Драбблы(да-да, ещё одно)

      1945 год. Третий Рейх вынужден был капитулировать. Воплощению пришлось это сделать самостоятельно, ведь его фюрер, которому Рейх вынужден был подчиняться, был найден в своём бункере, будучи застрелившимся. Проведя ручкой последние штрихи своей подписи на бумаге, рука Матиаса начала рассыпаться на песчинки, что моментально улетали куда-то, постепенно разлагая тело воплощения страны. –Auf Wiedersehen*…–тихо прошептал Матиас, прежде чем он полностью не обратился в пыль и не был развеян по воздуху. Все находящиеся в зале тихо вздохнули. Все понимали, что этой кровопролитной войны хотел не Третий Рейх, её хотел Адольф Гитлер. Больше всего это понимал СССР. Он часто замечал нечаянно открытые раны на теле Рейха, списать которые на раны от ножей, пуль и снарядов нельзя. Замечая их, Женя невольно вспоминал слова отца об отношениях между главой страны и её воплощением: –"Страна может не соглашаться со своим правителем, ведь правитель—не есть страна. В таких случаях правитель может прибегнуть к аморальным способам, чтобы заставить свою страну подчиняться ему. И воплощение страдает в основном физически, получая побои и другие телесные наказания.» И вспоминая их, Союз понимал: Рейх терпел ради своего народа. Он не хотел, чтобы ему было ещё хуже, чем сейчас. И хоть солдаты воевали, будучи в прекрасных для жизни условиях, то горожане жили в период войны не так. Евгений не раз, проходя через немецкие города, видел, как выживают немецкие горожане. Именно выживают. И сделать он, увы, мало что мог.       Вскоре настало время отбытия назад, в родной край. В один из дней роте, с которой шёл СССР, пришлось остановиться в одном небольшом немецком городке на 4-5 дней. С советской ротой шёл отряд Великобритании и отряд США, в составе которых были и воплощения их родин. Остановились, расположились. Немцы приняли их тихо, побаивались, но на контакт шли. Солдатов обеспечили всем, что им нужно и больше не вмешивались в их дела, займясь своими. –Как же отличаются солдаты и другие жители…–заметил Евгений, ставя свой вещьмешок на пол. –Не могу не согласиться.–ответил Винсент (воплощение Великобритании).–Их условия жизни очень отличаются. Очень. –Всё равно стоит быть осторожным, мало ли что придумали эти немцы.–заметил США, косясь проходящюю мимо окна немку. –Как знаешь.–сказал СССР.–Я пойду, прогуляюсь, осмотрюсь. Англоязычные нехотя отозвались, типо соглашаясь, и вернулись к своим делам.       На улице чисто и красиво. Город украшен, а на площади что-то собиралось. Как потом узнали, в этот день собираются праздновать день города. По ней ходили старички, детишки и их мамы, но вот солдат здесь совсем не было. Видимо, все мужчины ушли на фронт, оставив свои семьи здесь. –"Этого города война, похоже, особо не коснулась."–подумалось Союзу. Голова почему-то была занята неясным делом–она пыталась вспомнить чьё-то лицо. Лицо одного очень хорошо знакомого человека. Но у неё совсем не получалось этого сделать, лицо так и осталось размывчатым, впрочем как и остальные части тела. На глаза попался небольшой домишко. Он был двухэтажный, миленький и особо непримечательный на фоне других домов. Из дома вышел невысокий мужчина, удерживая в руках большой, и явно тяжёлый ящик. Еле пройдя калитку забора, мужчина вышел на улицу, но в следующую секунду споткнулся о выпирающий камень с дороги. –Oh scheiße*… Тело Жени самостоятельно, без команды мозга, понеслось к мужчине, одной рукой хватая ящик, а второй ловя падающего. Произошло это в течении всего лишь пары секунд. Удерживая в руке ящик, Женя осторожно ставит мужчину наземь. –Ох, спасибо…–с акцентом благодарит мужчина, обращая взгляд на Союза. –Оу, вы русский знаете? –удивляется Евгений. –Немного.–отвечает он.–Вам, не тяжело держать ящик? –Может я помогу донести? Боюсь, вы снова упадёте.–беззлобно усмехнулся Союз.–Мне не в тягость. –Ох, ну, это было бы неплохо.