Тёмный папа - злобный папа. Или нет?

Дерек Перкинс уже тысячу раз пожалел о том, что поддался на уговоры старого друга отца — Артура Уизли — и бывшего наставника — Альбуса Дамблдора. Да, он действительно считал, что такое отродье, как Тёмный Лорд, не должен жить в принципе, а его сын не менее, чем папаша, достоин смерти. Но сейчас, сидя в подземельях, Дерек сомневался. И дело не только в пытках, ибо Лорд желал не просто наказать, он жаждал перевоспитать своего узника. Перкинс не знал зачем и почему, но Тёмный Лорд приходил к нему раз в день и говорил. Спокойно, почти ласково, при этом продолжая пытать, каждый раз изощряясь так, что Дерек мечтал о смерти, поначалу думая, что это героично, что Родина его не забудет. Но с каждым разговором, с каждой пыткой, уверенность таяла. Он начал сомневаться. В себе, в убеждениях, в своём наставнике, в идеалах, в которые веровал всю свою жизнь… Каждый разговор, сдобренный болью, ломал его. Лишь спустя неделю, когда пытки прекратились, Дерек понял одну простую вещь. Он до сих пор жив, потому что Лорд решил отдать его жизнь в руки своего сына. Также, он понял, что его пытали лишь по той причине, что Тёмный Лорд был очень обеспокоен и зол, ведь пострадал его ребёнок. Впервые в своей жизни Дерек задумался. По всему выходило, что Лорд — такой же человек, как и они все. Со своими убеждениями, позициями, привязанностями, радостями и горестями. Он понял это тогда, когда увидел счастливые серо-голубые глаза и услышал: -Тебе повезло, что мой сын в полном порядке, иначе ты бы страдал гораздо дольше. Знаешь, я мог бы пытать тебя до конца своих дней. — он приятно улыбнулся, будто говорил о чём-то восхитительном и волнительном. Словно, даже мысль о том, что у него появится личный человек для пыток — воодушевляла. В тот момент Дерек напрягся. Он не хотел умирать, но он был нужен только затем, чтобы Лорд мог сорваться на нём, а сейчас у него было просто замечательное настроение, что для него было чревато. К сожалению, за большим Дерек пригодиться не мог, ведь «рассказал» всё, что знал, ещё на второй день. Лорд тогда буйствовал, стремясь выбить из него вообще всё, что только можно. А потом, когда он был почти мёртв, влез к нему в голову и узнал нужные сведения. К сожалению или к счастью, он был связан только магической клятвой, а она перестаёт действовать, когда маг на грани, потому что вся магия уходит на то, чтобы поддерживать жизнь и перестаёт следить за исполнением клятвы. Дерек был чистокровным магом и вообще-то не был идиотом, так что даже непоколебимый авторитет бывшего директора не смог заставить дать его Непреложный Обет. За ним, в отличии от магической клятвы, следит не магия мага, а Древний Магический Закон, который просто уничтожает тех, кто его нарушает. Дерек не стал бы так рисковать, даже ради кумира. Впрочем, вряд ли сейчас у него были поводы для гордости или радости по этому поводу. Едва ли это спасло бы его от смерти. -Не волнуйся, ты пока что не умрёшь. — ласково проговорил Лорд, для которого не являлись тайной мысли и чувства пленника. — Твою судьбу будет решать мой сын. Думаю, это будет для него хорошим уроком. — на этом он вышел, а Дерека переодели, накормили и вылечили. Видимо, Лорд не желал, чтобы сын был сильно травмирован печальным видом узника. Это было также странно, как и всё, что происходило, но Перкинс был благодарен. Несмотря ни на что. Ведь, возможно, ребёнок проявит снисхождение. Ему стоило попытаться надавить на жалость. Но прошла неделя, а к нему так никто и не пришёл. И Дерек нервничал. Ведь, чем дольше ждёшь неизбежного, тем страшнее становится.

