***
Погода к намеченной дате всё больше портилась. Проливные дожди непробиваемой стеной стояли между бывшими узниками и их планами. Шлёпа из раза в раз подтверждала, что матч по квиддичу состоится, и пока никаких новостей, кроме замены одной из команд, не было. — В моём мире говорят, что я истязаю тех, кто идёт за мной, — как-то насмешливо отметил Иллидан. — Но за мной идти те, кто сам хотел. Взрослые и сильные. У вас в небо с молниями летят дети ради кожаных мячик. Сириус хотел поправить последнее слово на «мячиков», однако передумал. Придираться к маленькой мелочи, без возможности ответить на всё замечание, было бы чистым лицемерием. — Ты истязаешь тех, кто идёт за тобой? — вместо этого решил в другое русло завести разговор маг. — У меня великий враг. Сильный и беспощадный. Слабые умрут страшнее от него, чем от меня, — без обиняков выдал осквернённый эльф. — В смысле «умрут»?! — слегка опешил Блэк. Вместо ответа Ярость Бури надменно улыбнулся фирменной клыкастой улыбкой, что в контексте разговора сильнее прежнего напомнила оскал. — Ты не пользуешься большой популярностью в своём мире, да? — кисло осведомился анимаг. — О, ты не прав! Слава обо мне слишком велика. Я предпочесть поменьше, — как-то грустно усмехнулся эльф. Сириус Блэк иногда забывал, рядом с кем он находится. Порой человеку приходилось напоминать самому себе, что Ярость Бури — не житель этого мира. Они слишком разные, чтобы полностью понять друг друга или быть друзьями. Последнее несколько настораживало, ведь человек вынужден был признать, что некоторое привыкание к созданию из другого мира у него есть. В какой-то степени, ему интереснее общаться с Иллиданом, чем с большинством людей. — Все видят в тебе демона, поэтому ты с самого начала настаивал на том, что ты не такой? — вопрос был очевидным и, скорее, риторическим, но не произнести его Сириус не мог. — Кто идти за мной — все. Уважают и боятся силу демона, — Иллидан постепенно начал ходить туда-сюда. Десять шагов. — А кого видят те, кто не пошёл за тобой?***
По сравнению с нынешней клеткой, прошлую камеру можно было считать роскошной. Раньше расстояние от угла до угла было ровно десять шагов, которые за сто веков заключения стали частью существования Иллидана Ярости Бури. В этой не было и трёх. Подобное решение можно было понять: перевозимая клетка и не могла быть большой, но решётки, ещё ближе подобравшиеся со всех сторон, вызывали приступы паники и агрессии. — Как же я по этому соскучилась, — промурлыкали откуда-то справа. Ярость Бури резко развернулся, чтобы встретиться лицом к лицу со своим старым врагом. Майев выглядела уставшей и исхудавшей, однако совершенно довольной. — Тебе безумно идут прутья от решётки, знаешь? — продолжила она, не обращая внимание на гнев узника. — Они подчёркивают твои глаза. — А ты можешь общаться с мужчинами только когда они в клетке, не так ли? Свободные уже все разбежались, не выдержав твой характер? — на автомате огрызнулся Иллидан. Женщина очаровательно улыбнулась, что было непривычно для её постоянно холодного выражения лица, и задумчиво посмотрела на пленника, склонив голову на бок. Их игра длилась сотни лет: соперники, не стесняясь в выражениях, уязвляли друг друга и, находя больные точки, беззастенчиво сразу давили на них. Последние тысячелетие Ярости Бури даже иногда удавалось выигрывать. Иногда. — Зато характер Тиранды просто шёлк, — не меняющимся мурчащим голосом парировала Майев, в котором только при такой интонации не было слышно привычных хрипоты и сиплости. — Как и её кожа. Твой брат, должно быть, проверяет этот факт каждое утро. Против воли, Иллидан зарычал и резко подался вперёд, сильно дёрнув прутья клетки. Решётка, конечно, выдержала, а узник добился очередного смеха победительницы. — Скоро ты сможешь снова её увидеть, — заверила своего пленника Стражница. — Доберёмся до портала из этой Элуной забытой дыры, и я передам Шелест Ветра и тебя под суд. Будете сидеть в соседних клетках и перестукиваться ночами напролёт. Романтично, не находишь? — Жаль, что вместе с твоими людьми она и тебя по дороге не прирезала, — мрачно отозвался узник. — О! Ярость Бури, такой большой эльфик, а всё такой же глупенький, — притворно посочувствовала Стражница. — Мы же оба с тобой понимаем, что если бы я была