Я сам выбираю свою судьбу

Приходить в себя после того, как тебя прокляли, оказалось не самым приятным опытом. Гарри уж точно не получал от этого удовольствия. Не открывая глаз, он попытался понять, где он был и что творилось вокруг. Голова отзывалась тупой болью, он был уверен, что это было последствием полёта в стену. Гарри немного пошевелился и крупно вздрогнул всем телом, когда острая боль пронзила спину. Сомнений в том, что спина представляла собой один большой синяк, не было. Благо, он лежал на боку. Где бы он ни был, а тут было чертовски холодно. Под ладонями ощущался промозглый каменный пол. Гарри готов был поспорить, что находился либо в темнице, либо, на худой конец, в подвале. Выбор, в общем-то, был невелик. А если учесть ту немаловажную деталь, кто именно его пленил, то в ближайшее время на свободу его вряд ли отпустят. Любопытство пересилило, и Гарри, поморгав, приоткрыл глаза, лишь спустя время привыкая к скудному освещению своей темницы. Стены были вымощены тем же тёмным, влажным на вид камнем, что и пол помещения. Забывшись и сделав глубокий вдох, волшебник тут же пожалел об этом, когда боль в ребрах отозвалась с двойной силой. Разобраться в происходящем стало необходимостью. Повернувшись на живот и выпустив из себя болезненный хрип, Гарри зажмурился, кусая подрагивающие губы и давая себе время собраться с силами, чтобы следующим шагом попытаться приподняться на вытянутых руках. Поднимая непослушное, отзывающееся болью на каждое движение тело на тонких, дрожащих от слабости руках и помогая себе коленями, ему удалось принять сидячее положение. Юноша поспешил прислонился к стене, держа спину как можно ровнее и медленно, смаргивая бегущий в глаза пот, осмотрел помещение. Теперь, когда глаза немного привыкли к царившему вокруг и будто материальному полумраку, он смог лучше разглядеть комнату, в которой оказался заточён. Она была невероятно мала и только благодаря своим компактным размерам и в частности низкому росту, он мог лежать в ней, не сворачиваясь калачиком. До этого Гарри и не предполагал, что когда-нибудь будет рад тому, что он меньше других людей. В камере не было окон, и всё то скудное освещение, что там было — это свет, тонкой полоской проникавший из-под двери. Было видно, как двигались с другой стороны тени, но до слуха не доносилось ни единого звука, а это значит, что на дверь наложили заглушающие чары. Немного переместившись и поменяв положение, Гарри не без тяжёлого вздоха задумался о том, что случилось с Ремусом. Он не был с ним в одной камере, это очевидно. В такой крошечной камере невозможно было бы уместиться вдвоём, не то что спрятаться. А значит, в первую очередь ему нужно найти оборотня, а потом уже думать о побеге. Гарри не был уверен в том, сколько времени он провёл в темноте, прежде чем дверь наконец-то открылась. Он одновременно и желал этого, и боялся. Несколько раз он успел задремать, просыпаясь, когда затылок соприкасался с твёрдой прохладой стены и сбрасывал зыбкую дремоту. От яркого света, ударившего в глаза, на ресницах выступили слезы и Гарри заслонил их, выставив тыльную сторону руки. — Мистер Поттер, как хорошо, что вы не спите. Я уже начал волноваться, что вы не очнетесь к приходу Темного лорда. Гарри опустил руку и улыбнулся, сквозь прищуренные глаза разглядев среди хаоса нестерпимо-яркого света светлые, почти платиновые волосы, пока не вспомнил, что он был уже не в прошлом. Голос, наполненный сарказмом, только подтверждал это. — Здравствуйте, Люциус. Предложил бы вам присесть, но, как видите, мебели тут нет, а я сомневаюсь, что вы присоединитесь ко мне, — устало улыбнулся Гарри Малфою. Наверное, мужчина пошёл внешностью в Абраксаса, потому что с Мортимусом у него, очевидно, не было никакого сходства. — Мистер Поттер, — поморщился аристократ, произнося его имя, словно какое-то неприятное, плебейское ругательство. — Я понимаю… Вам сложно, но приложите все возможные усилия, чтобы обращаться ко мне, так как подобает. Пока Темный лорд не прибудет, Вы полностью в моей власти. Позвольте заверить, злить меня вам совершенно не с руки. — словно одна из змей Лордовского серпентария, прошипел Люциус, носком начищенного ботинка оттолкнув его ногу, явно желая иметь с ним как можно меньше дел. Несмотря на страх, Гарри посмотрел в глаза волшебнику. — За свою жизнь, Люциус, я был знаком со многими Малфоями. Чтобы не сойти с ума, я буду звать тебя по имени. Ты можешь звать меня Гарри, если, конечно, хочешь. — Единственные живые Малфои — это мой сын, Нарцисса и я. — нахмурившись, не терпящим возражений голосом, отчеканил Люциус. Гарри медленно прикрыл