Демон. Внутри и снаружи.

      Десять тысяч лет Иллидан Ярость Бури сидел в заточении, пока она, Майев, сторожила его. Вокруг клети Предателя под Хиджалом постепенно стали появляться новые камеры, а маленький отряд, призванный охранять узника, стал целым элитным гарнизоном. Позже Стражи и вовсе преобразовались в воинский орден, специализирующийся на поиске, ловле, заключении или уничтожении оставшихся в мире последователей Пылающего Легиона или других неугодных калдорай существ. Кто-то из её подопечных не возвращался с заданий, другие же, напротив, после конца службы приводили своих детей и внуков. Однако одно оставалось неизменным — главный пленник сидел в волшебной камере, а тюремщица сторожила его денно и нощно. Казалось, скорее сама Элуна сойдёт с ночного неба, чем замкнутый круг когда-нибудь разорвётся.       Невесёлая улыбка коснулась бледного лица Песни Теней. Сейчас её условия и в половину не так плохи, по сравнению с теми, что были у Иллидана. Майев даже не пленница, но тот факт, что они практически поменялись местами, вызывал приступы раздражения, помноженные на недосыпание, страх и усилившееся последнее время влияние Отмщения. Стражнице хотелось схватить верный чакрум, снова надеть всегда так надёжно служившую ей броню и, наконец, броситься на поиски Предателя. Пора перерезать ему глотку вопреки всем заверениям принцу кровавых эльфов и себе самой. Пусть Саргерас глотает пустые слова; сейчас её враг опасен как никогда. Силы Отмщения должно хватить и на преодоление проклятья, что висит над латами, и для убийства ненавистного Иллидана. Его тёмная кровь с зеленоватым оттенком, стекающая с блестящего лезвия чакрума, успокоит измотанное сердце и принесёт покой.       Песнь Теней резко вздрогнула и осмотрелась. Сама того не замечая, она успела вскочить с кровати и оказаться рядом с оружием, в которое вцепилась с такой силой, что неровно отросшие от безделья ногти больно впились в ладонь. Очередное наваждение Отмщения? Возможно, ведь с каждым бессонным днём контролировать его становилось всё сложнее.       Почему-то вспомнилась Ная. Из всех Стражей она больше остальных возмущалась тому, что Майев ходила к Предателю перекинуться очередной парочкой проклятий.       — Ты делаешь только хуже, — в такие моменты её серебристые от Дара Аспектов глаза из-под иссиня-чёрной чёлки, казалось, мерцали светом звёзд. — Это глупая и опасная затея, надеюсь, ты это понимаешь?! Он не оценит твоих стараний по поддержанию в нём разума. Для него ты лишь палач, издевающийся над своей жертвой.       Майев никому из приближённых так разговаривать с собой не дозволяла, однако за долгие столетия службы лейтенант стала для неё верной подругой. Ни в последнюю очередь командир Стражей ценила Смотрящую в Ночь за то, что она не стеснялась высказывать своё мнение. Пусть и лишь тогда, когда они оставались один на один.       Тогда Песнь Теней лишь досадливо отмахнулась от уже прилично надоевшей темы:       — Разрядка мальчику не повредит.       — Этот «мальчик» — практически твой ровесник, — недовольно буркнула Ная.       — Он всё равно ненамного старше Джерода, — всё так же безразлично пожала плечами Майев.       — Да он живёт твоими появлениями! — всегда такая спокойная, тогда лейтенант Стражей была взволнована и позволила себе переходить на высокие тональности. — Ты дрессируешь разъярённого саблезуба, и, если он вырвется, первое, что сделает — это вопьётся тебе в шею!       — Он не вырвется, — спокойно заметила Майев, совершенно не обращая внимание на возмущение подчинённой.       — Так, если он всё время будет тут, то… — внезапно Ная стушевалась.       — «То»? — подняла одну тёмную бровь Песнь Теней.       — То, может, было бы великодушнее казнить… — казалось, что на последние слова Смотрящей в Ночь не хватает звуков и они были проговорены лишь одними губами.       — Что?! — не веря собственным ушам, выдохнула Майев. — Ты с ума сошла?! Как ты вообще до такого додумалась?! Чтобы мы опустились до уровня каких-то мясников…       — Но… — было видно, что лейтенант пожалела о сказанном, однако назад дороги уже не было. — Он сидит взаперти, сходит с ума и изводит сам себя из-за Скверны, одиночества и злости. Его жизнь… нет, существование — это ужасно! Сохранять его таким — это милосердие?! Жалость? Разве держать сознание на тонкой струне над пропастью — это ли не высшая форма издевательства? Нет, мы не мясники… мы — хуже!       Первый подобный разговор Майев восприняла болезненно и очень зло. Она отругала Наю как никогда и никого до этого, даже не желая вслушиваться в подробности.       Сейчас Песнь Теней отдала бы многое, чтобы вернуться назад и ещё на вершине Хиджала добить Иллидана, как только его брат Малфурион отвернулся и ослабил силу магии, что сдерживала соперников от продолжения боя. Тогда она бы не вырастила чудовище. Её жизнь не стала бы чередой тёмных коридоров, узких келий и постоянной охоты на очередную опасную тварь.       Ная до сих была бы жива.       Тогда ему не пришлось бы мучиться десять тысяч лет…       Даже в плену в Чёрном Храме, под пристальным надзором и издевательствами от орков, и даже некоторых син’дорай, Майев не было так плохо. Там ей хотелось есть, пить, она металась по клети как дикий зверь, и сунуться в её камеру отважился только Акама и то, только после того, как женщина практически дошла до голодной смерти. Здесь двери её волшебной комнаты не заперты, никто не кидается в неё объедками или испражнениями, но страх и безнадёжность сковывают каждый вздох, сводя с ума. Тогда Ярости Бури было не до неё, а тень полудемона лишь дразнила охотничий азарт, но теперь…       Теперь он чувствует каждый удар сердца своей бывшей тюремщицы, следит за мыслями, диктует сны и в любой момент может оказаться за спиной с одной ему известной целью. Саблезуб вырвался из клетки и затаился в тех тенях, через которые Майев не видит. В любой момент он может напасть и наконец загрызть истязательницу, которая так долго оставалась безнаказанной. Собственная слабость и полная беззащитность перед смертельно опасным врагом становились невыносимыми.       В самый разгар очередного приступа страха, камин в комнате Майев вспыхнул зелёным пламенем, из него вышел чем-то сильно недовольный зельевар. Казалось, собственные мысли настолько его поглотили, что он не замечает ничего вокруг, в том числе и состояние Стражницы. Учитель Хогвартса бросил в её сторону разве что взгляд, и с каким-то холодным остервенением стремительно подошёл к маленькому столику, на котором тут же появилась чаша.       «Он живёт твоими появлениями», — снова всплыли слова Наи, доносящиеся из далёкого, даже по меркам ночных эльфов, прошлого. Неожиданно для себя Песнь Теней поняла, что рада видеть человека, хотя обычно его появления не играли в её жизни никакой роли. Очередное смертное существо стало для жрицы кем-то очень необходимым, хотя его жизнь может оказаться короче, чем некоторые её военные вылазки. Неужели и Иллидан был так же рад визитам Майев, пусть те и сулили лишь оскорбления и унижения?       — Плохой день? — скрыв собственные сомнения за ироничной улыбкой, осведомилась Майев.       Профессор зельеварения, до сих пор так и не поприветствовавший Песнь Теней, продолжил что-то делать с чашей, даже не удосужившись ответить. По своему обыкновению Майев тоже собиралась промолчать, но не сдержалась и, удивив саму себя, снова попробовала завязать разговор:       — Архимаг опять придумал для тебя плохое задание?       — Не твоё дело, что мне говорит профессор Дамблдор, — холодно и зло процедил учитель, слишком поздно спохватившись, что таким ответом он косвенно подтвердил брошенное в него предположение.       Майев лишь усмехнулась, а потом слегка склонила набок голову с жутко запавшими от бессонницы глазами. Северус невольно отметил, что без синяков ей было гораздо лучше. Поймав себя на подобных мыслях, он резко отвернулся и снова продолжил прерванное занятие.       — Этот… Поттер, — словно говоря не со Стражницей, а с самим собой, вдруг выдал учитель Хогвартса. — Такой же надменный, напыщенный и самоуверенный, как и его отец!       