Не быть идеальным

      Маленький призрак всё так же опустошён. Он не хочет тратить время на такую нужную, но тратящую слишком много времени вещь, как отдых. Он тоскует по Квиррелу, он очень устал и ему очень страшно за свою в каком-то смысле жалкую душонку. Бывший наследник Архивов до жути устал играть в нескончаемые прятки. Совесть да привязанность к рыцарю кричала, вопила внутри жука, дабы тот осмелился устремиться из тени. Но самосохранение да боязнь за свой панцирь, восклицало, что бы Квиррел прятался во мраке для своего же блага. Уста, заботливые уста велели лишь следовать за рыцарем, не взирая на внутренние терзания жука. И все за и против устроили бойню между собой, не останавливаясь ни на один лишь жалкий миг. Как бы отчаянно да усердно с этим странник не пытался их заткнуть. Остался один грезящий, один и не более. Мономона Наставница, окруженная мглой и туманом в червом забытом Туманном Каньоне да в священных Архивах. В прошлом самое мудрое существо во всем Халлоунестом и похоже, что даже за его далёкими пределами. Все и вся видели в обличии наставницы лишь знания, границ которым просто-напросто по их взглядам не было. Но вместе с бесконечной мудростью Мономона была весьма и куда более чем добродушна. И Квиррел мог бы подтвердить сей факт, но как же жаль, что он не помнит совершенно ничего, ни секунды, ни мгновения, что было проведено вместе с самой Мономоной. А сего времени было очень много. И именно её уста велели нынешнему страннику по какому пути ему стоит брести да какой поступок лучше совершить здесь и прямо сейчас. Единственное, что она была не способна в сие время нашептать бывшему наследнику Архивов, так это простое успокоение иль поддержка.       Маленький воин брёл по такому же туманному каньону, как и разум странника. Толком не смотря ни перед собой, ни в карту, просто опустив свой пустынный взор в землю. И вот спустя немного немало он доплёлся до Архивов, наконец оторвав свой взгляд от созерцания запутанных троп. Он был хоть самую малость, но очарован такому величию, что простояло уже явно более века и не думает стачиваться в бесполезную да надоедающую пыль. Как бы то ни было, сие восхищение не было продолжительно и рыцарь побрёл в Архивы, что ещё явно простоят века и даже более. Длинные, запутанные коридоры, коих призрак ещё не видовал нигде, помимо величественного да изящного Белого Дворца, что пропитан аристократичностью да роскошью. Воздух был словно пропитан знаниями, за которыми охотились все кто посещал сие место. Сосуд мог ещё долго бродить по коридорам, не находя ни малейшего знака иль намёка на то, куда ему стоит последовать. Так и было бы, но при этом сбылось то, чего так желал маленький воин, как тоскливыми днями, так и одинокими ночами. Квиррел оставил позади рыцаря, ведь во всяком случае вновь желал найти зацепки к своему запутанному прошлому, что существовало в сей момент лишь в его сознании, если можно так выразится. Но чего странник никак не мог предчувствовать, так это встречи с маленьким воином взгляд ко взгляду. Они стоят в разных концах одного из дюжины немалых размеров залов, обратив свой взор ровно друг на друга и никуда более. Ни один не решается произнести ни слова, ни шороха даже, прямо как при встрече в храме на местности Перепутья Забытого. И вот нежданно-негаданно раздаётся голос рыцаря, что боялся произнести и слова с оплошностью. -Не уходи- Отразилась от стен просьба сосуда, что начинал направляться прямиком в сторону бывшего наследника Архивов, который словно под гипнозом наблюдал за рыцарем. Вражда всех за и против вновь разразилась внутри несчастного жука, заставляя его мучиться от не известия. Как бы то ни было, думать да размышлять было уже поздно, ведь тень стоит пред странником. Квиррел уже хотел развернуться, дабы сохранить свой панцирь в целости да сохранности. Но опять таки, как и говорилось до сего момента, было уже поздно. Маленький призрак обнял жука так, как ему позволял его низковатый рост, прижимаясь да то и дело сглатывая назойливый ком в голе. Он не хотел вновь оставаться один на растерзание безжалостного словно правила монарха одиночества. -Н-не уходи.. Квиррел..