***
— Мы переезжаем, — голос Стражницы был напряжённый и немного злой. — Наш добрый дедушка устал терпеть тебя под боком? — саркастично заметил Иллидан, не отрывая взгляда от висящих на ремне клинков Аззинота, что жрица держала в руках. — Эх, дорогая, даже тут не смогла скрыть характер. Цени меня: я уже десять тысяч лет рядом и готов терпеть ещё столько же… — Сейчас мне придётся оглушить тебя, — не слушая узника, продолжила эльфийка. — Когда ты очнёшься, то окажешься на новом месте. — А если я не захочу? — подозрительно-ласково уточнил Ярость Бури. — Что ты не захочешь? — нетерпеливо постукивая носком ботинка, переспросила Майев. — Не захочу просто стоять и ждать, пока ты меня оглушишь, — пожал плечами мужчина и встряхнул крыльями. — Что тогда будешь делать? — Думаешь, я с такого расстояния не попаду в твои болевые точки, пока ты даже нормально развернуться не сможешь? — высокомерно спросила командир Стражей. — Ты, конечно, шустрый для своего телосложения, но не будь так самоуверен: даже в более удачном для тебя положении я бы всё равно не промахнулась. В прошлый раз ты пропустил обе затрещины. — Затрещинами меня не вырубить, — покачал головой Иллидан. — А вот прикосновением этого клинка к твоему хотя бы на секунду онемевшему телу — легко, — нарочито ласкового заметила Песнь Теней. — Жадность не даст тебе пропустить такое пиршество, всем своим существом потянешься к проклятому оружию. — Кто же тот потрясающий эльф, кто придумал такую хитроумную ловушку? — в притворном восторге оскалился Ярость Бури. — Перестанешь задавать вопросы и начнёшь себя хорошо вести — я даже опущу на тебя клинок не лезвием, — собеседница продолжала отвечать тем же мурчащим тоном, из которого странным образом пропали все хрипловатые нотки. — Хорошо, могу побыть хорошим мальчиком и послушно постоять, пока твои нежные умелые руки доведут меня до потери сознания, — Майев всеми силами постаралась не скривиться от неприятного подтекста фразы. — Но за это и ты будешь хорошей девочкой. — Нет, — пожала плечами жрица. — Что «нет»? — улыбнулся Иллидан. — Ты от меня что-то хочешь. Чтобы то ни было — нет, — казалось, Песнь Теней наслаждается процессом препирательств. — Не в твоём положении от меня что-то требовать. — Ты ещё даже не знаешь, что я попрошу, а уже отказываешь, — гнул своё пленник. — Хочу попросить чуть больше пространства, разве это так много? — Когда мы покинем этот мир, и ты попадёшь в другие руки, там можешь выпрашивать для себя что угодно, — покачала головой Стражница. — Здесь же, чем плотнее вокруг тебя круг, тем меньше шансов, что ты из него выберешься. — А когда мы покинем этот мир? — с напускной невинностью поинтересовался охотник на демонов, делая ударение на слове «когда». Майев прикусила губу, с недовольством смотря в горящие провалы глаз Ярости Бури. — Что, если за нами придут через год? Через десять? Через сотни лет? Так и оставишь меня в этом противном состоянии, когда я даже не могу почесать себе нос и выпрямиться в полный рост? Это даже не пространство, Майев, даже не тюрьма, — как-то устало проговорил узник. — Неужели я действительно так много прошу? Усталость, разочарование и надежда Иллидана отражались так, словно были для Песни Теней её собственными чувствами. Против воли женщина сделала шаг назад, что, конечно, никак не помогло. Остро ощущаемые ею эмоции говорили, что пленник не врёт, но соглашаться на предложение Стражница не хотела. Ярость Бури опасен, даже крохотной надежды на свободу ему будет достаточно, чтобы сотворить глупость. Не нужно было соглашаться на перемещение, сейчас же стоит поговорить с архимагом и отменить всё. Она потерпит в проклятой тьме сколько нужно: год, два или десять, а если потребуется, и все десять тысяч. — Такими темпами тебя надолго не хватит, — словно прочтя её размышления, произнёс Иллидан. — Стоишь рядом со мной и уже слегка трясёшься, а