***
Воспоминания тёплой волной накатили на Блэка при виде портрета Полной Дамы. Какие только приключения ни начинались у Мародёров на пороге прохода в спальни Гриффиндора, замаскированного под большую картину! Прячась за углом, напротив входа своего бывшего факультета, мужчина немного завидовал тем, кто скоро вернётся туда из Большого зала. Годы, проведённые в Хогвартсе, анимаг считал самыми счастливыми. Возможно, это было связано с тем, что после школы всех Мародёров ждала Первая Магическая Война. Из выпускников почти сразу они стали солдатами, поэтому времени на жизнь, любовь или радость либо не было, либо было слишком мало. Сириус полагал, что Джеймс именно потому так быстро сделал предложение своей будущей жене. Да, Лили была славной девушкой, но Блэк был почти уверен, что в мирное время эта парочка друг с другом под одной крышей и двух лет не протянула. Иронично, что для отношений сложные времена легче перетерпеть, чем жить в лёгкие. Цель достигнута, пора было возвращаться обратно. Вылазка прошла успешно; даже спустя столько лет бывший узник Азкабана не забыл всех путанных коридоров замка. — Гляньте-ка, кто к нам заявился?! От неожиданного крика у самого уха анимаг вздрогнул и интуитивно отшатнулся. Не сразу сообразив, что случилось, мужчина с недоумением рассматривал парящего рядом с ним полтергейста Пивза, местный источник проблем и озорства. Проказник, довольный своей выходкой, с наслаждением потряс шапочкой с бубенчиками и поднялся в воздух. — Хогвартс! Слушай меня! — проорал он всем окружающим живым портретам. — К нам вернулся… Вдруг с этими словами полтергейст сделал резкое пике прямо к Блэку, отчего оказался с ним лицом к лицу, почти соприкасаясь кончиками носов. — …Вернулся мой любимый ученик, — Пивз мерзко захихикал. Мысли бешеным келпи метались в голове. Паника сменялась удивлением и наоборот. Хорошо, что в небольшом коридоре, в котором прятался волшебник, не висело портретов, потому что некоторые из них, несмотря на репутацию Пивза, с нескрываемым любопытством пытались заглянуть за угол. В теории, они не могли увидеть волшебника за чарами невидимости, но полтергейст его видел и это могло вылиться в проблему. — Какие проделки устроим сегодня? А, Блэк?! — хищно улыбался нежелательный собеседник. — Снова напихаем тарантулов в сумку кому-нибудь со Слизерина? О, или превратим в змей все черенки от мётел завхоза?! Хорошие были времена, когда ты и твои друзья были в деле! Весёлые! Сейчас все вокруг такие скучные, занудные. Правда, те два рыжих очень даже ничего, но куда им до тебя! А теперь давай что-нибудь вместе взорвём! Не дав анимагу даже слова вставить во всю демонстративно громкую речь, полтергейст снова взмыл в воздух и щёлкнул пальцами, отчего заклинание невидимости как рукой сняло. — Дамы и господа, позвольте познакомить Вас снова! — визжал Пивз на пол этажа. — Си-ириус Блэк! Прятаться больше не имело смысла. Нужно было срочно что-то предпринять. — Добрый вечер, — слегка запинаясь, начал анимаг, выходя из-за угла и глядя прямо в глаза живому портрету, охраняющему вход. — Вы, наверно, ещё помните меня. Когда я последний раз был в гостиной, то забыл свои… Носки… Нет, книгу. Да, я забыл книгу и вот, решил забрать, и… Пустите меня внутрь, пожалуйста! Я, конечно, не знаю пароль, но учился здесь столько лет, что по старой памяти Вы бы могли мне сделать маленькое исключение. Портрет Полной Дамы с ужасом воззрился на мужчину. Через мгновение ошеломление сменилось презрением. — Я не пропустила бы тебя, даже имей ты пароль! — высокомерно ответила Полная Дама. — И до нас, портретов, кое-какие слухи о тебе дошли, Сириус Блэк. Убирайся прочь, убийца! В глазах помутнело. Изображение Полной Дамы начало плыть, уступая место картинам прошлого. Дым от взрыва, мёртвые тела маглов и крики пострадавших. Сириус снова стоял посреди улицы, на которой почти нагнал Петтигрю в тот роковой день двенадцать лет назад. Он не увидел, как мелкая крыса, воспользовавшись суматохой и паникой, вызванными из-за взрывного превращения в животное, бросилась в ближайший водосток и скрылась из его жизни, чтобы обречь её на немыслимые мучения. Какой-то магл с неестественно выгнутой ногой тычет в него пальцем и что-то кричит. Сначала