там, наша девочка ещё от ворот убежала плакаться на плечо твоему братику, что её опять обижают. Возможно, проводи она на тренировках столько своего времени, сколько тратит на выбор очередной красивой тряпки, чтобы выглядеть как воплощение нашей Богини, тогда у неё были бы против меня шансы. Возможно. Отойдя на три шага от клети с добычей, отточенным ледяным тоном с вернувшейся хрипотцой Майев распорядилась о дальнейшем продвижении отряда: — Дозорных усилить. Чем ближе мы к цели, тем больше шансов, что шавки Предателя нападут и попытаются его отбить. Особое внимание амфибиям, уж слишком они сильные; прямые удары не блокируйте, лучше уклоняйтесь. Проверьте амулеты на защиту от магии, чародеи Келя ударят ровно в тот момент, когда вы о них забудете. Все по местам и выступаем, братья и сестры. Скоро мы вернемся в мир, благословлённый светом Элуны. Что-то в прогремевшем приказе было не так. Сначала Ярость Бури даже не мог осознать, что именно в нём обращает его внимание. Только когда саблезуб командира Стражей поравнялся с его клетью, осквернённый эльф начал понимать. Почти никогда он не видел, чтобы тюремщица приходила к нему с кем-то ещё. Он не помнил, когда и как именно началось их более плотное общение, но постепенно Ярость Бури начал огрызаться в ответ, а Стражница стала появляться всё чаще и чаще. Перепалки могли длиться часами, происходить с переменным успехом, и во время них Иллидан чувствовал и жил. Ни один из его охранников таким похвастаться не мог. Одни проявляли к нему какое-то подобие жалости, другие рассматривали свою службу как святой долг, единицы пытались завести с ним подобие беседы. Все они были скучными. Майев никогда такой не была. Достающей, раздражающей, доводящей до припадка, а иногда смешной и обворожительной, но никогда — скучной. Кого он видел сейчас, гордо сидящую на саблезубе? Кого видели все те, кто окружают Песнь Теней и думают, что знают её? Строгого командира, поборника справедливости, жрицу великой богини, опытного воина, наставницу, воспитавшую поколения лучших воинов калдорай? Одним словом, кого угодно, но не женщину, способную проигрывать, показывать слабости и просто смеяться над удачной шуткой, пусть и пущенной против неё. Три шага, что она сделала от его передвижной тюрьмы, вернули её обратно в мир, где природному задору и юмору нет места. Не будь Иллидана, она могла и не стать частью холодных коридоров, не нести святой долг, не быть прикованной вместе с ним цепями гораздо более прочными, чем его. Она растила тех, кто уходил, чтобы потом тренировать приводимое ими новое поколение будущих воинов. Она была по ту сторону его решёток, однако тоже не могла их оставить. — Знаешь, моя маленькая тюремщица, — бросил как бы невзначай Иллидан, — ты забыла сказать мне «спасибо». Майев надменно прыснула, но подвела верховую кошку ближе. — За что же мне стоит благодарить тебя? — лицо Стражницы со стороны оставалось строгим и отстранённым, но тон снова неуловимым образом изменился на более глубокий. — За такую увлекательную прогулку, конечно же, — пожал плечами Ярость Бури, словно это было очевидным. — Сидишь в нашем семейном склепе, лика Элуны не видишь, зато сейчас на свежем воздухе похорошела, даже немного потеряла с боков, а то они уже рисковали поплыть. Своей колкостью узник заслужил испепеляющий взгляд. — Кто-то теряет, а кто-то находит, — всё так же тихо ответила жрица, стараясь не дать ближайшим к ней всадникам услышать разговор. — У меня хотя бы рога не выросли за время нашей… Прогулки. — Да, милая, за рога ответишь мне позже, — в притворном возмущении поддакнул осквернённый эльф. — Я над твоими думал поработать, но амфибии, всё же, не моё. — Как это по-мужски: сам копытами обзавёлся, а чужой хвост оценить не может, — картинно закатила глаза Песнь Теней. Ударив по бокам своего саблезуба, чтобы уйти вперёд, она бросила напоследок через плечо: — Кстати, если бы ты рассмотрел, что у неё в груди бьётся такое же эльфийское сердце, как у тебя, может быть, не попался бы снова в мою клетку, оставшись один.***
