Демон. Внутри и снаружи.

      — Что, брат, опять хандришь? — ласково поглаживая перья гиппогрифа, спросил Сириус и устало прижался лбом к шее Крюкокрыла. — Нас с тобой снова заперли. Опять мы никому не нужны.       Гиппогриф негромко гукнул и уткнулся мордой в плечо магу. Во всём мире он остался последним, кто не оставил анимага. В такой постановке мысли проскальзывала фальшь, но Блэк упорно верил собственным словам. Разумной частью сознания он понимал, что крестнику будет лучше в Хогвартсе, чем жить недоучкой с ним, но затрепетавшая на горизонте надежда сводила с ума.       — Если меня всё-таки исключат, можно будет мне вернуться сюда и жить с тобой? — накануне слушания в Министерстве осведомился Гарри.       Как только Сириус услышал вопрос, его мир перевернулся. Каждый, кто видел сына Джеймса до слушанья, мог ощущать его тяжелое состояние. Гарри храбрился, но было видно, что он искренне боится угрозы исключения из Хогвартса за то, что спас себя и своего двоюродного брата от нападения дементоров. Тогда в ответ Блэк лишь хмыкнул и буркнул туманное «посмотрим», но фантомы будущего уже охватили разум.       Как было бы здорово не сидеть здесь, в этом опостылевшем доме одному, а проводить время вместе с сыном Джеймса. Да, Орден Феникса активно функционировал, в Гриммо двенадцать то и дело приходили разные люди, а сам Блэк участвовал буквально во всех собраниях, но итог был неизменным: бурлящая жизнь текла мимо, не задевая своим потоком анимага. Сириус оказался заперт в очередных четырёх стенах. В глубине души он понимал, что итоги слушанья и возвращение Гарри в школу ни что иное, как успех, но внутри всё вопило от одиночества и разочарования. Чтобы никто не узнал об его эгоизме, Блэк всё чаще запирался в комнате с гиппогрифом, чтобы там остаться один на один со своими терзаниями и невесёлыми мыслями.       В разгар очередного самобичевания и агрессии на окружающий мир к нему перенёсся Кикимер.       — Я же просил не беспокоить меня, когда я в этой комнате! — тут же крикнул Блэк, едва сдерживаясь от того, чтобы запустить тушкой белки прямо в стоящего напротив домовика.       — Если хозяину угодно, он может брониться на Кикимера, — послушно поклонился до земли домовой эльф. — Кикимер выполняет лишь приказ самого хозяина.       — Что ты там несёшь? — сходя с ума от злости, шикнул волшебник.       — Хозяин приказал найти себя хоть на краю света, но предупредить о появлении профессора Снейпа в доме моей многоуважаемой покойной госпожи, — Кикимер сделал ещё один поклон, после чего тут же запричитал. — Лучше бы неблагодарный был похож на уважаемого мистера Снейпа, чем…       Дослушивать тираду вечно недовольного домовика Сириус не собирался. Он пулей выскочил из комнаты, чтобы убедиться в том, что Нюнчик действительно зачем-то припёрся в его дом.       Домовик оказался прав: Северус Снейп на самом деле спокойно шёл по коридору Гриммо двенадцать, аккуратно неся в руках странную чашу. На вид он был всё такой же высокомерный, но его лицо осунулось и посерело, а под глазами залегли почти чёрные синяки, что ни мало обрадовало Блэка.       — Плохо выглядишь, Снейп, — вместо приветствия шикнул Сириус. — Зачем пришёл? Я тебя не звал!       Профессор зельеварения одарил оппонента уничижительным взглядом, а потом весьма надменно улыбнулся:       — Я здесь не ради сомнительного удовольствия общения с тебе подобными. Однако, раз уж мы встретились, то будь так добр, отдай Люпину вот это, а я незамедлительно покину твой, с позволения сказать, дом, — Северус повертел в руках чашу и поставил её на перила лестницы, с явным намерениям развернуться и уйти.       — Я тебе не домовой эльф, чтобы выполнять любые прихоти. Если захочу, то вообще не расскажу Римусу, что ты ему что-то передавал, — с вызовом бросил анимаг.       — Что же, — нарочито равнодушно пожал плечами учитель Хогвартса, — тогда сам будешь объяснять профессору Дамблдору, почему Люпин не получил порцию Волчьего противоядия, которое директор лично попросил приготовить.       — Думаешь, ты такой незаменимый? — шикнул Сириус. — Не знаю, почему тебе верит профессор Дамблдор, но не рассчитывай, что и я обманусь. Ты — пособник Волан-де-Морта. Всегда был и останешься.       — Никогда не ожидал от тебя гибкости ума, — хмыкнул профессор зельеварения. — Ты не отличался смышлёностью в прошлом, глупо было бы полагать, что после Азкабана резко поумнеешь.       Почему-то его слова напомнили анимагу эльфийку. Песнь Теней с тем же высокомерием относилась к Блэку, из-за чего неконтролируемый приступ агрессии произошёл незамедлительно.       — Я, хотя бы, не лижу ноги всем подряд, у меня есть гордость, — выплюнул слова анимаг, самоуверенно уставившись на противника.       Чёрные глаза Северуса Снейпа на мгновения сощурились, после чего он, едва показывая эмоции, нарочито тихо ответил.       — Ты предпочитаешь лизать копыта. Да, я помню. Кстати, — пугающая улыбка воцарилась на лице учителя Хогвартса, — наш с тобой общий рогатый знакомый на Его стороне.       Прежде чем слова дошли до Сириуса, он схватил Северуса за грудки и с силой прижал к стене. В ответ на грубость тот даже не попытался достать палочку, а с нескрываемым удовольствием наблюдал за тем, как меняется лицо Блэка.       — Видимо, профессор Дамблдор не посчитал нужным сообщать тебе такие детали. Собственно, ты уже заметил, что я нехорошо выгляжу, хочешь узнать, почему? — не дожидаясь ответа, гость продолжил. — Меня проверял твой демонический дружок по приказу Тёмного Лорда.       — Врёшь! — крикнул в лицо противнику Блэк, сжимая его мантию ещё сильнее. — Я сейчас просто врежу тебе, чтобы ты перестал нести всякий бред!       Северус никак не среагировал на выпад, не сводя довольного взгляда с лица анимага.       — Не веришь мне — спроси профессора Дамблдора. Сейчас же я вынужден прервать наш невероятно приятный разговор: в отличии от некоторых, я невероятно занят.       Профессор зельеварения стряхнул руки анимага с одежды и, не скрывая удовлетворённого выражения, резко развернулся в сторону двери, чтобы через пару мгновений исчезнуть на улице, оставив поверженного противника один на один с бушующим потоком сомнений. Конечно, словесная победа была не той местью, какой бы хватило Снейпу, но унижение прихвостня ненавистного демона было весьма приятным. Возможно, Ярость Бури попытается его за это покарать, но к тому времени его бывший дружок уже сойдёт с ума от недоверия и душевных метаний.       Не только Иллидану можно играть по этим правилам.       Тем временем Сириус ошеломлённо сжимал и разжимал кулаки, не в силах осознать свалившуюся на него информацию. В какой-то момент ему даже казалось, что он видел холодный блеск ненавистной эльфийки в глазах Снейпа, а её тень мелькала рядом, чтобы так же посмеяться над ним. Все подавленные сомнения начали одолевать с новой силой.       Нет, всё это невозможно! Иллидан не мог приклонить колени перед Волан-де-Мортом. Это всё блеф!       Пролетев лестницу и совсем забыв об оставшейся на перилах чаше, Сириус юркнул в свою комнату и быстро заперся на все замки, что успел установить во времена юности от навязчивого внимания родителей. С совершенно пустой головой он начал метаться из угла в угол, даже не обращая внимания на вещи вокруг. Тело без вмешательства разума делало привычные движения, чтобы хоть как-то имитировать существование. Все мысли не задерживались в голове более чем на несколько мгновений.       На автомате подойдя к рабочему столу, маг начал открывать и закрывать верхний ящик, каждый раз стараясь это сделать сильнее и громче предыдущего. Неожиданно, в глаза бросилась блестящая лиловая поверхность, резко контрастирующая с тёмным окружением. Сириус нахмурился, но быстро вспомнил, что это нераспакованный подарок от Доры на день рожденье. Он долго носил его в кармане, периодически напоминая себе, что стоит уже посмотреть что там, но память об этом улетала в тот же миг, как руки переставали скользить по глянцевой обёртке. Худо-бедно обустроившись в Гриммо двенадцать, анимаг переложил коробочку в верхний зачарованный ящик стола, куда с детства привык складывать самые важные вещи. Помимо совсем уж истёртой вырезки из «Ежедневного Пророка» с семейством Уизли и пирамидами, список дорогих вещей пополнили письма, главным образом от крестника, а также Камень Возвращения Иллидана для Майев. Повертев подарок в руках и зачем-то послушав, что в нём, Блэк разорвал бумагу и уставился на картонную коробочку. Дав себе ещё немного времени для догадок, маг, наконец, поднял крышку и без особого любопытства стал рассматривать содержимое.       На блестящей бледно-розовой подкладке лежали серебряные карманные часы гоблинской работы. Открыв крышку с узором в виде дракона, маг обнаружил, что стрелок и циферблата внутри не было, только лёгкий туман, как в Омутах памяти с одной стороны, а с другой — колдография Сириуса и Джеймса Поттера времён Хогвартса с припиской: «Для новых хороших воспоминаний!»       