ведь прошло не так много времени. Не боишься, что в этом замкнутом пространстве, где только ты, я и тьма, уже через полгода перепутаешь свои мысли с моими? — К чему ты это? — насторожилась Майев. — Мы можем пойти навстречу друг другу. Ты дашь мне больше пространства, а я не буду торопить этот процесс, — хмыкнул Иллидан. — Ты не будешь «что»? — зло процедила эльфийка. — А чего ты ещё ожидала, милая? — оскалился пленник. — Я ничего не могу, времени много, а занятий так мало, ведь ты теперь не балуешь меня общением. Приходится развлекаться самостоятельно, по мере своих скромных сил. — Да я тебя… — прошипела Песнь Теней, сжимая кулаки. — «Ты меня» что? Опять ударишь? Допустим, что потом? Убить не убьёшь, но от этого я не буду милосерднее, — издевался охотник на демонов. — Даже если ты сейчас убежишь на другой край этого мира, оставив меня тут, наша кровь уже едина, а через неё я, так или иначе, смогу добраться до твоего разума. Можешь даже снять кулон, это ничего не изменит. Рано или поздно вернёшься ко мне, если захочу — приползёшь на коленях, ненавидя саму себя за это. Мне, знаешь ли, в таком положении торопиться некуда. Гнев настолько заполонил сознание, что Стражница даже не могла прошипеть о том, как она сейчас ненавидит своего узника. — Пока ты опять что-нибудь не сказала, что мне не понравится, и о чём будешь жалеть, советую тебе обдумать моё предложение, — внезапно спокойно заговорил Иллидан. — Я не хочу ссориться. Я устал постоянно ругаться. Поверь, если бы ты просто дала мне шанс, может быть, мы могли бы оставшееся время хотя бы не мечтать перегрызть друг другу глотки. Не такая плохая перспектива для двоих, обречённых на неопределённый срок быть рядом. — Какие разумные благородные слова от того, кто все часы напролёт пытается перепутать мои мысли для одному ему известных целей, — саркастично прошипела жрица. — Уже не одному, я только что озвучил некоторые из них, — пожал плечами эльф — «Некоторые»… Но есть и другие, не так ли? — хмыкнула эльфийка. — Да, например, уговорить тебя выпустить меня, чтобы мы вместе, наконец, покинули этот мир и вернулись обратно, — голос мужчины звучал на удивление уверенно. На секунду Майев растерялась. — Опять врёшь, — не веря ушам, выдохнула Песнь Теней. — Почему же «опять»? Когда я тебе вообще врал? Если я хотел тебя обидеть, то говорил, что думал. Когда нам нужно было что-то выяснить, я думал, что говорю, но и в этом случае все мои слова были правдивыми, — горько улыбнулся эльф. — Есть те, кто могут обвинить меня во лжи, но не ты. Тебе я всегда говорил правду, хотела ты того или нет. — Зачем же тебе забирать меня с собой? — всё ещё удивлённо смотря на своего пленника, уточнила Стражница. — Ты не оставила меня одного во тьме на десять тысяч лет, я не брошу тебя здесь. Считай, что это будет моим ответным шагом, если у меня появится такая возможность. Услуга за услугу, — пожал плечами Иллидан. Вместо ответа Майев резко сделала несколько выпадов, заставив пленника упасть на колени, после чего ловким движением положила клинок Аззинота на эльфа и отскочила, позволяя холодному зелёному пламени осквернённого оружия в нескольких местах прикоснуться к телу узника. Сознание охотника на демонов потянулось к столь знакомой силе, разрывая путы защитного круга и сметая плетения рун. Ярость Бури взревел и распахнул крылья, с силой дёрнув за спиной руками в кандалах под оглушительный звон упавшего клинка. В три стремительных шага узник оказался рядом со своей тюремщицей, встав перед ней лицом к лицу. — Ты… — начал эльф, однако тут же почувствовал, как знакомое онемение охватывает тело. Иллидан припал на одно колено, однако, осознав, как со стороны выглядит сейчас перед Майев, попытался поменять позу. Тело отказалось служить, безвольно завалившись вперёд. Теряя сознание, Ярости Бури показалось, что латные перчатки всё же поймали его и остановили падение, но, возможно, то была лишь игра разума перед затмением.***