Могла ли тогда Песнь Теней до конца понимать, какие слова она ему сказала? «Такое же эльфийское сердце». Во всём огромном Азероте кроме его тюремщицы кто-то ещё помнил, что у Иллидана в груди эльфийское сердце? За что такая злая ирония: ни брат, ни любимая не верили в то, что эльф в Ярости Бури ещё жив, а Майев точно знала, словно это было очевидным. Тогда почему оно выглядело таким только для неё? Поймав себя на том, что он уже несколько минут просто стоит, а маг на него выжидающе смотрит, Ярость Бури мотнул рогатой головой и, словно к нему не было обращено вопроса, задал интересующий его: — Какой твой план в Хогвартсе? — Опять попробовать замаскироваться у проёма двери факультета, но на этот раз внимательнее относясь к Пивзу. Может мне повезёт, и кто-нибудь что-нибудь забудет, так я и подслушаю пароль от входа. Потом наведу простенькую иллюзию и проникну в гостиные, — довольно заявил Сириус. — Идиот, — снова вздохнул эльф. — Что?! Опять? На этот раз почему?! — не выдержал волшебник, но моментально испугано бросился к заколоченному окну, чтобы убедиться, что его голос никто не услышал. Удостоверившись, что на улице никого нет, анимаг добавил сиплым шёпотом: — Почему я опять идиот?! — Думаешь, женщина на картине не помнит всех, кто заходить в ней? Она видит каждого всякий день, давно запомнила. Любое подозрение лицо, и будет тревога. — Звучит как разумный довод, Иллидан, но на сей раз ты ошибся, — человек даже не попытался скрыть злорадство. — Сейчас портрет Полной Дамы не охраняет гостиные; вместо неё туда поставили картину какого-то сумасшедшего, который до сих пор ни одного студента с факультета не соизволил запомнить. Не только ты можешь задавать домовухе вопросы. Эльф пожал плечами, показывая, что принимает словесное поражение. — И хватит называть меня идиотом, — решил добиться полной победы маг. Получив утвердительный кивок рогатой головы, Сириус довольно хмыкнул и вздёрнул подбородок.***
Наконец, в самый ненастный день осени, откуда-то со стороны Гремучей Ивы появился огромный чёрный пёс. Зверь недовольно взъерошил шерсть от ужасной непогоды и бросил печальный взгляд на далёкое поле для квиддича, на котором скоро должны были биться команды Гриффиндора и Пуффендуя. Решительно мотнув головой, он снова опустил морду к земле и продолжил путь. Лапы на удивление быстро донесли его до заветной двери. Блэк призадумался. Можно было снова, как в прошлый раз, обернуться человеком и с помощью заклинания невидимости караулить выходящих, но тогда такая тактика не сработала, да и в форме пса Сириус занимает меньше пространства. За счёт преимущества второго облика он уже десять минут лежал у входа в гостиные всё за тем же углом, за которым прятался в прошлый неудачный визит в Хогвартс, и оставался незамеченным в относительно тёмном коридоре. Поразительно, насколько люди порой могут быть невнимательны. Все торопились скорее позавтракать и отправиться на матч; возбуждённые голоса эхом раздавались по всему замку, заполняя его жизнью и смехом. На всякий случай Сириус сменил место дислокации, забравшись в проём между статуей и стеной, полностью уповая на слух. В форме пса он был лучше, но расстояние до двери увеличилось, так что легко можно было прослушать. Вскоре почти весь поток учеников иссяк. Сириус, слегка расслабившись, прилёг на своём посту, не ожидая никого встретить в ближайший час, как вдруг над ухом злобно зашипело. Нечто огромное и рыжее бросилось прямо на голову, стараясь выцарапать глаза. Чудом сохранив все важные части морды, чёрный пёс вскочил и зарычал. Напротив него выгибал спину и жутко шипел огромный рыжий кот с приплюснутой мордой. Блэк готов был завыть с досады. Его заветная цель так близко, просто руку протяни, но он не может до неё дотянуться. Судьба словно издевалась над магом. Стараясь остаться в образе, Сириус неловко бросился на кота. Тот отпрыгнул в сторону, но не отступил, продолжая шлёпать в воздухе когтистой лапой. Анимаг успокаивал себя тем, что животное не понимает, кто на самом деле перед ним, а шипит лишь в силу своей природы. Ещё один неловкий прыжок на рыжего охранника, и тот уже элегантным скачком оказался на окне, нервно подёргивая кончиком распушённого хвоста. Сириус забросил передние лапы на подоконник, чтобы добраться до ненавистного животного, и тут же остолбенел от увиденного за окном, из-за чего пропустил когтистый удар в нос. Боль поражённой части морды и ужас открывшейся взгляду картины пронзили сознание одновременно. Из окна было отчётливо видно, как