–соглашается немец.–Нам недалеко, вдоль по улице. В дороге завязался разговор. Мужчина был и правда невысокого роста, с чёрными, как смоль, волосами, и выразительными чёрными глазами. Он худой, с талией, похожей на женскую, приятный в общении и очень воспитанный. –Если не секрет, что такого тяжёлого в ящике? –Знакомой фрау понадобился один прибор, он достаточно тяжёлый и массивный. Она бы не донесла его сама, и попросила меня самому его принести. –Вот как. Вас как зовут? –Матиас. СССР чуть не встал на месте. Голова пошла кругом, заполняясь воспоминаниями о том самом знакомом, по-прежнему с неясным чертами. Но он вспомнил, что этот человек был очень дорог ему. –"И я забыл, как дорогой мне человек вообще выглядит,"–подумал Женя, уже тихо добавив в голос: –Блеск… –Was*? –спросил Матиас. –Нет, ничего.–тряхнув головой, отозвался Союз.–Я Евгений, можно просто Женя. –Красивое имя. –Ваше тоже. Подойдя к нужному дому, Матиас забрал свою ношу и, попрощавшись с новым знакомым, скрылся за дверью. –Надеюсь ещё встретимся.–напоследок сказал Женя.       Потихоньку наступал вечер, зажигались фонари, а на площади собирались горожане. Через некоторое время начался праздник. Под живую музыку немцы танцевали, веселились и пели песни, а гости смотрели за всем, кто-то из них даже присоединился к немцам, танцуя с ними под весёлую музыку. Евгений недолго там был. Он всё выискивал в толпе того Матиаса, но не нашёл. Что-то притягивало Союза к нему, манило, звало к нему. А вот что, Женя не знал. Снова гуляя по освещённой улице, Союз набрёл на тот дом. Но теперь с его стороны слышался знакомый вальс. Подойдя ближе, СССР заметил, что одно окно открыто, а недалеко от него внутри играл граммофон. Рядом с граммофоном сидел тот самый Матиас и с закрытыми глазами слушал приятную мелодию. Тихо отворив калитку, Женя прошёл к окну и облокотился о стену рядом с окном. Хозяин дома совсем не обратил внимания на гостя, его веки оставались закрытыми, а уши ловили мелодию. Союз прикрыл глаза и стал губами вспоминать слова того вальса. –Евгений, почему стоишь и не показываешся? –вдруг раздался негромкий голос Матиаса. Женя усмехнулся и, открыв глаза, посмотрел на него. –Вальс знакомый, военный.–ответил Женя, поворачиваясь к окну.–Ты почему не празднуешь на площади? Там веселье всё. –Я люблю быть одним. Не тянет меня ко всему тому веселью.–ответил Матиас, смотря в вечернее небо.–Тут приятнее. –Я значит помешал? –Союз хотел было уйти, но его остановила рука, потянув за пол пальто. –Ты не помешал. Тебе ведь тоже не по душе то веселье? –и тут СССР заметил клыки Матиаса. Все два ряда зубов были острыми клыками, незаметными без улыбки. Матиас мягко улыбался, а клыки придавали ему некий шарм, изюминку в его улыбке. К щекам Союза поступил румянец, благо он не виден в вечерней темноте. –Соглашусь, я тоже не особый любитель веселья.–ответил СССР. –Зайдёшь ко мне на чай? –вдруг спросил Матиас, отводя взгляд в сторону. –Почему бы и нет? –Warten Sie, was bedeutet das*? –Это значит да. В доме Матиаса тепло и уютно. За чаем небольшой языковой барьер был опущен, у обоих нашлось множество тем для разговора. Сопровождался этот разговор приятной музыкой, дополняя приятную атмосферу. Время тянулось к ночи. За это время было обсужденно множество тем. Но Союза удивляла одна вещь—Матиас часто, не прерывая разговор, вставал и подходил к граммофону, перемещал очередь мелодий на одну и ту же мелодию и садился обратно, как ни в чём ни бывало. Удивляло то, что вальс был русский, военный, вся пластинка вообще была о русских вальсах. –Тебе нравится «Случайный вальс»? –спросил Женя, когда Матиас снова сел за стол. –Да, он мне напоминает об одном дорогом человеке.–Матиас смущённо отвёл взгляд на секунду, но вскоре вернулся в обычное предложение и спросил: –Разве что-то не так? –Нет-нет. Просто интересно. ***       Уходя, СССР обещал снова встретиться с немцем.

