Демон. Внутри и снаружи.

      Камин в кабинете Северуса Снейпа вспыхнул зелёным огнём, заставив профессора зельеварения оторваться от проверки студенческих конспектов и удивлённо воззриться на незваного визитёра. Когда же он понял, что к нему пришла Майев, то на секунду даже растерялся, но достаточно быстро взял себя в руки, стараясь натянуть на лицо непроницаемую маску спокойствия.       — Что ты тут делаешь? У тебя что-то срочное, раз ты решила выйти из своей безопасной комнаты?       — Мне нужно наружу, — пожала плечами Песнь Теней, также не пожелав начать с приветствия. — Ты сам говорил, что мой камин соединён только с твоим и с кабинетом архимага. Оттуда слишком далеко от выхода, так что я решила прийти сюда.       — И тебя, конечно же, не интересует такая мелочь, как тайна пребывания тут и, наконец, собственная безопасность, ведь за пределами стен влияние демона, по твоим же словам, повышено, — холодно заметил учитель зельеварения. — Я уже не говорю о том, что, вообще-то, предпочитаю знать, кто и когда будет приходить ко мне в кабинет.       — На счёт последнего — поговори с архимагом, пусть добавит ещё один камин, чтобы я тебя не беспокоила, — беззаботно повела плечами Майев, решительно направляясь в сторону двери.       — А что скажешь по поводу первых обстоятельств?! Кроме того, я сейчас занят, чтобы возиться с тобой и тратить время на какие-то прогулки.       — Пф! Десять тысяч лет я была и остаюсь командиром одного из самых опасных и элитных отрядов воинов моего народа. Мне приходилось противостоять силам, о которых ты даже не подозреваешь. Твоё нахождение рядом абсолютно не играет никакой роли. Даже наоборот, занимайся своими делами и не мешайся.       — Но я не могу просто так отпустить тебя на улицу! Вдруг тебя увидят, что я тогда скажу профессору Дамблдору?!       — Почему ты вообще должен что-то ему говорить? Он приставил тебя следить за мной? — хищно сощурилась Майев.       — Нет, но…       — У тебя какой-то приказ от архимага, касающийся меня?       — Нет, но я имею ввиду…       — Тогда назови мне хоть одну причину, из-за которой тебе сейчас нужно бросать дела и куда-то идти за мной? — обычно хрипловатый голос Майев снова стал удивительно мурчащим; Северус заметил, что так случалось, когда она была довольна или в чём-то превзошла собеседника.       — Я переживаю за учащихся школы, а не за тебя, — заверил профессор Снейп, стараясь не отводить взгляд от пронзительных глаз эльфийки.       Майев снова фыркнула, отвернулась и быстро направилась к двери, чтобы мгновенно за ней исчезнуть. Прежде чем он сам осознал, что делает, профессор зельеварения вскочил с места и быстро направился к выходу, пытаясь в темноте коридора рассмотреть силуэт эльфийки.       Однако стоило покинуть кабинет, как сразу стало понятно, что найти беглянку не получится. Песнь Теней словно бы растворилась в коридорах замка, более чем полностью подтверждая свой почти забытый статус невидимой убийцы. Бесцельно пройдя дальше по коридору, Северус Снейп наконец остановился. Конечно, Майев говорила, что хочет выйти из помещения, но для чего — не уточняла, а значит догнать её будет крайне затруднительно, если вообще возможно. Недовольно сдвинув брови, профессор зельеварения постучал носком ботинка, ритмом помогая собственным мыслям. Резко развернувшись на каблуках, маг решил вернуться в кабинет, чтобы срочно предупредить директора школы о случившемся.       Не успел он сделать и пару шагов, как откуда-то слева из тени раздался тихий голос Песни Теней:       — Не нужно тут же бежать докладывать архимагу, человек, — прежде чем Северус Снейп успел до конца додумать мысль о том, что Майев возможно тоже легилимент как и Иллидан, та продолжила. — Ты слишком быстро выскочил из кабинета, а значит вряд ли успел что-то передать старому магу. А судя по твоим словам ранее, ты всё же стараешься держать его в курсе моих дел, во всяком случае, большей их части.       — Если ты смогла додуматься до этого, — также негромко проговорил профессор Снейп, не скрывая недовольство, — то стоило бы догадаться, почему я не могу оставить тебя одну.       Совершенно неслышно Стражница вышла из окружающих её теней, кисло улыбнулась одним уголком губ, а потом кивнула спутнику головой, показывая, чтобы он следовал за ней. Даже теперь, видя впереди её фигуру, успевать за Песней Теней всё равно было затруднительно. Без своих привычных тяжелых доспехов, Майев, словно бы освобождённая от оков на ногах, перемещалась на удивление легко и так стремительно, что очень скоро Северус начал задыхаться от заданного ею темпа.       