Сириус почувствовал, как что-то кольнуло в душе. За двенадцать лет в Азкабане он и правда успел подрастерять абсолютно всё светлое и доброе, что оставалось в памяти. Стражи тюрьмы высасывали любое хорошее воспоминание, взамен оставляя липкий ужас и отчаяние. Грустно улыбнувшись, анимаг попытался вспомнить что-нибудь стоящее для начала коллекции.       Из-за душевного состояния в голову упорно ничего не шло. Скорее по привычке, чем ощущая что-то на самом деле, Блэк убеждал себя, что стоит начать с времён, проведённых в Хогвартсе. Однако воспоминания о Сохатом и Мародёрах сменялись чувствами потери и горечи. Как только Блэк пытался кончиком палочки подцепить воспоминание, оно тут же тускнело и окрашивалось из светло-серебристого в тёмно-серый, возвращая анимага в день, когда он оказался на месте развалин дома Поттеров. Ещё более ранние времена так или иначе затрагивали Петтигрю, из-за чего злость прерывала процесс.       Сириус недовольно тряхнул головой и с силой захлопнул часы. Сейчас совершенно неподходящий момент для начала коллекции. Тем не менее, порыв бросить их обратно в ящик был остановлен внезапной мыслью. Снова открыв крышку, он добавил к туману серебристую линию: первый разговор с крестником в туннеле под Гремучей Ивой. Несколько мгновений возможного светлого будущего были поистине счастливыми.       Блэк улыбнулся, чувствуя, как немного успокаивается, после чего мотнул головой и ещё раз приставил кончик волшебной палочки к виску. Момент освобождения из Хогвартса, когда он с Иллиданом оказались на далёкой лесной поляне при первом приземлении. Как же у Сириуса тогда болели ноги из-за неумения лететь верхом! Анимаг был готов поклясться подтяжками Мерлина, что никогда в жизни ему не было так хорошо, но при этом больно одновременно. Однако, сын Сохатого его спас, а рядом снова оказался поразительный эльф, одним своим присутствием и молчаливым одобрением даря веру в собственные силы.       Глаза сами собой метнулись в сторону Камня Возвращения. Сотни сомнений тут же перечеркнули наступившее на душе спокойствие. Неужели даже тогда его эмоциями управляли, дергая за ниточки и подменяя реальность? Нет, не может быть. Иллидан не мог… Проклятая бестия и патлатый паршивец всё наврали!       Блэк положил обратно подарок Тонкс и достал из ящика дощечку с руной. По собственному опыту он знал, что нужно сделать, чтобы перенестись. Блуждая большим пальцем по руне в виде спирали, анимаг и сам не заметил, как остановился в центре узора и надавил, отчего дощечка тут же треснула. В глубине души он не мог признаться даже самому себе, что сделал это нарочно, пытаясь разыграть на лице недоумение, словно бы кто-то со стороны мог заподозрить его в фальши.       Мир вокруг заволокла красная дымка. Неужели Сириус и правда сейчас перенесётся к эльфу? Сколько они уже не виделись? Год? Полтора? Или больше? Вдруг Иллидан придумал, как выбраться из этого мира, перенесёт ли анимага к Ярости Бури сквозь пространство мироздания? Блэк почувствовал небывалое волнение на пару с подступающим страхом. Куда и как его выбросит? В конце концов, что он скажет самому Иллидану?       Когда зрение восстановилось, анимаг обнаружил себя в большом холле неизвестного особняка. Вокруг не было большого количества пыли или паутины, но и уюта, свойственного любому жилому помещению, не наблюдалось. Не хватало каких-то деталей, в виде одежды или ненароком переложенных вещей. Чувствовалось, что холлом давно не пользовались, хоть и поддерживали в относительном порядке.       Все размышления прекратились тут же, когда из-за спины раздался столь знакомо-насмешливый, но при этом властный голос:       — Сириус?       Блэк быстро развернулся на сто восемьдесят градусов и во все глаза уставился на внушительную фигуру осквернённого эльфа. Сколько бы времени ни прошло, Ярость Бури ничуть не изменился. Огромные загнутые рога всё так же слегка блестели, как отполированное эбонитовое дерево, а татуировки и провалы глаз горели в полумраке помещения зелёными огнями.       — Что ты тут делаешь?       Не то улыбка, не то оскал тут же появилась на наполовину перебинтованном лице. Однако за время, проведённое бок о бок, анимаг научился различать эмоции Иллидана, поэтому сразу понял, что тот рад его видеть. Отчего-то данный факт успокаивал.       — Я ожидал, что моим камнем сегодня воспользуются, но не думал, что это будешь ты, — хмыкнул Ярость Бури. — Как так вышло?       Последний вопрос тут же задел воспоминания, из-за которых волшебник и оказался здесь, где бы это самое «здесь» ни было.       — Где мы? — вместо ответа улыбнулся Блэк.       