***
Так проходит три дня. Поиски не приносят никаких результатов и я чувствую, как даже всегда спокойная и дипломатичная Хигучи становится нервной и дёрганной. За Акутагаву и говорить не стоит, он чудом сдерживает себя от того, чтобы не разорвать на куски любого, кто с ним заговорит. Хорошо, что наши «тренировки» в связи с этим расследованием не проводятся, мне кажется, уж тогда бы он точно убил меня. А ещё вчера подрывают очередной объект мафии. Управляет этими подрывами определённо один человек, причём дистанционно и с хорошим планом действий. На этот раз взрывает склад женщина, простая офисная работница. С ней ситуация не меняется: даже под влиянием моей способности она нормально не отвечает, ничего не помнит, ничего не знает. Мало того, стоит мне зайти в комнату для допросов, как она начинает кричать как одержимая. Тут я могу предположить, что постарался командир, который упёрто пошёл допрашивать её первым. Что-то мне подсказывает, что Рюноске просто хотел выпустить пар. И смотря видео с камеры наблюдения понимаю, что это действительно так. Очень хочется пошутить о том, что дрочка — уже не такой эффективный способ успокоить нервы, но благо, на этот раз язык за зубами я удержать могу. Итак, за неимением абсолютно никакой информации, мы просто ждём. Руководство начинает напрягаться, но торопить нас пока что никто не думает. Именно поэтому я и сижу за барной стойкой в «Андромеде» в тревожном ожидании появления хоть какой-то информации. Тут стоит объяснить, почему я торчу в баре. Не так давно я заметила, что в заведении начали появляться личности с ну очень уж типичной для членов мафии внешностью. Тогда я задаю Хигучи вопрос, а какого, собственно, хуя они тут забыли, на что она спокойно отвечает, что так будет лучше и удобнее. Рассудив логически, понимаю, что это действительно так. Будто я плачу мафии за защиту заведения от городских банд, но только получаю её бесплатно и постоянно. Ну а что, ведут они себя очень даже спокойно, мирно говорят друг с другом, проводят встречи со своими информаторами. Благодаря этому, я тоже в курсе многих событий преступного мира Йокогамы. Лично мне это не мешает, а персоналу я объявляю о том, что теперь мы платим Портовым за безопасность, в опасные времена ведь живём. Они воспринимают эту информацию на удивление спокойно, Нацуми, кажется, даже рада этому. Таким образом, убиваю двух зайцев: и защиту получаю, и никаких больше лишних вопросов в свой адрес не слышу. — Слышал, кто-то подорвал два здания, принадлежащие Портовой мафии. — на высоком стуле за барной стойкой сидит немного странноватый мужчина. Крутит в руках стакан с виски и чешет забинтованную как минимум до локтя руку. Да и Портовые косо на него поглядывают, а им обычно плевать на простых посетителей. Мой мозг этого человека отмечает как потенциально опасную личность. — Так это были здания мафии? — вежливо улыбаюсь ему, стуча ногтями по барной стойке. — В новостях сказали, это какие-то старые склады. Всё ясно, у нас тут вражеская разведка. Уж слишком хитрый у него взгляд. Скорее всего, завалился сюда по какой-то наводке и пытается вынюхать что-то. Нет, ну это логично, в принципе. Бар находится в двух кварталах от порта, расположение для того, чтобы погреть уши свежими новостями, просто идеальное. — Слухи ходят разные. — он делает глоток крепкого напитка, и я еле сдерживаюсь от того, чтобы не поморщиться. Какой-то он действительно мутный, мне не нравится. — Значит, вы хотите обсудить городские слухи? — осторожно интересуюсь я. — Нет, не только их, — он откидывается на спинку барного стула и оборачивается назад, окидывая взглядом посетителей бара. Кажется, я даже слышу смешок с его стороны, — ещё я слышал, что в мафию приняли новенькую, говорят, отличного эспера. Он поворачивает голову в мою сторону и подпирает забинтованной ладонью щёку. Смотрит на меня как-то насмешливо. Я продолжаю вести себя так, будто просто слушаю порцию пустых, но любопытных слухов. На самом же деле, очень