Проснулся осквернённый эльф с противным привкусом во рту, ломотой во всём теле и лёгким шумом в ушах. После того, как магические потоки окружающего его пространства помогли очертить помещение, охотник на демонов выяснил, что лежит посреди комнаты. Именно комнаты, причём помещение даже обладало окном, пусть и жутко искрящимся от защитных чар с двойной металлической решёткой. Так же непрерывная решётка, даже без намека на очертания двери, шла от стены к стене, разделяя пространство на неравные части, но осознание того, что его бóльшая, обрадовало. Не до конца доверяя ощущениям, Иллидан встал и распахнул крылья. Раздражающего защитного барьера не было, хоть руки всё ещё оставались в зачарованных кандалах, правда, уже не за спиной. Неприятный момент, но так гораздо лучше предыдущего варианта. Вершиной доброты Песни Теней Иллидан посчитал поставленную к стене деревянную кровать с одной, не самой большой, но подушкой. — Хорошая девочка, — оскалился Ярость Бури, — как же ты дрожишь за свою чистую душу и слишком светлые мысли. Как вокруг такой святости волшебные дракончики ещё хороводы не завели? К своему удивлению Иллидан услышал у противоположенной стены перевод с эльфийского от домовика, что сидел рядом со старым магом. Оба посетителя до этого времени были для него совершенно незаметны; подобный факт неприятно кольнул осквернённого эльфа. Мужчина подошёл к совершенно литой решётке и злобно глянул на архимага. — Не знаю, кто такие волшебные дракончики, но фениксы на неё уже садятся. Кстати, наш лесничий утверждает, что недавно рядом с замком появился новый табун единорогов, который каждую ночь подбегает почти к самым стенам, хотя обычно эти священные животные предпочитаются сторониться людей, — привычка странноватого колдуна не замечать настроения собеседника или делать такой вид, была подмечена эльфом почти сразу, но сейчас казалась как никогда неуместной. — Как ты скрылся от меня, старик? — пленник скрестил руки в мерцающих татуировках на груди. — Раньше тебе не удавалось. — Взял несколько уроков у нашей общей знакомой, добавил немного своего скромного личного опыта и капельку твоей крови, — улыбнулся Альбус Дамблдор. — Добби, будь другом, сходи в прачечную и принеси нашему гостю одеяло. Прости старика, совсем забыл о такой мелочи. Домовик кивнул, пискнул о заверении в своей поспешности и, выйдя сначала за дверь, исчез в коридоре. От внимательного пылающего взора такое поведение не укрылось. — Он не может напрямую исчезать отсюда? — уточнил увиденное осквернённый эльф. — Эта комната — одно из моих лучших творений, — довольно погладил бороду глава Хогвартса. — Майев рассказывала о клети, в которой тебя держали десять тысяч лет. Не могу тягаться с тем шедевром магического искусства, но думаю, ты, как опытный маг, всё же отметишь и мой. — Что будешь делать, когда я найду слабость твоей конструкции? — саркастично заметил Иллидан. — Я надеюсь, что ты это сделаешь ровно в подходящее для этого время, — улыбнулся Альбус Дамблдор. — О чём ты, человек? — внимательнее, чем ожидал сам от себя, спросил эльф. — Помнишь, ты говорил, что догадываешься, как можно покинуть наш мир, — охотно пояснил директор магической школы. — Ещё уточнил, что нужное место не здесь. Скажем так, мне будет спокойнее, если мой шедевр будет пустовать, чем ежесекундно рисковать жизнями учащихся. — Какой откровенный разговор, — хмыкнул Ярость Бури, садясь на пол и скрещивая перед собой копыта. — А Майев в курсе, что сейчас со мной ведутся такие задушевные беседы? — Сегодня полная луна, наша жрица позволила себе отправиться на открытую площадку соседней башни, а я — пробудить тебя и немного поговорить. Опять же, устройство этой комнаты позволит какое-то время скрывать здесь моё присутствие, а потому стоит уже приступить к