Анимаг сдерживал порыв подойти к другу поближе и, хотя бы, пожать руку. Всё же, до конца традиций народа другого мира Сириус не выучил и не был уверен, что это нормально, да и как среагирует Иллидан — не знал. Это не мешало ему быть абсолютно уверенным, что все сомнения и радости эльфом уже считаны и рогатый собеседник должен знать, насколько анимаг рад его видеть.       «Я тебя тоже», — столько знакомое вмешательство появилось с всё тем же лёгким покалыванием в голове.       Не в силах сдерживать себя, Блэк расхохотался, а охотник на демонов дёрнул рогатой головой и сам подал руку, чтобы тот не сомневался в своих намерениях. Воспоминания не врали, ладонь Ярости Бури была действительно горячая. Словно не было полутора лет порознь. Личность Иллидана была всё такая же поразительная и харизматичная.       — И всё же, Сириус, что ты тут делаешь и почему воспользовался камнем? — снова клыкасто улыбнулся эльф.       «Чтобы узнать, управлял ли ты мной всё это время?» — мелькнула мысль, которую анимаг не успел подавить.       Настроение Иллидана вмиг изменилось. Рукопожатие слегка замерло, а зелёные щёлочки пламени уставились на волшебника, словно читая саму душу.       — О чём ты? — спокойнее уточнил Ярость Бури, отпуская руку.       Тянуть время или прикидываться причин не было. Эльф сам всё узнает, озвучит сомнения Блэк или нет.       — Откуда в моём теле появилась Скверна? — взволнованно произнёс Сириус, а, не получив ответа, продолжил. — Она могла повлиять на моё отношение к тебе?       Молчание Иллидана напрягало. Анимаг внутреннее был готов поверить почти любому объяснению, что ему предоставят, но эльф не проронил ни слова.       — Тогда, в Лондоне. Я был без сознания. Знаешь, когда я только очнулся, то простил тебе убийство человека. Ты сказал, что так было нужно, но… Тогда… ты мог этого не делать? — волнение одолевало бывшего узника Азкабана всё больше.       Ярость Бури по-прежнему молчал, скрестив руки на груди. Казалось, что по своей излюбленной привычке он не собирается отвечать, но Блэк рискнул и перенёсся один Мерлин знает куда не для того, чтобы отступать.       — Ты когда-нибудь влиял на моё отношение к тебе?       — Да, — спустя время наконец раздался глубокий голос.       — Что? Но… зачем? — волшебник чувствовал, как постепенно его охватывает ярость.       «Неужели, она была права? В Иллидане есть только демон?! Она не может быть права… Я не мог ошибиться! Не мог!» — злые мысли начали сменять одна другую.       Ясные сияющие глаза эльфийки представились особенно чётко. Сириус не сомневался, что если бы Майев присутствовала во время разговора, то её постоянно высокомерное выражение на лице стало бы особенно противным. В какой-то момент маг не захотел верить даже ответу охотника на демонов, лишь бы не проиграть эмоциональную битву мерзкой противнице. Больше всего на свете, после победы Тёмного Лорда, Сириусу Блэку не хотелось ни в чём уступать бывшей тюремщице Иллидана.       — Тебе стоит сейчас уйти, — неожиданно покачал рогатой головой Ярость Бури. — Обещаю когда-нибудь ответить тебе на все вопросы, но не сегодня. Я найду тебя, а пока перенесись куда-нибудь в безопасное место, если можешь.       Искренне полагая, что разговор окончен, Иллидан развернулся спиной и пошёл в сторону парадной двери. Сириусу такое поведение охотника на демонов показалось отчасти пренебрежительным. Осквернённый эльф всегда так делал: диктовал нормы общения. Однако на этот раз Блэк не собирался сдаваться и играть по его правилам.       — Я верил тебе! — выпалил он в крылатую спину, заставляя Ярость Бури снова развернуться к себе лицом. — Зачем нужно было запускать в меня Скверну?       — Я уже говорил, ты был на грани гибели, — пожал плечами Иллидан. — Я, знаешь ли, не специализируюсь на заживлении ран и прочем лечении. Мне казалось, мой внешний вид это подразумевает. Мне привычнее забирать жизнь, чем её продлевать. Я сделал то, что мог, даже поделившись с тобой частицей собственных сил. Ты должен быть благодарен, а не возмущён.       — Но какой ценой? — взорвался Сириус. — Ты убил человека!       — Он напал на тебя.       — Ты мог просто его обезоружить и изменить сознание!       Вместо ответа Ярость Бури сощурил горящие глаза.       — Это Майев тебя вдохновила, да? — с какой-то странной теплотой отметил её бывший узник. — Как она тебе?       — Не уводи тему! Я задал вопросы.       — Ты выбрал для них крайне неудачное место и время.       — Судя по тому, что ты молчал, подходящих никогда бы и не наступило, верно? — не пряча обиду, парировал Сириус. — Разве ответы такие сложные?       — Ты ведёшь себя, как молодая эльфийка после бурного дня, — хмыкнул Иллидан. — Стоишь передо мной, обиженно сопишь и разговариваешь таким тоном, словно я обязан тебе отвечать. Ко мне должны прийти, и в твоих же интересах не сталкиваться с моими гостями.       — Ах да, Пожиратели Смерти! — теряя последнее самообладание, фыркнул Блэк. — Ты хоть представляешь, кому ты помогаешь? Как ты мог?!       — Тому, кто помогает мне? — пожал плечами Ярость Бури, встряхивая крылья.       — Он — главный враг людей! Волан-де-Морт — убийца!       — Я, знаешь ли, тоже большая проблема для своего народа, — невесело не то улыбнулся, не то оскалился эльф. — Предатель и всё такое, если не забыл. Песнь Теней, судя по тону разговора, уже успела в красках описать кровавый шлейф, тянущийся за мной ещё с Войны Древних.       — Это другое, — покачал головой волшебник.       — Правда? — зелёное пламя глазниц насмешливо сощурилось. — В чём же разница?       — Ты… ты не он, — Сириус хотел иначе ответить на поставленный вопрос, но на первых порах не нашёлся, что сказать, поэтому фразы прозвучали максимально глупо и нелепо.       — Ха! Если я не кто-то другой, то это, разумеется, всё меняет, — кисло фыркнул осквернённый эльф. — Обязательно передам твои доводы Майев. Уверен, она проникнется ими не меньше и тут же перестанет меня преследовать. Кстати, на счёт неё…       Неожиданно Иллидан сделал странные пасы руками. Прежде чем Сириус успел задать вопрос, зачем он это делает, его едва открывшийся рот сковало из ниоткуда взявшееся щупальце тьмы.       — Перед тем, как мы вернёмся к нашему разговору, ты пока постой и подумай вот над чем, — как-то на удивление спокойно произнёс Ярость Бури. — Если бы я был тем самым ужасным демоном, не считавшимся с твоими желаниями и чувствам, то стал бы отпускать тебя?       Зелёное пламя глаз слегка сузилось, мигнув чуть сильнее пока наблюдало за тем, как тьма окутывает анимага, сковывая и запирая в чёрном непроницаемом коконе.       — Твои знания об Азкабане для меня бесценны, но я предоставил тебе выбор. И ты, кстати, выбрал не меня, — с этими словами охотник на демонов развернулся и вышел в центр комнаты, скрестив руки на груди.       В голове Сириуса, всё ещё не способного пошевелить даже пальцем, заметались мысли. Эльф действительно звал его, и не раз. Даже предлагал отправиться в его мир, но тут же уступил, когда Блэк сообщил об изменении в отношениях с крестником. С Азкабаном же Иллидан тянул до последнего, терпеливо ожидания решения анимага.       «Я ошибся?!» — панически метая глаза вокруг, так как на большее был не способен, подумал Сириус.       Сознание снова забурлило в поисках верного ответа. Совесть, сомнения и раскаяние сковали грудную клетку. Блэк вдруг отчётливо представил, как он выглядел в начале разговора, со всеми претензиями и обидами. От чувства стыда пылали щеки и горели уши. Если бы мог, он закричал о том, как ему жаль, но был всё так же скован щупальцами тьмы. Не оставалось ничего другого, как только стоять и ждать окончания встречи Иллидана с его таинственными посетителями.       Гости не заставили себя долго ждать. Ровно в час ночи дверь гостиной распахнулась. Медленно паря в воздухе, в просторный холл влетела огромная сияющая птица. Её удивительный свет проникал даже сквозь завесу тьмы, завораживая взгляд. На душе внезапно стало спокойно и тепло, но, тем не менее, Блэк сглотнул. Он прекрасно помнил, кому принадлежит светящееся создание.       Четыре человека, в которых анимаг узнал мракоборцев, трансгрессировали в помещение, окружив осквернённого эльфа и направив на него волшебные палочки. Удивление и нехорошее подозрение одолели скованного волшебника. Иллидан продолжал спокойно стоять, не проявляя ни малейшего беспокойства по поводу направленных в него палочек, что пугало Сириуса ещё больше.       Однако, настоящий страх он испытал, когда в проёме двери показался Руфус Скримджер. Перед ним по воздуху плыли знакомые латные доспехи с металлическими крыльями, покрытые зелёной вязью Скверны и закутанные в странную ярко-алую ткань.       «Иллидан, что происходит?!» — отчаянно подумал Блэк, вкладывая в этот вопрос все душевные силы.       Анимаг был уверен, что для легилиментских способностей Ярости Бури его вопрос прозвучал как крик, но он предпочёл всё проигнорировать. Он всё также не двигался с места, разве что бросил взгляд на вошедшего человека. Зелёное пламя снова продолжило неотрывно следить за дверью, словно Иллидан боялся пропустить что-то действительно важное.       Или кого-то.       