глаза. Так он и думал. Значит Абраксас и Мортимус действительно мертвы. Да и другого способа получить титул лорда у Люциуса явно не имелось. Но всё же, от этих слов Гарри ощутил боль. Люциус не знал о его маленьком путешествии во времени, а значит и причин врать у него не было. — Всё что угодно, если это скрасит твой день, Люциус, — бессильный в том, чтобы перебороть свою язвительную натуру, покладисто соглашаясь с мужчиной, как с маленьким капризным ребёнком, Гарри ожидал, что волшебник бросит в него как минимум непростительное, но тот лишь продолжил молчаливо смотреть на него. Внутренне поморщившись от его пристального взгляда, Гарри немного поерзал и крупно вздрогнул, когда больную спину пронзило новой вспышкой боли. — Тебе больно? — поинтересовался мужчина и Гарри, неаккуратно дёрнув головой, удивленно посмотрел на него. Не знай он Люциуса лучше, то решил бы, что блондин был обеспокоен его состоянием. — Не переживай, бывало и хуже, — не зная как реагировать на подобное внимание со стороны Малфоя, резковато выдал Гарри. — Точно, как же я мог забыть, — насмешливо, словно и не было вопроса о его самочувствии, со свойственной Малфою манерностью, произнёс Люциус. — Ты же мальчик, который выжил. — Да, но в последний раз, когда я проверял, Волшебный мир дал мне имя куда длиннее. Бледная рука крепко схватила его за подбородок, и Гарри был вынужден, задрав лицо кверху, посмотреть на Люциуса. — Скажи, Поттер, почему Дамблдор объявил тебя предателем, когда мы оба знаем, что ты никогда не был сторонником Тёмного лорда? Гарри пожал плечами, но подался ближе к Люциусу, так словно собирался раскрыть ему великую тайну. — Я предполагаю, что это из-за лимонных долек, которые он поедает в невероятном количестве. Они свели его с ума, — издевательски ухмыльнулся Гарри Малфою и ловко вывернулся из хватки прохладных и гладких, словно вываленных в пудре, пальцев. — Но кто я такой чтобы рассказывать, как устроен мозг старикашки? У меня будет болеть голова сильнее, чем сейчас, если я буду думать об этом. Он не мог рассказать Люциусу правду о том, что Дамблдор ненавидит его с тех самых пор, когда он отказался отправить Тома обратно в приют. Впрочем, после того как Гриндевальд проявил к нему интерес, всё стало гораздо хуже. — Теперь, когда я ответил на твой вопрос, расскажи, пожалуйста, что с Ремусом? — как бы Гарри ни хотел изобразить относительное равнодушие, но беспокойство вперемешку с надеждой прорезались в голосе, словно ноты расстроенного пианино. В последний раз, когда он его видел, оборотень бессознательным телом в луже крови был погребен под обломками, полуразрушенного дома. Хотелось знать, насколько серьезно тот был ранен. К тому же, спасти Ремуса будет гораздо легче, если, для начала, знать, где его вообще искать. Люциус усмехнулся и на мгновение Гарри испугался, что мужчина проигнорирует его вопрос. Он собрал всю свою магию, чтобы использовать ее в случае необходимости. Оставалось надеяться, что на него не наложили ограничивающих магию чар.  — // — // — // — Люциус усмехнулся, глядя в юное лицо, полное наивной надежды. Мальчишка Поттеров был всего на несколько месяцев младше Драко. Он без проблем мог представить на месте этого мальчишки своего сына, но даже думать об этом не хотелось. Сам будучи родителем, он не желал такой участи ни одному ребенку в мире, но перечить Темному Лорду, — значило подвергнуть риску свою собственную семью. Подобные вещи не приводят ни к чему хорошему. Он погладил набалдашник трости, в которой прятал палочку, обдумывая, как поступить. Пусть и грубо, но парень ответил на вопрос. Может, такое поведение было вызвано страхом или тем, что Поттер до мозга костей гриффиндорец. Люциус обучался в Хогвартсе и прекрасно знал, что девиз гриффиндора «делай, а не думай». Это была одна из причин, по которой, дразнить таких ребят, было одним удовольствием. Присмотревшись, Люциус заметил, что мальчик явно испытывал боль и страдал, от нахождения в подобных условиях. Кожа приобрела нездоровую бледность, а по лбу градом струился пот. Он старался держать спину как можно более прямо, сидя в неудобном положении, а также медленно и поверхностно дышал, кажется испытывая болезненные ощущения от более глубоких вдохов. Он продолжал молча смотреть на парня, которого Северус поклялся защищать. До сих пор для Люциуса оставалось загадкой, что же тот увидел в матери Поттера. Хотя магглы и бывали, очаровательны, они продолжали находиться на ступень ниже и не заслуживали внимания со стороны магов. Это относилось и к магглорожденным. От брака Лили и Джеймса Поттера получилась лишь одна положительная