***
Пробуждение оказалось и приятным, и нет. Приятной частью было то, что Сириус не в Азкабане и не с дементорами за спиной, а значит, в относительной безопасности. Ещё несколько дней назад это было пределом мечтаний бежавшего узника, но с тех пор многое изменилось. Новое знакомство подбрасывало больше вопросов, чем ответов, главным из которых был: «Что дальше?» Его Сириус и хотел бы задать таинственному компаньону, однако не решался, молча глядя на то, как тот мечется туда-сюда, полностью погруженный в себя. Десять стремительных шагов в одну сторону. Резкая остановка, как если бы перед демоном внезапно появилась невидимая преграда, через которую он не в силах перешагнуть. Раздражённый взмах крыльями. Разворот. Десять шагов в обратном направлении. Злое бурчание. Разворот. Десять шагов. Сириус не торопил. Солнце ещё не готовилось к закату, а значит его спутник пока не планирует выбираться наружу. Жаль, ведь в развалинах вряд ли найдётся еда, а жрать хотелось сильнее прежнего. Анимаг начинал ловить себя на том, что его слегка трясёт от голода. Принимать обратно человеческую форму сразу после сна бессмысленно: звериная гораздо более приспособлена к нагрузкам и сложным жизненным ситуациям, но и ей нужна еда. Особенно ей. «Можем пойти поохотиться». Блэк опешил. В смысле, «поохотиться»? До этого он частенько рисковал, позволяя себе пробегать мимо человеческого жилища, чтобы немного поживиться едой. Пусть то были всего лишь её постыдные остатки, но тогда подобные мелочи не имели особого значения. В чём сейчас проблема сделать так же? «Ты меня хорошо видишь? Как думаешь, насколько счастливы будут аборигены этого мира моему появлению?» Ещё одна клыкастая ухмылка, от которой на загривке вздыбилась шерсть. В принципе, маг не мог не согласиться с тем, что мысль звучала здраво. Затеряться в толпе его собеседник явно не сможет даже при огромном желании, хотя Сириус мог бы и самостоятельно подойти ближе к людям без участия рогастого. Пусть сам себе охотится, если ему так хочется. «Нет. Слишком рискованно». Волшебник уныло опустил морду на лапы, пытаясь придумать решение проблемы. Что-то неуловимое крутилось в голове, стараясь обратить на себя внимание вымотанного узника, однако думать на сводящий желудок крайне непросто. Наконец, Блэк смог вычленить из услышанного именно то, что не давало ему покоя в мимолётно брошенной фразе демона. «Аборигены этого мира? Ты из какого-то другого?» На мгновение любопытство пересилило даже боль. Демон слегка замешкался и остановил движение маятника в десять шагов, видимо, прикидывая ответ. «Да». Если бы собачья морда могла проявлять эмоции, то сейчас удивление властвовало над ней безраздельно, ведь Сириус даже не рассчитывал на ответ. Что это даёт? «Так, может, наоборот, стоит незаметно присмотреться к местным повнимательнее сейчас, чем случайно встретиться с ними потом?» Ещё одно раздражённое движение крыльями. Рогатая голова повернулась к окну, всматриваясь в пейзаж за разбитым стеклом. Казалось, демон прикидывал все «за» и «против». «После заката выступаем». Смешанные чувства радости и разочарования рыком вырвались из пасти зверя. С одной стороны, это можно считать успехом. С другой, жрать хотелось здесь и сейчас, а ещё пара часов ожидания нависли предстоящими болью и резью в желудке. «Кстати, я уже сказал, что не демон». Создание, которое выглядит как демон, смеется как демон, смотрит на мир демоническими глазами, полными зелёного огня — «не демон». Непоколебимая уверенность высказывания существа из другого мира полностью обескуражила мага, вызывая в голове достаточно закономерный вопрос: «Тогда кто же ты такой?» В прошлый раз ответ ничего не дал Сириусу. Может, хоть теперь дело сдвинется с мёртвой точки? Иллидан, — кажется, собеседника зовут именно так, если анимаг ничего не напутал, — снова встряхнул крыльями, мотнул головой, резко развернулся и продолжил ходить туда-сюда. Опять. Десять шагов. Голова упала на лапы, одним движением выказывая смирение перед поражением от судьбы. Ответа не будет, можно не ждать. Также, как и еды в ближайшие часы.***