***

Морфей, как и предполагал Марволо, проболел целую неделю. Вообще, конечно, он был вполне здоров уже спустя четыре дня, но Слизерин не выпускал ребёнка из постели, боясь непредвиденных рецидивов. Морфей, что странно, не возражал. В его памяти ожили прошлые воспоминания, когда он был совсем один, и ребёнок был только рад тому, что отец отходил от него только тогда, когда он ложился спать. И то, Марволо настаивал, чтобы все фамильяры были с ним, а Морфей не смел покидать свои покои вообще и постель в принципе. Сложно было почувствовать себя в полной мере одиноким в такой-то компании, так что дурные воспоминания довольно быстро покинули его. Всё же, ритуал работал, да и прошло уже достаточно много времени и совсем скоро останутся только знания и смутные образы, а не полноценные воспоминания. К концу недели Морфи и вовсе немного утомился, ибо Марволо был как всегда мнителен, параноидален и слишком опекал его. Но он не стремился возражать, терпеливо ожидая, когда папа скажет, что он полностью здоров и может пойти гулять. Морфи уже разобрался с тем, что чувствовал эмоциональный фон из-за ментальных даров Слизеринов, так что для него не были тайной чувства отца. Марволо откровенно паниковал и каждый чих Мора воспринимался чуть ли не началом драконьей оспы, а на сына накладывались диагностические чары в таких количествах, что всё вокруг искрило. Так что, беря в расчёт то, что папа у него был даже слишком нервный, Мор счёл за благо потерпеть, а не устраивать истерики. К счастью, ему воздалось за терпение, но на улицу его всё равно не пускали, так что он тоскливо смотрел в окна, ожидая, когда отец освободится и погуляет с ним. Мор не стремился нарушить новые правила, прекрасно зная, что мнительного родителя удар хватит, если с ним что-то случится. Марволо зашёл в лабораторию, где Морфи опять что-то варил. В последнее время он был либо в библиотеке, либо в лаборатории. Ему нельзя было даже в оранжерею, что малыша очень печалило, но он ни разу не возразил. Марволо испытывал и стыд, и спокойствие одновременно, потому что после того случая он совершенно не хотел отпускать ребёнка куда-либо. Первые дни Морфей вообще ходил хвостиком за родителем, не покидая ни на минуту. Слизерин, конечно, понимал, что это не очень хорошо, но ничего не мог с собой поделать. Не все причастные наказаны, а значит, Морфи безопасно только рядом с ним или в защищённом мэноре. Малыш поднял свои глаза и ярко улыбнулся, заметив отца. -Смотри, что я сварил! — Марволо подошёл к котлу и тихо засмеялся. -Тебе настолько скучно? — Мор слегка покраснел и опустил голову, пряча хитрющую улыбку. -Немного. — пробормотал ребёнок и Лорд покачал головой. -И кому из фамильяров ты решил поменять цвет? — полюбопытствовал Слизерин. Сын не ответил, только хитро и довольно щурился. Марволо оглядел лабораторию и приметил ещё пару котлов с той же жидкостью и с… — О, нет… — простонал Лорд. Послышалось хихиканье. — Морфей, да, ради Мерлина! — хихиканье превратилось в полноценный смех и Мор успешно избежал рук отца, который собирался его схватить. Ребёнок вылетел из лаборатории, весело хохоча. «Вот же, маленький пакостник!» — простонал про себя Марволо, впрочем, не чувствуя злости. По крайней мере, когда по воздуху проплыла радужная Нагайна, ему было не менее смешно, чем ребёнку. Следом, также летя по коридору, плыл Ринши, окрас которого напоминал смесь синего, голубого и пурпурного. В общем, было довольно симпатично, если не брать в расчёт, что это была огромная трёхметровая змеюга. Рыжий Чума превратился в розово-фиолетово-жёлтого, а Гром стал полностью белым. Ему зелье левитации было не нужно, но вот все остальные парили по коридору, явно наслаждаясь новыми возможностями. Марволо поймал Мора только спустя минут пятнадцать и, водрузив мелкого шутника на плечо, понёс в свой кабинет. Морфи возмущался, но никто его не слушал. В конце концов, у Марволо были кое-какие новости. -Ну, отпусти меня! Ну, пап! -Хм, нет. — вредно сказал Марволо. -Ну, папа, — канючил ребёнок. -Неа, я за тобой столько гонялся, а ты отпусти. Размечтался. — ещё более вредно сообщил он, усаживая ребёнка на колени. Морфей надул щёки, Марволо слегка по ним хлопнул. — Не дуйся. — весело улыбаясь, сказал Слизерин и ехидно прищурился. — Есть кое-что, что я должен был сделать, но я