толпа дементоров огромной чёрной тучей медленно направляется к стадиону. На какое-то мгновение страх внушил, что магу нужно срочно бежать подальше со всех лап, но следующая мысль была внезапной и совершенно другого сорта. Где-то там на стадионе сидит мальчик Гарри, то немногое, что ещё дорого Сириусу в его трижды пропащей жизни. Он не знал, каким человеком стал его крестник, но почему-то волшебник был готов спорить, что он вырос славным парнем, с такой же тягой к приключениям, как и у его отца. С такой же любовью к жизни, как у Сохатого. Как его крёстный, он не имеет право дать этим жутким существам вытянуть тепло и радость из сына его лучшего друга. Нет, только не Гарри! Зверь спустил лапы с окна и приготовился к бешеному бегу, однако дорогу перегородил рыжий мерзавец. Блэк любил животных, порой даже больше, чем некоторых людей, и делать плохо коту не хотел, но время было дорого. В два прыжка пёс обошёл противника, правда, последний снова прыгнул, чтобы оказаться у него на пути. Анимаг зарычал зло и угрожающе; нарастающее сопротивление бесило своей бесполезностью. Кот не сдавался и отвечал таким же шипением. Не выдержав накаляющейся обстановки, Сириус резко обернулся, схватил рыжего мерзавца за шкирку и сухо процедил прямо в приплюснутую морду: — Я сейчас бегу спасать тех, кто сидит на стадионе. Кто-то из этих детей твой хозяин или хозяйка. Ты, пушистая скотина, меня сильно обяжешь, если уберёшься с дороги, — едва договорив, Блэк швырнул кота к стене. Под громкое возмущённое мяуканье поверженного соперника в коридоре снова появился огромный пёс. Что было духу анимаг помчался на стадион, стараясь не обращать внимание на пульсирующую боль в носу. В голове витала сотня мыслей. Вот он примчится на место, и что? Он же не сможет сам разогнать десятки дементоров? В прошлый раз человек чуть не расстался с душой в противостоянии всего с тремя стражами Азкабана. Где этот проклятый эльф, когда он так нужен?! Всё ещё не имея плана, со всей возможной скоростью чёрный зверь рванул к трибунам, мощным прыжком влетев в первые ряды зрителей. На него не сразу обратили внимание; из-за жуткого ливня почти все присутствующие попытались закутать голову от летевших в лицо капель дождя. Многие просто не видели ничего вокруг, не рассчитывая на то, что внизу будет что-то важнее и интереснее происходящего в небе. Тогда анимаг принялся лаять изо всех сил, рискуя сорвать глотку. Подняв достаточную шумиху, Блэк цапнул чью-то ближайшую палочку и понёсся с ней к краю трибуны, чтобы побежавший за ним подросток увидел открывающуюся за спинами картину: медленно приближающийся отряд стражей Азкабана. — Дементоры! — заорал парень, тыча пальцем в нужном направлении, даже не заметив, как мокрая морда вернула ему в другую руку волшебную палочку. Жуткая новость пожаром пронеслась по трибунам, дойдя до учительской. По нашивкам на мантиях анимаг понял, что забежал к болельщикам Пуффендуя, и решил подняться повыше, чтобы высмотреть факультет Гриффиндор. Ему во что бы то ни стало нужно было убедиться, что с его крестником всё в порядке. Уже на самом верху трибуны пёс поднял голову к небу. Мелькавшая среди грозовых туч далёкая фигурка щуплого парнишки на метле привлекла внимание Блэка. Такое же хрупкое телосложение. Те же очки. Тот же цвет волос. Ну конечно, сын Сохатого не будет сидеть на трибуне! Он будет там, на стадионе, летать и своими вензелями покорять сердца, как это делал его отец. На какую-то секунду Сириусу даже показалось, что юноша посмотрел в его сторону и остановил полёт. Внезапно дементоры ворвались на стадион. Они задрали свои головы в чёрных капюшонах и, казалось, хотели высосать мальчика с неба. На глазах у изумлённой толпы Гарри Поттер выпустил метлу и без сознания полетел вниз.***
В подземельях Хогвартса было сыро, а давящие со всех сторон стены остро напомнили сотню веков заточения. От налетевших ассоциаций Иллидан немного поёжился, снова решив про себя, что, если у него будет выбор где жить, он предпочтёт помещение, в котором стены будут максимально далеко друг от друга. Полумрак не был проблемой для осквернённого эльфа. Основываясь на отзвуках магии, Иллидан удостоверился, что впереди никого нет. Человек был в чём-то прав, замок словно вымер: все его обитатели ушли смотреть на глупых детей, летающих в бурю над землёй. Ничего интересного в такой затее Ярость Бури не видел, но у каждой расы свои причуды, что уж говорить о традициях народов совершенно другого мира. У ночных эльфов на первом месте защита потомства, а здесь, возможно, таким образом отсеивали слабых. Впереди идущая домовуха остановилась и молча указала на дверь. — Оно здесь, — подтвердила словами свой выбор Шлёпа. — Ты можешь нас переместить внутрь? — как же осквернённый эльф был счастлив, что мог на родном языке общаться с маленьким созданием. — Там ка-какая-то магия, Господин, — задрожала эльфка. — Я не знаю, что она делает и с-смогу ли от неё спастись. Ярость Бури тихо вздохнул. Разум несчастной было легче всего подвергнуть внушению. Воля Шлёпы была сломлена слишком быстро, и первое время мужчина опасался ловушки. Постепенно он всё больше убеждался, что это создание само по себе безвольно и трусливо, из-за чего на неё постоянно нужно было воздействовать. Вот и сейчас Иллидану пришлось потратить драгоценную магическую энергию и послать ментальные волны спокойствия и уверенности в свою спутницу. — Мне нужно, чтобы ты прыгнула за дверь, убедилась, что внутри ничего не взорвётся, а потом вернулась обратно и уже тогда перенеслась со мной, понятно? — уверенно продиктовал эльф. — П-почему мы сразу не можем отправиться туда вместе, Господин? — Не хочу собой рисковать, — честно признался Иллидан. Из правого глаза домовухи выкатилась огромная слеза, но она сама ничего не сказала и с лёгким щелчком пальцев перенеслась. Мужчина прислушался к звукам за дверью. Ничего не было слышно. Ещё через мгновение Шлёпа вернулась и протянула ручку Иллидану. Когда Ярость Бури оказался на складе, то проникся неожиданным уважением к его хозяину. Серый мир, каким его видел осквернённый эльф с помощью уникального зрения, вдруг снова окрасился красками магии. Плетения защитных заклинаний не шли ни в какое сравнение со сложными формулами натрезимов, командирами демонов, с которыми доводилось иметь дело лидеру иллидари, но он и половины не ждал от магов этого мира. На какую-то секунду Иллидан даже пожалел, что сейчас разрушит такое опасное и вместе с тем прекрасное кружево. Почти сразу нашлась слабая нить плетения, воздействие на которую потянуло за собой разрушение всей системы заклинаний. Её пленительная сила вызывала голод. Как же Ярости Бури не хватало колдовской энергии в том объёме, к какому он привык! Перед своим опасным экспериментом эльф заполнил магический резерв под завязку, но в чужом мире он уже слишком долго, а «съеденный» маг не сильно утолял аппетит. Дементор был сытнее, хотя после потери стольких сил во время неудачного ритуала, почти вся высосанная магия ушла на восстановление важнейших жизненных функций, так что для жадного эльфа подобное вливание было сродни капле в море. Вынырнув из манящих воспоминаний о бывшем количестве магии в его родном мире, Иллидан продолжил распутывать плетения. Наконец, последняя защита померкла, и доступ был открыт. — Повернись кругом. Медленно, — приказал эльфке Ярость Бури, примкнув ментально к её сознанию. Глазами домовухи мужчина смог оглядеться. Вокруг стояла сотня маленьких баночек, скляночек, таинственных колб и пучков разных трав. Что характерно, ни один из готовых продуктов не был подписан. Иллидан мысленно сделал ещё один комплимент обладателю склада — всё хранится на самом видном месте, но, если точно не знаешь, что тебе надо, шансов получить желаемое практически нет. — Мы забираем всё, что я смогу унести, — осквернённый эльф плотоядно улыбнулся, — а унести я смогу многое. С этими словами он схватил самый большой котел и начал бросать в него всё подряд. В какой-то момент Ярость Бури так увлёкся, что перестал особенно часто проверять окружающее его пространство, а потому всхлип Шлёпы оказался для него неожиданностью: — Сюда идут, — тихонько пискнула она. — Прыгаем отсюда, — рыкнул эльф, однако прежде чем он успел схватить маленькую ручку Шлёпы, яркая молния прорезала пространство между ними. Домовуха взвизгнула и исчезла, оставив воришку один на один с хозяином склада. Посмотрев на появившегося в дверях мужчину своим необычным зрением, Иллидан понял, почему не почувствовал его заранее. Плетение заклинания защиты от обнаружения было не