***
Как же он желал вновь ощутить заботливые щупальца на своих щеках, как хотел вновь оказаться в объятиях наставницы, как же он хотел! Но к великому сожалению, время вспять не повернуть никак, никогда, ни при каких обстоятельствах. К огромной горести, странник уже никогда более не почувствует той ласки, по крайней мере таковы его догадки в сей момент. Рыцарь подходит ко спутнику его странствий, подняв на него обеспокоенный взгляд, явно на лицо беспокоясь о самочувствии Квиррела. Странник лишь вяло, слегка расстроившись улыбнулся, посадив руку промеж рожек маленького воина да чуть потрепав его по голове. -Прости меня, малыш. Мне следовало возразить во стенах дворца монарха- Рыцарь даже не обратил ни малейшего внимания на то, как его прозвал бывший наследник Архивов священных. Остальную часть своего прошлого странник решил не раскрывать. Квиррела жизнь до сего момента лишь его да Мономоны Наставницы. Пускай давнее-давнее прошлое так и просуществует далее лишь в его уже не таком уж и запыленном разуме, словно пустые библиотеки Архивов. Сосуд убрал заботливую, словно щупальце наставницы руку со своей макушки. Он не стал расспрашивать Квиррела о том, что сейчас произошло, несмотря на распирающее любопытство. Странник присел на пол, чувствуя дикую усталость, словно он прошмыгнул весь Халлоунест без отдыху. -Не сомневайся. Выбор изменений был за ней, не за мной. Она знает, что ты да я намереваемся сделать и, похоже, приветствует это- Даже голос выдавал взявшееся в буквальном смысле слова из воздуха изнеможение. Хрипота в его устах да медлительная речь больно сильно вселяли в разум бедного сосуда волнение. Рыцарь не желал того, дабы странник сгинул где-либо в силу своей усталости. Но не было ни единого повода для такого рода дум, Квиррел умудрён да опытен, а потому по глупости никоим образом не наложит на себя лапы. Маленький воин подбежал к страннику, прижавшись лбом к его, да чутка зажмурив очи. Квиррел с сего момента чуть и вовсе замертво не пал наземь. Сие действо было в новинку для жука да сосуда так же, в отличии от уже принявшихся буйства всевозможных чувств, что у первой персоны, что у второй. Но это утверждение ни разу не означало, что ему подобная со стороны рыцаря привязанность не была приятна. Вовсе и даже ещё более да наоборот. Квиррел не мог не пустить на своём лице улыбку. В ответ же странник чуть приобнял сосуда да после действа сего, отпустив от себя. Что же послужило в качестве стимула для действа сего? Маленькому призраку до пылающих в алом пламени гриммов страшно за себя, а пребывание рядом с наследником Архивов да его забота всегда снимали хоть малость груза с маленько жалкой сосуда душонки. Рыцарь не желал давать объяснений иль подобного для странника в силу крайней нерешимости перед уставшим да и вообщем пред Квиррелом. Сосуд без оглядки подбежал к резервуару с мудрейшей Мономоной да поразил треклятым гвоздём грёз её нескончаемые дрёмы. А Квиррел наблюдает, формулируя в своём уже измученном разуме слова для высказывания маленькому призраку всего да вся.***
Эх грёзы такие грёзы. Прекрасные, то и дело манящие беззаботной жизнью в своих рыжих туманах. Кто-то в сию долину держит крепкую веру, кому-то это кажется детскими байками, якобы дабы ещё неокрепшие умы не пускали в свой разум думы про кончину жизней. В сей раз лишь глупцы не держат веру и каково же их удивление при окончании последнего, одного лишь века иль же более существования в мире яви. Маленький призрак очнулся на одном из сотен, нет, точнее будет сказать, на одном из нескончаемо огромного числа островков, отрывков из мира яви в мире грёз да дрём. Подняв верный гвоздь, хозяином коего в далёком-далёком прошлом времени был никто иной, как странник с маской на макушке, рыцарь осмотрел своим чуть испуганным взором местность вокруг своей персоны, начиная первые в сей раз шаги. Он совершает прыжки да восхождения на редкие островки, сорваться с которых было куда проще, нежели сгинуть в далёких долинах Халлоунеста. Пережив несколько потерей равновесия и раз даже чуть со всей изящностью не угодив прямиком в пропасть без дна, сосуд с горем пополам, но добрался до неё, мудрейшей Мономоны. Грезящей, что ради того, дабы жизнь да род населяющих королевство существ трагично не оборвались, ради Халлоунеста в целом, пожертвовала своим сознанием в мире яви, продолжив существование в мире нескончаемых грёз. В то время, пожертвовав не только лишь своим сознанием, но и жизнью бывшего Архивов наследника в заботе да защите наставницы. Но как бы то ни было, благодаря сему развитию событий, Квиррел стал ещё мудрее и вместе с тем куда сильнее, как морально, так и в физическом плане. Следует возвратиться к маленькому воину, что стал направляться прямиком к наставнице странника, больно нерешительно для себя же держа в руке можно всё ещё сказать новый гвоздь. Он словно слышал в своём разуме её уста, в точности так же, как и в Квиррела думах временем ранее. -"Печати должны быть разбиты навсегда!"