делу. Надеюсь, ты понимаешь, что наш разговор будет тем ценнее, чем дольше он останется только между нами. — С чего мне тебе верить, человек, и почему ты решил открыться? — улыбка осквернённого эльфа в этот момент была особенно похожа на оскал. — Почему стоит верить мне? Ну… Почему бы нет? — пожал плечами Альбус Дамблдор. — У меня нет причин тебе врать, а открывая своё желание, я объяснил предельно чётко его причины: ты опасен для моей школы, ей будет лучше без тебя. Почему я поверил тебе? Пришлось повидаться с Сириусом, хотя ты этого не хотел, поговорить с ним, сверить ваши истории, а также спросить нескольких старых знакомых по поводу некой крысы, о которой вы рассказывали. — Вот как? Что же ты узнал, маг? — против воли, волшебник внушал уважение Иллидану, пусть и не стоило забывать, что сейчас, после Майев, он его самый опасный соперник. — Что в неком семействе у одного не самого важного чиновника Министерства магии действительно была крыса без одного пальца, причём жившая ровно двенадцать лет. Появилась из ниоткуда, выглядела уже тогда не молодой, но до сей поры была жива и относительно здорова, что крайне поразительно для такого зверька. После летнего отпуска в другой стране она резко стала хворать, а недавно, по словам хозяина, на месте её лежбища были найдены кошачьи волосы и капли крови. Более крысу не видели. Рыжий кот подруги владельца зверька под подозрением. — Бандит не трогал этого мага, — покачал рогатой головой осквернённый эльф. — Книзл хотел поймать его для Сириуса, но не смог. — «Бандит»? Я слышал, что кота зовут иначе, но сейчас не это важно, — весь облик профессора Дамблдора сиял торжеством. — Интересное совпадение, мой лесничий, о котором я недавно упоминал, заметил не только единорогов. Месяц назад он прикормил весьма занятную крысу: вся такая побитая, худая, а на лапке не хватает одного пальца. Сейчас она постоянно появляется у его домика. Полагаю, при правильном стечении и использовании обстоятельств, возможно создать некоторую удобную для всех ситуацию. — Какого рода? — Когда все получат то, что хотят, — спокойно ответил глава Хогвартса. — Ты будешь настолько далеко отсюда, насколько это возможно, к нашей с тобой общей радости, а твой друг добьётся правосудия. — А как же Майев? — ухмыльнулся Иллидан. — Ну, почти все, — поправился волшебник, — и вот об этом, собственно, я тоже хотел спросить. Что ты будешь с ней делать, если окажешься на свободе? Ярость Бури задумался, не торопясь с ответом. — Меня здесь интересует два момента. Первый, самый главный, я не хочу, чтобы ты когда-нибудь возвращался сюда. — Это я могу обещать, — покладисто согласился пленник. — Второй я уже озвучил. Понимаю, что ваша история взаимодействия с Песней Теней гораздо выше человеческого понимания, она достаточно долго была твоей тюремщицей, — уклончиво начал глава Хогвартса, — но за то время, что мне довелось её узнать, могу сказать, что она, в каком-то смысле, достаточно подходящий для этой роли человек… то есть эльф. Она не только держала тебя взаперти, но и заботилась. Не знаю, как обычно происходит пленение и содержание в вашем мире, но в нашем, на примере Сириуса, преступники попадают в Азкабан. Скажу тебе честно, не самое приятное место на земле, наверно, твой друг о нём уже рассказывал. — Да, рассказывал, — кивнул эльф. — К чему ты клонишь, человек? — Мне хотелось бы услышать, что жизни женщины ничего не будет угрожать, если ты вдруг окажешься вне пределов этих стен. Мне и без того совестно, что, возможно, придётся не очень красиво с ней поступить, — немного грустно сказала Альбус Дамблдор. — Хорошо, маг, можешь быть спокоен, — кивнул племенник. — Я и сам в какой-то степени заинтересован, чтобы Майев была цела и невредима. — Что же, замечательно, — хлопнул в ладони глава Хогвартса и сильно повысил голос. — Добби, можешь уже заходить и передать нашему гостю одеяло.