Снейп снова повернулся и встретился с взглядом Песни Теней. Она не укоряла его за внезапный выпад и не насмехалась. Майев просто слушала, даже не понимая, кто такой «этот Поттер». В конце концов, Северус просто человек, и эмоции долгих лет сложной жизни на грани добра и зла вдруг стали прорываться наружу.       — Он мне не верит. Он почти никогда меня не слушает, — нервно продолжил зельевар. — Даже после всего того, что было, он всё равно предпочитает делать всё по-своему и никогда никого не слушает.       Со стороны, наверно, фразы профессора Хогвартса звучали абстрактно и размыто, ведь он даже не соизволил уточнить, что говорит уже о совсем другом человеке. Однако Северус не собирался что-либо объяснять или вдаваться в подробности. О большем уточнять не стоило, ведь жизнь научила быть аккуратным, но и сдерживать постоянное напряжение становилось всё сложнее. Эльфийке не нужно знать подробности прошлого, чтобы до конца понимать всю глубину сказанного, достаточно того, что она просто слушает. Уже завтра волшебник пожалеет, что вообще при ком-то позволил себе выговариваться, однако сейчас хоть на немного, но на душе стало легче.       — Я абсолютно уверен, что Поттер сам обошёл преграду Кубка, — продолжал возмущаться Снейп. — Он снова хочет оказаться в центре внимания, не более того.       — Что ты там готовишь? — внезапно спросила Песнь Теней, резко меняя тему разговора.       — Это? Ах, да, — спохватился профессор зельеварения, — я пришёл к тебе попробовать лёгкую форму Напитка Живой Смерти. Сейчас она должна вызвать у тебя короткий сон и не более, но мне важно знать, как твой организм отреагирует на ингредиенты нашего мира и каковы минимальные дозы.       — Звучит «многообещающе», — не удержалась от саркастичной улыбки жрица.       — Соглашусь, название не слишком обнадёживающее, но я приложил усилия для того, чтобы всё прошло без инцидентов, — слегка нахмурился Снейп. — В любом случае, начинать стоит с таких доз, чтобы случайно не произошло непоправимое.       С этими словами учитель Хогвартса наконец протянул чашу, которую Майев взяла с полным равнодушием на лице, но сразу пить содержимое не стала.       — А что там за кубок, о котором ты говорил? — вдруг невинно поинтересовалась она, вращая чашу в руках и наблюдая за игрой света в жидкости.       — О чём ты? — казалось, Северус совершено искренне не понимает сути вопроса.       — Какая-то там преграда у кубка, — охотно уточнила командир Стражей. — Наверно, я ещё плохо понимаю ваш язык. Кубок — это же…       Вместо завершения фразы воительница подняла на уровень глаз чашу и слегка покачала её перед глазами.       — Ах, вот ты о чём, — невольно ухмыльнулся профессор Снейп. — Нет, ты не ошиблась. «Кубок» — это действительно почти то, что ты держишь в руках. Однако в данном случае я говорил о Кубке Огня, легендарном артефакте, который должен был выбрать участников для Турнира Трёх волшебников. Я рассказывал тебе о нём недавно.       — Кто-то обошёл магию вашего артефакта? — догадалась Песнь Теней.       — Не просто обошёл, а крайне грубо нарушил, ко всему прочему ещё и преодолев преграду, что профессор Дамблдор возвёл лично. Из-за этого теперь в Турнире Трёх волшебников участвуют четверо.       — И тебе, судя по всему, совсем не нравится четвёртый претендент.       — Более чем! Поттеру всего четырнадцать, но он как-то преодолел барьер профессора Дамблдора и заколдовал Кубок. Грюм, один из профессоров и бывший мракоборец… Кто-то типа тебя, бегающий за всяким во имя порядка в обществе… Так вот, он считает, что это дело рук какого-нибудь тёмного мага. Мне снова не верят!       На эмоциональную тираду человека Майев ответила не сразу, а лишь покачивала головой, мысленно что-то прикидывая.       — В моём мире я хорошо чувствовала магические энергии, — наконец негромко протянула Стражница. — Разумеется, ваш сильно отличается, но, для твоего успокоения, я могла бы осмотреть тот кубок. Вдруг что-нибудь почувствую? Ведь если предположение о тёмных силах верно, то вы в опасности.       Неожиданное предложение Песни Теней ненадолго поставило профессора Снейпа в тупик.       — А как же зелье? — немного сконфужено уточнил он, взглядом указывая на напиток в руках Майев.       — Оно испортиться за пару часов?       — Эм, нет, конечно, — с видом оскорблённой гордости ответил Северус.       — Тогда, раз сейчас ночь, а вы в это время спите, мы можем посмотреть на Кубок. Если, конечно, такое возможно, — почти промурлыкала Майев, что с её сиплым голосом давало странный эффект.       — Не понимаю, чему ты так радуешься, — искренне удивляясь переменам в Песни Теней, произнёс Снейп.       — Новые стены, — туманно пояснила она. — Впереди дело, которое я умею, и наконец-то хоть какое-то действие. Ты не поймёшь. Пойдём?       Всё ещё колеблясь, профессор подошёл к двери, но отчего-то покачал головой и поменял направление, остановившись у камина.       — С помощью летучего пороха мы сможем попасть в мой рабочий кабинет. Твой камин соединён только с ним и с кабинетом профессора Дамблдора, — пояснил зельевар. — Конечно, так не ближе к Большому Залу, но из подземелий по замку идти безопаснее, да и приведений с живыми портретами там почти нет. Ты видела, как я появляюсь в зелёном огне из камина? — после кивка эльфийки профессор продолжил, протягивая ей глиняную плошку, в которой лежало что-то похожее на пепел. — Это называется «летучий порох». Работает просто: берёшь в руки горсть, аккуратно и разборчиво произносишь, куда хочешь попасть и кидаешь порох себе под ноги. Через пару секунд оказываешься на месте. Иди первая.       — Что надо говорить?       — «Кабинет профессора Снейпа».       — Кабинет профессора Снейпа! — достаточно громко и чётко проговорила Песнь Теней, после чего её охватило зелёное пламя и она исчезла.       Северус не сразу отправился за Майев, а решил выждать некоторое время. Прикидывая про себя, справилась ли система летучего пороха с едва уловимым, но экзотическим акцентом гостьи из другого мира, профессор зельеварения наконец и сам зашёл в камин.       Песнь Теней ждала его в центре тёмной комнаты, которую освещала лишь слабая зачарованная свеча. Она без стеснения осматривала небогатое помещение, в котором, кроме стола, стула и трёх шкафов с книгами, также стояли маленькая кровать и рабочий стол алхимика, над которым в воздухе витал букет ароматов от цветочных, до затхлых. Данный факт и некоторая скудность обстановки отчего-то смутили волшебника, до сих пор пускавшего из женского пола в свой кабинет разве что некоторых коллег. Выйдя из камина, он остановился в шаге от спутницы. Из-за такой близости ему не стало легче, ведь смешанные чувства начали устраивать в душе ураган.       — Чем-то напоминает мою комнату, — внезапно произнесла Майев, после чего указала на кровать. — Я тоже не часто шла спать где положено, предпочитая экономить время и тратить его на более важные дела.       — Да, — неуверенно качнул головой Северус, запоздало понимая, что это не совсем то, что следует отвечать в подобных ситуациях, после чего поспешил взять себя в руки и добавил максимально ровным тоном. — Пойдём, у нас не так много времени. Распоряжения о том, чтобы осматривать Кубок Огня, никто не давал, но и запрета не было. Однако будет лучше, если о нашем визите никто не узнает. Чтобы тебя случайно кто-нибудь не увидел в коридоре, будь добра, выпей зелье невидимости.       — Его мы не будем проверять? — подняла бровь Песнь Теней. — Вдруг оно как-то не так на меня повлияет?       — Начнём с малых доз, — хмуро заметил профессор зельеварения и, подойдя к столу, заклинанием заставил скрытый ящик отъехать и открыть содержимое. — Думаю, этот состав будет для тебя наиболее безвреден. Выпей примерно треть.       Крайне недоверчиво посмотрев на бутылёк, Майев взяла его в руки и хмыкнула.       — Сначала зелёное пламя, как у него, а теперь ещё и это, — тихо на эльфийском прошептала самой себе командир Стражей.       — Что? — нахмурился Северус Снейп.       — Не важно, — отмахнулась Песнь Теней. — Вообще-то я и сама могу исчезать в ночи.       — Правда? Почему ты никогда об этом не рассказывала?       — А должна была? — ответила она вопросом на вопрос. — Впрочем, сейчас я не хочу тратить магические силы по пустяками, поэтому сойдёт и твоё зелье, колдун.       