***

–USSR! –русский вздрогнул от прикосновения к его плечу, но по голосу понял, что это была ладонь его друга.–Эй, ты в порядке? Будто в облаках витаешь. –Я просто задумался.–сухо отмахнулся Женя, возвращаясь взглядом к книге. Он её давно не читал, мысли мешали ловить смысл слов в книге. Вообще-то Алекс в какой-то степени прав. Евгений сам заметил, что часто он будто выпадает из реальности, задумываясь о своём новом друге. Да, это Матиас, они быстро сдружились, всего за 3 дня. Но русского немного пугало то, что он слишком часто задумывается о своём друге. Матиас притягивал. Хотелось касаться его тела, волос, рук, смотреть в его бездонные чёрные глаза, слушать его приятный голос, говорящий на русском со смешным немецким акцентом. С Матиасом хотелось проводить всё больше и больше времени. Мысли о нём всегда мешались с мыслями об остальном, затягивая сложный ком мыслей, и этот ком становился причиной снов Жени. Сны были о его детстве, проведённом с мальчишкой, подозрительно похожим на Матиаса, только младше. Женя не мог не думать об этом, не размышлять, из-за этого ком становился только запутанней. Видимо это стало слишком заметным, раз США обратил на это внимание. США спокойно прошёл к рядом стоящему креслу, сел и, положив одну ногу на другую, облокотился о ручку кресла так, чтобы удобно было смотреть СССРу в лицо. –Ты слишком часто думаешь.–как-то обиженно заметил Алекс. –Разве это плохо? –изогнув бровь, спросил Евгений. –Не особенно, но ты будто пропадаешь отсюда, уходя в другой мир. Это… пугает, так сказать. –Что-то пугает великого США, как интригующе.–сострил СССР в попытке отмахнуться от назойливого американца. Америка фыркнул, немного нахмурившись, но сдаваться не собирался. –Не меняй тему. Я вот к чему клоню.–США тыкнул своим пальцем в лоб СССРа.–У тебя, как говорят русские, всё на лбу написано! И написанно, что ты думаешь о ком-то, будто влюбился! Евгений поднял брови вверх от удивления. –Не неси чепуху.–внутренне сжимаясь, бросил Союз, отводя палец США в сторону. Женя нутром почувствовал, что Алекс добьётся своего. А делает это он очень часто. –Я не несу чепуху. Ты даже сжался от моих слов! Уже очевидно, что я в чём-то прав! Сознайся уже, что влюбился. СССР отвёл взгляд. –Нет…–и тут Союз понял, что оплашался. Алекс, видя реакцию русского, хитро ухмыльнулся. –Врёшь, СССР, врёшь.–злорадно сказал США.–Разучился ты врать, слабеешь. –Иди ты лесом, Алекс.–вздохнув, бросил Женя и откинул голову на спинку дивана. Смысла сопротивляться уже нет, он проиграл. Может и правда слабеет? Алекс победно посмеялся. «Есть контакт!» –И кто она? –спросил США. –Скажу честно, я даже не уверен, люблю я его или нет.–отстранённо сказал СССР, закрывая глаза. –Stop…Он? –СССР резко распахнул глаза, а США замер на месте, переваривая услышанное.—"Я конечно понимаю, любовь. Но чтобы СССР влюбился в парня?! Он пошутил?» Молчание длилось пару секунд. –Wait, USSR, you… Really*?!–Алекс рассмеялся, теперь он понял.–Oh my God, you really fall in love with a guy*? –Я сказал, что не уверен, что люблю его.–заметил Евгений, чувствуя, что к его щекам понемногу подступает румянец. –Ой брось, прими уже, что ты влюбился, в этом нет ничего сложного! –США прокашлял в кулак.–Но факт остаётся фактом–ты, ярый гомофоб, влюбился в парня! Алекс снова засмеялся. –Перестань смеяться, выглядишь как дурак. –Oh God, sorry*… Ты даже не понимаешь, как это удивляет. –Меня самого всё это нехило удивляет. –Brother! Come here for a minute! * –Ты ещё всем об этом расскажи.–рыкнул Союз, пока Великобритания спускался к ним. –Что случилось? –войдя в комнату, спросил Винсент. –Ты мне не поверишь, Винсент, но Женя влюбился! И в кого-кого, но ты точно не поверишь–это парень! Винсент молчал, смотря своими ошарашенными глазами то на смущающегося Женю, то на снова смеющегося Алекса. Он понимал, что это может быть шутка его брата, но вид смущённого русского говорил, что это не шутка. –Евгений… Это… Правда? –недоверчиво-удивлённо спросил Британия. –Не знаю, хорошо это или плохо, но да.–уже сам начиная смеяться, отвечает Союз. Секунды молчания. И тут Винсент начинает издавать звуки смеха, постепенно перерастающие в хохот, к которому подключились остальные.