- И в точности так же, как и странник, рыцарь не стал противится и совершил свой первый в сей момент взмах гвоздя, хоть и не желая вреда Мономоне, как бы абсурдно в сей момент это утверждение не звучало. Взмах за взмахом, удар за ударом эхом раздаётся от несуществующих стен грёз бесконечных, а голос наставницы странника всё громче и громче велит рыцарю в его измученных думах -"Печати должны быть разбиты навсегда! Халлоунест должен воссиять вновь! Сиять всю вечность!"- И вот. Наконец-таки. Взмахи да нескончаемые удары стихли, а их эхо не торопясь последовало за ними. Последний, потушенный в бесконечности удар, повлёк за собой следом в буквальном смысле слова ослепительную вспышку да с появившимся шумом, кой банально невозможно описать хоть какими-либо словами, настолько он был оглушающим для любого абсолютно слуха. Рыцарь, что не в силах более выносить сей в каком-то смысле слова кошмар, хоть неосознанно, но к счастью для его персоны, покидает мир грёз да нескончаемых. Последний из грезящих пал во благо хворающего королевства. Грезящая, что ради того, дабы жизнь да род населяющих королевство существ трагично не оборвались, ради Халлоунеста в целом, пожертвовала своим сознанием в мире яви да с сего самого момента и в мире грёз. И совсем вскоре свет будет затушен мраком, возможно.***
Кончина самой близкой персоны в жизни, это в любом случае последнее, что хотел бы в любой момент своего существования увидеть абсолютно уставший странник, маска которого бесследно пропала. Для Халлоунеста это лишь к огромному счастью, ведь печати вскоре будут разрушены раз да навсегда! А королевство воссияет. Будет сиять всю вечность, возможно. Но какой же смысл в поднимании уже падшего королевства с колен? Именно сие думы сейчас крутятся да вертятся в разуме Квиррела. После отхода Рыцаря в мир грёз, странник, не желая лицезреть потерю практически своей матери, из последних сил добрёл до Голубого озера, взяв с собой маленького воина и расположив его недалеко от себя, но словно боясь коснуться его после всего. Аргументом для вышесказанного является следующее. Квиррел стал испытывать жаркую бурю чувств внутри себя, схожую на ту, что он ощущал рядом с Мономоной, но при этом совершенно другое. Охота быть рядом с ним, симпатию, тягу иль влечение и жук просто-напросто не находил подходящего слова, дабы описать всю эту неразбериху, как внутри него так и в его думах да разуме. Хотя нет, теперь он точно знал подходящее словечко. Любовь. Да, именно это пригоже. Но какая к черву любовь к сосуду? Его судьба предначертана и очень неутешительна. При всём при этом странник ничего уже не может с собой поделать. Может всё-таки, стоит попытаться? Даровать рыцарю симпатию со стороны другой персоны. Пока Квиррел прокручивал сие думы в своём разуме, маленький воин вернулся в мир яви, озираясь вокруг и явно пытаясь понять не лишь одно где он оказался, но и наличие рядом странника. Обнаружив жука, рыцарь поднялся на тонкие словно пара спичек ноги, дойдя до бывшего Архивов наследника и подняв на него свои довольно-таки большие по сравнению с лицом глаза, что страннику казалось уж больно миловидным. Рыцарь с таким любопытством да с заинтересованностью созерцал лицо жука, когда желал поговорить иль требовал какого-либо внимания к своей персоне. Квиррел наконец-таки обратил взор да внимание на маленького призрака, грустно улыбнувшись и вертя в своих думах мысль, как такое очаровательное создание может сгинуть? Как бы то ни было, страннику следовало бы прекратить молчание, ведь взгляд сосуда медленно но верно, сменился на озадаченный. Квиррел делает вдох и вновь разворачивается лицом к озеру, мысленно поражаясь его красотой. -Халлоунест огромное, удивительное место. Не так ли?