Когда стены замка оказались позади, Песнь Теней на секунду остановилась, вдохнула поглубже холодный ноябрьский воздух и, совершенно не обращая внимание на неподходящую для погоды одежду, решительно направилась в сторону Запретного Леса.       — Стой! Ты куда? — недовольно шикнул учитель Хогвартса, невербально наводя на себя согревающие чары. — Там опасно даже в обычное время, не то, что ночью.       — Пф! — от очередного презрительного фырчанья Майев Северус уже порядком устал, но виду, как всегда, не подал. — Я приехала сюда на единорогах, они оберегали меня всю дорогу. Ночами я чувствую, что они всё ещё тут и иногда подходят поближе к замку, чтобы проведать меня, а я ещё ни разу к ним не вышла. Не поблагодарила. Это неправильно.       — На единорогах? Ты? Но они не дают никому садиться себе на спину. Ты уверена, в том, что говоришь? Единороги в нашем мире — это легендарные белоснежные животные, похожие на коней. Они слишком сильные и гордые, чтобы позволять собой пользоваться, как обычными лошадьми, и… — волшебник осёкся, внезапно увидев среди силуэтов деревьев мчащийся им навстречу табун прекрасных созданий.       За счёт ослепительно-белой масти животные казались призраками, бликами воображения, а не живыми существами из плоти и крови. Стремительно выбежав на поляну, табун единорогов окружил эльфийку и с довольным негромким ржанием принялся скакать вокруг неё. Один молодой жеребец даже подскакивал, а потом первым отбился от остальных и подбежал к Майев, доверчиво уткнувшись в неё мордой.       Песнь Теней рассмеялась и начала о чём-то говорить с животным на эльфийском, нежно теребя его холку и поглаживая по изящной шее. Она произносила слова негромко, но с такой удивительной музыкальностью и теплотой, что на какую-то секунду Северус позавидовал волшебному коню. Он никогда бы не подумал, что Майев может быть такой, какой он видел её сейчас. Её искренняя улыбка была очаровательна, движения рук плавными, а голос завораживал. Она была совершенно не похожа на человека, даже не могла претендовать на звание красавицы, как какая-нибудь волшебная вейла, но в эти минуты от неё невозможно было отвести взгляд. Песнь Теней была прекрасна, свободна и весела, словно перед Снейпом стояла совершенно другая эльфийка. Жрица нежно обняла морду животного, поцеловала лоб и обернулась к вожаку табуна, склонившись перед ним в чём-то похожим на изящный поклон.       Почему-то учитель зельеварения был уверен, что очень мало живых созданий в этом и немногим больше в родном мире Майев, перед кем она вот так же преклонялась и дарила искренние улыбки. Рядом с табуном волшебных коней Песнь Теней смотрелась удивительно гармонично, и сомнения в том, что она добралась до Хогвартса именно на единорогах, отпали как-то сами собой. Холодный ночной ветер постепенно стал пробирать даже через чары, но, казалось, Стражнице до него всё также нет никакого дела, а уходить первым профессор зельеварения не собирался. Неожиданно воительница замерла, а табун яростно заржал, после чего она что-то крикнула волшебным коням и они стремительным галопом исчезли в тенях леса, словно никогда и не появлялись.       — Уходим, — хмуро буркнула жрица. — Он не должен был меня так быстро засечь. Видимо, я проявила слишком сильные эмоции, поэтому… а может быть ждал… Кто его знает!       — Ты о демоне? Я оказался прав? — злорадно уточнил учитель зельеварения. — Тебе нельзя выходить из той комнаты.       — Мне нельзя слишком сильно на что-то реагировать, — поправила эльфийка, — он чувствует меня, а значит мои сильные эмоции для него как костёр в ночи. Мне просто стоило быть аккуратнее, вот и всё.       — Что же теперь?       — Ничего, — пожала плечами Майев, — думаю, он не успел на меня настроиться, так что ничего страшного не случилось. Постарайся держать язык за зубами перед архимагом и всё будет хорошо.       Когда маг и воительница снова оказались в его кабинете, Майев повторила свои заверения:       — Как будет время, принеси мне какие-нибудь книги про волшебных животных, где говорилось бы больше о единорогах. О сегодняшнем же инциденте забудь — всё будет хорошо.

