Отвергая рассудок

      Гермиона проснулась рано и тихо всхлипнула от саднящей боли между ног и овладевшего её душой отчаяния. Открыв глаза, она тут же зажмурилась — солнце, словно смеясь над её болью, ярко ласкало своими лучами сырую после вчерашнего дождя землю.       А ведь ещё вчера она была весёлой и беззаботной, и все её треволнения заключались в вещах простых и житейских. Покричать мальчикам, что летать под дождём небезопасно, поразмышлять о том, как бы освободить загнанных в беспросветное рабство домовиков и как бы заставить Гарри учиться. Только Гарри, потому что на Рона она уже давно махнула рукой.       Сегодня же только одно желание заполоняло её сознание. Умереть. Просто лечь, раскинуть руки и отдаться спасительной тьме. Но как только она начинала выдумывать способы реализации этого желания, в голове тут же звучали требования Гарри. Они так и продолжали держать её за горло над самой пропастью. Куда не посмотри — страшно, а умереть — невозможно.       А ужаснее всего была перспектива взглянуть в глаза своему насильнику. Каким образом она вообще сможет выйти ему навстречу? Как она сможет сидеть рядом с ним и не подавать виду о том, что с ней сотворил этот изверг? Сидеть и просто смотреть, как беззаботные Уизли шумной и весёлой толпой уничтожают вкуснейший завтрак, приготовленный милейшей Молли. Невозможно. Просто нереально. Как и воспротивиться отданному приказу.       Поэтому, проглотив очередную порцию слёз и кое-как наложив магический макияж на опухшее лицо, Гермиона оделась и вышла из комнаты. Долго стояла на самом верху лестницы и смотрела вниз, думая о том, как же легко упасть с третьего этажа.       Гермиона стёрла рукавом очередную слезинку и, сглотнув тошнотворный ком в горле, начала медленно спускаться вниз. Ступень за ступенью, силком заставляя ноги делать эти простые движения. Ещё вчера такие лёгкие, но неимоверно тяжёлые сегодня.       Из столовой — которая была одновременно и гостиной — раздавались громкие голоса и взрывы смеха. Там её ждал Гарри, и она должна была ему улыбаться. Улыбаться, несмотря ни на что. Не потому, что она такая сильная, а потому, что он, не взирая на годы дружбы и моральный кодекс, просто и без затей потребовал этого магией.       Сволочь! Как же она его ненавидела! Такая сильная привязанность вчера, сегодня превратилась в желание покалечить, растерзать и расцарапать его красивое, но такое ненавистное сейчас лицо.       Именно Гарри она увидела сначала. Он не участвовал в общем диалоге, игнорировал игривые взгляды Джинни и смотрел только на Гермиону. На мгновение ей показалось, что в его глазах светится сочувствие. Словно он понимал все её страдания и боль. Но это ощущение быстро прошло. На его всегда растянутых в приветливой улыбке губах промелькнула ироничная усмешка и он заговорил, привлекая всеобщее внимание:       — А вот и Гермиона. Я же говорил, что она не заболела.       Гермиона кожей ощущала скрестившиеся на ней взгляды. Создавалось такое впечатление, будто они всё уже знают, а сама она стоит перед ними голая, униженная, с кровью между ног и опухшим от слёз лицом. Но нет, все смотрели, как всегда, приветливо и доброжелательно, а Рон даже оценил её светлые брючки.       Обычные летние платья Гермиона с ненавистью затолкала в самый дальний угол чемодана. Ей не хотелось, чтобы Гарри видел хотя бы часть её обнажённой кожи, она и сама не хотела её видеть. Но он своими приказами вынудил её принимать его взгляды, ласкающие и стройные ноги, и ладную попку и обтянутую водолазкой грудь.       Больной ублюдок!       Все расселись по местам, и Молли, словно заправский дирижёр, взмахнула волшебной палочкой, начиная свою кулинарную симфонию. Она улыбалась, она радовалась жизни, потому что на дворе стоял мир, и никто из её семьи больше не попадёт под заклинания Пожирателей смерти. Улыбались и все остальные. Здесь собралась добрая, дружная компания. Шутки и смех не замолкали ни на минуту, создавая в доме очень тёплую и уютную атмосферу. И лишь только Гермиона улыбалась натянутой, неестественной улыбкой, словно кто-то за ниточки разводил её губы в стороны.       — Ты выпила зелье?       Казалось бы, это был очень простой вопрос, но он поднял в душе Гермионы такую бурю эмоций, что Гарри даже отпрянул от её горящего ненавистью взгляда. Правда, она тут же отвела взгляд и мило улыбнулась попросившему сахарницу Джорджу.       Такая внезапная смена эмоций озадачила Гарри, и он, пихнув её в бок, повторил свой вопрос, правда, уже без прежнего дружелюбия:       — Ты выпила зелье?       