***

–Женя, нога идёт не туда! Вот, правильно. Нет, не туда! Женя, ты баран или да?! Как думаете, что это? Это Алекс учит Женю танцевать. Именно вальс. Не то что учит, помогает ему вспомнить как танцевать. Получается лучше, чем в начале, но всё же плохо. Третий день закончился тем, что американец выпытал у смущённого русского всё о том немце. А ночью ему захотелось помочь СССРу. Не знает почему, но захотелось, и хоть убейся, но помоги ему. Вот и она–помощь с оказанием внимания тому немцу. Тонкости оказания внимания уже давно изучены и обговорены, а вот вальс–подарок на конец. Прошло ещё 20 минут, прежде чем СССР вновь стал хорошо танцевать. США помнил, как, ещё будучи под опекой Российской Империи, СССР хорошо танцевал вальсы на балах своего отца и даже вызывался помочь с трудностями в танце. С годами СССР перестал танцевать, а позже весь его опыт в танцах совсем растерялся, хотя он особо об этом не переживал.

***

Полдень. Приближается время оговорённой встречи с Матиасом. Сейчас СССР, держа в руках небольшой букет ирисов, чувствует себя как 15-ти летний мальчишка, ожидая свою подругу, чтобы вместе пойти в кино. Но вот показалась знакомая фигура, руки спрятали букет за спину, а мысли об оплошностях куда-то улетучелись. Подойдя к русскому, Матиас поприветствовал его. В следующую секунду ему вручили букет и одарили тёплой и любящей улыбкой. Немец был очень смущён такому, но букет принял и робко поблагодарил Союза.       Вечер наступил совсем незаметно. День был тёплым и очень приятным, что очень радовало Матиаса. Он давно не чувствовал столько любви и заботы за всю свою жизнь, сколько почувствовал за эти четыре дня вместе с Союзом. Четвёртый был самым особенным. Союз беседовал с немцем, касался его волос, его рук, иногда даже приобнимал и брал за руку. В такие моменты Матиас краснел, Союз тоже. Букет ирисов был не единственным подарком Матиасу. Сидя на лугу и слушая, как Матиас рассказывал что-то и активно жестикулировал, Женя сплёл ему венок с луговых цветов, очень красивый и от всей русской души. Матиасу он очень понравился, он до вечера красовался на голове у немца, придавая ему особый шарм. СССР смотрел на него украдкой и не мог не насмотреться, Матиас был слишком милым. Матиас прекрасно замечал это, но не спешил говорить об этом, пусть смотрит. И возвращаясь назад, Матиас понял, что влюбился в Евгения. Не до конца, но понял. –Не хочешь ещё побыть со мной, но уже у меня дома?–вдруг спросил Матиас, когда они уже стояли возле калитки дома немца. Матиасу очень не хотелось расставаться с ним, им ведь осталась всего одна ночь. –Конечно, я как раз хочу тебе кое-что показать.–согласился Женя, мягко улыбаясь. В доме было также уютно, как и всегда. –Женя.–позвал друга Матиас. СССР посмотрел на него. Немец держал в руках пластинку с теми русскими вальсами, взгляд смущённый, даже немного боязливый. –Ты... Умеешь танцевать вальс?...–неуверенно спросил немец, опуская взгляд. Щёки его горели.