- Если судить по дрожащему голосу и мольбы словно пред публикой Белого Дворца, возникала догадка сия, что маленький воин готов начать лить слёзы без капли стеснений. А вот странник здорово так смутился, он мог ожидать крика иль чего угодно иного, но никак не подобное поведение со стороны рыцаря. А может он этого и подозревал, вместе с тем не веря в сей исход событий. Но вместе со смущением в разум странника ворвалось чувство подобное сопереживанию или эмпатии, однако слегка иное. Чувство, кричавшее в думах Квиррела, велевшее ему скрываться да и лучше прочь убраться, вдруг замолкло, освободив место привязанности и желанию быть рядом. -Не уйду- Раздался по огромному залу и даже по нескончаемым коридорам странника ответ. Бывший наследник священных Архивов одарил своими объятиями маленького рыцаря, что был несказанно рад поверженной тоске да с одиночеством в придачу. Жук не имел ни малейшего понятия о своей целостности и сохранности, но это, что конечно странно, перестало тяготить его и без того тревожные думы. Ведь ему стоит и далее брести по его поставленной в начале вся и всего цели. Это проследить дабы с юркой тенью всё было в порядке. Теперь обязанность поднятия Халлоунеста с колен, взгромоздилась и на его плечи.       И вот в сей момент двое странников брели к своей цели. К третьей да и последней из всех грезящих, сон которой ещё не успел встревожить треклятый гвоздь грёз. Рыцарь держится за пальцы жука, ведь в силу своих размеров он просто напросто не мог взять его руку полностью, что казалось Квиррелу до одури забавным, но о чём он помалкивает в силу нежелания обижать сосуда. Как бы то ни было, маленький воин не станет обижаться, опять-таки он ликует внутри себя по факту победы над одиночеством. Но при всём при этом он всё более находится в раздумьях. Зачем его одарили поцелуем в Землях Упокоения? Во всяком случае у жука есть в буквальном смысле слова прозрачная надежда на то, что разгадка сама прибежит к нему словно собачонка к хозяину. А помимо всего вышеперечисленного он не спускает руки с верного гвоздя, ожидая любого рода угрозу для него и рыцаря. Угроза о которой он заранее знал, но откуда именно, жук само собой ответа не ведал. Вот только спустя ещё пару-тройку коридоров его опасения растворились словно пламя свечи, что стояла напротив распахнутого окна во время зимней вьюги. Этой опасностью являлось огромных размеров медузообразное существо, что пало от безжалостного света и в сей момент бездыханно дрейфовала в губительной кислоте. Даже таких габаритов создание не может противостоять свету бывшего правителя и сей факт весьма да весьма печален, как и практически всё да вся в этой горестной истории. Хоть герои не задерживались там долго и побрели далее, на душе Квиррела стало необычайно тяжко. Он вновь знал это существо и вновь он ни капли не видывал откуда. Это его и убивало, как день ото дня, как и тотчас же. Его скорбь прервал возглас рыцаря. -Квиррел, поторапливайся!- Сосуд уже бежал к огромному залу и уже взбирался на платформы, оставив недоумевающего жука позади уже в который раз. Бывший наследник Архивов устремился за ним и его взору предстала она. Единственная из оставшихся грезящих, мудрейшая Мономона Наставница, окруженная мглой и туманом в червом забытом Туманном Каньоне да в священных Архивах. Квиррелу не доставило много сил совершить восхождение на самую верхнюю платформу где его ждал рыцарь. Ласковые уста эхом разразились в думах жука, веля ему сорвать маску, что годами выступала в роли головного убора Квиррела. Странник, как и во все времена послушался голоса, не взирая на озадаченный и в то же время любопытный взгляд маленького воина. Он снял маску со своей макушки впервые за необычайно долгое время, впервые не чувствуя её тяжесть, от которой изрядно уставала шея жука. Прошла пара мгновений иль даже ещё меньше, последовала вспышка, за которой бледный свет заполонил собою всё окружение сего зала. Странник словно бесконтрольно впал в царство морфея на эти несколько мгновений и опять-таки проснулся. Мономона вернула принадлежащую её же особе маску. Настоящее лицо наставницы не исключено, что не было видимо кому-либо в истории. А Квиррел совершает больно нерешительные шаги по вине явного шока да осознания всего. Всего его прошлого, что пылилось в разуме, затуманенном не хуже самого каньона. Бывший наследник Архивов опускает свои руки на стекло, сверля его взглядом и словно ожидая, что наставница повернёт свой взор на жука в ответ. Но как же сия надежда была призрачна, точно так же, как надежда на то, что янтарная чума сгинет сама собою. Странник так и стоит, пока пред его глазами проносятся беглые кадры прошлого, за которыми он так долго охотился.