- Начал нерешительную беседу жук. Он старался говорить спокойно, но ещё большее изнеможение делало голос уставшим, нежели умиротворённым. -За свою жизнь я созерцал лишь Халлоунест, но с твоими словами невозможно не согласиться- Подал ответ рыцарь, что касался кромки воды кончиком гвоздя, сев рядом с жуком и положив тяжёлую голову на свои твёрдые от худобы коленки. А ведь правда, наверняка есть королевства иль хоть бы что-либо ещё помимо якобы нескончаемых, выжженных пустошей. Но подобные думы в сей момент тревожили лишь сосуда, но не странника. -Но при всём при этом. Ничто не смогло заинтриговать меня в нём сильнее, чем ты. Маленький воин- Раздался словно удар молота о сталь в кузнице голос практически засыпающего жука. Так называемый маленький воин больно резко для своей манеры замирает, стараясь обдумать слова жука в правильном свете, но как бы тот ни старался, ничего не складывалось в его разуме. Рыцарь укладывает гвоздь неподалёку от своей персоны и разворачивается к своему спутнику по странствиям, бросая удивлённый и ещё более озадаченный взгляд, заставив жука невольно задержать дыхание на пару жалких мгновений. Странник после сего издал тихий, чуть приглушённый смешок. -И в конце всего, на мою лесть отвечает суровое молчание. Мне это нравится- Голос был более или менее для такой ситуации спокоен, но на самом деле жука душонка была готова сгореть без какого-либо повода, если не брать во внимание бурю чувств, что разрывали несчастного изнутри. -Мне это очень нравится, ровно точно так-же, как и ты- Квиррел закрыл очи, словно разочаровавшись в своей же собственной персоне. Он ожидает. Ждёт со стороны объекта его симпатии крика, разочарования или готовился вновь остаться в не щадящих, когтистых лапах одиночества. Он подвергал рыцаря своей заботе всё это время, он волновался по каждой, незначительной мелочи, хоть и не показывал сего факта. Если уж совсем простым языком, странник до жара словно при инфекции неровно дышит по отношению к рыцарю и даже толком не может сказать какова причина столь сильного влечения. А призрак всё смотрит прямиком в закрытые очи Квиррела да не верит ни ушам, ни глазам, ни происходящему в сию секунду следовательно. Но несмотря на вышесказанное было приятно. Более чем приятно и любо. Он души не чаял в том, как мог со спокойной душой прильнуть к страннику в силу усталости иль прохлады без опаски, что его с силой отпихнут долой, словно бездомного котёнка, что ластился к прохожему в поисках заботы и тепла. Любой кого он знал в своём горьком прошлом, поступил бы именно так. Сосуд был абсолютно без ума, когда Квиррел в ответ лишь более прижимал рыцаря к себе. Маленький призрак просто не мог послать эти слова и думы ко всем гриммам и ответить желал лишь взаимно, предав забвению в разуме уже предначертанную погибель свою. Сосуд неприсущно для своей персоны оставил свой верный гвоздь одиноко лежать на берегу да боязливо подходит к Квиррелу. Он не имел ни малейшего понятия о том, как нужно ответить и потому сделал ровным счётом тоже самое, что совершил на Землях Упокоения. Даровал страннику ну очень робкий поцелуй в щёку, не обладая при этом решительностью. Квиррел распахнул очи и, стараясь сохранять присутствие духа, перевёл взгляд на маленького призрака. -Я так сообразил, что сие влечение взаимно?- Рыцарь робковато да коротко кивнул, подтверждая тем неуверенные догадки жука, присев пред ним и типично для своей манеры прильнул к нему, положив тяжёлую в сей момент голову на несуществующее плечо странника. Квиррел был рад, был счастлив как никогда до сей секунды. Жук наконец-таки более или менее гладко да уверенно обнял сосуда одной рукой, вторую положив на его висок, задев такие хрупкие на первый взгляд рожки. Этим действом странник вызвал лёгкую и светлую улыбку рыцаря, которая уж будь здоров как реденько появлялась на его лице. Сосуд уже было закрывал глаза ради того, дабы хоть малость подремать, ведь было так спокойно и уютно, ведь сосуд чувствовал себя в безопасности как никогда ранее, но его планы с треском провалились. Да провалились в тот момент, когда сосуд почувствовал изящную руку жука на своём подбородке, а затем и вовсе, как губы странника прильнули к его. С одной стороны это просто краткий поцелуй, что не длился и пяти секунд, кой покажется для кого-либо просто-напросто детской забавой. Но и этого хватило, дабы обе персоны на берегу озера чуть ли не перегрелись. Никто и слова не решился вымолвить, лишь мимолётные, но при этом любящие да смущённые улыбки друг для друга. А о том, что ждёт их впереди, похоже, вовсе перестало их волновать, пока что.