сложными, но, опять же, совершенно неожиданным для этого мира. Если бы Ярость Бури составил себе труда хоть немного настроиться на подобные вещи, он легко выявил бы мага, но сейчас его беспечность вышла боком. «Крайне неплохая ментальная защита, человек», — нестерпимой болью Иллидан ворвался в сознание пришедшего. — «Я приятно удивлен». Хозяин склада не оценил комплимент, резко взмахивая волшебной палочкой. В воздухе снова сверкнуло заклинание. По меркам Азерота слишком слабое, и летело оно чересчур медленно, чтобы у колдовства был шанс всерьёз причинить хоть какой-то вред, а потому долю секунды эльф позволил себе полюбоваться его красками, чтобы… Впитать в себя. Этому приёму он учился давно, надеясь когда-нибудь силу врага обратить себе во благо, но никак не хотел рисковать и пробовать в реальном бою. Сейчас же самое время. Чужая магия болью отозвалась во всём теле, мгновенно указав на все ошибки и недочёты предположений Иллидана. Что ж, плохой опыт — тоже опыт. Однако даже такой итог произвёл на его соперника неизгладимое впечатление. Человек попытался одновременно захлопнуть сознание и подавить панику от того, что его заклинание просто растворилось в противнике. Если бы хозяин склада знал, что больше осквернённый эльф не собирался рисковать, он бы запустил ещё чары, ведь в узком пространстве места для маневров и уклонений не было. Однако, он этого не знал, а между тем ужасный рогатый демон ринулся в атаку. С нарочитым рычанием охотник на демонов прыгнул на врага. Маг отшатнулся от прохода, заняв более выгодную для себя позицию в коридоре, и навёл вокруг защитные чары. Ухмыльнувшись такому поведению, ведь именно свободный проход и интересовал эльфа, Иллидан напоследок широким жестом сгреб всё, до чего смог дотянуться когтистой рукой на ближайшей полке. Выскочив за дверь, Ярость Бури развернулся к магу спиной, несказанно удивив поступком противника, после чего бросился бежать вглубь коридоров. Не ожидавший такого поведения человек слегка опешил, но достаточно быстро сориентировался и устремился вслед за грабителем. Каковы же были удивление и ярость Северуса Снейпа, когда ужасный демон, лишь на мгновение потерявшийся из вида, исчез за первым поворотом, как будто растворился в воздухе.***
— Ты его видишь? — спросил Иллидан Шлёпу, даже не пытаясь понять хоть что-то в той неразберихе дождя и человеческих тел, что царила на стадионе. — В какой-то момент я увидела его хвост, но он так быстро пропал, что я не рассмотрела направление, — оправдывалась домовуха. Ярость Бури её не винил. Стоя в тени трибун он мог чувствовать Сириуса, но вычленить в гомоне эмоций страха и ужаса присутствующих кого-то отдельного оказалось затруднительно. Обычных глаз у осквернённого эльфа не было, потому пришлось положиться на внимательность спутницы. Шлёпа всем своим маленьким тельцем прижалась к ноге Ярости Бури, даже не беспокоясь о том, что это копыто, чем вызывала у того лёгкое сочувствие и некоторое подобие нежности. Настолько самозабвенно в Иллидана давно никто не верил, что тешило самолюбие, пусть подобное и происходило под ментальным воздействием. Конечно он бы предпочёл, чтобы Тиранда вот так прижималась к нему в поисках поддержки и опоры, но охотник на демонов привычно прогнал подобные мысли. Даже когда её голос прорезал тьму десяти тысяч лет заточения, она ни на миг не стала мягче. Словно никогда не было общего детства, не ему она когда-то совершенно маленькой эльфийкой дарила свой первый поцелуй, и не он спасал подругу ценой собственной жизни. Она всего-то достала старый меч, что всё это время был заперт в забытом пыльном сундуке. — Вон он! — резко начала тыкать пальцем в какую-то сторону домовуха. — Замечательно. Постарайся незаметно прыгнуть к нему и тащи его хвостатую задницу сюда, — хмыкнул осквернённый эльф. Через какое-то время вся вновь объединившаяся компания топала по тайному лазу от Гремучей Ивы. — Зачем ты оставался там? — первым нарушил молчание Ярость Бури. — Мой крестник упал с один Мерлин знает какой высоты! — настроение Сириуса было просто ужасным. — Сейчас он в больничном крыле, но выживет ли он, останется ли цел — я ничего не знаю! — Шлёпа узнает, — Иллидан был как всегда спокоен, чем вызвал очередную волну негодования мага. Прежде чем человек успел её выплеснуть, туннель кончился, и спутники подошли к своему убежищу. Внезапно из почти закрытого Сириусом прохода в комнату юркнуло что-то большое и рыжее. — О нет! — вскричал Блэк, схватившись за голову. — Я помню тебя, чудовище! Брысь отсюда!***