***

      Уже каждый по уши наслышан о беспощадной чуме, что выкашивает собою не просто невинные семьи, но и целые деревни всего то за одни лишь сутки. И хоть эпидемия началась не так давно, а если быть уж точнее, то совсем недавно, королевство окутала паника. По улицам то и дело раздаётся то, как жители заколачивают окна да двери уже бывших своих домов. Эхом доносятся звоны колокольчиков на каждом вокзале и в его округах, в то время, когда рогачи падают один за другим от янтарной гибели, словно сосуды в пучине бездны. И сквозь весь этот беспорядок, очевидно ложные вести от короля разносятся по всему Халлоунесту, якобы монарх держит всё под контролем да в своих руках создателя. А самые преданные, можно нисколько не боятся сего выражения, глупцы слушают эти сказки бледного правителя да бездействуют, вместе с тем подхватывая свет бывшего правителя и одаряя им других таких же глупцов. Жители покидали королевство, отправляясь куда глаза глядят. Все, абсолютно все были до гриммов напуганы, а некоторые настолько, что бросались наутёк да прямиком в выжженные пустоши и по сути тоже на свою верную смерть, даже сего факта не осознавая. Те кто не могли иль осознавали, что за Халлоунестом лишь нескончаемая пустошь, забивались в самые тёмные, отдалённые уголки. Но в конце-концов и их постигла незавидная участь. Янтарная чума проникала в каждую деревушку, в каждую щёлочку, отогревалась в тёплых жилищах и выкашивала всех без разбору, начиная маленькими детьми и заканчивая стариками, коим и так оставалось недолго, а с бушующей тут и там заразой уж подавно. Несчастные родители всеми своими силами боролись не столько за свою жизнь, сколько боролись за жизнь своих детей, пользуясь любым попавшимся способом иль возможностью, дабы отгородить их от чумы. Некоторые запирали своих чад дома без доступа к внешнему миру, делая тем лишь куда хуже. Некоторые проводили всевозможные обряды, обращаясь к липовым богам и не принимая во внимание жалобы их же собственных детей на плохое самочувствие. Как не сложно догадаться, ровным счётом ничего из вышеперечисленного не давало результатов. Но благо для самих детей были другие, более смышлёные да находчивые родители, что отдавали своих отпрысков на обучение. Либо монахам, либо в королевские слуги. Аргумент был лишь один и весьма весомый. Всё дело было в том, что ядовитый свет не решался проникать к территории Белого Дворца, словно он страшился кого-то, а точнее чего-то. Свет опасался пучины бездны, ведь бывший правитель, что в грёзах блуждал, осознавал какую опасность представляет для его планов бездна да её пустота.       Квиррел же тогда был совсем мал, а точнее ему от роду и восьми лет толком не исполнилось. Он не был осиротевшим иль же не был в руках безответственных опекунов. Вовсе нет. Его матушка с отцом души не чаяли в своём чаде и отдавали ему столько своей любви да заботы, сколько сего было необходимо юному жучку. И малышу тогда несказанно как удачи на головку привалило, что его родители искали более разумный выход из тяжкого положения с ядовитым светом, нежели бежать сломя голову в пустоши иль иное из вышеперечисленного. Но в то же время, шансы на выживание их ребёнка с неописуемой стремительностью стремились прямиком да верно к нулю. Квиррел был слишком мал. Да и это не служило единственным аргументом к тому, что его отказывались брать на обучение к Белому Дворцу, несмотря на мольбы многострадальных родителей. Мест на набор учеников иль слуг уже просто-напросто не было. Как бы то