***

      Знакомый лес окружил Майев со всех сторон. Тысячелетние деревья и обитатели рощи позволили безошибочно определить две вещи: первая — она в Азероте; вторая — это всего лишь сон. Как бы сердце и душа не стремились обратно, возвращение невозможно. Тем не менее, Песнь Теней была искренне рада увидеть родные места.       Единственное, что сильно смущало, так это одежда. Длинный белый кусок почти невесомой ткани, перекинутый через шею, не слишком успешно прикрывал грудь, а на бедрах задерживался исключительно стараниями тонкой серебристой цепочки с изображениями лунных серпов, которую даже нормальным поясом назвать было трудно. Кроме весьма открытого платья на жрице висело ещё несколько серебристых украшений с символикой Элуны, и, по мнению воительницы, они прикрывали тело больше, чем ткань, которая, в теории, для этого и должна была использоваться.       В далёкую молодость Песни Теней, во времена, когда о существовании Пылающего Легиона народ калдорай даже не догадывался, это была одна из форм высших жриц Элуны. Следуя крайне причудливой моде столицы, в жреческих одеяниях происходили изменения, особенно в тех храмах, что находились ближе всего к центру империи и в больших городах: палитра используемых цветов практически не менялась, обозначая причастность к Сестринству, но вот сами одежды с течениям веков становились всё более экстравагантными и откровенными. Разумеется, у жриц был выбор, поэтому сама Майев на своей памяти такое никогда не носила, предпочитая что-то более целомудренное и удобное в быту, мысленно называя дорогущую редкую ткань бесполезной неудобной тряпкой.       Само место, в котором оказалась Стражница, показалось ей знакомым. Когда же она увидела Лунный колодец, то по нему точно определила, что находится в северной части Ясеневого Леса, ещё до осквернения его Пылающим Легионом во времена Третьей Войны. Когда-то здесь находился один из перевалочных пунктов Стражей между Хиджалом и Аубердином. Именно склон горы спас священные рощи от ужасного взрыва Источника Вечности, расколовший огромный материк на части.       Ночной воздух полнился звуками обитателей леса, а роса на траве сверкала под серебристым лунным светом, что щедро дарил лик Элуны. Песнь Теней поглубже вдохнула и почувствовала, как напряжение уходит, а по оголённой коже пробегает приятный свежий ночной ветерок. Ради столь сладостного забытого чувства можно потерпеть жреческое одеяние и его непрактичность.       Спокойствие и чувство безопасности продлились недолго. То тут, то там чуткий взгляд Майев начал подмечать странный белый туман, который невесомой дымкой струился среди травы, мелькал в листве деревьев, делая ночной лес слегка размытым и словно бы призрачным. Желания идти к источнику подозрительного тумана не было, но в какую бы сторону эльфийка не повернула, она каким-то образом всё равно выходила на его путь. Смутное беспокойство заставило воительницу с приятного прогулочного шага перейти на бег. Однако ноги, вместо того направления, что выбрала Песнь Теней, не послушались и стремительно несли её дальше в чащу. Спустя непродолжительное время белый дымок стал плотным туманом, в котором Майев начала блуждать без ориентиров и цели. Всё её существо ощущало давление чужой сильной воли. Командир Стражей напряжённо озиралась и усиленно вслушивалась в стоящую вокруг тишину, нарушаемую лишь собственным дыханием и звуком шагов по мокрой траве.       Наконец, впереди, среди сплошной белой пелены, стали проявились чьи-то всё более и более осязаемые формы. Постепенно в них стало возможно угадать силуэт корёжившегося в агонии орка. Его лодыжки, шею и запястья сковывало зелёное пламя, под которым тёмная туманная кожа плавилась и шла пузырями, вызывая, по всей видимости, невероятную боль. Криков было не слышно, но агония от оков заставляла рот узника то и дело нереально открываться, обнажая в немом оре острые длинные клыки. Смутное беспокойство и внешний вид орка почему-то не давали Майев покоя.       — Как видишь, он под моим полным контролем, — заметил до боли знакомый уверенный голос.       Резко развернувшись, Песнь Теней увидела одинокую фигуру. Именно таким, с пылающими зелёным демоническим пламенем глазами и татуировками, но ещё без крыльев, копыт и рогов, ей и запомнился Иллидан, которого она охраняла десять тысяч лет. Он фривольно стоял будто бы облокотившись локтем на невидимую поверхность, и представлял своим ещё не гипертрофированным от Скверны черепа Гул’Дана телом достаточно привлекательную картину, если бы Майев была одной из тех, кто был в состоянии это оценить.       Однако она не могла. Перед ней был её узник, Предатель калдорай, бывший маг, из-за которых родина ночных эльфов изменилась безвозвратно, сбежавший преступник и прихвостень демонов. Тот, из-за кого она застряла в забытом Богиней мире без магии и средств к возвращению, находясь в полубредовом состоянии от череды кошмаров и смутных пугающих образов. Ещё до получения Черепа Гул’Дана Песнь Теней видела, что Ярость Бури слишком падок на быстрые власть и могущество, так что совершенно не удивилась, когда ей рассказали, какая судьба постигла узника после получения проклятых сил этого артефакта.       Череп Гул’Дана.       Пришедшая на ум догадка заставила Майев снова повернуться в сторону корёжившегося орка. Ну, конечно, Гробница Саргераса, послания на стенах, видения... Вот откуда туманный образ был смутно знаком Песни Теней! Она уже видела это лицо, когда бежала по следу Предателя и тот привёл её в злополучную Гробницу.       — Такого доказательства тебе достаточно? — голос Иллидана раздался за спиной у самого уха, а от стоящего сзади тела ощущалось приятное тепло.       — «Доказательства»? — со смесью непонимания и скрытого смущения переспросила Майев.       Песнь Теней резко развернулся обратно, но тут же пожалела об этом. Ярость Бури действительно стоял сзади чуть наклоняясь, отчего их лица оказались в пугающей близости друг от друга.       — Ты боишься меня? — вопросом на вопрос ответил Иллидан.       — Я?! Тебя?! Пф! — чересчур самоуверенный и наигранный смешок слетел с губ сам собой.       — Хорошо, а то мне на мгновение показалось, что ты собираешься пятиться от страха, — не скрывая саркастичной улыбки, заметил осквернённый эльф.       Майев от возмущения лишь слегка раздула ноздри и снова фыркнула. Она запоздало поняла, что её поймали в ловушку собственной гордости: взять слова назад или отойти — признать правоту оппонента, а потому ей придётся стоять рядом с ним всё так же близко.       — С чёрными волосами тебе было лучше, — неожиданно заметил Иллидан.       — Откуда ты можешь это знать? — удивлённо выгнула бровь Майев. — Ты не можешь видеть как мы, а поседела я уже после того, как ты потерял глаза.       Внезапно Ярость Бури положил руку ей на ключицу, вызвав замешательство неожиданным поведением. Незамедлительно им воспользовавшись, Иллидан придвинул голову Стражницы ближе, чтобы прижаться губами к её уху. Рефлексы воительницы сработали тут же, заставляя тело напрячься, а руку на шеи сбросить или вообще вывернуть, но странное оцепенение охватило Майев. Она лишь вздрогнула, но ничего больше не сделала.       — Поэтому и лучше, — горячее дыхание Иллидана пробежало по шее, вызывая бурю эмоций от ненависти до чего-то смутного и неясного, — ведь я запомнил их именно такими.       — Ты что творишь?! — скорее машинально, чем осознавая вопрос, вскрикнула жрица, забывая о любой гордости и отпрыгивая от бывшего узника на два шага.       — Я показал тебе эльфа, — также спокойно продолжил он. — Даже более того, ты сама можешь убедиться, что Скверна проклятого черепа не властна надо мной. К слову, она никогда и не была.       — Эльфа?! — хохотнула Песнь Теней, даже не заметив, как кривая улыбка на мгновение исказила её лицо. — Какой же ты эльф?! И часто можно встретить калдорай с зелёным пламенем вместо глаз и такими же татуировками?!       Брошенные в лицо слова мгновенно вызвали ярость, смешанную с разочарованием, которых Иллидан даже не попытался скрыть.       — Не советую меня злить, Майев. Ты сейчас не в том положении, чтобы играть свою излюбленную роль тюремщицы. Ты не верила, что во мне остался эльф и я показал тебе его. Что ещё тебе нужно, чтобы поверить и перестать искать во всех моих поступках подвох?       — Тиранда и Малфурион уже как-то доверились тебе и чем всё закончилось? — ядовито заметила Стражница. — Не было ни одной деревни на берегах Азшары, где бы твои наги не устроили кровавую резню. Ты — Предатель. Всегда таким был и останешься.       — Замолчи, — с нарастающей злостью в голосе предупредил охотник на демонов. — Я хочу договориться с тобой, но могу прибегнуть и к другим способам уговоров.       — Пустые угрозы и много слов — в этом твоя суть! — фыркнула Песнь Теней. — Ты весь насквозь пропитан демоническим огнём, в тебе не осталось ничего, что роднило бы с нашим народом. Заканчивай своё бесполезное представление и больше не докучай кошмарами. Мне противно даже стоять рядом с тобой.       — Стоять рядом противно? — зелёные полоски глаз опасно сощурились, но в запале презрения собеседница этого даже не заметила.       Демонстративно развернувшись, Песнь Теней сделала несколько решительных шагов, но внезапно прямо перед ней из ниоткуда снова появился Иллидан. Неуловимым движением полуэльф оказался рядом со жрицей, после чего решительно обхватил её за талию и с силой прижал к себе. Майев опёрлась рукой о его грудь в попытке вырваться из железной хватки. То ли в управляемом эльфом мире он был слишком силён, то ли она резко ослабела, но от сопротивления толку не было. Рука Ярости Бури бесцеремонно опускалась всё ниже, схватив в конце концов ягодицу, а его губы снова оказались рядом с её правым ухом.       — Моя бедная маленькая тюремщица, — наигранно ласково прошипел Иллидан, — если тебе даже стоять рядом противно, что же с тобой будет сейчас?       — Отпусти меня!       Второй свободной рукой Майев попыталась точным ударом поразить болевую точки противника, но сама не заметила, как обе её руки оказались заведены за спину и прижаты к талии, отчего у Стражницы осталась лишь возможность бодаться. Ярость Бури демонстративно покрутил свободной кистью, показывая, что сдерживать свою добычу ему не составляет труда, после чего прикоснулся к лицу Песни Теней, положив большой палец ей на губы.       — А ты мягче на ощупь, чем я думал, — задумчиво склонил голову Иллидан.       — Когда это ты такое думал?! Что ты несёшь? — злость постепенно возвращала Майев душевные и, казалось, даже физические силы. — Как ты смеешь ко мне прикасаться?! Немедленно отпусти меня, Предатель!       — Не хочу, — с самодовольной и злой усмешкой заметил Ярость Бури. — Не пожелала добровольно идти рядом с эльфом, будешь тащиться на привязи за демоном, оплакивая остатки такой важной для тебя гордости.       С остервенением и злостью он впился губами в шею своей жертвы, оставляя на коже садящий засос.       — Нет! Не смей! Нет! — беспомощно извивалась в железной хватке Песнь Теней, с перманентным выражением презрения и брезгливости на лице. — Я — жрица Элуны; а ты — демонический выродок!       Зелёное пламя глаз ярко вспыхнуло, татуировки на коже засияли ещё сильнее, рука на лице резко схватила волосы Майев у виска, заставив ту сморщиться от боли и обнажить шею ещё сильнее.       — Дура, — злобно усмехнулся Иллидан. — Самовлюблённая близорукая дура.       