хочется начать истерически смеяться. Мне действительно надо было идти в актрисы, даже удаётся сохранить ровное дыхание и вежливую улыбку. — Значит, вы всё же хотите обсудить городские слухи. —повторяю его позу. Теперь мы сидим друг напротив друга. Кажется, я даже слышу цирковую музыку, которая всё громче и громче играет у меня в голове. — И что же у неё за способность? — Да так, говорят, людей контролировать умеет. — Правда? — делаю удивлённые глаза. Это всё больше походит на настоящий цирк. — Не хотелось бы попасть в чёрный список человека с такой способностью. — Конечно не хотелось бы. Особенно учитывая, что она разгуливает с владельцем Расёмона и его помощницей. — он улыбается и снова откидывается на стул. Смотрит куда-то мне за спину. — Но не переживайте, думаю, вы сразу её вычислите, если встретите. Говорят, она постоянно ходит в розовой шубе. Сука. Просто сука. Как раз за моей спиной, как раз там, куда он смотрит сейчас, стоит вешалка с верхней одеждой. И на ней же висит моя сраная шуба. Десять баллов за оригинальность, ноль за конспирацию. Я молча киваю на его реплику и продолжаю улыбаться. Со стороны мы, наверное, выглядим, как две змеюки, которые вот-вот начнут плеваться ядом. — Осторожнее с мафией, Итори-чан. — он улыбается и вливает в себя всё содержимое бокала. Затем разворачивается и уходит, помахав мне рукой возле выхода. Он приходил не вынюхивать информацию, а меня на очко посадить, теперь это понятно. Вопрос другой: какого чёрта про меня, вроде как абсолютно незаметную в рядах мафии, уже ходят сраные слухи? В другой ситуации мне это даже бы нравилось. Но не сейчас уж точно, особенно в свете всех этих подрывов. Недолго думая, достаю телефон, чтобы написать Гин сообщение. Продолжаю замечать на себе косые взгляды Портовых и напрягаюсь ещё больше. «Какой-то забинтованный хуй только что завалился в бар.» Ответ от подруги приходит быстро. Три вопросительных знака. Ну разумеется, я очень понятно выражаюсь. Это всё из-за волнения, я умею общаться с людьми, честно. «Затирал мне про взрывы складов мафии. А ещё, он знает о том, что я в вашей шайке. Насколько у вас плохо с сохранностью информации?» Гин молчит, хотя сообщение висит как «прочитанное» довольно долго. Затем отвечает мне, чтобы я не парилась и вообще, всё в порядке. Как-то не особо я этому верю, поэтому буду ещё более параноидальной, чем обычно. Вечером Хигучи звонит сообщить про ещё один взрыв. Я как раз гуляю с Фюрером недалеко от дома и будничным тоном интересуюсь, кто подрывник, что взорвали и когда. Она же как-то уклончиво отвечает, чтобы я пока ничего не делала и сидела дома. В случае необходимости меня вызовут. Напоминаю ей, что без меня они вряд ли что-то выяснят (ох, как же самовлюблённо это звучит), но Ичиё добродушным тоном говорит, что не хочет дёргать меня лишний раз без надобности. Ну и ладно, мне ещё и лучше. Значит, сегодня без использования способности. Как раз закину Фюрера на его собачьи курсы и можно с чистой душой пинать хуи до поздней ночи. Что за курсы? Ну что ж, как оказалось, я обладаю слишком мягким характером для того, чтобы воспитать из животинки личного телохранителя, поэтому и принимаю волевое решение не видеть его целую неделю, но зато, если верить рекламе, получить через семь дней чуть более дисциплинированный мешок любви и слюней. Я настораживаюсь ещё в подъезде. Когда лифт приезжает с моего пятнадцатого этажа. На нём всего три квартиры. В одной сейчас не живёт никто, жильцы второй уехали отдыхать в горы. Третья — моя. Пока поднимаюсь вверх, успеваю продумать все худшие варианты развития событий. У меня дурное предчувствие, не могу его никак объяснить. И оно лишь усиливается, когда вижу, что кто-то был или есть у меня дома прямо сейчас. Нет, двери заперты, однако я, как всегда опасаясь всего на свете, постоянно зажимаю дверями небольшую, еле заметную бумажку. Забыть про неё перед выходом я точно не могла, её наличие я несколько раз проверила перед выходом. А