Проклятый демон просто стоит без дела! Смотрит на все попытки Сириуса незаметно умыкнуть еду из багажника у приехавших на ночёвку в лес каких-то маглов и ничего не делает, чтобы помочь. Ни-че-го. Прикидывается рогатой тенью и лишь прожигает зелёными угольками тёмное пространство. Желание обернуться человеком и руками схватить тяжёлые сумки было заманчивым, но Блэк не без сожаления от него отказался. Внешний вид только что сбежавшего узника привлечёт слишком много внимания, а вот огромный пёс, тянущийся за едой, хоть и не приятная картина для туристов, но вполне объяснимая. Одна сердобольная пара пожилых людей даже угостила его весьма аппетитным бутербродом, за что пришлось дать себя погладить, а потом пережить крайне ехидное гортанное посмеивание рогатого спутника. Читать эмоции на столь непривычном для человека лице было сложно: перемотанное наполовину, оно, по сути, не могло передать движение бровей или выражение глаз, но вот с ухмылками и оскалами у гиганта всё было в порядке. Наконец, совладав со своей добычей и поспешно скрывшись в тени леса, Сириус прямо на бегу всё больше задумывался, что делать дальше. Голод первых дней прошёл, а за ним и суеверный страх от внешнего вида его спасителя. Вопросов было просто тьма, на которые Иллидан не давал ответов. Он всё меньше и меньше общался с Сириусом, хотя иногда казалось, словно хочет что-то сказать. Причём, именно сказать, а не послать мысль с помощью легилименции, но всякий раз будто бы передумывал. «Ты прав, это моя проблема. Научи меня говорить на вашем языке». Коронное вмешательство в мысли именно тогда, когда меньше всего ждёшь — оно дорого Блэку отдельным пунктом. Идея не лишена смысла, так может начать с проклятий? Интересно, у Ярости Бури много близких родственников? «Ладно, с чего хочешь начать?» «С того, что в образе пса говорить у тебя получится плохо». — Ты проходил специальную школу иронии и сарказма, или по жизни подсказывал кто-то? — обиженно пробурчал анимаг, тем не менее приняв обычную форму. «Кто-то. Не всей жизни, но подавляющей её части. Начнём?» Иллидан сел напротив уничтожающего содержимое сумки мага, скрестил копыта и терпеливо уставился на новоявленного учителя, не проявляя ни малейшего желания притронуться к пище. Как всегда. Более того, Сириус даже не помнил, чтобы тот отлучался по нужде, а ведь прошло уже три дня с момента их встречи и совместного путешествия. Как он справляется без еды и воды? Кстати, с этого и стоит начать. — «Е-да», — нарочито растягивая звуки произнёс Сириус, указывая на булочку в руках, после чего перевёл палец на бутылку минералки. — А вот это «во-да». Губы Иллидана расплылись в очередной усмешке, после чего глубокий мощный голос вторил: — И-ди-о-от. Прежде чем маг успел полностью осознать первое слово ученика, в голову прилетело следующее: «Я прекрасно пониманию значение слов, вижу их образы через тебя. Мне нужна лишь их звуковая форма и способы сочетания друг с другом». Бывший узник Азкабана скрипнул зубами и вперил тяжёлый взгляд в сидящего напротив наглеца. — Знаешь что, Иллидан, — даже не пытаясь скрывать злость процедил Блэк, — я, конечно, очень благодарен тебе за спасение, но далее, вроде как, помогать не обязан. Будешь продолжать хамить — я просто уйду, и катись ко всем демонам без меня. Ярость Бури молчал, словно прикидывая что-то. Маг почти привык к этой манере не получать ответы на свои вопросы сразу и даже научился различать молчание, когда идёт размышление над ответом, а когда его ждать не стоит. «Я принимаю твоё условие. Продолжай». — Вот и славно. У-сло-ви-е-е, — делая ударение на каждой гласной довольно произнёс Блэк; может и некрасиво было так себя вести, но почему Иллидану можно ёрничать, а Сириусу нельзя? Несколько следующих часов прошли за тем, что волшебник раз за разом произносил все вещи, что видел вокруг себя. Периодически забывая о возможностях спутника, он начинал тыкать поочерёдно то в свою грудь, то переводил палец на Ярость Бури, пытаясь в лицах обозначить форму местоимений. Блэк даже делал некоторые действия, чтобы нагляднее выглядели глаголы. К чести его ученика, тот больше не срывался на хамство, схватывал достаточно быстро, но с первого раза запомнить то или иное слово у него не всегда получалось. Заминка наступила, когда анимаг, описав все предметы в доступном ему радиусе, начал вспоминать собственный дом, стараясь максимально точно представить в голове образ того, о чём говорит. — Эльф, — проговорил волшебник и