Откупорив бутылёк, жрица Элуны аккуратно из него отпила. Первое время ничего не происходило, но постепенно её силуэт словно бы растворился в пространстве, мерцая едва заметным бликом. Не зная, куда смотреть — ни за что не обнаружишь.       — Неплохо, — хмыкнула Майев, стараясь уловить лёгкие очертания собственной руки. — Пошли?       Быстро проведя эльфийку по тёмным коридорам спящего замка, профессор зельеварения подошёл к маленькому помещению за учительским столом в Большом Зале, и, не ожидая никого в нём встретить, быстро открыл дверь.       Какого же было его удивление, когда после мелькнувшего блика спутницы, учитель Хогвартса встретил в комнате Альбуса Дамблдора в компании Руфуса Скримджера и его подчинённого. Самым главным шоком для профессора зельеварения оказалось присутствие Аластора Грюма, чей волшебный глаз уставился на него лишь на миг, после чего вкатился куда-то внутрь черепа и оставался там. Снейп мог бы поспорить на что угодно, что сейчас бывший мракоборец неотрывно следит за невидимой для других эльфийкой.       — Северус? — директор Хогвартса на мгновение позволил себе удивление, но почти тут же озорные голубые глаза пристально сощурились. — Пришли искать доказательство вины мальчика, я полагаю.       На всегда спокойном и надменном лице Снейпа промелькнула тень растерянности, но, к чести своего начальника, он быстро совладал с собой.       — Добрый вечер, профессор. Не ждал вас здесь увидеть, Скримджер, тем более в такое время. Профессор Грюм, — дальше звуки отказывались выходить из горла, но долгие годы двойной жизни позволили Северусу Снейпу вместо заминки просто качнуть головой в приветствии, словно так и было задумано.       — Полагаю, я здесь по тому же вопросу, что и вы, профессор, — качнул головой в сторону вошедшего глава мракоборцев. — Вот только я, в отличии от вас, буду счастлив узнать, что всё это действительно проделки Поттера, а не кого похуже.       С этими словами Руфус Скримджер многозначительно перевёл глаза на директора школы волшебства, всем своим видом намекая на подтекст в сказанной им фразе.       — Что бы это ни было, ситуация всё же крайне странная, — задумчиво произнёс заместитель главы мракоборческого отдела. — Я склонен доверять вашему мнению, Аластор. Четырнадцатилетний подросток силой магии обманывает Кубок Огня? Разумеется, мы сейчас говорим не об обычном парне, а о Мальчике-Который-Выжил, но всё же…       Полагая, что отсутствие запрета, это ни что иное, как форма разрешения, Снейп остался в комнате и аккуратно подошёл ближе к предмету всеобщего внимания, то и дело бросая косые взгляды по углам комнаты. В каком бы месте Майев ни решила затаиться, у неё это выходило превосходно. Тем не менее, опасение, что зелье невидимости спадёт в самый неподходящий момент или Грюм вдруг задаст какой-нибудь неудобный вопрос, заставляло снова и снова искать силуэт эльфийки глазами.       — Полагаю, кроме «Приоре Инкататум» мы сейчас не сможем ничего использовать, Кубок зачарован, — снова подал идею подчинённый Скримджера.       — Боюсь, что даже он не сработает, — невесело улыбнулся Альбус Дамблдор. — Я применил на Кубок «Финиту», отчего он начал, как в день выбора участников, полыхать пламенем и сыпать искрами. Думаю, таким образом он пытался избавиться от некой «четвёртой школы», о которой упомянул Аластор.       — Других вариантов быть не может, — дёргано и зло встрял в разговор Грозный Глаз. — Я уже второй день ночую рядом с этой штуковиной и проверил её на всё, что только можно сделать силами четверокурсника. Поттер здесь ни причём. Ему явно кто-то «удружил» без его ведома.       — Но зачем кому-то нужно заставлять Поттера участвовать в Турнире? — с сомнением покачал головой Скримджер. — За его безопасностью следят больше, чем за жизнями других подростков, а на Турнире все этапы будут проходить в присутствии более опытных волшебников. Смертельной опасности для чемпионов нет.       — Разумеется, ведь драконы — это такая лёгкая, и главное, совершенно безобидная преграда, как раз по силам четырнадцатилетнему мальчику, — ядовито заметил Аластор Грюм.       — Так или иначе, — устало продолжил Скримджер, — дальнейший осмотр я хотел бы провести в Министрестве. Могу ли я забрать Кубок с собой на пару дней, а лучше — недель?       