сейчас нахожу смятый клочок бумаги на лестничной клетке. Так, вот это уже действительно странно. Достаю «Вальтер» и снимаю его с предохранителя. Ладно, мало ли, вдруг это Гин приехала без предупреждения, а про мою сложную систему безопасности забыла. Трясущимися руками открываю двери и захожу в квартиру. Нащупываю выключатель. В коридоре пусто. Но зрение у меня хорошее, а память ещё лучше: двери в ванную я всегда держу закрытыми, сейчас же они открыты нараспашку. На светлой плитке отлично видны грязные следы от обуви и все они ведут в сторону гостиной. Ни одного следа, ведущего к выходу, я не замечаю. Ну что же, отлично, здесь я больше не живу, всего доброго, было приятно иметь с вами дело, до свидания. Ещё секунду прислушиваюсь к звукам в квартире. Слышу какой-то скрип. Диван. Кто-то встал с дивана. Сначала думаю тихо выходить из квартиры, но теперь буквально срываюсь с места. Очень радостно замечаю, что я невероятно удобно оставила Фюрера на его собачьей тусовке, он бы уже точно с цепи сорвался. Открываю входную дверь и вижу, что теперь путь к отступлению заблокирован мужчиной со внушающей страх внешностью. А ещё он в тёмных очках. Я не знаю, куда он смотрит сейчас, значит, возможности использовать способность у меня нет. Чудно. Направляю в его сторону дуло пистолета, однако он даже не думает на это реагировать. Стоит и держит руки за спиной, не шевелится даже. У меня перед руками проносится что-то чёрное и я даже не сразу осознаю, что «Вальтер» разрезали напополам, будто масло горячим ножом. Расёмон. Значит, за моей спиной Акутагава. Таких приколов от мафии я не ожидаю уж точно, поэтому теряюсь. Мозг ещё не до конца осознаёт, в какой я сейчас ситуации, поэтому моя быковатая часть скрываться отказывается. — Ты охуел, скажи мне? — я разворачиваюсь и говорю громко, однако вся смелось теряется, стоит мне увидеть взгляд командира. Гнев. Чистая, блять, ненависть, он готов разорвать меня на мелкие куски прямо здесь. Вторую половину моей предъявы я успешно забываю, быстро спешу изменить тон и выражение лица. — К чему этот цирк? Он смеётся и закрывает глаза рукой. Получается очень пугающе. — Тот же вопрос к тебе. — Рюноске перестаёт смеяться так же быстро, как и начинает. — Тебя уже поймали, кончай придуриваться. За два месяца уже настроила из себя дурочку. В голове появляются некоторые догадки, но я стараюсь их отрицать. Да нет, быть того не может, не повесят же на меня все эти подрывы. Может. Уже повесили. Слишком уж много явных совпадений с моей способностью и состоянием подрывников, это я и сама замечаю и говорю об этом каждый раз, когда выхожу из комнаты для допросов. Только вот я этого не делала уж точно. Да и ни к чему мне взрывать здания мафии, моей выгоды в этом уж точно нет. Какая-то сука хочет меня подставить. Начну сейчас всё отрицать и приводить аргументы, почему подрывы — не моя работа уж точно, в том, что в них виновата я все убедятся лишь больше. Как бы парадоксально это не звучало. Люди редко поспевают за ходом моих мыслей и то, как я так быстро догадалась о том, что тут происходит, не поймут уж точно. Я поставлю себя в ещё более конченное положение. — Я так понимаю, тридцати секунд на объяснение ситуации у меня нет? — судя по его взгляду, нет и одной. Блять. Сжимаю и разжимаю руки. Я могу использовать способность на Акутагаве, чтобы он убил всех из мафии, находящихся в доме. Только вот так долго держать глаза открытыми я не смогу, а мне потом надо будет как-то свалить от него подальше. И всё же, пока есть шанс убежать, я им воспользуюсь. Если не буду сопротивляться, меня убьют уж точно. Каковы шансы того, что я смогу свалить из города до того, как Портовые начнут меня разыскивать? Явно выше, чем в случае моей капитуляции. А ещё, я смогу попросить помощи у военной полиции. Можно легко придумать историю о том, что злая мафия повесила на меня какое-то ужасное преступление и теперь каждая портовая собака хочет меня убить. Если получится, то ближайшие несколько