ни было, жуку улыбнулась удача как никому другому. От чумы были ограждены, если сравнивать с остальной частью Халлоунеста, места обитания хранителей, по крайней мере в те далёкие времена. Херра Зверь в своём тёмном логове, Луриэн Хранитель в своём Шпиле да Мономона Наставница в Архивах. Но и здесь в сей момент выбор был не так велик. Единственным проблеском надежды во мраке отчаяния была Мономона, что остро нуждалась в ученике. И ели уж Квиррел не окажется в учениках у мудрейшей хранительницы, то станет окутан в жарящих лапах янтарной чумы. И даже вместе с тем, сама Наставница Мономона очень навряд ли возьмет в ученики в буквальном смысле этого слова левое дитя без каких-либо особых талантов иль способностей.       В то время, пока матушка всячески прихорашивает дитя и делает притворный вид пред своим же чадом, якобы всё хорошо, а происходящее лишь глупая игра. Отец ведёт беседу с Мономоной настолько уважительно, как он только может в сию секунду. -Мадам Мономона, я вас уверяю, что сей ребёнок лёгок в обучении, невзирая на свой возраст- Слушает наставница слегка старческий голос, что тушил собою иные, возможные звуки да шорохи. Но его слова к сожалению являлись сладкою ложью, ведь Квиррел без заботливых уст в его думах не был самым смышлёным малым в сравнении с его уже усопшими сверстниками. Остальную же часть в каком-то смысле бесполезной беседы наставница прослушала, демонстративно переведя свой взор на дитя, без каких-либо слов заставив отца, у которого уже отваливался язык, замолкнуть. Ей не требовался длинный монолог от кого бы это ни было, дабы понять проблему иль уяснить ситуацию в общем. Квиррел с детским любопытством озирался вокруг, пока матушка поправляла платочек на его головке. Как бы то ни было, банально явное большинство детей или же подростков сгинуло под гнётом янтарного света, несмотря на их борьбу с инфекцией. Все равно, в любом случае они или поздно уходят и при чём все до единого. Но даже если закрыть взор на всё вышеперечисленное, Мономона была добра можно даже сказать в каком-то смысле ко всему, что её окружало. Ей было всего-навсе жаль дитя, что ещё толком даже большей части жизни не созерцало.       Так в результате очередной беседы и порешили, что сие чадо останется на многолетнее обучение в священных Архивах, без какого-либо участия опекунов иль родителей в его жизни. Ведь по словам наставницы, присутствие родителей будет лишь помехой просвещению. Мономона просто парит на расстоянии нескольких локтей от Квиррела да его родителей, что прощаются с их же чадом. А жучок стоит да не понимает, почему отец с матушкой прощаются да чуть ли не со слезами на глазах. Квиррел стоит да не понимает, почему они уходят да с какой это стати его удерживает незнакомка, не давая последовать к родному дому. Он не понимал, что это делают для его же собственного блага. Наставница проводит несчастное дитя, что ещё в то время терзалось не известиями, веля ему запоминать каждый коридор да закоулочек. В частности Мономона была добра, но её требования к ученикам, что уже сгинули от лап безжалостного света, были весьма и весьма высоки. И прямо посреди так называемой прогулки, словно гром средь бело дня раздался неуверенный да детский голосок. -Пр-рошу прощения! А когда я смогу пойти домой?