно застыл. За довольно глупым приступом паники я даже не задумался о таких вопросах. Вредный братец же сделал паузу, явно для моего осмысления. Сам он в это время раскрыл тонкий потрепанный томик в своих руках и пролистал несколько страниц, проследил пальцем несколько линий и закрыл.       — Если Верховная мать, как ты утверждаешь, раскрыла все наши секреты, то почему мы все еще на свободе? — уточнил он.       — Не знаю. Поиздеваться хотела, — уже не столь уверенно предположил я. — Она явно хищница, а хищники любят играть с добычей.       — Хищница? Поиздеваться? — снова переспросил Ирен ядовито, удивленно приподняв бровь.       Его шпилька попала на сей раз в цель, и червяк сомнений принялся грызть меня изнутри с новой силой. Что ответить на колкость, мне в голову не пришло.       — В том-то и дело, дорогая сестра. Ты почти ничего не знаешь ни о Верховной матери, ни о наших традициях и обычаях, ни об устоях общества. Однако же ты берешься судить о мышлении самой старшей и могущественной из нас. Даже я не дерзну.       Аргументов в защиту своей теории в голову не приходило. Медленно, но верно накатывало осознание, что вредный братец прав. Вместе с этим все больше позиций в разуме завоевывал стыд. За глупые, необоснованные выводы, и, в особенности, за истерику в коридоре. Я опустил глаза в пол.       — Пока Мать клана сама не объявит о своей осведомленности напрямую, невозможно сказать точно, что ей известно, а что нет. Поэтому гадать было бы пустой тратой времени. Лучше заняться тем, что мы изменить сейчас в силах.       — Сосредоточиться на том, что действительно важно, — невесело хмыкнул я, вспомнив фразу, что брат повторял так часто.       — Именно.       — И я так понимаю, что это не задание Верховной. Она о нескольких неделях говорила, так что время есть.       Ирен издал какое-то одобрительное гудение. Тяжесть смущения и горечь поражения в перепалке все еще мучили меня, потому я поспешил продолжить рассуждения, чтобы хоть как-то их приглушить:       — Артефакт? Он ведь все еще действует? Никто ведь его не выключал.       — Действует. Продолжает тянуть энергию. Наследница Алмазных дала нам лишь отсрочку. Но я сомневаюсь, что времени у нас больше, чем несколько дней, прежде чем жизнь леди Кринессе вновь окажется под угрозой.       — И как выключить эту штуку, никто из вас двоих не знает, — закончил за братца я.       — По иронии, единственный член семьи, кто разбирается в артефактах, помочь нам не в состоянии.       — Почему?       — Потому что кто-то оккупировал ее тело, — прорычал сквозь оскал Ирен.       — О, — выдал я, не зная, что еще сказать, когда на глаза мне попалась книга в когтистых руках брата. — Значит, книги.       — Значит, книги, — подтвердил Ирен и протянул мне ту, что держал в руках. — Попробуй найти знакомые слова.       — Зачем? Разве сейчас есть время на обучение?       — Объяснения потом. Читай.       Таинственный дневник я раскрыл на первой странице и сразу же заметил несколько знакомых слогов. Все символы, хоть и написанные от руки и немного выцветшие от времени, можно было распознать без труда. Но ни в одно знакомое слово они не складывались. Даже предлоги, частицы и прочие части речи, без которых мало какое предложение можно было бы составить, не попадались мне на глаза. Рисунки тоже разобрать я не смог, как я ни вглядывался, как ни крутил книжицу. Из знакомого мне в итоге попался только ромб, в который была вписана галочка, похожая на ту, что красовалась у меня на лбу, только с дополнительными линиями и завитушками. Предположение у меня было только одно:       — Зашифровано?       Ирен в ответ покачал головой:       — Попробуй переписать на бумагу.       Заинтригованный, я сразу подорвался пересесть за письменный стол. Первую же в дневнике строчку я переписывал со старанием и сосредоточенностью первоклашки, разве что не высунув от усердия язык. Получалось неплохо. Однако, стоило мне откинуться на спинку, чтобы оценить проделанную работу, как я заметил, что иероглифы все получились кривыми. Располагались на бумаге они все вразнобой и довольно далеко друг от друга, будто писал их кто-то с очень сильной близорукостью.       — Как я и думал, — заглянул мне через плечо старший из братьев.       — Ирен, что это? — удивился я, оглядывая еще раз словно подорвавшуюся на мине строчку.       — Книга зачарована. Возможно, автором. Возможно, самой Ортой, — в голосе Ирена отчетливо слышалось разочарование.       — И что теперь делать?       — Готовься ко сну. Я пока займусь второй книгой.       Я скосил глаза на упомянутое издание. Автора его я знал хорошо, как и любой мой современник, пожалуй. А вот название прочитать не смог.       — Она же человеческая, — удивился я.       — Да, на французском. Сомневаюсь, что она будет полезна, но может в ней есть какие-то пометки или тайное послание.       — Ты знаешь французский? — почему-то эта новость отзывалась во мне неприятным чувством.       — Мне больше пяти сотен лет, Орта. Через пару циклов будет шестьсот. У меня было время изучить несколько десятков языков. Человеческих в том числе.       — Ты же презираешь все человеческое, — с подозрением оглянулся я на новоявленного полиглота.       — Познай своего врага. Кроме того, я Советник по внешним связям семьи. Знание языков — часть моих обязанностей.       Неприятное чувство обмана, какой-то неправильности только усилилось. Я внимательно осмотрел его застывшую у стола фигуру с книгой в руках. Ирен в ответ смотрел на меня открыто, не отводя глаз, но в том, как он сжимал мягкую бумажную обложку, в тонкой линии рта сквозило напряжение.       — Советник по внешним связям? Значит что, ты шпион? Или посол?       — Моя обязанность — следить за соблюдением договоренностей с другими семьями, кланами и народами. И изменять их, когда требуется. Лазутчиком мне тоже приходилось быть, как ты уже знаешь.       Мои сомнения вспыхнули и разгорелись в полную силу. Посол и шпион в одном флаконе! Из всего того, что я знал, такие фигуры не часто оставались верны своей фракции. Кому он служит на самом деле? Матери клана? Кому-то еще, мне неизвестному? И этому шеру я доверил свою судьбу, свою жизнь! От коктейля чувств предательства, страха и возмущения виски снова сдавило так, что стало трудно удерживать голову ровно. Захотелось склонить ее вниз и обхватить руками.       — Ты не говорил об этом раньше.       — Не было необходимости, — снова тот же, надоевший уже ответ. — Никто не полезет во внутренние дела нашей семьи. А конфликты с братьями и дядями, в случае надобности, я могу уладить и сам, без твоего участия.       Я готов был взорваться от негодования. И то, что этот интриган, пока говорил, смотрел не на меня, а куда-то мне за плечо, только распаляло злость. Когда я набрал воздуха, чтобы высказать Ирену свое мнение о его лживой натуре, меня грубо прервала рука, опустившаяся сзади на мое плечо.       — Орта…       С негодованием я стряхнул ладонь и резко развернулся к Оррену, чтобы отругать за несвоевременное вмешательство в разговор. Здоровяк нависал надо мной, но выглядел при этом таким неуверенным, даже робким, что злость со свистом покинула меня.       — Я не закончил, — нерешительно указал он на мою макушку. — Надо переплести на ночь. Тебе станет удобней.       Хотя большая часть шпилек и гребешков сейчас позвякивала в рукаве у Оррена, волосы все еще мучительно стягивали затылок. Несколько косичек, покинувших общую массу прически, неприятно щекотали лицо. Я последний раз оглянулся на выжидающего Ирена и молча направился к туалетному столику.       Устроившись на невысоком табурете, я наблюдал в зеркальной глади, как старший из братьев опускается в свое излюбленное кресло в противоположном конце спальни и переворачивает первую страницу детектива. Желание продолжить разговор никуда не делось, но все те претензии, что я хотел выдвинуть хитрому братцу, сейчас мне казались не такими уж обоснованными, а некоторые даже нелепыми. Не ожидал же я, в самом деле, что за пару дней возможно посвятить кого либо в устройство целого нового мира и так сильно отличающейся от людей, новой для меня расы?! Да и, как ни крути, достоин ли Ирен доверия, или нет, а выбирать мне не приходится. Как и ему, если задуматься. Все мы здесь, включая Оррена, лишь заложники ситуации.