дней меня трогать не будут уж точно, особенно, если раздуть новость об этом по всем каналам. Настолько в открытую лезть в разборки с правительством мафия не будет точно, таким образом, выиграю себе как минимум неделю, если не больше Он сейчас настолько зол, что даже теряет самоконтроль и злобно смотрит мне в глаза. Вот оно. Я подозревала, что однажды это случится. Не думала, правда, что буду использовать Акутагаву для того, чтобы убить кого-то. Отвращение к себе от собственного решения ещё не пришло. Хорошо. Возможно, это из-за того, что мною сейчас движет простое шкурное желание выжить. Потом буду себя жалеть за это. Потом буду себя ненавидеть. — Убей всех членов мафии, находящихся в доме. Потом убей себя. Ну вот, после активации способности, что-то уж больно опаздывающая ненависть к себе, наконец приходит. Первые несколько секунд даже думаю над тем, чтобы моргнуть, но быстро гоню эту мысль. Простая тяга к жизни. Мною сейчас управляет лишь она, и я начинаю истерически смеяться, когда Рюноске убивает стоящего в проходе амбала. Следом умирают те, кто сидят в гостиной. Иронично и очень вовремя думаю о том, что белый ковёр, наверное, всё же испорчен. Но триумф длится совсем не долго. К моему затылку приставляют что-то холодное. Пистолет. Какая сука посмела? — Отзови способность или я застрелю тебя. Считаю до трёх. — блять. Это Хигучи. Вот её феерического появления я никак не ожидала. Теряюсь настолько, что первые две цифры отсчёта я просто стою в ступоре. А потом понимаю, что вот сейчас, вот прямо сейчас, я в глубокой заднице. Такого поворота событий я не ожидала. Она ведь была в штабе, какого дьявола оказалась здесь? Я моргаю. Акутагава тут же отзывает способность. Замирает и поворачивает голову в мою сторону. Медленно, будто в замедленной съёмке. А потом в два больших шага преодолевает расстояние между нами и снова призывает Расёмона. Только вот теперь не под моим воздействием, а с целью превратить меня в кровавую кашу. Забываю, как дышать, забываю в принципе о том, что существую. Хочу раствориться, исчезнуть, отмотать время назад и спокойно сдаться. Разумеется, на тот момент это было самое логичное решение. Пока не появляется Хигучи и не мешает мне все, блять, карты. — Убьёшь меня сейчас — никогда не узнаешь имени заказчика. Улыбаюсь ему в лицо и прячу за спиной ужасно дрожащие руки. Сжимаю зубы до скрежета, чтобы не начать истерить. Рюноске от такого заявления застывает на месте. Смотрит с абсолютным презрением и недоверием, мне даже кажется, что блеф не работает. Или всё же работает, потому что Хигучи (как я понимаю, именно она) ударяет меня между шеей и челюстью рукояткой пистолета. Удивительная точность. Я даже успеваю посмеяться над тем, какая я лохушка. Прежде, чем провалиться в бессознанку. А может, меня уже убили и жизнь после смерти выглядит именно так.VI
20 ноября 2019 г. в 17:37
«Ты молодец»
Меня передёргивает от этого голоса, словно кипятком обдаёт. Он принадлежит Хироко Ясуо. Голос моего ебаного отца.
Я сразу же понимаю, что это сон, уж слишком нереалистичным кажется всё вокруг. Уж не знаю, при каких обстоятельствах я буду сидеть с ним в раменной и спокойно смотреть на то, как он ест. Особенно учитывая факт того, что он уже восемь лет как дохлый. Никого кроме нас в заведении нет, кроме какой-то троицы в самом углу. Нет, не «какой-то», мне определённо знакомы их лица. Это Шинчи, та девчонка из казино и мужчина, которого я застрелила. Последнего я узнаю по силуэту, он сидит спиной ко мне. Все трое мертвы по моей вине. Они не сморят в мою сторону, просто общаются друг с другом.
«Что, даже говорить со мной не хочешь?»
Он смеётся и смотрит на меня беззлобно. Словно мы с ним в отличных здоровых семейных отношениях.
«Я просто буду игнорировать тебя до тех пор, пока не проснусь», — я звучу удивительно спокойно. Удивительно, ведь меня практически трясёт от его голоса.
«Это так невежливо, Тори. Я ведь так хорошо тебя воспитал, просто немного поговори со мной.»