–Я тут, давно хотел с кем-нибудь станцевать, но никто из города не умеет. Может, станцуешь со мной?... СССР усмехнулся. Подойдя к Матиасу, он острожно взял из рук немца пластинку и с ней подошёл к граммофону. Немец стоял и удивлённо смотрел, как СССР ставит пластинку в аппарат и перемещает очередь на тот самый вальс. По комнате разлилась приятная мелодия вальса. СССР подхватил Рейха за руки и повёл в танце. Рейх был ошарашен. Человек, которого он любит, танцует с ним его любимый вальс—как тут быть спокойным? Но он чувствовал и радость, тепло и заполненность в душе. СССР тоже так чувствовал себя. Он будто вёл в танце молодую деву. Но ведь это Матиас. СССР прикрыл глаза и, прижав Матиаса к себе ещё ближе, повёл его в танце по всему залу. Незабываемые и такие прекрасные ощущения накрыли их волной. Они заполняли пустые сердца, дарили тепло, осчастливили двух одиноких людей. Вальс закончился. Женя и Матиас стояли посреди зала, смотря друг на друга влюблёнными взглядами. –Давай ещё разок станцуем...–тихо прошептал Матиас. –Я тогда спою, хорошо?–получив положительный ответ, СССР быстрым шагом снова поставил вальс и вернулся к партнёру. Они снова закружили в танце. Ночь коротка, Спят облака... Матиас очарован голосом Жени. Женя пел, будто в последний раз, так нежно, так чувственно. ...После тревог Спит городок... СССР поёт, ведя Матиаса в танце. Голова почти пуста, мысль лишь о танце, о Матиасе, и... Он что-то вспомнил, но что, уже потом разберёт. Ему сейчас нет дела до всех других вещей, кроме того, что он ведёт своего любимого в танце, сводящем их обоих с ума. ...И далёк отсюда мой дом... В голове Матиаса что-то щёлкнуло. Что-то всплыло, всплыло что-то забытое. Оно прояснилось, показало, что имеет из себя. ...В этом зале пустом мы танцуем вдвоём. Так скажите хоть слово, Сам не знаю, о чём... Женя подхватил Матиаса за талию и закружил над землёй. Матиаса будто током обдало, чувства смешались, образовался коктейль ощущений и эмоций. ...Утро зовёт, Снова в поход. Покидая ваш маленький город, Я пройду мимо ваших ворот. Женя коротко поцеловал Матиаса в губы, ни на секунду ни переставая смотреть ему в глаза. ...В этом зале пустом мы танцуем вдвоём. Так скажите хоть слово, Сам не знаю, о чём... Пластинка затихла, партнёры остановились. В головах обоих всё слаживалось по полочкам. Третий Рейх Евгений вспомнил. Евгений вспомнил Третьего Рейха. Матиас это Третий Рейх. Вот он—его бывший детский друг, бывший враг. Советский Союз Матиас вспомнил. Матиас вспомнил Советский Союз. Евгений это Совесткий Союз. Он—его бывший враг, бывший детский друг. Оба вспомнили всё, что с ними было до этих судьбоносных четырёх дней. Все дни детства, все дни Второй Мировой войны, все те неозвученные чувства. СССР положил ладонь на щёку...Рейха. –Четыре дня, Союз...–тихо проговорил Рейх, ложа свою ладонь поверх советской.–Прошло четыре дня, и я вспомнил тебя... –Я тоже, Рейх...–прошептал Союз, затягивая его в поцелуй.

***

Переводы: Auf Wiedersehen...*—Прощайте... Oh scheiße...*—Ох чёрт... Was*?—Что? Warten Sie, was bedeutet das?*—Стой, что это значит? Wait, USSR, you… Really?!*—Подожди, СССР, ты... серьёзно!? Oh my God, you really fall in love with a guy?*—О мой Бог, ты реально алюбился в парня? Oh God, sorry...*—О Боже, прости... Brother! Come here for a minute!*—Брат, подойди сюда на минуту!