вещь, — Северус пришел искать исцеление у него и Нарциссы. В некотором, весьма извращённом, если задуматься, смысле, он даже испытывал своеобразную благодарность. Ведь если бы Поттеры не нашли друг друга, он бы никогда не смог затащить Снейпа в свою постель. Поттер пошевелился, и Люциус вновь обратил своё внимание на мальчишку, что устроился у его ног. Стоило заметить, мальчишка изменился с их последней встречи. Без помощи зелья или магии нельзя было измениться так сильно. Волосы достаточно легко можно было нарастить при помощи чар очарования, а зрение подкорректировать зельем, избавившись тем самым от ужасного вида очков. Но это абсолютно не объясняло того, почему Поттер был так сильно похож на того волшебника, которого приказал найти Лорд. Эван Джеймс. Люциус нахмурился, предчувствуя, что разгадка была уже близко, оставалось лишь верно свести кончики разрозненных, тесно переплетённых ниточек между собой. Однако, он что-то упускал… Может, позже всё само собой встанет на свои места. Посмотрев вниз и встретившись с Гарри взглядом, Люциус поджал губы, всё же невежливо было оставлять вопросы без ответа. — Мистера Люпина передали заботам Грейбека. Он приложил много усилий, чтобы вернуть свою пару туда, где ей место. Если бы кто-то заглянул в его воспоминания, то, скорее всего, решил, что он просто дразнил беспомощного парня перед собой.  — // — // — // — После слов Люциуса по разрываемой болью спине волшебника пробежала неприятная дрожь. Нетрудно было представить каким пыткам Грейбек мог подвергнуть Ремуса. А хуже всего было то, что оборотень и без этого пострадал, находясь в весьма потрёпанном состоянии. Что ж, теперь при побеге о Люпине можно не беспокоиться. Фенрир несомненно забрал его в стаю. И хотя Гарри ненавидел ощущать беспомощность, в стаю оборотней он лезть не собирался. Это будет равносильно самоубийству. Оставалось надеяться, что Ремус простит его за это. — Постой, что значит пара? — глуповато моргнув, непонимающе уставился на Малфоя Гарри. — Знаешь, Поттер, насколько мне известно, Северус давал вам эту информацию на третьем курсе. Если бы ты тогда прочел об оборотнях, то сейчас бы знал, что Грейбек не причинит вреда Люпину, поскольку тот его избранник. Гарри облегченно вздохнул и прислонился к стене, но тут же дернулся, когда спину вновь прошило острой болью. — Поттер, что с тобой? — вполне правдоподобно напирал на Поттера Люциус, да так, что не знай, Гарри его лучше, то решил бы, что Малфой искренне беспокоился за него. — Как я уже говорил, это не стоит Вашего беспокойства. Меня, просто немного приложило о стену, пока псы Волдеморта пытались меня поймать. — настойчиво повторил Гарри, снова поймав взгляд Люциуса, значение которого не мог интерпретировать. — Позвольте уточнить, Ремус сейчас с Грейбеком, который решил что он его пара? А я… где бы я ни был, жду Волдеморта? — И ты снова не прав, Поттер, — низкий, пугающий голос пустил стаю ледяных и острых мурашек вниз по спине Гарри, стоило ему невзначай вспомнить, каким теплым и нежным мог быть голос этого человека, заставляя тело дрожать, но совсем по другим причинам. Гарри наблюдал, как Люциус склонился в полупоклоне перед своим господином. Это не было похоже на сцену в грязи, когда они были на кладбище. — Мой лорд, я не ждал вас так скоро, — тут же начал оправдываться Малфой, лишь бы не навлечь на себя лишний гнев. — Иначе я бы спустился поприветствовать Вас. — Не беспокойся, меня встретила твоя жена и сообщила, что ты развлекаешь другого гостя. Дверь в камеру была закрыта, но освещение не изменилось. Гарри решил, что это работа Воландеморта. Вспыхнувшая под кожей боль пронзила шрам, и Гарри поежился, наблюдая за фигурой Лорда, облачённой в чёрную мантию, стараясь избегать зрительного контакта. — Волдеморт. Давно не виделись, наверное, — тон свернувшегося на полу Поттера был не таким легкомысленным, как вылетевшие слова, поэтому молчание Воландеморта и внимательный прищуренный взгляд, заставили поволноваться. Это до ужаса, так не к месту и не кстати, напоминало ему Тома, когда тот хотел получить ответы на те вопросы, на которые Гарри не хотел ему отвечать. — Возможно, Вы забыли как это происходит? Сейчас ты должен проклясть меня или, угрожая надвигаться все ближе, или что-то такое. Теряешь сноровку, не так ли? Единственной реакцией на его слова стало приглушённое шипение Люциуса. И Гарри решил проверить, что произойдет, продолжи он испытывать их не безграничное терпение. — Дай угадаю, ты осознал, что не можешь победить меня? Волдеморт, я прямо горжусь тобой! Ты сильно вырос с нашей последней встречи! — Гарри и правда веселился, дразня его. Он знал, наказание не заставит себя долго ждать, и оно будет намного хуже всех предыдущих. Но разозлить лорда было лучшим и единственным решением сейчас. Так шансы того, что он использует, легилименцию были меньше. Гарри тяжело вздохнул, игнорируя боль в спине и продолжая нарабатывать на круциатус. — Знаешь, было бы гораздо веселее, если бы ты мне отвечал. Это похоже на оскорбление стены, поверь я знаю о чем говорю, практиковался в этом не раз. — в конце концов, ему приходилось с чем-то говорить, когда Хьюберт игнорировал его, а Арес улетал.  — Поттер. Гарри удивлённо моргнул. — О чудо, оно заговорило! — бесконечно поражало и то, что его ещё не прокляли, но это уже было вопросом времени. Волдеморт, вероятно, хотел у него что-то выяснить, и уже после приступить к пыткам. И если он не даст Лорду ответов, пытка начнётся раньше. — Почему ты все еще жив? — спросили у него бледные обескровленные губы чётко и внятно, завораживая арктическим холодом голоса. Устав, Гарри склонил голову на бок, не выпуская, однако, фигур волшебников из виду. — Честно говоря, сам не знаю, — вздохнув так, словно вся эта беседа его очень давно и сильно утомила. — При следующей попытке, используй что-нибудь помимо авады. Это заклинание меня достало. У волшебников все настолько плохо с воображением? У магглов, вот, есть тысячи способов убийства, а у вас одно непростительное в ходу. Гарри замолчал, когда в шею уткнулось остриё малфоевской палочки, но медленно, и не теряя достоинства, не так словно его «заставили» замолчать, а будто он уже сам сказал всё, что хотел и именно поэтому замолчал. — Больше уважения к Лорду, Поттер, — нервно упрекнул его побледневший Люциус, совершенно обоснованно считающий, что когда Лорд даст волю своему гневу, может достаться и ему. — Волдеморт, может быть, и твой господин, Люциус, но не мой, — непреклонно и упрямо в свою очередь посмотрел Гарри на Малфоя, всё ещё державшего палочку у его шеи. — Скажи, Поттер, почему ты раз за разом умудряешься обмануть смерть? —  вновь Лорд задал ему вопрос. Гарри немного изменил положение разрываемой болью спины, зажмурил влажные ресницы, чтобы не выдыхать рвано и не скулить, и отвел взгляд в сторону, как можно дальше от нависших над ним мужчин. — Говорю же, я не знаю. Думаю, дело в том, что Судьба, слишком сильно меня ненавидит, чтобы позволить мне просто умереть. Я имею ввиду… вот сколько людей трижды были прокляты Авадой и остались живы после этого? Думаю, я самый большой неудачник. Гарри задушенно, протяжно взвыл от боли, хватая потрескавшимися губами затхлый воздух подземелий, когда его, схватив за шею, со всей силы впечатали в стену. Запоздало стискивая зубы, чтобы из них не вылетело ни звука, Гарри задыхался от боли в шраме, который буквально плавил его голову из-за близости с Лордом. — Скажи, мальчик, кто кроме меня проклинал тебя и как ты выжил без последствий? Твоей матери больше нет рядом, почему же ты не мёртв? Гарри продолжал смотреть в сторону, лишая Воландеморта возможности заглянуть в его мысли. —  Не смей говорить о моей матери! Она защитила меня ценою своей жизни, она была замечательной женщиной! — зашипел в ответ Гарри, злясь, что о ней говорили так, словно она пустое место. — Я понятия не имею, как я выжил, и даже не буду пытаться понять это. Без последствий? Ты не имеешь ни малейшего понятия о последствиях, которые принесли последние два проклятия! Зная о них, даже ты не осмелился бы использовать его снова. Он замолчал, решив, что больше ни слова не скажет человеку, убившему его родителей. Это был не его Том. Его Том был мёртв, и место «Тома» безвозвратно занял «Волдеморт». Его возлюбленный исчез. Волдеморт разжал хватку леденящих, даже через ворот одежды, пальцев, выпуская тонкую шею. Обретя возможность дышать, Гарри сделал несколько глубоких вдохов, в попытке наполнить легкие необходимым количеством кислорода, а также перебить внимание нервной системы с того огня, которым обуяло всю его спину. — Ты изменился, Поттер. — Понятия не имею, о чем ты говоришь, — принялся Гарри спешно отодвигаться и буквально ползти вдоль стены, чтобы оказаться как можно дальше от Темного Лорда, игнорируя то, что неосторожными движениями стёсывал о камни больную спину. — Знаешь, ты мне напомнил об одном волшебнике, которого я знал когда-то. Увы, этого не достаточно, чтобы я тебя пощадил, — на распев прошипел Волдеморт, не сводя с него взгляда. Гарри закатил глаза. Не знай он этого мерзавца лучше, то решил бы, что Волдеморт говорил об Эване Джеймсе. Но от Ремуса ему было известно, что все думали, что Эвана убили во время нападения Гриндевальда