От этого «Тори» меня бросает в дрожь. Он так давно мне не снился, я так давно не слышала этого обращения к себе. Какого хуя тогда явился именно сейчас? Смотрю себе под ноги, не хочу смотреть на отца вообще. Даже после его смерти пугаюсь его взгляда, боюсь того, что он опять использует на мне свою способность. Сраная эгоистка, боюсь этого и сама же использую силу на других людях.
«Не люблю разговаривать с мертвецами.»
Он опять смеётся. Ест как ни в чём не бывало. Улыбается и жрёт свой сраный рамен. Как же хочется, чтобы он ним подавился, умер даже здесь, во сне. Вспоминаю, что говорил мне сделать доктор Мацумае в таких ситуациях. Вслух считаю до трёх, делаю глубокий вдох, говорю, что всё это нереально. Отец и не думает исчезать, ничего не меняется. Я даже свои сны не могу контролировать, какая же сраная лохушка.
«Ты разговариваешь не с мертвецом, — отец откидывается на спинку стула. Он всё такой же отвратительно худой, а волосы всё такие же отвратительно грязные, — это голос твоего разума.»
«У разума, даже моего, уж точно не твоё лицо.»
Он опирается локтями на стол, практически перегибается через него, чтобы быть поближе ко мне. Я же пытаюсь отодвинуться как можно дальше. Хочу встать, но не получается. Как и двинуться вообще. Меня словно приклеили к ебучему стулу. Как же я ненавижу сны.
«И всё же, — таким удивительно спокойным при жизни он не был никогда. Уже бы точно стукнул меня чем-то или начал кричать, — Тори, ты наконец убила кого-то при помощи способности. Такая молодец, я горжусь тобой. Ты наконец приняла себя.»
От этих слов меня начинает тошнить. Он гордится мной. Гордится тем, что я убила человека. Он отвратителен, ужасен. Я ненавижу этого человека, ненавижу его даже после смерти. Холодный, жестокий, эгоистичный. Могу уместить список эпитетов в несколько томов, но суть не поменяется: я его терпеть не могу. Сраный кошмар из детства, всего лишь плохое воспоминание. Он всего лишь плохой сон, не более. И явился только из-за того, что я слишком часто о нём думаю в последнее время.
Закрываю глаза. Не буду его видеть — пропадёт. Повторяю ещё раз, что это просто сон, происходящее не реально вовсе. Меня хватают за шею и поднимают в воздух. Испуганно смотрю на отца, пытаюсь вздохнуть. Хватаюсь руками за его пальцы, пытаюсь убрать их с моего горла. Но даже здесь он держит крепко и отпускать совсем не хочет.
«Чего ты так боишься? — отец продолжает улыбаться. — Это ведь просто сон.»
Когда я просыпаюсь, то ещё несколько минут не могу отдышаться, пытаюсь восстановить дыхание. Фюрер тут же запрыгивает на кровать и лезет облизывать мой нос. Обычно я ругаю его за это, но сегодня, так уж и быть, не буду сгонять пса с кровати, уж слишком отвратительно я себя чувствую. Рукой нахожу баночку с таблетками и закидываю в себя три штуки сразу. И да, теперь они стоят не в кухонном шкафу, а на прикроватной тумбе. Доктор Мацумае говорит, что чем ближе я держу их к себе, тем тяжелее психически мне будет. Делаю вид, что не помню этих слов, даже не понимаю их смысла. Мне так удобнее.
Что-то подозрительно холодно, будто я на улице сплю. Окно открыто. Ну что ж, даже вставать не надо, чтобы с чистой душой и воздухом в квартире закурить. Пачка лежит рядом с таблетками, на всё той же тумбе. В последнее время мне кажется, что я живу на кровати. А ещё квартира начинает казаться слишком уж большой для меня и одной собаки. Да и мой муравейник невероятно давит на психику, соседи часто меняются, я и четверти из них в лицо не знаю, это ужасно напрягает. Может, переехать в дом? Хотя нет, тогда с личной безопасностью у меня будет ещё больше мороки, да и убить меня в частном доме намного легче, чем в многоквартирном.
