Демон. Внутри и снаружи.

      — Признаться, я полагал, что мы сразу отправимся в Азкабан, — задумчиво протянул Робардс, внимательно осматривая темнеющие на фоне снега монолиты Стоунхенджа.       — Сейчас в этом нет острой необходимости, — пожала плечами Майев, зябко поёживаясь после снятия тёмного плаща. — А вот магию я давно не получала; мне нужно хоть немного восстановиться.       — Будете сидеть на снегу? — чуть вздёрнул брови заместитель главы мракоборцев.       — На плаще.       — Но это всё равно холодно…       — …Тогда я её согрею.       Вмешательство третьего голоса оказалось для волшебника полной неожиданностью. Мракоборец резко развернулся, но палочку не достал, ведь быстро догадался, кем окажется новый собеседник. Задумчиво осмотрев крылатую фигуру, он слегка склонил голову вбок.       — О чём-то хочешь меня спросить? — оскалился охотник на демонов.       — Полагаю, вы уже знаете, о чём, — дёрнул уголком губ Гавейн.       — Ты смог почувствовать меня? Любопытно, — не скрывая превосходства, хмыкнул Иллидан. — Кажется, я помню тебя. Ты участвовал в моей поимке.       — Да, мне посчастливилось уклониться от вашей атаки зелёного огня, — лицо сотрудника Министерства при этих словах застыло в нечитаемом выражении, как фарфоровая маска.       — Получается, ты не только уловил моё вмешательство, но и выжил после атаки? Майев, я впечатлён. Где ты их находишь? — снова оскалился Ярость Бури.       — Не всем же якшаться с блохастыми, — дёрнула уголком губ Песнь Теней, однако тут же скрестила руки на груди. — Кстати, не припомню, чтобы мы договаривались о встрече.       — Не поверишь, но я прилетел сюда за тем же, что и ты. Видимо, нити судьбы сильнее нас, милая.       Желание стереть самодовольную улыбку на рогатой роже почти захлестнуло Песнь Теней.       — Что, пёсики и дементоры уже кончились? — сквозь зубы процедила эльфийка.       — Нет, но пока есть время, лучше получать силу из других источников, а не бездумно использовать тот, что под рукой, ведь он ещё может пригодиться, — глубокомысленно заметил осквернённый эльф, продолжая довольно скалиться. — Видишь, человек, я ответил на твой вопрос: нет, это не подстроенная ловушка, а чистое совпадение.       — Я думал не такими категориями, — покачал головой маг. — Поменяв слово «встреча» на «ловушка», вы ставите меня в невыгодное положение перед леди Майев.       — Именно этим я и занимаюсь, — покладисто согласился Ярость Бури. — Возможно, не совсем честно с моей стороны, зато действенно.       — Иллидан, хватит, — повела плечами Песнь Теней, останавливая перепалку. — После тебя я почти ничего не почувствую, так что, будь добр, заявись сюда попозже.       — Нет, — покачалась рогатая голова. — Знаки судьбы нельзя игнорировать. Раз нам было суждено сегодня встретиться, то этим стоит воспользоваться.       — Не представляю, о чём ты, но раз ты не собираешься уходить, уйдём мы, — произнесла Майев обратно накидывая на плечи плащ.       Осквернённый эльф лишь хмыкнул, встряхнул крыльями и двинулся в сторону Песни Теней.       — Скажи ему уйти, — на эльфийском произнёс он, останавливаясь в метре от неё. — Иначе начну дразнить теми будоражащими тебя эмоциями, что ты так старательно пытаешься подавить. Уверен, человеку будет интересно, как сейчас под твоей рубашкой…       — Замолчи, — нарочито спокойно на родном языке ответила Песнь Теней, мысленно отрывая проклятому эльфу рога и крылья по очереди, после чего обратилась к мракоборцу на английском. — Кажется, Иллидану есть, что мне сказать. Ты не мог бы пока оставить нас?       — Как надолго? — спокойно уточнил Гавейн. — В случае чего, я даже не смогу с вами связаться.       — Можешь просто перенести доспех моей милой маленькой тюремщицы сразу в Азкабан, — вместо Майев ответил её бывший узник, не пытаясь скрывать улыбку.       — Леди? — с сомнением снова обратился к эльфийке маг, удивлённый неожиданным высказыванием. — Вы ничего не говорили о таких планах.       — Их и не было, — максимально равнодушно заметила та, внутреннее буквально кипя от злости. — Однако рано или поздно мне всё равно нужно было попасть в Азкабан. Видимо, это будет «рано».       — Ошибаешься, сейчас уже безумно «поздно», раз ты сразу не перенеслась ко мне, — снова на эльфийском добавил Ярость Бури, наслаждаясь попыткой Песни Теней изо всех сил контролировать мимику.       — Тогда, если ещё что-нибудь понадобиться от меня, дайте знать через домовиков, — покачал головой Гавейн, но тут же таинственно улыбнулся. — Всего хорошего, леди.       — Думаешь, мы больше не увидимся? — хмыкнула Майев.       — Полагаю, в этом и была суть вашего альянса, — мотнул головой маг, — как можно быстрее расстаться с нашим миром и теми, кто его населяет.       — Ты прав. Спасибо за всё, и удачи.       Заместитель главы мракоборцев ещё раз кивнул эльфам и исчез. Не успела Песнь Теней осознать свои ощущения после прощания, как почувствовала на себе ехидный взгляд.       — Что? — не выдержала она, с удовольствием переходя на родной язык.       — Ты желаешь людям «удачи», я не ослышался? — саркастично оскалился Иллидан. — Неужели наши столь нежные чувства так быстро пробили лёд твоей души и…       — …И если ты сейчас не замолчишь, то уже мой кулак пробьёт тебе что-нибудь, — подозрительно-ласково промурлыкала Песнь Теней.       — О, этот тон! — восхищённо парировал осквернённый эльф. — Обожаю твоё мурчание, ты знала?       — Я знаю, что просто так стоять зимой — холодно, — Майев постаралась поспешно перевести тему, надеясь тем самым избежать смущающих намёков и подтолкнуть к дальнейшим действиям.       — Ну так прижмись ко мне ближе, сразу станет теплее, — тут же нанёс поражение противнице Иллидан, заставив её щёки стать ещё темнее.       — Боюсь, так станет слишком жарко.       — Тогда разденешься, — невинно пожал плечами он, накрывая подругу тёплым крылом.       — Ох, ты просто невозможен! — вспыхнула Песнь Теней, от откровенного издевательства всплеснув руками.       — Не «невозможен», а «потрясающ».       Вместо ответа Майев сжала кулаки, тяжело выдохнула и резко сбросила плащ обратно, упрямо усевшись на него, всем своим видом показывая, что собирается медитировать.       — Оставь меня в покое, хотя бы на несколько часов, — выпалила эльфийка, закрывая глаза.       — Нет, милая, — Ярость Бури присел сзади, бессовестно обхватывая её с двух сторон и устраивая над их головами подобие шатра из крыльев. — Когда остаёшься одна, у тебя появляются мысли, которые ты думаешь. Как показывают недавние события — думать тебе вредно. Даже если бы я изначально не планировал прилететь сюда, то всё равно это сделал, как только почувствовал родное присутствие. Я больше не позволю моей дорогой супруге выдумывать всякий бред.       Жёсткие слова оцарапали не меньше того безжалостного смысла, который в них заложили. Однако ответить было нечего, из-за чего вольность обращения осталась безнаказанной. Один раз Ярость Бури простил слабость и не стал задавать вопросы, но сейчас его возмущение рвалось наружу.       — Если тебе всё равно, что произойдёт с тобой и твоим телом, почему ты мне сопротивляешься? — жаркое дыхание опалило шею, в один миг превратив для Майев зиму в жаркое лето. — Ты вечно борешься, вечно упираешься, цапаешься и шипишь. Зачем?       