на Хогсмид. Дамблдор заявил, что видел, как Эвана убил Гриндевальд, перед тем, как уже он убил его самого. Дамблдору не впервой было присваивать чужую работу себе. Как он мог верить в этого человека? Но он точно знал, что больше не совершит этой ошибки. Совершенно не вовремя легкие обожгло болью. Воландеморт, — это не Том, но даже ему Гарри не собирался позволять стать свидетелем своего приступа. Не сейчас, когда он смог скрыть это даже от профессора Люпина. Гарри уставился на Волдеморта, доставшего палочку. Хотя для чего она ему Гарри не понимал. В конце концов, он самолично обучил его невербальной магии. Однако, никогда и подумать не мог, что это будет использовано против него самого. Воландеморт изящно и неумолимо вскинул руку, готовый наложить проклятие, что положит конец жизни Гарри Поттера. И замер, прикованный взглядом к чему-то на его тяжело вздымающейся груди. С трудом сдерживая клокочущий в груди кашель, Гарри непонимающе опустил голову, проследив путь его взгляда. Тёмный лорд неотрывно смотрел на его ожерелье, что вылезло из рубашки и висело совсем на виду. Мгновенно Гарри почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. — Откуда у тебя это ожерелье, Поттер? — Гарри вздрогнул, опустив голову ещё ниже, прячась от вопроса и пристальных взглядов, что впились в его побелевшее лицо. Люциус взирал на него с растерянностью, Волдеморт же с гневом и … надеждой? — Я купил его несколько лет назад, в маленьком маггловском магазинчике, перед Рождеством, — быстро успел протараторить Гарри, прежде чем согнулся пополам, давясь кашлем и чувствуя всеми вкусовыми рецепторами металлический вкус наполняющей горло крови. Наплевав на наблюдающих за ним мужчин, Гарри съехал ещё ниже по стене на пол и свернулся в клубок, опуская голову к груди и обнимая себя за дрожащие ребра. Ощущения того, словно кто-то вонзал нож в легкие и проворачивал по кругу, заняли весь его разум. Теряя силы, он окончательно рухнул на пол. От резкого движения боль в спине затмила боль в легких. Плотно сжатые, побледневшие губы разжались и насыщенно алая кровь потекла по подбородку, пачкая пальцы руки, которые он неосознанно прижал ко рту.  — // — // — // — Волдеморт молча наблюдал за, согнувшимся в приступе кашля, Поттером. Он в удивлении поднял бровь, когда голова мальчишки ударилась о каменный пол, а прижатая ко рту рука безвольно упала рядом. Вся ладонь оказалась в крови, ещё больше её стекало по подбородку к шее. При взгляде на эту картину, у Тёмного лорда возникло настойчивое чувство дежавю, словно он совершенно точно, где-то и когда-то мог видеть нечто очень похожее. В памяти всплыло лицо Эвана. И он тихо застонал сквозь стиснутые зубы. Мальчишка Поттеров действительно внешне выглядел как его бывший любовник, но это же совершенно ничего не значило. Эван должен был быть гораздо старше к этому времени, если, конечно, не нашел способ сохранить свою молодость. Но это не объясняло того, как у Поттера оказалось ожерелье Эвана. Волдеморт, когда-то давно проводил исследование, выяснив, что они парные и других таких в природе не существует. Одно было у него, второе должно было находиться у Эвана. Либо Эван отдал его, либо кто-то украл его у него. Волдеморт надеялся, что это произошло гораздо позже их последней встречи, хотя и не мог быть в этом уверен. Ведь если Эван хотел именно спрятаться, то избавился бы от всего, что было связано с его прошлым. И мог расстаться даже с ожерельем. Кажется припадок Поттера наконец-то закончился, бледный как смерть, блестящий нездорово от выступившего пота, мальчик хватал окровавленным ртом воздух, как выброшенная на берег рыба и, кажется, никак не мог надышаться. Волдеморт подавил желание помассировать виски, в попытке избавиться от головной боли. Что-то беспокоило его и, пока головная боль терзала его разум, он не мог понять, что именно. Несмотря на то, что весь вид его говорил о том, что Поттер продолжал испытывать боль, упрямый мальчишка, хрипя, и пуская по подбородку пузырящуюся, смешанную со слюной, кровь, принял сидячее положение. Он схватился за бок и поморщился. Сплюнул в сторону кровь и, с трудом разлепляя веки, пытался смотреть куда-то перед собой. По правде говоря, мальчишка выглядел ужасно. И бледность покойника была явно не единственной его проблемой. Тело Поттера сотрясала крупная дрожь, и казалось, каждый вдох, каждая секунда, проведённая в неудобной позе, причиняли ему сильную боль. Поттер несколько раз закрыл и открыл рот, набрал в грудь как можно больше воздуха, прежде чем сформулировать вопрос. — Люциус, у меня есть вопрос. Это Малфой — менор? — Да, это