Я лежу так около получаса. Выкуриваю третью, блять, сигарету. Не уверена, что мой организм поблагодарит меня за это, я в принципе не думаю, что он благодарен мне за то, что я до сих пор не вышла в окно и не сожрала больше снотворного, чем необходимо. Фюрер постоянно чихает, когда дым попадает ему в ноздри и мне кажется, надо бы разузнать, не будет ли ему хреново от запаха. А то когда я мелкой была, кот нашёл косяк матери, сожрал его и окочурился. Весело, я знаю. Тушу сигарету об плечо и бросаю окурок на тумбочку. Шиплю и морщусь от боли, но кровать у меня деревянная, тумбу жалко, а перенести пепельницу в спальню мне слишком уж лень. Да и плюс ко всему, отделить реальность от снов и глюков в последнее время помогает только боль. Плечи всё равно никто не видит, поэтому и вопросов ко мне не будет. Чувствую себя пародией на Альберта Фиша, только детей я, правда, не жру.
Телефон начинает вибрировать. И какому уёбищу необходимо звонить мне в четвёртом часу утра? Хигучи. Ну ладно, раз уж звонит она, то даже материться в трубку не буду, сначала выслушаю, чего ей от меня нужно в такую рань.
Кто-то подорвал лабораторию мафии. Не научную, разумеется, со слов Ичиё, в этой варили мет. Очень жаль, что подорвали, я бы узнала адресок и выклянчила пакетик-другой. Ну а почему нет, собственно? Недотеррориста уже нашли: он и не прятался особо, сам полицию вызвал. Абсолютно не понимает, что происходит, говорит, что ничего не знает. Его держат в штабе для допроса, пыток и, как я понимаю, убийства. Отлично, хорошо, что я уже пол часа как не сплю. Разобраться с этим жалким подобием теракта Мори поручает, разумеется, нам троим. А кому ещё, раз под рукой такая замечательная собака-ищейка вроде меня? Уже слезаю с кровати, чтобы начать собираться, но Хигучи успокаивает меня словами о том, что пока без меня разберутся, она просто звонит мне сказать, чтобы я была на низком старте, готовая в любую секунду рвануть в штаб. Почему бы тогда просто постоянно не держать меня рядом на всякий случай я понятия не имею, но так даже лучше.
В штаб меня всё же вызывают к девяти утра. И это, кажется, один из немногих случаев, когда меня пускают внутрь. Возле какой-то весьма своеобразной комнаты для допросов меня встречает уставшая Хигучи и озлобленный на весь мир Акутагава. Ну разумеется, ему ведь, наверное, запретили убить на месте подрывника. Мне даже становится стыдно (только на секунду) за то, что я гуляла с Фюрером и заливала в себя кофе, пока они тут вкалывали.
— Итак, — я пытаюсь заговорить с ними, потому что командиру плевать на моё появление, а Ичиё, кажется, зависла в прострации, — что он рассказал?
— Ничего. — Акутагава хмурится ещё сильнее, чем обычно и сжимает челюсть. Так ведь и зубы сам себе покрошит. — Он ведёт себя так, будто вообще не при делах. Боится, спрашивает, где он и за что его вообще держат.
— Я поражена твоей выдержке и тому, как ты до сих пор его не убил. — пытаюсь улыбнуться, но от взгляда Рюноске делаю максимально серьёзное лицо.
— Обязательно убью, когда ты с ним поговоришь. У нас нет времени на длительные пытки и допросы, не заговорит — будем надеяться на то, что ты не отупела и не прокурила свои сраные дедуктивные навыки.
Очень хочется показать ему язык, но что-то мне подсказывает, что в таком настроении он его точно оторвёт.
— А босс в курсе твоих наполеоновских планов на убийство единственного свидетеля?
— Его волнует результат, а не способы. И пиздуй уже к нему, пока тебя первой не прибил.
И я спешу удалиться за тяжёлые металлические двери. Замок за мной щёлкает. Чудно. В помещении стоит сильный запах сырости, а на языке отдаёт знакомым металлическим привкусом. Интересно, сколько людей здесь запытали до смерти? Судя по брызгам на стенах, очень и очень много. Ощущение, будто я иду на экскурсию в Аушвиц, а не допрашивать кого-то. Комната удивительно большая и свет здесь холодный и яркий. Очередной разрыв шаблона для меня, ведь такие места я представляла как маленькие тёмные комнатки с деревянным стулом посредине. Здесь же ничего подобного нет, посреди огромной комнаты стоит металлический косой крест высотой как минимум в два с половиной метра. Стоит сделать выговор мафии за столь наглое использование авторских идей, я точно видела точно такой же крест в одном американском сериале про фэнтезийное средневековье. Вероятно, висеть на такой дряни не очень комфортно, судя по искажённому лицу мужчины, привязанному к нему. Хотя, рискну предположить, что кривится он от того, что у него оба колена прострелены, да и в целом он кровью истекает.