Прежде чем ему успели ответить, Ярость Бури ещё раз дёрнул волосы добычи, заставив ту сильнее завести голову назад и зашипеть от боли. С жадностью и яростью он снова принялся не то целовать, не то кусать шею Песни Теней, совершенно не переживая о синяках и кровавых потёках, что останутся на светлой коже после такого порыва злой страсти. От наказания должны оставаться следы, иначе оно быстро забудется.       С блуждающей улыбкой, не сулящей ничего хорошего жертве, Иллидан вдруг оторвался от шеи и внимательно стал смотреть на прядь Майев в своей руке.       — Чёрные были лучше, — скорее самому себе прошептал он, не обращая внимание на льющиеся на него проклятья беспомощной Стражницы, которая уже совершенно не стеснялась в выражениях.       С неожиданной мягкостью полуэльф поцеловал локон в руках, прижав его к губам с такой нежностью, какой тюремщица в нём не подозревала обнаружить и оттого на мгновение даже молча замерла. Оторвавшись от пряди, Ярость Бури погладил её большим пальцем, пока она в месте поцелуя постепенно стала темнеть.       — Этого ты не забудешь, — как-то на удивление весело сообщил охотник на демонов, устремив горящие зелёные огни прямо в глаза оппонентке.       — Что на тебя нашло? — ошеломлённо произнесла Стражница, растерянностью и даже некоторой наивностью пробуждая призрак сострадания.       — Неужели ты действительно ничего не понимаешь? — с какой-то скрытой горечью спросил Иллидан. — Или ты просто не хочешь ничего видеть и слышать?       Вместо ответа Майев внимательно посмотрела на него, странно изменившись в лице.       — Когда-то я думала, что за этим пламенем ещё осталось что-то, что можно спасти, — тихо начала она, — но ты показал не раз, и не два, как сильно я ошибалась. Ты говоришь про доверие и мерцаешь своими глазами, а я слышу крики целых семей, что гибли в этом жутком зелёном огне Легиона. Я смотрю на твоё наполовину перебинтованное лицо и вижу того, кто без тени сомнения и мук совести предал собственный народ ради выгод и власти. Каждый раз, когда хоть на секунду я позволяла себе поверить тебе, ты тут же наносил удар. Я не могу… и уже давно не хочу понимать тебя.       — Если бы я тогда не пришёл на поклон к Легиону, то не получил силу от самого Саргераса, — грустно ответил Иллидан спустя недолгую паузу, полную тишины и боли. — Мы бы с Малфурионом не разрушили портал в Источнике, что связывал их мир с нашим.       — Если бы маги с такой алчностью не брали из Источника силы, Легион бы вообще не обнаружил наш мир, — парировала Майев. — Если бы они не открыли тот портал сами, добровольно, то его бы и закрывать не пришлось!       — По-твоему, я открывал портал или звал демонов в наш мир? — возмущённо заметил Ярость Бури.       — Нет, не ты, — покладисто согласилась Песнь Теней, — но попробуй сказать, что, если бы у тебя был бы такой же доступ к силам Источника, как у магов Азшары, то ты бы, в отличии от них, смог остановиться вовремя и не упивался его могуществом.       Иллидан нахмурился и опустил голову под торжествующую улыбку Майев.       — Даже сейчас ты бы не устоял, совершенно чётко осознавая, к чему бы привела подобная жадность, — резюмировала Стражница с кошачьим мурчанием, совершено довольная мимолётной победой. — А сейчас отпусти меня, наш разговор окончен.       Первым порывом Ярости Бури было действительно отпустить Песнь Теней, но как только одна её рука оказалась свободна, воительница тут же надавила на болевую точку на теле противника.       — Это тебе за непокорность! — прошипела Стражница. — Помни своё место и никогда ко мне не прикасайся!       Прежде чем Майев успела полностью вырваться из хватки Иллидана, она оказалась повалена на холодную землю в сырую траву, с заведёнными над головой руками.       — Это ты зря! — сквозь злость и боль прорычал Ярость Бури, беззастенчиво кладя руку на оголённый живот и проскальзывая под пояс женщины.       