Появление Майев оказалось стремительным и порывистым. Переноситься эльфийка, настолько знал Сириус, не умела, но её явление в дверях было чуть ли не более внезапным, чем трансгрессия мракоборцев. Она несла за спиной огромные клинки, сияющие зелёным пламенем в тон татуировкам и глазам эльфа. Песнь Теней решительно вышла вперёд всех и встала напротив бывшего узника.       Взгляды эльфов встретились, погружая комнату в странную атмосферу. В воздухе замерцали золотистые песчинки останавливающегося времени.       Иллидан, до этого отыгрывающий роль безжизненной статуи, довольно взмахнул огромными крыльями и улыбнулся коронным оскалом, пожирая гостью глазами. Казалось, что никого, кроме неё, он даже не заметил. Время снова ожило и продолжило свой бег.       — Так не терпеться обмазаться Скверной? — вместо приветствия хмыкнула Песнь Теней, не скрывая брезгливости на лице.       Её хрипловатый голос неприятно саданул анимага. Из последних сил волшебник мысленно орал другу, чтобы тот как можно быстрее бежал с места встречи. Чтобы сейчас ни происходило, жуткая Стражница ни за что не пойдёт на компромисс, а значит это ловушка. Да, Песнь Теней никогда не врала, но это не помешает ей попытаться переиграть ненавистного Предателя, чтобы восстановить над ним контроль.       — Можешь передать клинки людям, пусть убираются вместе с ними, если ты готова остаться со мной, — глухо отозвался Ярость Бури.       Мысленный поток криков Блэка резко иссяк. Не до конца понимая, что он только что услышал, анимаг недоумённо поднял брови. Волшебник даже не заметил, что примерно такое же выражение на мгновение воцарилось почти у всех присутствующих, даже у самой Майев. К её чести, она быстрее всех взяла себя в руки, бросив неловкий взгляд на стоящих вокруг людей.       — Не стоит меня дразнить, Предатель, — осторожно заметила Песнь Теней. — Я ещё могу передумать.       — Я от своих слов не откажусь, — пожал плечами Ярость Бури, встряхивая крыльями.       На лице Майев появилось нечитаемое выражение. Она на мгновение сузила глаза, словно прикидывая что-то в голове, после чего неуверенно потянула за ремень одного из чехлов для клинков Аззинота. Только сейчас анимаг заметил на ней чёрные блестящие перчатки.       — Что же, давай сделаем это быстро, — в голосе Стражницы сквозило напряжение и едва скрываемое волнение.       Иллидан наконец дёрнулся и начал нарочито неспешно к ней приближаться. Если бы анимаг не был скован тьмой, то в это мгновение сам бы оцепенел. Тающее расстояние между эльфами почему-то вызывало панику. Ощущение неправильности почти физически било по нервам.       — Я схожу с ума, — выдохнула Майев, переведя взгляд на мерцающее лезвие. — Кажется, я уже готова на всё, чтобы покинуть этот проклятый мирок.       Улыбка-оскал воцарилась на наполовину перебинтованном лице. Осквернённый эльф неожиданно близко склонился к ней и жарко выдохнул в ухо.       — Совершенно на всё?       Стражница вздрогнула. Против воли, её губы искривила ироничная усмешка. Выражение Майев было смесью восторга, удивления и сомнения, словно бы она не до конца верила в происходящее.       — Что такое? — немного удивлённо спросил Ярость Бури.       — Да так, ничего, — не пряча странную улыбку, ответила Майев. — Задумалась о течениях судьбы и бессердечности её иронии.       — О чём ты? — огненные провалы заинтересованно сузились.       — О нашем возвращении, конечно же, — с лёгкой ноткой насмешки произнесла Песнь Теней. — Поверишь ты мне или нет, Иллидан, но я думала над твоим вопросом ещё тогда, когда ты его даже не задавал.       Ответом ей послужила знаменитая улыбка-оскал.       — Так и что же ты решила?       Вместо ответа Майев хмыкнула и протянула Иллидану клинок.       «Нет! Не бери!» — забился в оковах анимаг, надеясь, что его мысленный крик образумит эльфа.       Тот, казалось, либо не слышал его внутренних воплей, либо не хотел обращать на них внимание. Всё так же смотря только в глаза Стражнице, он поднял ладонь и накрыл руку в перчатке, не порываясь забрать оружие.       — Мы договаривались не на это, — тихо заметил Иллидан.       — Сначала доспехи, — сглатывая, буркнула Майев, слегка трясясь всем телом.       Казалось, только внутренняя гордость и присутствие людей не позволяют ей резко отдёрнуть руку. Осквернённый эльф покачал рогатой головой, после чего с видимым сожалением переместил ладонь, чтобы взять клинок в руки.       Захватывающая сила Скверны, тем не менее, тут же одолела сознания, опьяняя мощью и властью. Иллидан не сдержался и довольно взревел, чем перепугал стоящих вокруг мракоборцев. Скримджер, до этого лишь внимательно следивший за встречей, позволил латам Майев упасть на пол с громким металлическим звуком, тут же наведя палочку на осквернённого эльфа, чьи глаза и татуировки ядовито и отчётливо замерцали.       