представил образ своего домового эльфа Кикимера. Вместо послушного повторения наступила тишина. Сириус немного удивлённо свёл брови, не понимания её причин, и снова повторил слово, стараясь в памяти представить и других домовиков, которых ему доводилось встречать в гостях знатных семей Англии. Тишина не прерывалась. Иллидан склонил голову и как-то немного беспомощно обхватил себя руками и крыльями, словно ему стало зябко. Такой реакции анимаг не понимал и был немного озадачен тем, что его спаситель может так выглядеть. — Что-то не так? Плохой или слишком сложный образ? Попробую сейчас другой. — Нет, — ещё одна секунда молчания, после чего Иллидан со вздохом выдал. — Я — эльф. — Что? В смысле? Помимо воли фантазия уже начала работать, подпитанная полученной информацией. Небольшое замешательство ненадолго овладело Блэком, быстро сменяясь безуспешными попытками не прыснуть от смеха. Колоритная картинка всплыла перед глазами чересчур реально: Ярость Бури в обносках домовых эльфов подметает пол дома его семьи на Гриммо двенадцать. Сириус Блэк искренне рассмеялся, больше не в силах справляться с собой, а потом резко осёкся. Нет, не реакция Иллидана стала тому причиной, более того, о нём оказалось резко забыто. Когда последний раз сбежавший узник Азкабана смеялся ни на зло судьбе, ни от охватывающих его истерик или для показного непобедимого вида, а вот так, от чистого сердца? Эти воспоминания вообще живы после постоянного воздействия на них дементоров? Прошло столько лет… В восемьдесят первом весна выдалась на удивление пасмурной. Однако для празднования первых шести месяцев жизни любимого крестника погода, похоже, расщедрилась. Долгожданное солнце наконец полноценно вышло из-за туч, чтобы приумножить радость довольного семейства. Да, времена тяжёлые, а события не самое значимое, но чете Поттеров захотелось немного забыться от груза потерь и ужасов войны, чтобы порадоваться за своего маленького сына, созвав к себе в гости только самых-самых близких. Вокруг, пусть и ненадолго, но царили веселье и радость. Тогда в последний раз Сириус был именно «Бродягой», как его звали лишь самые дорогие люди. Последний день его искреннего смеха. Никто тогда даже не догадывался, что не все из присутствующих так близки к чете Поттеров, как они думали. Сириус ещё помнил свою радость от того, что наконец смог убедить Сохатого согласиться на предложение Альбуса Дамблдора переехать в Годрикову Впадину. Все, кто хоть немного знали Джеймса Поттера и Сириуса Блэка, подумали бы, что именно ему, Бродяге, будет доверена тайна заклятия доверия, наложенное на дом Поттеров. Эта встреча обещала быть одной из очень немногих в ближайшее время; сразу после праздника анимаг намеревался пуститься в бега, чтобы увести за собой как можно больше Пожирателей Смерти и всем своим видом отыгрывать роль хранителя великой тайны, в то время как она будет у того, на кого бы никто не подумал. Выбор оказался до боли верным: на Петтигрю никто и не подумал. И что именно он окажется врагом — тоже. Воспоминания болью кольнули сердце. Пелена злобы, обиды и жажды мести снова застелила глаза, а руки сжались в кулаки. Предатель ещё на свободе, рядом с сыном того, кого обрёк на смерть. Цель его побега снова остро засияла перед внутренним взором, зовя и зовя в школу магии Хогвартс, чтобы достать и самолично задушить паршивую крысу. Губы сами собой прошептали: — Предатель. Тело начинало слегка подрагивать от обуявших эмоций, но вот, как гром среди ясного неба, в его чувства врываются чужие. Всё те же боль, ярость, жажда мести и обида на несправедливость, только преумноженные в тысячи раз. В десять тысяч раз. Сириус бросил взгляд на Иллидана. От спутника, как и в первую ночь их знакомства, почти физически разливались волны силы, черпаемые из сопротивления выпавшим на его долю страданиям. Блэк внезапно отчётливо понял, что на всей Земле ему не найти более родственную душу, чем этот невероятный иномирец. Он понимает его боль, он тоже её пережил и сейчас питается ей, делая и своим щитом, и разящим мечом. — Предатель, — повторил за Блэком Иллидан, и горькая усмешка коснулась его губ. Рогатая голова снова мотнулась из стороны в сторону, а крылья встряхнулись: «Отправляемся в Хогвартс, кажется, у тебя там есть одно незаконченное дело».