One on one

      При всей своей боязни водоёмов, Питер был ярым фанатом не только техники, но и все возможного транспорта. Одно время, ему тогда было не больше семи, сознанием мальчика полностью овладели корабли и фрегаты, все то, что перемещается по водной глади и под ней. Да и сейчас он с восторгом смотрел на величественные лайнеры, и на небольшие яхты, на которых довольно часто совершались прогулки по Гудзону.       Сейчас он с трудом вспомнит о том, с чего началась эта любовь. Хотя… Наверное, с романа Германа Мелвилла — «Моби Дик». Нет. Мэй долго протестовала против того, чтобы маленькому племяннику читались именно такие книги, ведь она была довольно…специфической. Но Бен считал, что в этом нет ничего ужасного и не прогадал. В своё время это литературное произведение оставило свой особый отпечаток на юном сознании Питера и корабли в считанные дни стали самой обсуждаемой темой для мальчика. А уж сколько раз он играл в отважного и смелого китобоя, воображая, что большая куча белья оставленная Мэй — это тот самый кит? Сколько раз представлял себя на тонущем «Эсекссе» и спасался после кораблекрушения, строя шалаши на необитаемом острове, которым неизменно служил задний двор дома, где они тогда жили с дядей и тётей, пока не перебрались в Куинс и Питер не пошёл в среднюю школу Мидтауна. И эти игры со временем сошли на нет и сейчас, когда Питеру уже шестнадцать, а тёти и дяди нет в живых, он скорее всего никогда не узнает, что Мэй бережно хранила шляпу, в которой обычно играл мальчик и многочисленные рисунки кораблей и карт сокровищ.       И хотя Мэй, да и Бену всегда казался странным выбор такого произведения, ведь почему-то они считали, что мальчику в таком возрасте будет больше нравиться история Робинзона Крузо, который вынужден выживать в одиночку на острове, пережив крушение своего корабля, но нет, именно Оуэн Чейз, и именно «Эссекс» плотно вошли в воображение юного Питера.       И сейчас развалившись на кровати, он снова плакал, ощущая себя тонущим «Эссексом», но только тонул он не в пучинах зловещего океана, поверженный огромным белым китом, а в собственном отчаянье и слезах, понимая, что в этом огромном и холодном мире он остался совсем один. А что будет, если комиссия решит, что он не способен жить самостоятельно и ему нужен новый опекун? Его отдадут в приёмную семью? Оставят тут? А что если они узнают о том, что он — Человек-паук? Питера терзали миллионы вопросов и сомнений и чем больше он думал обо всём этом, тем глубже отпускался в океан своей души, явно рискуя не выплыть на сушу.       Ему было комфортно. Полумрак комнаты не раздражал его чувствительное зрение и никто не был свидетелем его слёз. Его падения, как он считал. Того, как он тонул. Пока ручка двери не начала поворачиваться. Кто-то должен был с секунды на секунду разрушить погружение Питера в себя и стоило начать искать путь на берег, чтобы его не застали в расплох.       — Питер, — в комнату вошёл Квентин. Он посмотрел на плачущего Питера и тяжело вздохнув, пододвинул к кровати стул и присел, — всё в порядке, приятель? — интересуется он, хотя сам видет, что всё не в порядке. Нужно поговорить с мальчиком, уж больно много всего ложиться на эти хрупкие детские плечи и Квентин, как человек, который занимался его случаем, должен адекватно оценить, способен Питер на то, чтобы тащить такую ношу или же нет и ему стоит уговорить юнца на приёмную семью.       — Я вспоминал своё детство, — бормочет мальчик, растирая слёзы по щекам, — ну более ранее… лет пять, может семь. И знаете, тогда… я тогда только оправился от смерти родителей, — он ловит вопросительный взгляд Бека, — они попали в ДТП, когда мне было около четырёх. И я остался с Мэй и Беном. Дядя Бен — он брат моего отца, вообщем он не мог не взять меня, хотя денег у него было не много и жили мы довольно скромно, но они любили меня… ну знаете, как любят родители своих детей, — Квентин молчал. Обычно он молчал, когда очередной ребёнок попадал к нему на приём и пытался рассказать свою историю, порой плача или крича. Его задача была слушать, и ему казалось, что он хорошо с ней справляется, — они читали мне книги, играли со мной. Я любил корабли. Читали «Моби Дика»? — Паркер посмотрел на мужчину, который сидел на стуле и внимательно изучал его своими глубокими голубыми глазами. Он явно ждал ответа на свой вопрос.       — Нет, Питер, не довелось, — честно отвечает Бек, он больше любил детективы или вестерны, но не истории про кораблекрушения и выживания на необитаемом острове.       — Она крутая, ну книга… правда, — уже в более взрослом возрасте Паркер перечитал её до дыр, но неизменно, снова и снова находил в ней что-то новое для себя, — там про то, как люди выживали… их корабль, его разрушил большой белый кит… и вообщем много всего там происходило с этими моряками и не все выжили. В детстве, дядя часто читал мне этот роман и я… кхм, — он натянуто улыбнулся, явно вспоминая что-то хорошее и Беку это определённо нравится. Важно, чтобы у Питера были какие-то ресурсы, для того, чтобы идти дальше, — я был маленьким пацаном и у меня была собака, и знаете… мы часто играли на заднем дворе, у нас был дом в Бруклине. И я считал себя Оуэном Чейзом, отважным китобоем и вообщем весело было.       — Что случилось с твоим дядей? — интересуется Квентин, положив руки на колени. Об этом в деле Питера не было информации. Он знал только то, что мужчина был на инвалидности с молодости, ранение во время службы в Афганистане, и поэтому после смерти Ричарда и Марии Паркер их единственного сына Питера взяла под опеку жена Бенджамина — Мэй.       — Восемь месяцев назад мы с ним возвращались с футбольного матча. Дядя Бен очень любил спорт и вообщем како-то псих грабил ларёк и дядя… ну он всегда был с повышенным чувством справедливости, — Питер тяжело вздохнул, и коротко закончил, — его застрелили.       — Ох, Питер, прости я не знал, — он даже и не думал о том, что мальчик потерял двух близких ему людей с таким маленьким промежутком времени.       — Ничего, — он протяжно выдыхает и снова смотрит в потолок, — Мэй… ну когда дядя умер, она сказала, что на долю хороших людей всегда выпадает много испытаний… И я, ну я думаю, что она считала меня хорошим.       — А ты сам себя таким не считаешь? — уточняет Квентин.       — Я не знаю, — Паркер садится и теперь смотрит на Бека, довольно прямо, не пряча взгляда, как это часто делали подростки во время разговора, — я не смог спасти Мэй… хотя я обещал Бену, ну что с ней всё будет хорошо, — он снова заплакал и промокнул глаза рукавом кофты, — знаете, это ужасно… терять… по своей вине.       — О чём ты, Питер? — Бек с непониманием уставился на парня. Он не знал, что именно случилось с Мэй, но это вроде как было нападение какого-то маньяка, ну или что-то вроде того, и то, что Питер стал свидетелем всего этого, было просто ужасным стечением обстоятельств. Социальный работник считал, что мальчик мог просто встречать её после вечерней смены в госпитале, где она работала медицинской сестрой в отделении гематологии, — тут нет твоей вины. Так вышло. Да, это очень страшно и тяжело, терять людей, но я уверен, в том, что ты не виноват…       Не виноват?! — Питер возмущён, — я чёртов Человек-Паук! Я каждый вечер спасаю обычных людей от плохих парней, но не смог помочь Мэй. Кто я после этого?! — он хотел бы вскочить и крикнуть Беку это прямо в лицо, но тогда его тайна личности станет пустышкой и он не сможет больше сохранять анонимность. Хотя нужна ли она сейчас, когда Мэй нет в живых? Кто у него остался? Пара друзей? И то не факт, что Нед, или Лиз, или Эм-Джей будут общаться с ним. Что если они отвернуться от него?       Питер молча уставился на Квентина и не знал, что сказать. Определённо в смерти Мэй была его вина. Если бы он сразу сказал ей о том, что случилось в том научном центре, то возможно, она была бы более осторожной и не открыла бы Тумсу в тот вечер дверь и осталась дома, ну или позвонила бы Питеру… или вызвала полицию, сделала что-то другое и осталась жива, но чёртово стремление сохранить вшивую тайну больно аукнулось Питеру и стоило довольно дорого.       — Не держи в себе, если тебе есть что высказать, — просит Бек и Питер несколько раз быстро моргает, пытаясь подобрать слова, которые, как на зло, совсем разлетелись на мелкие щепки и теперь, как крошечные занозы, пронзают каждую клетку его тела, — может ты хочешь спросить о чём-то, Питер?       — А когда я смогу съездить домой? — интересуется Паркер, так как ему действительно стоит добраться до Куинс и взять некоторые вещи, да и встретится с Лидсом, который звонил ему уже тысячу раз, но Питер был не в том состоянии, чтобы вести диалог с другом.       — После обеда тебе стоит посетить доктора Хендер, а потом ты можешь быть свободен до ужина. Тебе же хватит четыре часа, чтобы сделать свои дела?       — Да, вполне, — прикидывает Питер, — а мы сейчас где?       — Гринпойнт, — сообщает Бек, чтобы подросток имел представление о том, как лучше добраться до дома, а потом уточняет, — 1290 Ок-Стрит.       — Да, всё, я понял, как добраться до Куинс, — кивает Паркер, — я же могу встретиться с другом?       — Конечно. Питер, ты можешь в это время заниматься всем, чем необходимо, главное, чтобы это не выходило за рамки законов, — поясняет Квентин, — и вот, — он выуживает из кармана рубашки карточку, — это мой номер. Если у тебя возникнут проблемы, то набери мне и я приеду и заберу тебя.       — С-спасибо, — кивает подросток, забрав карточку.       — Всё в порядке, Питер, — улыбнулся Квентин, — и да, после обеда загляни в прачечную. Твою одежду привели в порядок.