- Все, все дети абсолютно задавали наставнице сей вопрос и в любое время Мономона не желала давать ответа. Дело было банально в том, что опекуны иль родители не могли дать и малейшего намёка на то, что их чада останутся в Архивах на всю свою жизнь, так или иначе. Опекуны иль родители не могли дать и малейшего намёка на то, что они никогда более не увидятся, во всяком случае так или иначе. -Ты в сей момент дома, Квиррел- Эхом раздался от стен коридора строгий, но в то же время не желавший зла голос Мономоны. Удивление и лишь больше не известий вновь ворвались в думы жучка, пока его удивление хлещет через край и даже куда более. -А когда мама и папа вернутся? Куда они ушли? Почему мы пришли сюда?- Ох уж это детское любопытство да не умение элементарного ожидания ответа. Кого-то оно до головной боли раздражает, а кому-то кажется в значительной степени забавным, зависит уже от взглядов да ценностей. Даже при всём при том, Мономона в сию секунду да опять-таки да в который уж раз не желала давать болезненный для дитя ответ. Наставница остановилась, размышляя над ответом и ненамеренно вытягивая длительную паузу, что лишь нагнетала и без того не самую радостную обстановку. А Квиррел поднял головку к Мономоне, уже заподозрив что то из рук вон какое неладное. -Они ушли. Оставили сие место да отправившись восвояси. Они не вернутся более- Жучок в тот же момент опустил взор в пол, сложив ручки словно от холода выжженных пустошей. Кому-то такая резкая для маленького ребёнка весть неприемлема, но как бы то ни было у наставницы ясное дело не было достаточно времени хоть-бы на формулировку слов в её думах. Она была мудрейшей особой, но время для размышлений ей требовалось ровно точно так же, как и всем. Да и дети, коим не посчастливилось остаться в живых пред Квиррелом, воспринимали это как должное и не печалились длительное время, с ног до головы погружаясь в обучение наставницы. При всём при том, невзирая на свою мудрость, не подчеркнула она один значительный нюанс. Этот ребёнок так мал, всего-то семь лет и слезам в сей миг да момент удивляться вовсе не стоит. Квиррел смотрит в пол, на который неспешно капают горькие слёзы, пока жучок не понимает банально по какой причине родители, что души не чаяли в своём чаде, просто-напросто взяли и бросили его. Вслед за слезами последовали всхлипы. Мономона молча обратила свой взор прямиком на дитя, сверля его взглядом и со стороны могло привидится, что взгляд полон презрения да и только. Так казалось даже несчастному, что бесконтрольно лил слёзы да пускал всхлип за всхлипом, пока не почувствовал нечто тёплое на его щеках помимо обжигающих слёз. Квиррел ощутил своими руками приятные на ощупь щупальца наставницы, еле подняв голову к верху да ко взгляду Мономоны, шмыгая. Хоть хранительница Архивов старалась всеми силами сохранять хоть маломальское хладнокровие по отношению к своим ученикам, дабы те особо не привязывались к своему учителю и в каком-то смысле слова опекуну. При всём вышеперечисленном Мономона решила сделать исключение в силу больно младшего возраста ученика. Квиррел почувствовал как приятные, теплые щупальца обвили в его и в другой же момент наставница прижимала к себе жучка. Квиррелу это было знакомо, так знакомо! Матушка делала ровно тоже самое, когда жучок по какой-либо причине проливал слёзы иль простую, знакомую всем и вся грусть да тоску. Любой ребёнок даже совсем чуть старше Квиррела начал бы искать подвоха от практически незнакомой особы, но опять таки нынешний ученик Мономоны был больно мал и наивен, а потому со всем доверием прижался к своей наставнице да уткнувшись к ней посильнее. Совсем словно как в объятиях матери, хотя кто знает, вдруг наставница и заменит несчастному его же матушку.