Тёплый свет огня от многочисленных парящих факелов непривычно залил вечно мрачное подземелье. Проделав эту процедуру, Кель’Тас Солнечный Скиталец довольно хмыкнул. Во-первых, он не любил темноту, а во-вторых, тьму и ночь любила та, с кем сейчас придётся договариваться. Зная характер бывшей тюремщицы Иллидана, разговор не обещал быть лёгким, и будет лучше, если он пройдёт на условиях правителя кровавых эльфов. Майев Песнь Теней сидела, по своему обыкновению, у самой дальней стены, прижав одну ногу к себе, а по колену второй выстукивала пальцами ритм одной ей слышной мелодии. — Бал’а даш, Майев, — поприветствовал син’дорай узницу, стараясь выглядеть максимально уверенно и представительно. Женщина хмыкнула. — Явления твоего солнца, должно быть, великая честь, принц, — взгляд Стражницы как-то особенно пробежался по собеседнику с головы до ног, а от появившейся после него злорадной улыбки почему-то стало неуютно. — Поклонилась бы от оказанных мне почестей, но… Мне лень. Мысленно Кель’Тас представил, как отдаёт проклятую девку на потеху всем оркам Чёрного Храма, но своей злости внешне никак не выдал. Пока всё идёт примерно так, как он и предполагал. Ещё когда ему доводилось путешествовать бок о бок с Песнью Теней, уже тогда принц кровавых эльфов понимал, что общаться с ней, не будучи другом, весьма непросто, так что начало разговора не выходило из предполагаемых рамок. — Пришёл убедиться, что самая важная для моего господина гостья чувствует себя хорошо, — всё также дипломатично продолжил Солнечный Скиталец. — Лучше всех, — в тон ему ответила ночная эльфийка, — кормить стали как на убой, а делать ничего не надо. Даже кровать и новые тряпки достали. Ещё добавить вид из окон на Лунную Поляну, ну, или хотя бы просто окно, была бы не жизнь, а сказка. Эльф знал, что частично жрица права в своей нарочитой тираде. Его прошлые распоряжения были выполнены неукоснительно, тело Стражницы восстанавливали как могли, а последнее время даже добавляли новые зелья для улучшения её формы. Так что здоровьем ночная эльфийка действительно сияла как никогда. — Искренне рад слышать, Песнь Теней, — продолжил свою игру син’дорай. — Может, есть какие-то пожелания? — С таким режимом будет сущей недальновидностью проситься обратно под сень Нордрассила, — пожала плечами узница. — Поэтому, если мне пришлют парочку смазливых эльфиков, вроде Вас, мой принц, то могу посидеть тут ещё… Ну, скажем, веков сто. Кель’Тас скрипнул зубами, что не укрылось от внимательного взгляда Песни Теней: — Я посмела обидеть Вас, мой принц? — одна бровь слегка изогнулась. — Тысяча извинений. Разумеется, лично Вы мне тоже подойдёте. — Вот, значит, какой тебя видел Иллидан, когда упоминал, что своей глупой болтовней ты порочишь тишину? Раньше ты себе такого в разговорах не позволяла, — холодные нотки в голосе Солнечного Скитальца становились более отчётливыми. — Мне нечего терять и не за кого бороться, могу теперь позволить себе что угодно, — резко сменив тон на серьёзный отозвалась Майев. — Я перестала гнить тут лишь по чьей-то прихоти. Значит, от меня что-то нужно. Не одному тебе противен этот разговор. Выкладывай и убирайся. Некоторое время собеседник узницы молчал, прикидывая в голове варианты. Сейчас было предельно важно правильно выстроить разговор и преподнести информацию. Акама шёл напролом и получал отказы. Уже третий раз он уходил от Майев ни с чем, что и вынудило самого Кель’Таса взяться за дело. — Моего господина постигла неудача, — аккуратно начал мужчина, — его занесло в далёкий мир, и нам нужен кто-то, способный его там разыскать. — Правда? — снова изогнула бровь эльфийка. — Я слышала, что такая же участь постигла Ярость Бури. Неужели великие владыки демонов тоже ошибаются? Какое подозрительное совпадение. Правитель кровавых эльфов почувствовал, как его прошиб холодный пот. — Не понимаю, о чём ты, — чтобы эти слова звучали максимально равнодушно, принцу пришлось вложить всё своё самообладание. — Поразительно, какой ты глупый, — Песнь Теней поднялась и опёрлась на решётку