так, — непонимающе нахмурившись, но всё же сразу ответил Люциус. — Грейбек привел тебя сюда, так мы были уверены, что ты не сбежишь до прихода Темного лорда. К удивлению Волдеморта, мальчишка начал хихикать. У него даже хватило смелости улыбнуться, когда он поднял голову и посмотрел ему прямо в глаза. Волдеморт как-то неожиданно для себя осознал, что впервые за их беседу смотрит в эти поразительно зелёные глаза. Так сильно похожие на глаза Эвана. — Знаете, бессмысленно пытаться удержать того, кто создал защитные чары. Мы всегда оставляем для себя пути отхода. Тело Поттера дёрнулось, и исчезло. Волдеморт уставился на то место, где только что был мальчик. — Люциус, кто последним обновлял щиты вокруг твоего дома? — существовал небольшой шанс, что Поттер мог обмануть лорда Малфоя и обновить защиту менора, но Волдеморт счёл это маловероятным. Откуда у ребенка были необходимые для этого знания? — Последний раз они обновлялись, когда лордом был мой дед. Припоминаю, что того мастера звали Эван Джеймс, тот самый, которого вы приказали найти. Будь Волдеморт кем-то другим, то вероятно потерял бы сознание. Но Тёмные лорды не падают в обмороки. Он знал, что невозможно было обновить чары вокруг родового поместья без ведома главы рода. Так что мальчишка просто не смог бы этого сделать, будь он хоть трижды гением. А это значило лишь то, что оставался один единственный вариант. Эван Джеймс и Гарри Поттер — один и тот же человек. Волдеморт внезапно почувствовал слабость в коленях и поспешил выйти из камеры. Всё указывало на то, что его предположения были правдой. Его любовник и его «Немезида» были одним человеком. Не будь у него необходимости сохранить лицо, он бы зашёлся истерическим смехом. Ситуация была сродни сюжета бульварного романа, которыми зачитывались женщины. Такие книги читала его воспитательница в детском доме. У Эвана были точно такие же приступы, он вспомнил отчётливо только сейчас, что был свидетелем одному из них. Но прежде, чем он смог хотя бы попытаться помочь Эвану, любовник бросил его. Однако, Волдеморт ухмыльнулся, несмотря на ситуацию. Теперь Эвану оставалось только узнать, что никто не мог обмануть его, не заплатив за это. Чем это всё закончится, он ещё не решил. — Найдите мальчишку и приведите ко мне, убедись, чтобы никто не навредил ему. Он мой.  — Да, мой лорд, я проинформирую других, и мы займемся его поисками. Не волнуйтесь, я позабочусь, чтобы его вернули… Воландеморт аппарировал, не дожидаясь, пока Люциус закончит фразу. У него были более важные дела, которые требовали решения. Он появился внутри дома и замер, переводя дух. Он был единственным человеком, который мог аппарировать туда и обратно. Все остальные появлялись за пределами защитных чар и только после его позволения могли пересечь их. Это были вынужденные меры, потому что быть атакованным в собственном доме, хотелось меньше всего. — Хозяин, что случилось? Я думала, что ты пошел убивать мальчика Поттеров, но ты кажешься растерянным, — Воландеморт перешагнул через змею и опустился в одно из кресел. — Думаю, я сегодня видел Эвана, — решился наконец-то он произнести то, что уже полчаса не мог сказать вслух, но прокручивал в голове не переставая. — Как? Где он? Не прячь его от меня, я чувствую на тебе его запах! — просила змея, потеряв всю свою ленность и подползая ближе. — Ты чувствуешь на мне его запах? Ты уверена? — Волдеморт замер, и медленно развернулся в кресле, не мигая смотря на змею. — Конечно, уверена, глупый хозяин. Я провела много времени с другом хозяина, чтобы не узнать его запах, — если бы это было возможно, змея бы фыркнула на подобное сомнение с его стороны. Воландеморт долго смотрел на змею, прежде чем, вздохнув, кивнуть. —  Думаю, ты права, Нагини. — Конечно, хозяин, я всегда права. И прежде чем он смог придумать ответ, змея, резко крутанувшись, уползла из комнаты. Волдеморт смотрел на дверь, за которой скрылась Нагини, а затем потёр переносицу усталым человеческим жестом. — Я должен был догадаться, что это один и тот же человек. Сходство между ними было слишком велико, чтобы быть простым совпадением и иметь другое объяснение. Наверное, любовь действительно ослепляет, впрочем, как и ненависть, — волшебник перевел взгляд на огонь, весело пляшущий в камине. — При следующей встрече, нас ждёт долгий разговор, мистер Джеймс. Или Поттер? Я получу ответы, на все интересующие меня вопросы. — // — // — // — Северус Снейп медленно бродил по Малфой-менору. Он только что получил последний ингредиент, необходимый для зелья, которое заказал Тёмный лорд. Благодаря тому, что для сбора у него была целая армия, он управился со