Не знаю, как с ним заговорить. Давить, пытаться говорить вежливо, что мне, блять делать? Никакие курсы для любителей допросов я не заканчивала, а ориентироваться на интуицию — дурная затея. Если рассуждать логически, то скорее всего, нормально с ним обращаться никто даже и не пытался. Портовые нетерпеливы, поэтому вероятность того, что Акутагава спокойно поговорил с человеком равна нулю.
— Здравствуйте? — осторожно подхожу к мужчине.
Кажется, он спит, но от моего голоса сразу же просыпается, испуганно крутит головой и тут же начинает повторять как мантру мольбы о том, чтобы его отпустили, ноет, что ничего не знает, что это всё какая-то ошибка. И не придуривается ведь, либо очень хорошо играет.
— Успокойтесь. — я пытаюсь ободряюще ему улыбнуться и останавливаюсь на расстоянии двух метров от него. Лишняя осторожность с тем, кто подорвал сраную лабораторию мафии уж точно не повредит. — Я не буду вас бить или пытать, мне это ни к чему, если вы просто ответите на мои вопросы.
Очень вовремя вспоминаю о своей способности. И она — самый гуманный способ допроса, это уж точно. И эффективно, и безболезненно. В последнем я, правда, не уверенна.
— Посмотрите на меня. — он вертит головой и ноет, ноет, ноет. Начинает раздражать, но я стараюсь быть терпеливой. Понимаю вдруг, что мы с Акутагавой играем в хорошего и плохого копа, от этой мысли становится даже немного смешно. — Посмотрите на меня или с вами будет говорить кто-то уже не такой дружелюбный. — говорю с нажимом и скрещиваю руки на груди. Он смотрит на меня страдальческим взглядом, смотрит прямо в глаза. Отлично, теперь нужно всего лишь правильно сформулировать вопрос. — Ответьте: кто послал вас подрывать склад?
Он внезапно замолкает, смотрит на меня не моргая. Отлично, этот бубнёж закончился, аж дышать стало легче.
— Я не знаю. — коротко отвечает он и от удивления я почти давлюсь воздухом. Он не знает.
— Тогда отвечайте на следующий вопрос. Для чего вы это сделали?
— Я не знаю. — вот очень теперь хочется его ударить. Хоть и не за что. Прямо-таки сраный тупик. Так, надо задать какой-то более конкретный вопрос, а то уже голова болеть начинает. Я даже не моргаю, а использовать способность вот такой серией немного выматывает.
— Хорошо, тогда ещё вопрос. Как вы это сделали? Опишите каждое своё действие.
— Я не помню. — уже действительно думаю о том, чтобы треснуть его, однако, к моему удивлению, мужчина продолжает говорить. — Воспоминания как в тумане. Я не контролировал свои действия. Будто со стороны наблюдал и был в трансе. Когда пришёл в себя, вызвал полицию. Затем ждал их приезда. Потом…
Моргаю, потому что дальнейшая информация меня не интересует. Он ведь действительно сейчас будет перечислять всё, что сделал. Когда мужчина выходит из-под действия моей способности, начинает часто дышать и пытаться вырваться, чего раньше он не делал. Так, а вот это уже интересно.
— Что-то не так? — я уже направлюсь к выходу, но разворачиваюсь, услышав его дёрганья.
— Опять. — он говорит истерическим шёпотом, нижняя губа трясётся. — Опять это же чувство. Я сейчас что-то делал? Я сейчас что-то говорил? Я не знаю.
Отлично, Итори, твоя сраная способность, оказывается, может довести до сумасшествия. Интересно, это из-за того, что я непрерывно её использовала или он сам по себе был на грани нервного срыва? В любом случае, стоит запомнить, что марафоном использовать её не стоит.
Качаю головой скорее сама себе, чем в ответ на его вопросы и направляюсь к металлической двери. Когда подхожу к ней, слышу щелчок замка. Отлично, значит, тут есть камеры и пересказывать наш диалог потребности нет. Да и не очень хотелось как-то, это была не самая приятная в моей жизни беседа.