это упустил. — более серьёзно начал он, после того, как Мор снова попытался сбежать и вновь был усажен на место. -Что? — Морфей тут же успокоился, внимая. -Раньше, старые магические семьи, почти всегда, когда у них рождались дети, находили им крёстных. Сейчас эта традиция немного подзабылась и не у многих есть крёстные родители. Один крёстный или одна крёстная — бывает, но чтобы оба… Всё же, традиция давно не используется в полную силу. Знаешь почему? -Потому что это опасно? -Верно. Если крёстный или крёстная подумают о том, чтобы навредить — то последует откат, к тому же, это очень ответственно. -Ты выбрал мне крёстных родителей? — нахмурился ребёнок. Марволо кивнул. — И кто они? -У меня есть несколько кандидатур: Нарцисса Малфой или Беллатрикс Лейнстрендж, на выбор, и Северус Принц. — глаза ребёнка смешно расширились. -Папа, ты шутишь? — со священным ужасом в голосе спросил Морфей. -Нет. — Лорд пожал плечами, наблюдая за шокированным сыном. -Но… -Понимаю, — усмехнулся Слизерин. — Но у меня есть причины. Во-первых, дамы вышли из Рода Блэк, а там очень трепетно относятся к детям, особенно, к своим. Поверь, Морфи, если бы я покусился на жизнь Драко, то Нарцисса бы меня живьём съела, ну, или хотя бы попыталась, что тоже немало. Белла абсолютно такая же, но я всё-таки думаю, что на роль крёстной и твоей няньки гораздо лучше подойдет Нарцисса. С Северусом же, всё понятно. Если он за что-то взялся, то доведёт до конца, чего бы это ему не стоило. — Марволо проследил за помрачневшим ребёнком, но всё же добавил: — Так ты будешь в полной безопасности. — малыш нахмурился сильнее. -Ты так говоришь, будто собираешься со мной попрощаться. — заметил ребёнок. -Морфи, — начал было Марволо, но осёкся под пристальным взглядом сына. — Ох, малыш, — он запустил руку в кудрявые волосы и взял маленькую ладошку в свою собственную. — Ты же знаешь, что я тебя никогда не оставлю по собственной воле? — Мор серьёзно кивнул. — Я не хочу, чтобы из-за того, что я был слишком самоуверен или беспечен, ты пострадал и остался совсем один. Если я… -Нет! — Морфи возмущённо сопел. Марволо вздохнул. Это было сложнее, чем он представлял. -Морфи, — ребёнок отвернулся, хмуро глядя в сторону стеллажа с книгами. — Малыш, я не собираюсь помирать, чтоб ты знал. — саркастично начал Лорд и закатил глаза. Но на смену тактики Мор также не отреагировал. Ещё некоторое время посидев в тишине, Марволо решил, что стоит пойти погулять. Он хорошо знал своего сына, а потому был уверен, что Морфи поднимет эту тему, когда будет морально готов. Ему потребовалось какое-то время, чтобы расшевелить малыша, но он не был бы гением, если бы ему это не удалось. Так что, всё оставшееся время до ужина, они провели на улице. Смотреть было откровенно не на что, потому что снег начал таять и вокруг, даже несмотря на старания домовиков, была грязь и слякоть. Пахло сыростью, ветер был холодным, листва на деревьях ещё даже не пыталась распуститься, так что они стояли практически голыми, разве что, ветки кое-где были покрыты дряхлыми корками льда и производили запустелое впечатление, что вряд ли бы воодушевило любого другого человека. Но Морфей, несмотря на всё это уныние, был искренне счастлив. Это было совершенно непонятно Марволо, но он и не вникал, ведь главное, что Морфей доволен, а остальное не важно. Ужин прошёл тихо, потому что после того, как Мор набегался, то всё, что он мог делать — это клевать носом в тарелку. Марволо ласково улыбался. Ему, конечно, хотелось поскорее решить вопрос с крёстными, но спокойствие Морфи было гораздо важнее. Малыш очень болезненно реагировал на долгие разлуки с отцом, что безмерно радовало Марволо, хотя он и понимал, что это не совсем хорошо. С другой стороны, Морфей был ещё совсем маленьким и это не должно было удивлять. В конце концов, какой ребёнок не будет скучать по родителю? Особенно, когда этот ребёнок знает, что мир очень жесток и опасен. «Волнуется за любимого папу» — довольно думал Слизерин и всякий раз улыбался. Наверняка в такие моменты он выглядел максимально самодовольно, но обычно никто этого не видел. К счастью. Потому что, счастливо улыбающийся Тёмный Лорд — зрелище не для слабонервных. Да и это может быть опасно для жизни. Хорошо, если обливэйтом отделаетесь, а не авадой. Марволо уложил ребёнка в