Густое, сверкающее яркими искорками голубое зелье Гермиона обнаружила на своей кровати, вернувшись в комнату после принятия душа. Первым её порывом было сильнейшее желание разбить его. Она даже взяла его в руку и открыла окно, но вовремя одумалась — она бы попросту не смогла быстро и не вызывая подозрений достать ещё одну дозу противозачаточного зелья. А зачинать от насильника, да ещё и перед последним годом обучения в Хогвартсе, Гермиона уж точно не собиралась.       Ладно хоть этот вопрос она могла решить сама.       — Если тебя это волнует, надо было приказать. Помнится, теперь это у тебя очень ловко получается, — прошипела Гермиона ему в лицо.       Отвернувшись, она снова улыбнулась Джорджу. Теперь он попросил передать тарелку с блинчиками. И она только было подняла блюдо, как её запястье обхватили сильные пальцы Гарри.       — Джордж, напомни мне, когда ты стал сквибом?       Эта вспышка ревности только добавила углей в топку гнева Гермионы, и она с удивлением осознала, что это чувство несколько скрашивает отчаяние и боль. Будто бы плотный туман заволок эти эмоции, скрывая их и перенаправляя её энергию в новое русло. Туда, где целью является старая, добрая месть.       На ум Гермионе снова пришли требования Гарри, в которых ничего не было сказано о его собственной безопасности. Она покосилась на бывшего лучшего друга, который всё ещё о чем-то спорил с Джорджем. Убить Гарри она, конечно, не сможет. Отголоски прежних отношений до сих пор были живы в ней, но вот сделать больно, как следует покалечить его у неё точно получится.       Что это ей даст? Она не знала ответа на этот вопрос, решив поискать его как-нибудь потом. Или вообще никогда.       — А давайте сыграем в квиддич? — прервала она уже довольно шумную перепалку за столом.       Её слова оказали на присутствующих воистину ошеломляющее воздействие. Словно они были магглами, которым показали заклинание Патронуса. Неожиданно. Невероятно. Немыслимо. Глаза всех присутствующих стали до смешного круглыми и грозили выпасть из орбит. Ведь Гермиона никогда не играла в этот вид спорта, громко и при каждом удобном случае осуждая это бессмысленное и травмоопасное занятие.       — Ты умеешь? — первым очухался Рон.       Его голос словно запустил киноленту с паузы, и все вернулись к поглощению обильного завтрака, не прекращая бросать на Гермиону полные любопытного ожидания взгляды.       — Ну мы же с Виктором не только целовались, — натужно рассмеялась она, и все понимающе улыбнулись.       Здесь она не врала. Чтобы избежать поползновений от настойчивого, но не слишком умного Виктора Крама, Гермиона постоянно сводила разговоры к квиддичу и даже как-то попросила помочь ей преодолеть свой страх к полётам на метле. Вообще, она не собиралась кому-либо рассказывать об этом, впрочем, никто и не интересовался.       Между делом на её бедро легла ладонь всё ещё пытающегося что-то тихо ей сказать Гарри. Она тут же вонзила в неё острые ноготки, чувствуя невероятное удовлетворение от ощущения тёплой влаги, смочившей кончики пальцев.       Он приглушённо охнул и отдёрнул руку, так ничего и не сказав, а Гермиона незаметно стёрла салфеткой кровь с пальцев и набрала в грудь побольше воздуха. Все последующие пятнадцать минут она вслух вспоминала все правила и требования безопасности по квиддичу, а их, на секундочку, было больше пятидесяти.       — И то, что мы не в Хогвартсе ещё не повод, чтобы не соблюдать все эти правила, — закончила она. — Всем всё ясно?       Она по очереди посмотрела на каждого будущего игрока и когда остановила взгляд на Гарри, то с удивлением обнаружила, что его лицо потемнело, а глаза смотрели неё с неким оценивающим прищуром.       — Будто там их кто-то соблюдает, — пробурчал Рон, выныривая из транса, навеянного импровизированной лекцией Гермионы.       — И это не делает чести капитанам команд! — бескомпромиссно припечатала она.       Когда с завтраком было покончено, все стали выбираться из-за стола. В душе у Гермионы разливалось сладостное тепло гневного предвкушения, чётко направленное на одного конкретного человека. И этот человек снова посмел коснуться её, остановив на выходе из дома.       — Что ты удумала? — прошипел он.       — О чём ты? — удивлённо вскинула шёлковые бровки Гермиона, стараясь не смотреть в зеленые омуты его глаз. Когда-то самых близких, а теперь самых ненавистных.       — Тебе не идёт быть дурой, Гермиона. Ты же помнишь…       — Я, Гарри Поттер, — процедила она сквозь зубы и всё-таки взглянула в его глаза, — всё прекрасно помню. Каждую деталь твоего вчерашнего ко мне визита. Но, кажется, приказа не веселиться не было или я ошибаюсь?       — Не было, — так же тихо ответил Гарри.       Он вдруг перевёл взгляд на её губы. Из-за этого у Гермионы возникло неимоверно сильное желание вцепиться ему в лицо. Она посмотрела на его левую руку и с удовлетворением обнаружила на ней всё ещё сочащиеся сукровицей лунки от её ногтей. Вот только этого ей было мало. Она хотела большего. Она жаждала крови.       — Не думал, что ты такая страстная, — вдруг обезоруживающе улыбнулся Гарри и попытался взять её за руку, но она резко развернулась и направилась к полю, где ребята уже разбирали спортивный инвентарь.       Снитч решили не ловить, чтобы не заканчивать игру за несколько минут, вместо этого сосредоточившись на забивании голов. Игроки поднялись в воздух, и ко всеобщему удивлению оказалось, что Гермиона действительно хорошо летает и даже весьма недурно ловит предназначенные ей квоффлы.       Несколько неуверенно, но крепко сидя на метле, Гермиона редко вмешивалась в игру уже сыгранных игроков, лишь изредка перепасовывая случайно отлетевший мяч товарищам по команде. Исподволь она постоянно чувствовала, как на ней то и дело останавливаются чьи-то взгляды, и чаще всего источниками этих взглядов были Джордж и, конечно, Гарри.       Играя против него охотником, Гермиона внимательно выбирала нужный момент, и из десяти возможностей воспользовалась только одной. Перепасованный Фредом квоффл на бешеной скорости мчался в её сторону. Страха не было, только лишь цель и прохладная решимость её достичь. Поймать мяч удалось без каких-либо проблем.       Гермиона прекрасно видела, как Гарри восхищённо наблюдает за тем, как тесно она сжимает древко метлы бёдрами, как развеваются волосы за её спиной, как на лице играет лёгкая лукавая улыбка. Его всегда привлекали девушки спортсменки. Чжоу, например, или Джинни. И он был слаб в своём восхищении.       Гермиона до сих пор терялась в догадках, почему он пришёл именно к ней? Почему он решил взять её силой, тогда как любая из них была готова добровольно подарить ему своё тело и свою любовь? И даже она сама…       Нет, об этом думать нельзя, а вот о мести — можно. Даже нужно.       Ветер на высоте был прохладным, и Гермиона почувствовала, как немеют пальцы. Её поддерживала команда. Фред и Джинни кричали, что сейчас у неё всё получится. Она знала, что так и будет. Уверенность в собственной победе придавала решимости.       Гермиона мчалась к кольцу словно дракон, некогда гонявшийся за Гарри. Стремительно и неотвратимо. Тогда у дракона была цель, такая же цель была сейчас и у Гермионы.       Бросок оказался на удивление точным. Мяч летел стремительно, вот только совсем не туда, куда надеялись участники импровизированного матча на дворе Норы. Максимум, на что надеялась Гермиона — хорошенько подпортить лицо Гарри, сломать ему нос, например. О том, чтобы скинуть его с метлы она и не думала, с этим могли справиться только дементоры. Но реальность с лихвой превзошла все, даже самые смелые её мечты.       Гарри явно не ожидал, что десятая попытка Гермионы забить мяч в кольцо окажется фикцией, и квоффл полетит совсем не туда, куда летал обычно из её рук, так что удар был страшным.       Сражённый в своё орудие пыток насильник взвыл, согнулся в три погибели и сорвался с метлы. Если бы кто-нибудь взглянул в этот момент на Гермиону, то он смог бы полюбоваться широченной злорадной улыбкой, появившейся на её лице. Впрочем, на неё так никто и не посмотрел — все рванули вниз, на помощь Гарри.       Тот калачиком свернулся на земле, держась за причинное место и сдавленно постанывая от дикой боли в паху — Гермиона явно не пожалела сил, от всей души метнув довольно увесистый мяч.       — Что ты наделала? — закричала Джинни со слезами на глазах. — Не умеешь играть, не лезь!       — Я же не специально, — совершенно невинно ответила Гермиона.       Она так и простояла в сторонке, наблюдая за тем, как спешно примчавшаяся Молли колдует над Гарри и его повреждённым органом. Вернее, это Гермиона надеялась, что повреждённым. Но постепенно всполохи магии вокруг Гарри посветлели, и всем стало понятно, что причин для беспокойства больше не осталось, и фамилия Поттер не прервётся на данном конкретном её представителе.       Про Гермиону уже все забыли, водя хороводы вокруг распластанного по земле Гарри, и только он, чуть оклемавшись, вперил в неё пронизывающий взгляд. Глаза его горели недоверием, обидой и злобой, но Гермиона на это только лишь равнодушно пожала плечами и, отвернувшись, побрела в сторону дома, чувствуя, как губы вновь растягиваются в злорадной ухмылке, а на почерневшей, как ночное небо, душе начинают проявляться первые звёздочки светлых эмоций.