всем намного быстрее обычного. Он не понимал почему должен был готовить зелье в Малфой-меноре, а не в своей лаборатории, но разбираться в этом было бессмысленно. Он уверен, что в этом была замешана чета Малфоев. Они опять переживали, что он переутомится стараясь быстрее закончить работу над зельем. Думается ему, что причиной этого беспокойства, были письма Драко, которые тот отправлял домой. Стоило обсудить эту гиперопеку с крестником. Неясный шум, раздавшийся где-то слева, заставил его обернуться, держа наготове палочку. Стояла удивительная тишина, однако, выждав мгновение, он всё равно решил найти источник этого странного шума и проверить его. Свернув с намеченного пути и шагнув в кусты пышных и весьма колючих алых роз, Северус надеялся, что не занимался сейчас ерундой из-за своей мнительности и не терял зря своё драгоценное время. В примятых кустах валялась странная куча тряпья, а когда она внезапно шевельнулась Северус понял, что это был человек. Продираясь глубже, он подошёл ближе, наставив палочку и приглядываясь к нарушителю спокойствия. Гарри-чертов-Поттер, поморщился увидев его. — Думал, что перемещусь подальше. Ну, конечно! Я же не могу быть таким счастливчиком! — бледный, как белейшие колонны Малфой-менора, перепачканный в крови Поттер закатил глаза и обмяк. Северус уставился на мальчика, размышляя о том, что ему делать в сложившейся ситуации. Он не мог оставить его здесь. На самом деле, конечно, вполне себе мог, но тогда бессмертная душа Лили никогда не простит его из-за того, что он оставил её сына в опасности. Отнести его Дамблдору или Волдеморту, тоже было сомнительным решением проблемы. Они оба планировали убить мальчика, а он в течение многих лет защищал его, ну или хотя бы пытался. Волшебник нагнулся, и поднял Поттера на руки, держа, как маленького ребенка. — Даю слово, что если хоть одна живая душа об этом узнает, я превращу Вашу жизнь в ад, мистер Поттер. — ответом ему послужило тихое бормотание, когда Гарри случайно прижался к нему ближе. Северус закатил глаза. — У него глаза Лили, это единственная причина по которой я это делаю. А не потому, что я внезапно размяк и подобрел, — успокаивал себя Снейп. Оглядевшись вокруг и убедившись, что их никто не видел, Северус аппарировал. Он не сомневался, исчезновение Поттера уже заметили. Это послужило ещё одной причиной его возвращения домой. Появившись в своей гостиной, он первым делом позвал домового эльфа. — Флубби, давай сюда! С громким хлопком тот появился прямо перед ним. — Профессор зельеварения Снейп, звал Флубби. Что Флубби может сделать для профессора? — Снейп закатил глаза. Несмотря на все его уговоры и приказы, эльф отказывался звать его просто по имени. — Подготовь гостевую комнату, на втором этаже, ту что ближе к моей комнате. Но перед этим, принеси зелья из запасов, надо вылечить этого ребенка. С громким хлопком Флубби исчез и Северус подошёл к дивану, на который опустил Поттера. Мальчишка беспрерывно постанывал от боли и мужчина наложил на него чары левитации, подняв на пару дюймов над диваном. Сын Лили, сильно изменился с их последней встречи, в коридорах Хогвартса, когда мальчик врезался в него. Теперь он был больше похож на Лили, хотя когда-то это казалось невозможным. Сейчас отродье Поттера отрастило волосы и они перестали напоминать воронье гнездо. На самом деле, у него возникли ассоциации с длинными рыжими волосами маленькой Лили. Помогало и то, что мальчик перестал носить очки. Именно они делали его похожесть с отцом максимальной. Но Северус знал, ему будет нужна новая пара, ведь без них этот ребенок был слеп, как летучая мышь. Снейп улыбнулся своей маленькой шутке. Летучая мышь подземелий, сравнила золотого мальчика с летучей мышью. Иронично. На пациента в лице Поттера Северус смотрел совершенно иным, серьёзным взглядом. Как и любой зельевар, он получил базовые навыки целителя. Правда, он не был в этом слишком или даже просто хорош, и даже рядом не стоял с навыками мадам Помфри, но это было лучше чем ничего. Да и мальчик протестовать был не в состоянии. Взмах палочкой и Поттер остался в одном нижнем белье. Это должно было избавить их от неловкости, если тот вдруг проснется в процессе лечения. Да и Волдеморт изнасилованиями, насколько он знал, не промышлял. Убийства и пытки были в порядке вещей, но за изнасилования для каждого пожирателя следовало жесткое наказание. Конечно, они не кричали на каждом углу, что не насилуют людей, всё-таки они плохие ребята и их должны оправданно бояться. Грудь и спина мальчишки были покрыты гематомами и ушибами. Похоже, перед побегом его хорошенько избили. Как он смог