Огромные крылья взбивали воздух, готовые оторвать владельца от пола в любую секунду, а злой оскал перебивался довольными хрипами. Как никогда пылающие провалы глаз впились в стоящую перед ним женщину.       — Знаешь, это сильно возбуждает, — на эльфийском прорычал Ярость Бури, буквально пожирая горящим взором фигуру Стражницы.       Песнь Теней снова вздрогнула и поёжилась, но постаралась тут же взять себя в руки. Она тщательно следила за тем, чтобы случайно не бросить взгляд в район паха собеседника, веря в то, что он не соврал.       — Мои латы, — собрав все душевные силы, чтобы голос звучал властно, почти выкрикнула Майев на английском, возвращая окружающим возможность понимать разговор эльфов.       Когтистая рука приблизилась к её лицу. Анимаг чувствовал волны силы, исходящие от напитавшегося Скверной Иллидана. Если даже он мог ощущать в равной степени подавляющее и восхищающее присутствие Ярости Бури, то какого же должно быть чувствительной к энергиям эльфийке? Казалось, обретя силу, первое, что попытается сделать бывший узник, это свернуть шею ненавистной тюремщице.       Однако Песнь Теней наклонила голову в сторону, избегая прикосновения, и нетерпеливо напомнила:       — Мои латы!       Блэк рассчитывал, что вернувший могущество эльф попросту проигнорирует Стражницу, но он хмыкнул и прошёл к лежащим на полу доспехам. Следивший за ним Руфус Скримджер сильнее сжал палочку, когда мощная крылатая фигура приблизилась к нему:       — Без глупостей, демон! — злобно процедил он, целясь оппоненту прямо в голову.       Сириус мысленно содрогнулся и посчитал браваду главы мракоборцев неуместной и глупой. На месте Скримджера, сам анимаг постарался бы напоминать о своём существовании как можно меньше. Кучка мракоборцев казалась ему никчёмной и бесполезной в сравнении с Иллиданом, распространяющим вокруг себя волнами власть и какую-то первобытную пугающую магию. Казалось, стоит закрыть глаза и поддаться этой силе, как она захватит само существо волшебника без остатка, растворяя в себе, но взамен даря величие. Блэк до этого момента даже не представлял, насколько же богоподобным может быть осквернённый эльф. Все маги Великобритании, да и остальных стран, включая Альбуса Дамблдора, не представляли для такой силы ни малейшей угрозы. Не было ничего и никого, кто сможет справиться с ужасом и величием Иллидана.       Ярость Бури неторопливо припал на одно колено и положил руку на серебристые латы. Лицо Песни Теней, неотрывно следящей за его действиями, застыло, словно маска. Казалось, Майев даже не дышит.       Зелёная вязь на латах мигнула и начала сползаться под когтистую ладонь, тончайшими нитями расплетая узоры Скверны. Когда последний зелёный огонёк на доспехах мигнул и исчез, Иллидан хмыкнул и повернул к эльфийке перебинтованное лицо с пылающими провалами глаз.       — Ты довольна? — с какой-то странной интонацией спросил он Стражницу, продолжая игнорировать английский язык.       — Отойди, — прошептала Майев, едва сдерживая волнение, всё не переходя на эльфийский.       Ярость Бури снова хмыкнул и неторопливо встал, сделав два шага в сторону. Песнь Теней аккуратно, боком, не теряя противника из поля зрения, приблизилась к амуниции. Дойдя до места, она немного помедлила, но наконец опустилась рядом, то и дело бросая боязливые недоверчивые взгляды на бывшего узника. Анимагу показалось, что первое прикосновение к доспехам Майев совершила дрожащими руками, но не поручился бы за верность своего наблюдения.       Стражница облегчённо и взволнованно вздохнула, не в силах скрыть почти счастливую улыбку.       — Я же говорил, это возбуждает, — снова на эльфийском коварно произнёс Ярость Бури. — Знаешь, вернув себе силу и находясь так близко к тебе, я буквально могу купаться в твоих эмоциях и ощущениях. Одно твоё слово, и ты захлебнёшься в удовольствие, раз уж мы с тобой…       — Замолчи! — шикнула она, буквально подскакивая с места, даже не заметив, что сама перешла на родной язык.       Если бы взгляд мог убивать, то Майев сию бы секунду испепелила Иллидана на месте. Однако он живой и невредимый вразвалочку начал приближаться. Огромное крыло накрыло эльфийку, тем самым взволновав стоящих вокруг мракоборцев.       — Я же говорил, без глупостей! — тут же выкрикнул Скримджер, взволнованный непонятным разговором и поведением эльфов.       Ярость Бури снова проигнорировал человека и приблизился к Песни Теней, заполняя собой весь окружающий мир, оставляя ей разве что маленькое пространство между крылом и своим телом.       — Ты обещала, — выдохнул он, неотрывно смотря в глаза бывшей тюремщице.       Майев сглотнула, после чего понуро опустила голову и начала аккуратно снимать ремень с оружием эльфа. Блэк недоумённо вскрикнул бы, если бы мог. Если могущество Ярости Бури поражало после возвращения одного клинка, то что будет, когда он получит второй? Не лопнет ли мир от нахождения в нём подобной силы? О чём бы с бывшим узником не договаривалась тюремщица, её поведение казалось даже волшебнику неразумным. Если она планирует как-то потом спастись с помощью возвращённых лат, то последние надо как минимум сначала надеть, но анимаг сомневался, что эльф даст её столько времени.       На что она рассчитывает?!       Одна когтистая рука снова обхватила ладонь Майев, пока вторая прижалась к её щеке.       «Ну, всё… Сейчас он ей точно свернёт шею», — мысленно поздравил анимаг эльфа, готовый увидеть окончание ста веков вражды.       Происходящее дальше никто из людей не ожидал увидеть. Ладонь Иллидана переместилась с лица на затылок Майев, привлекая к себе. Песнь Теней тяжело выдохнула, закрыла глаза и послушно подняла голову, поставляя губы, в которые эльф тут же впился жадным поцелуем.       Голова Блэка сначала резко опустела, а потом мысли устроили перегонки друг с другом. Остальные свидетели встречи были не меньше шокированы увиденным. Избранные главой мракоборцев для работы по делу эльфов и он сам в эту минуту даже опустили палочки и приоткрыли рты, не доверяя собственным глазам.       Выловив мгновение перерыва, чтобы вернуть дыхание и способность говорить, Майев тут же попыталась отодвинуть голову. Рука на оружие резко вырвалась и упёрлась в твёрдый торс с яростно сияющими татуировками.       — Хватит! — выдохнула Песнь Теней, ловя ртом воздух.       — Я только начал! — не переходя с эльфийского не то страстно, не то зло прохрипел Ярость Бури.       Не поймав её губы своими, он, тем не менее, довольно хмыкнул, оскалился и впился в беззащитную шею эльфийки. Второе огромное крыло накрыло драгоценную добычу с другой стороны, окончательно запирая в жаркой ловушке.       — Стой! — не найдя ничего лучше, Песнь Теней схватилась за один из рогов эльфа, и попыталась оттолкнуть от себя распалённого мужчину.       Без Дара Богини силы были неравны. Иллидан даже не замечал её попыток освободиться. Узы крови из-за близости Стражницы оказывали воздействие на разум даже сильнее, чем жажда магии, а сочащаяся из второго клинка Аззинота сила Скверны отключала осознанность. Казалось, что не кровь бурлит по венам Иллидана, а чистая первобытная страсть. Едва ли он осознавал окружение и помнил о людях вокруг.       Он хотел Майев прямо здесь и сейчас.       Внезапно щупальца тьмы, сковывающие Блэка, дрогнули и опали. Поглощённый зрелищем Сириус заметил это далеко не сразу. Когда же смутное ощущение, будто что-то изменилось, возникло, огромные крылья распахнулись, а стоящий рядом с Майев Иллидан покачнулся.       «Второй клинок… Он… всё ещё зачарован?» — не доверяя собственным выводам, помотал головой Блэк.       Ярость Бури снова покачнулся, со звоном выпуская оружие из рук. Когтистая ладонь потянулась выше, но и в этот раз, вместо попытки задушить, пальцы выцепили тёмную прядь из седых волос, а губы устремились к устам Стражицы, чтобы в миллиметре от кожи успеть сделать лишь шумный вздох. Тяжело завалившись, Ярость Бури опустился на одно колено, а потом и вовсе упал набок, не подавая признаков сознания.       — Нет! Иллидан! — забывая обо всём на свете заорал Сириус, дёрнувшись с места.       Ясные холодные глаза тут же впились в неожиданного свидетеля сделки. На мгновение Блэку показалось, что он видит в них слёзы, но привычно злое и пренебрежительное выражение быстро воцарилось на лице Песни Теней.       — Схватить его, — сипло выпалила она, приказом выводя мракоборцев из оцепенения.       — Остолбеней! — заклинание оглушения мгновенно прилетело в анимага сразу с четырёх сторон.       — Кого я вижу: Сириус Блэк собственной персоной. Снова с демоном на стороне зла. Хах, больше Дамблдор не сможет настаивать на твоей невиновности! — с мерцающими от злой радости глазами выпалил Руфус Скримджер. — Джентльмены, кажется, камера мистера Блэка до сих не занята, если не ошибаюсь! Давайте же поможем пособнику демона и его хозяину занять достойное для них место.       Однако Сириус уже не слышал радостного возгласа главы мракоборцев. Получив помноженный удар магией, он потерял сознание и погрузился во мрак.