С ужасом поняв, что может случиться дальше, Песнь Теней из последних сил забилась в железной хватке противника и закричала «Нет», совершенно забыв о любой гордости.       — «Нет»? Вот как?! Раньше надо было думать, — не скрывая злорадства, заметил осквернённый эльф. — Ты — моя бывшая маленькая тюремщица, вся такая гордая, смертельно опасная и неприступная. Поверь, этого я никогда не забуду. А теперь подумай, что с тобой сейчас может сделать один «демонический выродок», который тебе так противен.       Свободная мягкая ткань и без того не была надёжным прикрытием от сильной руки, но как только Иллидан одним ленивым касанием заставил хитроумный замок на поясе мгновенно отстегнуться, стала совершенно бесполезна.       — С меня достаточно твоих оскорблений и высокомерия, моя маленькая тюремщица, — между тем прорычал в самое ухо жертве Ярость Бури. — Придётся научить тебя уважению.       Рука заскользила ниже, от неё волнами по телу Песни Теней прокатилось нереальное тепло, вызывая жар и какое-то бурление крови. Магическое воздействие активировало чувствительные точки, заставляя волоски на коже подняться, а по позвоночнику вместе с порывом страсти пробежали мурашки. Горячая волна с нереальной силой ударила ниже руки Ярости Бури, заставляя реагировать на прижатое мужское тело ненавистного Предателя. От противоестественности и чужеродности стороннего вмешательства вместе с необъяснимым порывом страсти к горлу подкатила тошнота, а во рту появилась резкая сухость.       — Это не моё, — шикнула Майев, мотая головой. — Это лишь наваждение!       — Чем же отличается страсть от наваждения, моя маленькая тюремщица? — нарочито ласково спросил жрицу Иллидан, после чего наклонился и оставил ещё один горящий засос чуть ниже левой ключицы, но потом резко изменился в лице. — Отвечай мне!       — Ты просто призрак. Мираж. Ничего этого нет! — твердила скорее сама себе Песнь Теней, перебирая слова как молитву. — Ты можешь делать сейчас всё, что хочешь, но ты всё равно лишь бессильный сон, который скоро кончится. Тебя нет.       — Вот как? — ласковый тон отчего-то не вселял спокойствия, хотя движения губ и руки прекратились, что, наоборот, должно было давать надежду. — Ты действительно так думаешь? Хах, ну, что же, тюремщица, беги. Знаешь, так будет даже интереснее: когда ты поймёшь, чем рискуешь, остатки спокойствия и самообладания окончательно выветрятся. Беги из этого сна, и, когда поймёшь силу нашей связи, попробуй ещё раз убедить себя в том, что мы здесь лишь фантомы. Беги, бойся и впредь хорошо думай, что говоришь мне.       Тяжесть тела Иллидана пропала, Майев оказалась внезапно свободна, отчего начала резко дышать, неожиданно выяснив, что ей всё это время не хватало воздуха в груди. Стражница вскочила, начала суматошно оглядываться по сторонам, но никого рядом не увидела. Тем не менее, не доверяя глазам, она, словно испуганный талбук, резко бросилась куда-то вперёд, стараясь оказаться как можно дальше от опасного места.       Когда именно кончился сон и наступило пробуждение Песнь Теней не поняла, но вот она уже сидит в кровати и тяжело дышит, как после долгого стремительного бега. Эта усталость и сбивчивое дыхание — то, о чём говорил Ярость Бури? Нет, глупости. Это просто реакция организма на кошмар, ничего больше.       Проведя рукой по лбу и стирая с него холодные бисеринки пота, эльфийка сползла с кровати и побрела в сторону умывальника. Мысли всё никак не могли прийти в порядок, а потому холодная вода стала приятным ощущением для распалённой кожи лица и отчего-то саднящей шеи. Щедро брызгая водой, Майев устало провела мокрыми ладонями по голове и опустила руки ниже по ходу роста волос. Какое-то неясное волнение было вызвано локонами, что проскользнули сквозь пальцы.       Затаив дыхание, Песнь Теней взяла в руки волосы и, с непередаваемым для себя ужасом, обнаружила среди серебристых прядей одну иссиня-чёрную.