прямо напротив собеседника, пронзая взглядом. — Просишь меня найти Предателя и даже не понимаешь почему. Если ты забыл, я — жрица Элуны. Моя Богиня милостива и щедра, она учит любви, поэтому все забывают её сторону охотницы и воительницы. Думаешь, я находила слепого паршивца по горящим следам на земле? Нет, светлейший принц, я чувствую Скверну и демонов, чтобы выжигать само их существо во имя Богини и спокойствия рода калдорай. Я помню вонь эредаров десять тысяч лет назад, я задыхалась от Скверны Архимонда, а ты сейчас воняешь Кил’Джеденом, как Иллидан, когда мы везли его в клетке отсюда подальше. Я всё думала, зачем тебе это, но вот ты явился мне, и всё встало на свои места. Ещё одна слепая пешка Легиона. Повисла тяжёлая тишина. — Ты уже кому-то говорила о своей догадке? — после долгого колебания Солнечный Скиталец решил идти напрямую; весь его план провалился, а запасного для такого случая не было. — Я увидела тебя только сейчас, так что пока это наш с тобой секрет, мой принц, — коварно улыбнулась ночная эльфийка. — Если я убью тебя, то секрет будет только мой, — нервно заметил син’дорай. — Согласна. Такой поступок, правда, оставит тебя с проблемой один на один: во всём Азероте нет никого, кто сможет найти и поймать Предателя. Для подготовки к столь опасной и тяжёлой во многих смыслах охоте нужно время, а твои владыки терпением не отличаются. Раз ты стоишь здесь, передо мной, значит, Легион уже злится, и ты рискуешь своей шкуркой. — Мне не нужно, чтобы ты его ловила, — отчеканил Кель’Тас. Женщина сощурилась, опустила голову и не торопилась отвечать. — Ты должна убить Иллидана, — так же твёрдо продолжил правитель син’дорай. — Нет, — внезапно выдала Майев и снова подняла голову. — Нет? Почему? — лицо принца кровавых эльфов сильно вытянулось, выражая искреннее недоумение. — Мне казалось, что ты ненавидишь Ярость Бури после поражения у портала и мечтаешь о его смерти. — Именно так, — спокойно выдохнула жрица. — Я слышу зов Отмщения, что шепчет о сотнях судеб, оставшихся без возмездия. Я жажду, чтобы справедливая кара настигла Предателя, но… Я не буду его убивать. — Почему? — напряжённо повторил вопрос Солнечный Скиталец. — Потому что сейчас от Иллидана зависит моя жизнь, — развела руками Майев. — По его непонятной прихоти меня ещё не избили и не изнасиловали в этом холодном погребе, где моих криков никто бы не услышал. Пока Ярость Бури неизвестно где, я вам нужна. Вы даже позаботились о полу сдохшей узнице, но представим, я его убила: что дальше? Ты просто бросишь меня в том мире, решив одним ходом сразу две проблемы. Соглашусь, это удобно, но у меня другие планы. — Какие же у тебя планы? — Ну, скажем, вернуться домой, чтобы снова ощутить кожей свет Элуны, — пожала плечами женщина. — Может даже вытащу из забытых сундуков парочку белых платьев и пойду нести доброе и чистое в умы моего народа, чтобы Тиранде не показалось, что теперь она стала единоличной правительницей калдорай. Посмотрим. Внезапно мысли правителя син’дорай перестали метаться, и в голове прояснилось. — Без меня тебе отсюда не выбраться, верно? — улыбнулся он. — Верно, — кивнула Майев, — а тебе без меня не достать Предателя. — Значит, при должном вознаграждении мы сможем договориться? — Всё может быть, мой принц, — жрица снова отошла от решётки к стене. — Однако для моего согласия тебе нужно многое сделать. Я должна быть уверена, что ты вернёшь меня, когда я поймаю свою добычу. Решай эту проблему как хочешь, но без результата не приходи, я снова откажу. Второе: с Предателем разбираться будешь сам и только тогда, когда я покину этот трижды проклятый мир. Третье: кроме своей брони и оружия я заберу на охоту клинки Аззинота. — Зачем? — поразился Кель’Тас. — Думаешь, Иллидан почувствует моё появление и захочет повидаться? Сомневаюсь. Забьётся в самую глухую нору и будет смеяться над всеми попытками его найти, как он всегда делал. Силу Скверны своих клинков Предатель почувствует на очень большом расстоянии. От меня он убежит, но вот его оружие… Он внемлет его зову даже понимая, что совершает глупость. При таком раскладе ещё неизвестно, кто кого бросится искать первым. — Что ж, — решил довольно подытожить Солнечный Скиталец, — значит, всё-таки, это твоё «да». — Это «почти», мой принц. Только «почти».