такое провернуть, мужчина собирался выяснить, как только Поттер проснётся. У Люциуса бреши в защите просто не могло быть. Насколько известно Северусу, чары накладывал известный своим мастерством Эван Джеймс. Хотя они и работали с Джеймсом в разных сферах, он восхищался работами этого волшебника. Если бы только его ученики могли выполнять её так же качественно. Северус тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, вновь сосредоточившись на пациенте. Он его вылечит, и тогда уже решит, что с ним делать. Ни Тёмный лорд, ни кто-либо ещё не должны узнать, где сейчас находился мальчик-который-выжил. Последствия будут фатальные. К счастью, у Северуса были основания полагать, что никто не будет вызывать его к себе в ближайшее время. Дамблдор освободил его от школьных обязанностей, когда узнал о порученном ему задании Лорда. Старик, естественно, приказал ему испортить зелье. Северус кивнул, ничего, впрочем, не обещая. Он не был настолько безумен, чтобы сделать это. Волдеморт же обещал не беспокоить его, пока он не закончит зелье. А это значило, что у него было чуть меньше трёх недель. Этого времени должно хватить, чтобы решить, что ему делать с Поттером. Вздохнув, он поднялся и взял один из принесенных Флубби флаконов с журнального столика перед диваном. Густое, бледно-фиолетовое зелье гарантировало, что мальчик не проснётся, пока он будет осматривать его. Гораздо нежнее, чем он обычно делал, Северус разжал челюсти Поттера, вытер влажной тряпкой с кожи и шеи засохшую кровь, и влил в него зелье, массируя горло. Убедившись, что зелье проглочено, Северус достал палочку и произнес диагностическое заклинание, которое при нем бессчётное количество, раз использовала мадам Помфри. Чаще всего во времена его учебы, после столкновений с Мародерами. К слову, не он единственный, кто попадал в больничное крыло. В воздухе появились пергамент и перо, записывающие обнаруженные повреждения. Как только диагностика закончилась, Северус взял бумагу вчитываясь в диагноз.  — Сломано ребро, гематомы на спине и груди … а это что? — Северус нахмурился и взглянул на спящего мальчика. — У меня к Вам, мистер Поттер, есть ряд вопросов, на которые Вы должны будете ответить, как только проснётесь. Но перед этим, думаю, стоит позаботиться о том, что можно вылечить. К счастью, круциатус на Вас не применяли. Через несколько часов, Северус со вздохом убрал палочку, закончив сеанс целительства. Он сделал всё что мог в данной ситуации, а именно: залечил синяки и срастил ребро. В ближайшее время мальчику стоило быть предельно аккуратным, ведь костероста, для быстрого и правильного срастания костей, у него не было. Может, хоть это заставит Поттера оставаться в постели. Всё ещё была проблема с лёгкими. Ему надо будет спросить об этом Поттера, когда тот проснётся. А до тех пор, он проследит за тем, чтобы тот отдохнул. Снейп был уверен, проблем с Поттером, когда тот проснется, будет неимоверно много. Оставалось надеяться, что это произойдёт не раньше завтрашнего дня. Северусу надо было и самому хорошенько выспаться. Он надел на мальчика пижаму, по слизерински зеленую с серебряными пуговицами. Если мальчишка остается в его доме, то будет носить ту одежду, которая нравится Северусу. Вздохнув, он взял пациента на руки и поднялся наверх. — Вы слишком мало весите, для молодого человека вашего возраста. Вы голодаете, Поттер? — юноша, само собой не ответил, но это не мешало Северусу продолжить свой монолог. — Поверьте мне, Поттер, завтра вы захотите примкнуть к Тёмному лорду. Я об этом позабочусь. И выясню что не так с вашими легкими. Никто не уйдёт из моего дома больным, я найду способ вас вылечить, уж поверьте мне. Он уложил Поттера в кровать, которую Флубби подготовил для гостя. Укрыл одеялом, но только потому, что не хотел, чтобы мальчишка проснулся из-за того, что замёрз. — Невероятно, как кто-то настолько раздражающий, как Вы, во сне может выглядеть на столько юным и невинным. Наложив следящие чары, на случай если Поттер проснется, Северус вышел из комнаты и закрыл дверь. Перед сном он проверил зелье, варившееся в подвале. Он надеялся, что успеет выспаться, прежде чем его разбудит мальчишка. Снейп ещё раз задался вопросом, почему ему не сообщили о поимке Поттера. Обычно от него ничего не скрывали. Может, потому что знали, что он сделает что-нибудь, для спасения мальчика от верной смерти? Или, не захотели отвлекать от работы над зельем? Несмотря ни на что, Северус защитит сына Лили. Это меньшее, что он мог сделать для своего друга детства. Она, несомненно, пришла бы в ужас, узнав о его состоянии. К счастью, этого не произойдет.