***

      Он покидает центр в начале четвёртого и облегчённо вдыхает прохладный осенний воздух. Питеру немного не по себе. Врачей он любил ещё меньше, хотя доктор Хендер не сделала ему ничего ужасного, ограничившись обычным осмотром: провела аускультацию, пропальпировала живот и осмотрела горло, ещё провела пару неврологических тестов и осмотрела кожные покровы, на предмет повреждений и сыпи. Она была весьма добра с Питером и внимательно расспрашивала о травмах и перенесённых заболеваниях, делая пометки в карте мальчика.       — Привет, Нед, — сев в автобус до 179 улицы. Эта остановка была ближе всего к его дому и теперь он сидел у окна, наблюдая, как за окном несутся многочисленные дома.       — Питер, о Господи, с тобой всё в порядке? — Лидс ни на шутку испугался, когда друг не пришёл на занятия и не отвечал на звонки.       — Да, всё отлично. Я не много приболел, Нед, но думаю, что завтра приду на занятия, — друг знал, что под «немного приболел» Паркер обычно имеет в виду то, что его снова отметелил очередной плохой парень и регенерация ещё не до конца завершила свою работу. Питер же пока не был готов говорить о смерти тёти даже лучшему другу, считая, что должен сначала переварить это всё самостоятельно.       — Ну, хорошо, — судя по голосу, он лишь сделал вид, что поверил Пауку, — может… м встретимся, прогуляемся?       — Давай. Но немного позже, я должен завершить одно дело, — Питер решил, что сначала заскочит домой, а потом встретится с Недом.       — Ладно, ты это, не пропадай…       Он добирается до дома за час тридцать и вскоре оказывается на до боли знакомой улице, которая сейчас была какой-то неживой и серой. Ему казалось, что все смотрят на него с каким-то осуждением, словно знают о том, что произошло на пляже. Знают о том, что он виноват в смерти Мэй и Питер натягивает на голову капюшон, чтобы скрыться ото всех.       Квартира пустая и холодная. Тут не пахнет пригоревшими тостами и кофе, не слышен смех тёти, которая снова болтает по телефону с подругой. Она больше не встретит его в прихожей. Не обнимет, спросив, какие отметки у Питера сегодня. Не узнает о том, что он стал лучшим по геометрии и смог побороть себя и пригласить Лиз на школьные танцы. Мэй больше не отправит Питера за молоком и батоном в магазин на первом этаже их дома. Больше ничего. Потому что Мэй больше нет. Нет этого лучика света, который грел Питера столько лет, делая всё мыслимое и немыслимое, чтобы заменить ему маму.       Он захлопнул дверь и прислонившись к ней спиной, сполз на пол и заплакал, прижав колени к груди. От висевшего на вешалке плаща Мэй ещё пахло её духами. Тонкие нотки ванили лезли в нос Питера, заставляя погрузиться в воспоминания ещё глубже, снова становясь «Эссексом» который уходит на дно океана.       — Как же мне тебя не хватает, Мэй, — Питер был перед ней в неоплатном долгу. Она, по сути не являясь ему кровным родственником, приняла мальчика со всей теплотой души, тогда, после ДТП. Она сидела с ним, когда Питер болел, читала ему книги, учила чему-то доброму и светлому и только сейчас, когда он потерял её, то понял, на сколько много она делала для него.       «Входящий от: мистер Старк» Снова из воспоминаний его дёргает гудок смартфона и Питер несколько секунд смотрит на мигающую надпись, мнётся, не зная, стоит ли ему отвечать, но потом всё же принимает решение.       — Здрасти, мистер Старк…       — Привет, пацан, я всё знаю, — внутри всё обрывается. Питер прикусывает губы, — я должен с тобой встретится и поговорить. Просто скажи где ты и я тут же приеду.       — Нет, — резко отвечает Паркер, — лучше всего, если вы просто исчезните из моей жизни. Простите, мистер Старк.