Прежде чем директор Хогвартса успел что-либо ответить, преподаватель зельеварения поспешил встрять в разговор:       — Профессор Дамблдор, я бы хотел ещё немного осмотреть Кубок.       — И что же после меня ты рассчитываешь на нём найти? — не скрывая желчи, уточнил Грозный Глаз.       — Я передам Кубок завтра, у меня всё равно были запланированы дела в той части Лондона, — словно не услышав учителя защиты от тёмных искусств, обратился Альбус Дамблдор к главе мракоборцев. — Благодарю за помощь и содействие, Руфус. Я сейчас пришлю к вам домовика, он быстро перенесёт вас в Хогсмид, а оттуда уже можете трансгрессировать куда и когда вам будет удобно.       Сразу после слов Дамблдора в центре комнаты появился эльф Добби, словно всё это время ждал сигнала. Подобная оперативность показалась Северусу Снейпу необычной, но он старался как можно меньше обращать на себя внимание. Разумеется, Грозный Глаз уже обнаружил Майев, а для остальных её существование не секрет, но профессор зельеварения всё равно не хотел, чтобы об её присутствие узнали.       Быстро и коротко распрощавшись с профессорами, Руфус Скримджер и его заместитель взялись за тонкие ручки домовика и мгновенно исчезли вместе с ним.       — Теперь, когда Скримджер наконец ушёл, могу я поинтересоваться у тебя, Снейп, где ты нашёл себе такую странную подружку, и что она тут делает? — саркастично бросил бывший мракоборец.       Профессор зельеварения напрягся и аккуратно потянулся к палочке, в то время как директор Хогвартса выглядел спокойным и, казалось, был совершенно не удивлён:       — Полагаю, Северус, зелье невидимости — это ваша работа, не так ли? — по тону голоса старого мага нельзя было понять, что он думает о сложившейся ситуации.       — Как вы узнали?! — стараясь сохранить спокойствие, уточнил Снейп.       — Альбус, ты что, в курсе, кто это? — в свою очередь отчего-то занервничал Грозный Глаз.       — Потом, Аластор, — миролюбиво поднял руку профессор Дамблдор, — сейчас важнее понять, что наша гостья здесь делает.       — То же, что и вы, — подала, наконец, голос невидимая Майев. — Вы ищете знаки своими способами, я — своими.       — И что же ты нашла? — не скрывая любопытства, спросил директор Хогвартса, повернув голову в сторону стоящей слева от него колонны, рядом с которой теперь и Снейп смог заметить лёгкие блики.       — Кубок стоял не здесь, — скорее утвердительно, чем вопросительно, заметила эльфийка.       — Да, разумеется, — кивнул головой директор школы волшебства. — Для тебя это важное обстоятельство?       — Весьма. Есть возможность его поставить туда, где он был?       Вместо лишних слов, Альбус Дамблдор взмахнул палочкой, и Кубок Огня подлетел со своего места вверх почти на метр, а потом стремительно поплыл в сторону двери, что открылась прямо перед ним сама собой. В Большом Зале он взмыл ввысь, немного покачался в воздухе, словно раздумывая, куда приземлиться, после чего мягко опустился на постамент, на котором стоял во время отборочной части Турнира.       Лёгкий смешок невидимой Майев эхом пролетел над пустующими в ночи столами факультетов, после чего её серебристая тень встала прямо в проёме, наполняющимся ярким лунным светом, неизвестно откуда взявшимся тёмной ночью.       — Лик Элуны в фазе роста, — словно самой себе заметила жрица. — Хорошо. Молодая луна любознательнее старой.       Свет из окна стал сильнее, в воздухе показались сияющие комья не то пыли, не то таинственной пыльцы, которые ложились ровным тонким слоем на кубок и его постамент. Внезапно у основания артефакта засияла незнакомая профессору зельеварения руна, а вторая замерцала прямо под тем местом, где была проведена Запретная линия.       — Что это значит, Альбус?! — снова не выдержал Аластор Грюм.       — Думаю, не ошибусь, если предположу, что нашему тёмному магу помогали, — хмуро резюмировал увиденное директор Хогвартса.       Ещё немного посияв, руны погасли вместе с исчезновением лунного света из окна, оставив всех присутствующих в полнейшем мраке и с не менее тёмными мыслями.