Простой вопрос был до противного обидным.       — Потому что я — твоя тюремщица, а ты — мой узник, — грустно заметила Песнь Теней. — Наш мир не простит нам другого.       — Причина только в этом?       Песнь Теней всё ещё не видела лица Ярости Бури, но почувствовала, как напряглись его руки. Неожиданно она поймала себя на том, что всё ещё не попыталась ни выбраться из объятий, ни даже изменить их. Слабая запоздалая попытка вызвала лишь слабый смешок.       — Не хотела бы быть со мной — ушла бы с человеком, — всё так же безжалостно шикнул Иллидан, ещё сильнее прижимаясь к спине подруги. — Я лишь дал тебе невразумительный повод остаться… И ты им воспользовалась.       — Зачем ты так? — наконец не выдержала Майев.       — Потому что меня бесят твои обязательства. Твои долги перед теми, кто забыл о нас раньше, чем мы покинули Азерот. Все эти переживания, которые никому не нужны, и в первую очередь — тебе, — почти прорычал Иллидан. — Ты терзаешь ими и меня, и себя. Я привык уничтожать врагов, и сейчас твои «обязательство» и «долг» — те противники, что чуть не забрали тебя у меня. Навсегда. Я могу простить многое, милая, но только когда ты здесь… Рядом… Живая… Сияющая… Моя.       Сильные руки крепче прижали к широкой груди, в которой бешено билось огромное сердце. Майев чувствовала, как её существо дрожит, но не от холода, а от чужого страха. Она невольно закрыла глаза, утопая в близости связанной с ней души. Замеревшие друг в друге эльфы не сразу обратили внимание, как плавно витающие в воздухе снежинки вовсе застыли и начали переливаться золотом.       Огненные глаза дёрнулись, а крыло приподнялось.       — Ты это заметила? — напряжённо спросил осквернённый эльф.       — О чём ты? — спросила сбитая с толку Майев.       — Возможно, я прозвучу как параноик, но… — Иллидан замолчал, подыскивая слова. — Хотя, для тебя я и так сумасшедший, так что терять нечего. Мне кажется, я видел… Хм…       — Чтобы ты ни увидел, моё зрение это не уловит, — пожала плечами Песнь Теней.       — Пожалуй. На мгновение мне показалось, что вокруг было что-то… Похожее на Пески Времени или вроде того, — со смешком заметил охотник на демонов.       Песнь Теней тут же изменилась в лице. Её ощутимые напряжение и внезапная серьёзность позволила беспрепятственно выбраться из объятий, чтобы внимательно посмотреть в пламя под бинтами. Вместо ответа на заявление, эльфийка молча потянула за цепочку на шее и вынула на свет фиал. Ярость Бури вздрогнул и перевёл пламенные глаза на Майев.       — Откуда? — деловито и задумчиво уточнил Иллидан, подразумевая лишь Пески Времени, мерцающие на гранях подвески.       — Мастер сказал, что получил породу от какого-то домового эльфа, — быстро ответила Майев, сразу понимая, о чём её спрашивают. — Он прожил шесть веков за счёт того, что периодически «возвращал» себе и жене жизненные силы.       — Домовики? Любопытно. Они считают наш язык своим старым наречием, а письмо — священными рунами. Полагаю, ты обратила внимание на их отношение к нам, — Ярость Бури почесал подбородок, слегка царапая кожу когтями.       — Это было сложно не заметить. Думаешь, нынешние домовые-эльфы — выкинутые в другой мир калдорай после взрыва Источника?       — Только ли они сюда попали? Тебя не удивило, что абсолютно все люди сразу распознают во мне «демона»? Если бы Пылающий Легион нагрянул сюда, то не думаю, что они бы выстояли, а значит будем считать, что с Владыками Легиона никогда не сталкивались… Тогда почему именно «демон»?       — К чему ты клонишь?       — Что, если вместе с некоторыми Высокорожденными выкинуло и часть дурманящих их натрезимов? — задумчиво пояснил эльф. — Азкабан не похож ни на что другое и был внезапно открыт посреди океана, как когда-то гробница Саргераса Гул’Даном, а чернокнижник, как ты помнишь, во всю пользовался силами Скверны. Запечатывающие магию руны в подвале, кстати, действуют на людей, но не на нас. Натрезимы жадные до власти: представь, что один из них, кто-нибудь из низшего эшелона, оказался здесь, что ему делать? Можно искать путь обратно, а можно стать богом. Вот он и стал… как умел. Теперь его образ преследует многие народы и пугает детей по ночам.       — Хм… — эльфийка слегка склонила голову, размышляя над сказанным. — Смелая идея. Тогда почему мы его не почувствовали?       — Не забывай, что прошло много времени, — пожал плечами Иллидан. — С ним могло что-нибудь случиться, это во-первых; а во-вторых, он в этом мире давно. Почувствовав меня, а точнее мою Скверну, местный божок мог подумать, что явился кто-то из его братьев. Держать ответ, полагаю, он не слишком жаждет, вот и забился в хорошо подготовленную дыру. Впрочем, как я уже говорил, это лишь предположение, причём, сейчас не сильно меня интересующее. Пески Времени беспокоят гораздо сильнее.       — Почему?       — Бронзовая стая ещё большие зануды, чем ты, когда речь касается долга… Ай, — Ярость Бури показательно скривился от несильного удара локтя, пытаясь этим замаскировать смешок. — А если серьёзно, то, как и у любого дракона, власть Ноздорму ограничена Азеротом. Не получится ли так, что наше с тобой свадебное путешествие совсем не входит в его планы, из-за чего нам могут начать менять судьбу насильно?       — Не представляю, что может быть больше твоего самомнения, — покачала головой эльфийка. — Где вожак драконьей стаи, а где мы? Не уверена, что он замечал наше существование. Когда драконам вообще нужны были маленькие калдорай? Даже в Войну Вечных их пришлось уговаривать вступать, а ты говоришь, что им зачем-то понадобились два простых эльфа.       — Однако, я вижу это уже не в первый раз, — покачалась рогатая голова. — Помнишь нашу встречу в присутствие твоих людей? Мне кажется, тогда было так же. Технически, нас сейчас не просто нет в Азероте — мы можем быть в совершенно другом времени, а значит, его пугливые хранители будут опасаться нашего потенциального вмешательства, ведь пока повлиять на нас не могут. Что, если это как раз их попытка? И ты сильно принижаешь наш союз, полагая, что мы вдвоём не можем изменить ход истории. Ах да, больше моей уверенности в себе, только мой…       — За-мол-чи, — увидев коварную улыбку на лице Иллидана, Майев поспешно положила палец на губы собеседника, пока из них не вылетела очередная пошлость.       — Я хотел сказать: «талант к магии и тонким искусствам», но твой вариант мне нравится даже больше, — нежно целуя палец Песни Теней, Ярость Бури ещё сильнее оскалился, наслаждаясь её злостью и смятением. — Кстати, в пользу моей теории выступает и существование кое-какого колдуна. Посмотришь на него и поймёшь, о чём я. Полетели?       — Куда? — нахмурилась Песнь Теней.       — Я давно не навещал местного «Саргераса», — не скрывая сарказма, фыркнул Иллидан. — Я помог ему обрести тело, а он в ответ только спит и видит, как меня убить.       — Он мне уже нравится, — промурлыкала Майев.       — Поверь, когда ты его увидишь, то быстро разонравится. Так что, полетели?       — Только если ты будешь держать руки при себе.       — Конечно не буду.       — Эх, тот колдун точно не сможет тебя пришибить? Нет? Жаль. Ну, полетели.