Сириус не понимает слов, защитные чары выдержали взрыв, но лопнули из-за него с такой силой, что уши заложило. В голове стоит только звон, остальные звуки словно доносятся из тумана. Спустя мгновенье одно слово до Блэка всё-таки доходит: — Убийца! Убийца! Кто убийца? Он?! Нет, вы ошиблись, это не его заклинание разметало пол улицы. Какая ирония, по глупости своей этот магл думает не на того человека. Вот же глупый магл! Смешной магл! Сириус закатил голову и начал смеяться над нелепостью сложившейся ситуации, самозабвенно отдавая смеху всего себя, не обращая внимания на спазмы в мышцах живота. Словно нездоровый смех мог спасти от физической и душевной боли, хотя приносил её всё больше. Если бы тогда он знал, что предатель жив, то бросился бы за ним. Схватил. Вонзил кинжал и насладился бы кровью врага. Потом ещё. Ещё и ещё. Чтобы Петтигрю собственным телом почувствовал всё, что довелось пережить Блэку. «ОСТАНОВИСЬ!» Голову пронзила резкая боль, а когда она ушла, Сириус обнаружил себя у истерзанного перочинным ножиком полотна картины Полной Дамы. «БЕГИ!» Не до конца понимая, что за голос в голове ведёт его, анимаг бросился со всех ног обратно к потайному лазу. «Нет! Не туда! Налево! Хорошо. Открывай». Волшебник тут же повернулся и резко дёрнул за ручку ближайшей двери. К его удивлению, она поддалась, пуская беглеца внутрь. Не раздумывая, он скользнул в проём, заперся и осмотрелся. Помещением, куда привели человека, оказался чулан для мётел. Когда-то давно они с Джеймсом часто сюда ходили, перед или после тренировки Сохатого. Сравнивая старые воспоминания, Сириус понял: несмотря на то, что почти все мётлы стали новыми, каким-то образом эта комнатка совершено не изменилась. Единственное, что было, а точнее, кто был в ней чужеродным, так это эльфка-домовик, со страхом смотрящая на влетевшего в чулан мужчину. На автомате Блэк выкинул вперёд руку с палочкой, готовый ко всему. Домовуха, достававшая магу разве что до колена, от ужаса закрыла огромные глаза руками и вся съёжилась. «Не трогай её. Она — наш друг!» Человек недоумённо вскинул брови, но всё же медленно опустил палочку. Через какое-то время домовуха оторвала ладошки от лица и сделала неуверенный шаг в сторону мага. — Господин сказать, чтобы Шлёпа помогать волшебнику, — заикающимся тоненьким голосочком прошептала эльфка. — Шлёпа сделать всё, как хотеть Господин. С этими словами она протянула дрожащую серую ручку магу, а когда Сириус решился её взять, то вздрогнула от прикосновения даже больше, чем он сам. Щелчок маленьких пальчиков, и вот уже бывший узник Азкабана оказался по ту сторону замаскированного прохода потайного лаза, за которым слышалась кипящая жизнь огромной кухни Хогвартса. Мрак нарушал лишь свет из щелей проёма да горящие зелёным глаза и татуировки Иллидана. — Уходим отсюда, быстро, — отчеканил эльф. Каково же было удивление Сириуса, когда команде Ярости Бури подчинилась и домовиха. — Она с нами, — ответил на незаданный волшебником вопрос Иллидан. — Время мало. Бежим.***
После исчезновения самопровозглашённого Владыки Запределья жизнь в Чёрном Храме и вокруг него постепенно начала меняться. Первый страх, что Ярость Бури вот-вот вернётся, а потому всё должно оставаться на своих местах, постепенно прошёл, и среди главных сторонников Иллидана началась незримая борьба за власть. Пока она была не слишком заметна со стороны, но всё чаще то тут, то там появлялись спорные моменты. Единственное, в чём хоть как-то удавалось договориться главнокомандующим, это вопрос, касающийся поисков господина. Несмотря на все отговорки принца син’дорай, он был вынужден обратиться за помощью к сиренам. Вскоре призрачная тень успеха мелькнула на горизонте полной безнадёжности. След Иллидана весьма слабо, но всё же начал улавливаться. Так плавно начался второй этап подготовки. В этом деле Кель’Тас тоже обзавёлся помощником. Сам Акама, глава дренеев-сломленных, о скрытой игре правителя син’дорай даже не догадывался, ведь в противном случае не стал бы помогать эльфу. Впрочем, для Солнечного Скитальца так было намного интереснее. Клеть бывшей тюремщицы Иллидана всегда охранялась, а зачастую собирала толпу любопытных при очередном унижении жрицы Элуны. К сожалению, строгий приказ Владыки запрещал кому бы то ни было наносить прямой вред командиру Стражей, но от мелочных издевательств её это не уберегало. Упомянутая толпа и была главной проблемой правителя кровавых эльфов. Пока она веет над беззащитной женщиной, как падальщики над добычей, Акама ни за что не подойдёт к ней. Времени было потрачено и так слишком много, проблему надо было решать, и быстро. На посты охраны у клети Стражницы были назначены самые ленивые орки, которые через какое-то время стали втайне от своих командиров уходить с дежурства. В один из таких дней Акама впервые добрался до Майев, но их разговор явно не задался. Наблюдая за ними через чары, что сотворила Каперниан, Кель’Тас и его совет приближённых смогли стать свидетелями, как Песнь Теней лишь бросалась обвинениями в адрес командира пеплоустов и никак не собиралась его поддерживать. Принц син’дорай пошёл на следующее ухищрение и стал морить эльфийку голодом. Акама не полный дурак, должен был догадаться, как использовать тот инструмент, что так любезно ему предоставил Кель’Тас. Наконец, главный советник Таладред сообщил, что скоро Сломленый предпримет второй разговор с узницей. Снова весь высший состав власти син’дорай в Чёрном Храме собрался вокруг зачарованного шара, чтобы посмотреть и послушать то, что будет доступно магическому глазу чародейки, незаметной тенью скользившему за пеплоустом. Сгорбленное уродливое существо, каким был Акама, остановилось ровно напротив решётки, чтобы Майев могла его отчётливо видеть. Женщина, тяжело откинувшаяся у дальней стены, ведь сил от голода почти не осталось, только бросила на нежданного гостя полный безразличия взгляд. Кель’Тас чуть не выругался вслух. Кажется, он переборщил в своём стремлении всё сделать побыстрее. Впрочем, может, это даже к лучшему, раз Сломленный догадался прийти с едой, что должно было помочь расположить к себе Песнь Теней. Майев не среагировала даже на то, что пеплоуст зашёл в камеру и поставил рядом с ней тарелку с вкусно пахнущим содержимым рядом. Потрескавшиеся губы хотели что-то сказать, но сил не было даже на звук. Жрица умирала. Поймав рассерженный взгляд Телоникуса, своего старшего инженера, который уже говорил, что стоит остановить вынужденную голодовку узницы, Солнечный Скиталец невольно передёрнул плечами; вокруг происходило слишком много событий, на него давила огромная ответственность, о каких-то мелочах он мог просто забыть. Все иногда слегка ошибаются. Сняв с пояса специально заготовленную флягу, Акама открыл её и поднёс ко рту узницы, но та резко, из последних сил дёрнула головой в противоположную сторону и крепко, как могла, сжала губы. — Что ты такое удумала, девочка? — недовольно пробурчал глава сломленных, не обращая внимание на то, что «девочке» было более ста веков отроду. — Решила сдаться? Майев всё так же молчала, красными больными глазами лихорадочно бегая туда-сюда. — Хочешь, чтобы в последние дни жизни тебя, командира суровых Стражей и великую жрицу Элуны, запомнили как слабую и беспомощную? — попробовал достучаться до злости узницы Акама. Пеплоуст недовольно покачал уродливой головой. В прошлый раз Песнь Теней металась по клети, как дикий зверь, угрожала всему и вся, а потом и вовсе взбесилась, когда Сломленный сравнил её с Предателем. Акама действительно так думал: с одной стороны, одержимость Иллидана в вопросах сопротивления Легиону вызывала уважение. С другой, как бывший дреней — последователь света — он не мог понять и принять тех методов, что избрал для себя Ярость Бури. Обман эльфа в вопросе возвращения народу Акамы священного храма Карабора, чем был когда-то Чёрный Храм, не мог быть ничем оправдан, а пленение части души командира пеплоустов и истязание через неё всех Сломленных требовало мести. Однако то, с какими упорством и трудолюбием Иллидан шёл к достижению поставленной цели, не могло не восхищать. Его тюремщица была столь же страстна и самоотверженна. Очевидно, у Предателя на неё были какие-то планы, а на одном из советов он, ни с того ни с сего, чётко и строго напомнил свой приказ о том, чтобы женщине не наносилось вреда. На прямой вопрос Вайши, почему он просто не убьёт настолько опасного противника, Владыка ничего не ответил, а все последующие дни, как и