***

      — Что значит почти не осталось дементоров?! — едва не вспылил Тёмный Лорд, в последний момент беря себя в руки.       — Буквально то, что ты услышал: «их почти не осталось». Они мне понадобились, — вальяжно махнул крыльями Иллидан, продолжая странно улыбаться.       Волан-де-Морт внимательнее присмотрелся к осквернённому эльфу. Во всём образе Ярости Бури что-то неуловимо изменилось. Казалось, от него буквально веют волны спокойствия и благодушия, что совершенно не вязалось с теми фразами, что он кидал. Как вообще могла сократиться популяция стражей тюрьмы? Не съел же эльф их, в самом деле!       — И как же я должен их забрать? — наконец не выдержал тёмный маг. — Мы не об этом договаривались!       — Правда? — нарочито удивлённо протянул эльф. — Помнится, я обещал тебе «помочь вытащить» твоих прихвостней. Уговора на то, что буду переносить каждого на руках, не было. Не придумаешь, как их переместить — они и оборотни просто погибнут. Моя часть сделки выполнится — магия тюрьмы рассеется, её стражи, точнее то, что от них останется, смогут перейти к тебе, а сам Азкабан рискует уйти под воду.       — Что ты собираешься в нём, в конце концов, делать, что он может уйти под воду? — высказал колдун давно мучающий его вопрос.       — А вот ты наш уговор не помнишь. Так я напомню: никаких вопросов; расскажу всё сам, если захочу, — клыкасто улыбнулся Иллидан.       — Ты исчезаешь на несколько месяцев, потом вдруг появляешься и заявляешь, что у меня почти нет времени, чтобы спасти моих слуг если не от дементоров, то от потопа? И при этом я всё ещё не должен ничего знать? — хорошо, что сейчас никто из прислужников Тёмного Лорда его не видит, ведь подобный выброс эмоций был недопустим.       — Именно так. Не успеешь — есть риск, что их поглотит пучина, — пожал плечами Ярость Бури, всё ещё не пряча улыбку.       — Почему бы сейчас не прилететь в Азкабан? — внезапно злобно ухмыльнулся тёмный маг. — Раз дементоров почти нет, то зачем тянуть?       — А как же оборотни? Они тебе больше не нужны?       — Они неуправляемы в полнолуние и не так уж действенны в обычное время, — холодно заметил колдун. — Их жизни меня не так интересуют, в отличии от верных Пожирателей Смерти.       — Если ты их оставишь, то все ликантропы могут погибнуть, — коварно сощурившись, заметил осквернённый эльф.       — Общество магов вздохнёт с облегчением, — равнодушно заметил Волан-де-Морт.       — Вот как? А они знают, какого ты о них мнения?       — Я строю новое будущее для того, чтобы магическая кровь заняла достойное ей место, — всё так же не меняя выражения лица, заметил маг. — По праву сильнейших нам уготована судьба быть хозяевами жизни, а не прятаться в тени от каких-то глупых маглов. Я хотел дать оборотням то, что они жаждали — крови волшебников, но эта должна была быть только грязная кровь. Если их не останется — не беда, потом не придётся пачкать руки.       Вальяжно опирающийся плечом на стену Иллидан на подобную тираду лишь ещё раз хмыкнул. Казалось, его пламенный взор блуждает где-то поверх головы сидящего колдуна, зачем-то пристально глядя в темноту за ним.       — Тем не менее, меня интересуют только оборотни, потому что помогали мне они, а не твои прислужники. Я не такой неблагодарный, как ты, так что спасти придётся всех. Появишься раньше — просто окуну тебя в пучину океана, пока не придёшь в себя. Я всё сказал, у тебя не так много времени, так что думай и решай, а не ори понапрасну.       После брошенных фраз Иллидан развернулся спиной, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Однако у Тёмного Лорда были свои мысли на этот счёт. Чаша терпения переполнилась, а причин и дальше держаться рядом с проклятым эльфом больше не было. Раз сила стражей Азкабана ослабла, то отвратительному союзу пришёл конец: такой конец, который выберет сам Волан-де-Морт.       Дождавшись, пока Ярость Бури сделает ещё несколько шагов, колдун встал, достал палочку и направил её прямо в голову оппоненту. С него хватит менторского тона и пренебрежения Иллидана, которыми наполнено каждое его слово. Никто и никогда не позволял себе так общаться с ним, и в будущем не будет исключений. Чёртов эльф должен был понять своё место раньше.       