обычно, продолжал делать вид, что Майев и вовсе не существует. На тираду Сломленного эльфийка ничего не ответила, лишь закрыла глаза и тяжело выдохнула. Акама схватил её подбородок и, не обращая внимание на слабое сопротивление, насильно влил содержимое фляги. Из-за сильного кашля женщины половина выпитого целительного зелья пролилась на пол. Пеплоуст подождал, пока приступ пройдёт и снова приступил к насильственному оживлению. — Нет, девочка, — приговаривал Акама, воюя с Майев за каждый глоток. — Ты ещё нужна здесь, твоя Богиня подождёт. Когда фляга опустела, Сломленный отпустил лицо узницы. Та совершенно без сил привалилась к каменной стене и, периодически покашливая, смотрела в пустоту перед собой. Раньше за попытку прикоснуться к себе Песнь Теней легко бы отрезала верным чакрумом руку дерзнувшему или хотя бы попыталась сломать её, однако сейчас даже акт принудительного кормления остался без внимания. Солнечный Скиталец ещё больше разозлился. Всё шло совсем не так, как он планировал. Казавшейся идеальной идея отправить именно командира Стражей в погоню за Иллиданом трещала по швам. Если Песнь Теней каким-то образом и переживёт сам процесс телепортации, то справиться с полудемоном у неё нет ни единого шанса. Воздействие целительного зелья позволило Майев через некоторое время пошевелить рукой. Правда, она ей постаралась тут же выбить похлебку у самых губ, которой Сломленный старательно пытался накормить упрямицу, но силы были всё ещё не равны, поэтому вскоре и еда попала в её желудок. — Я распоряжусь, чтобы тебе принесли что-нибудь, чтобы было не так холодно и жёстко спать, — сообщил Акама узнице, — а также давали нормальную еду. Песнь Теней впервые за весь разговор осмысленно посмотрела на гостя, после чего устало ухмыльнулась, но, так ничего и не сказав, перевела взгляд обратно в пустоту. — Я не мог явиться раньше, — попытался оправдаться пеплоуст. — Предатель куда-то пропал после странного ритуала. Сейчас все его ищут, стараясь параллельно ухватить себе местечко повыше и потеплее. Обращать внимание на тебя ни у кого нет ни времени, ни желания. Снова женщина оставила собеседника без ответа, казалось, даже не услышав новости о том, что Иллидан пропал. — А знаешь, Стражница, ты могла бы воспользоваться моментом, — вслух рассуждал пеплоуст. — В другом мире Иллидан совершенно один; я точно знаю, что он там без своего оружия, оно сейчас в руках принца син’дорай. Ваши шансы, если бы ты сохранила себя, были бы равными. Неужели ты не хочешь поквитаться с ним? — Нет, — глухо выдавила из себя жрица, до сих пор не смотря на своего собеседника. — Нет?! — эхом вторили ей все участники совета Кель’Таса, удивлённо переглядываясь поверх зачарованного шара. К чести Акамы, он не выдал своего удивления так открыто: — Вот как? Почему же? Вместо ответа эльфийка отвернулась от пеплоуста и свернулась калачиком, обхватив себя руками. — Майев, — бросил в спину женщине Сломленный, — без твоей силы мир никогда не справится со злом по имени Иллидан. — Миру плевать на меня, — внезапно тихо проговорила жрица, не поворачиваясь к собеседнику, — пусть сам борется с этой напастью как хочет. Уходи прочь, уродец. Мне надо подготовить свою душу к встрече с Элуной. Акама опустил плечи и отступил, направляясь к выходу. У самого порога он ненадолго остановился, желая ещё что-то сказать, однако, передумав, махнул рукой и вышел из клети. От переполнявших его чувств, Кель’Тас Солнечный Скиталец с силой опустил кулак на шар, отчего тот лопнул, напугав звуком хрустящего стекла остальных присутствующих. Гневно смотря по очереди на каждого из своих советников, словно они были виноваты в случившимся, принц син’дорай сухо процедил: — Майев беречь как будто она — возрождённый Солнечный Колодец: в еду добавлять целительное зелье, а за каждый потерянный волосок с её головы будете отчитываться лично. Она обязана снова стать тем, кто нам нужен. Придумывайте что хотите, но она должна с остервенением броситься в портал, когда это будет необходимо, полная сил и жажды отыскать Иллидана. Расцепив кулак и только сейчас поняв, что от силы ярости ногти прокололи кожу, Кель’Тас негромко выругался и бросился прочь из комнаты, полный самых разочарованных и злых мыслей.