Не пряча кровожадную улыбку, тёмный волшебник процедил:       — Авада Кеда…       Внезапно затылок разорвало от боли, а после наступила тьма. Колдун хрипнул и, как тряпичная кукла, осел обратно в кресло. Наблюдавшая за ним со спины Майев с недовольным видом тёрла ребро ладони, словно испачкала её в чём-то грязном.       — Почему ты просто не убьёшь его? — скривила лицо Песнь Теней, обходя лишившегося сознания мага.       — А говорила, что он тебе уже нравится, — наигранно покачал рогатой головой Ярость Бури.       — Ты оказался прав, он быстро разонравился, — пожала плечами эльфийка без ожидаемых презрения или иронии. — Один удар Аззиноткой и этот «жутко страшный волшебник» не более, чем холодный труп. Зачем ты с ним возишься?       — Мне нужны были его оборотни, — уклончиво произнёс Иллидан, но тут же понял, что ошибся, ведь ехидная усмешка в ответ прилетела незаметдилтельно.       — Ты сам не смог бы справиться с собачками? О, или сейчас жить без него не можешь? Странная замена Тиранде, но о вкусах не спорят.       — Милая, не забывай, что тебе в моих руках ещё лететь обратно, — подозрительно мягко напомнил осквернённый эльф. — Эти самые руки, чтобы ты знала, могут позволить себе лишнего, пока ты будешь вынуждена крепко держаться за мою шею.       — Снова пугаешь так, словно мне не сто веков, а сто лет отроду, — устало закатила глаза Майев.       — То есть, я могу…       — Конечно нет!       Клыкастая улыбка Иллидана тут же расцвела на наполовину перебинтованном лице, но её быстро сменило задумчивое выражение.       — На самом деле, я думал об этом. Разумеется и о том, чтобы позволить себе лишнее, тоже.       — Не отвлекайся.       — Помнишь камни душ у чернокнижников? — задумчиво протянул осквернённый эльф.       — Даже более того, — хмыкнула Песнь Теней, — что-то подобное видела в этом мире. Была сильно удивлена.       — Вот как? Любопытно. Где же?       — В доме твоего перевёртыша. Он, разумеется, был не в курсе, что это, откуда и как к нему попало.       — Интересно. Однако, если вернуться к твоему вопросу: этот маг не так прост. Думаю, он как-то расколол свою душу и сделал что-то похожее на чернокнижные камни. Когда он умрёт, осколки могут утянуть его дух назад. Один из них, полагаю, находится в его ручной змее.       — Ну и что? Тебе змею, что ли, жалко? — беззаботно фыркнула Майев.       — Змею — нет. А вот мальчика Сириуса — да, — почесал подбородок Иллидан. — Я видел его однажды; связь между колдуном и парнем не вызывает сомнения. Полагаю, один из осколков в нём.       — Странный способ сохранить душу, — недоверчиво хмыкнула эльфийка.       — Не уверен, что сам колдун хотел чего-то такого. Однако, если я опущу на мальчика клинок Аззинота, то у него не будет шанса. Скорее всего, архимаг о чём-то таком догадывается и пытается, в своём излюбленном стиле, решить проблему самыми хитрыми и шаткими путями на грани краха, — невесело хмыкнул эльф. — Ты знала, что именно ради этого он согласился отдать мне фиал с нашей кровью? Он просил возродить тёмного колдуна, но чтобы тот оказался слабее, чем хотел бы.       — Нет, — пожала плечами Песнь Теней. — Меня совершенно не интересует, что именно старому пройдохе от тебя нужно. Зато это может пригодиться другому человеку, надо будет не забыть передать с домовиками. Впрочем, ладно. Дела людей мне не слишком любопытны. Твоего сообщника мы навестили, теперь пора лететь к моему.       — Хочешь рискнуть жизнью зельевара тем, что он при мне будет пялиться на тебя? — оскалился Иллидан.       — О, нет. Нас ждёт новое, и, я полагаю, весьма любопытное знакомство, — таинственно хмыкнула Песнь Теней. — Помнишь, я обещала тебе, что сохраню твоего перевёртыша за то, что ты не тронешь Северуса?       — Ты при мне зовёшь его по имени? Тебе его настолько не жалко?       — Если не хочешь любоваться перерезанной глоткой перевёртыша, то перестань придираться к словам, — довольно промурлыкала эльфийка. — Так вот, нам пора познакомиться с одной очень странной девочкой.