кровать, смотря на то, как Морфей ворочается, пытаясь принять более удобную позу, но в итоге просто путается в одеяле и затихает, видимо решив, что и так сойдёт. Он прячет улыбку, начиная рассказ. Не проходит и пятнадцати минут, когда ребёнок засыпает и Марволо всё-таки укладывает его нормально, заботливо расправляя одеяло и целуя в лоб. -Спокойной ночи, Морфи. — тихо шепчет Лорд и покидает комнату. У него ещё были дела, так как собрания снова начали проводить по вечерам или ночам, чтобы с утра последователи могли приступить к новым задачам, перед этим отчитавшись перед Тёмным Лордом о проделанной работе. К сожалению, последние события подорвали текучку, которая уже успела начаться. Внеплановых собраний почти не случалось, отчёты были не устными, а сугубо письменными, собрания были один-два раза в неделю и это максимум, как вот опять. И чего Ордену не сидится тихо? Только-только он смог уделять ребёнку больше времени, всё же дела Рода, а тут ещё и дела страны, и контроль последователей, и новые программы, и возвращение забытых знаний, и Мерлин знает, что ещё. В общем, не до Ордена было. Но вот Альбусу захотелось и относительно нормальный режим подорван. «Чтоб его инферналы покусали» — подумал Лорд про себя, красноречиво кривясь и активируя метку, чтобы призвать последователей. Нужно было поторопить их, да и узнать как продвигаются дела со школой, Министерством и другими важными объектами, было необходимо. Честно говоря, от этого начиналась мигрень и хотелось скривиться, как от кислого. У него и так было дел по горло. Пожалуй, только теперь он понял, почему никто из аристократии не желал становиться во главе этого бардака и наводить порядок. Власть порождает ответственность, а ответственность — это та ещё морока. Кто-то не хотел сделать хуже, не справившись с такой ношей и поддавшись искушению, кто-то просто ленился, не желая взваливать на себя чужие проблемы, а кто-то банально был слаб и искал кого посильнее, чтобы примкнуть к нему. Да и, по-правде говоря, им и так было хорошо. Да, они многое хотели поменять, но всё это было на словах, а не на деле, поэтому, тогда ещё Том Реддл, слыша разговоры о высоком и великом, ухватился, собрал вокруг себя людей и сыграл на этом. Он как раз был человеком дела, к тому же силён, умён и до неприличия хитёр. А уж когда они узнали, что он змееуст, то и вовсе были готовы боготворить. Это были ребята из первого набора и с ними было сложнее всего, правда, только поначалу. Да, они были очарованы, но слишком подвержены авторитетам, в лице своих родителей, и если бы в своё время Альбус не действовал так нагло, то идеи остались бы в школе, превратившись в забавную историю, которую можно рассказать после стаканчика-двух. Но всё вышло как нельзя лучше. Запреты, стравливание, клеймо «тёмный маг», уничтожение традиций в угоду маглорождённым и прочая ересь, сделали своё дело. Ведь, для традиционалистов это был удар ниже пояса, без малого, была задета их гордость и гордость их предков, а потом ещё и родители отошли от дел. В общем, всё это вкупе, создало для него возможность собрать ближний круг, а уже потом активно набирать последователей. Всё же, он тогда уже повзрослел, поумнел, немного утихомирился в своих желаниях и повидал мир, так что первые шаги были разумны, продуманы и, что самое важное, успешны. Это заставило аристократов увериться в правильном выборе человека и они привели своих детей за собой, а те привели сокурсников, друзей, знакомых и всех остальных. Честно говоря, Марволо тогда считал это высшей степенью доверия своему сюзерену, считал, что так работает его репутация и нечего удивляться. Но теперь, когда у него был сын, — он не понимал. Как можно забрать у своего ребёнка выбор? Позволить какому-то человеку клеймить его? Ведь метка — это не только гордость или идейный символ, это также клеймо, которое не сотрётся до конца жизни и снять её может только один человек и только если сам того пожелает. Тогда, то, что к нему приводили Наследников и просто детей, было нормой. Сейчас — это вызывало гнев. Он и в страшном сне не мог представить, как отводит Морфея к своему авторитету и заставляет принять его и его метку. Марволо прекрасно знал, что некоторые даже угрожали своим детям, что было за гранью понимания. Да будь этот авторитет самим Мерлином во плоти, он бы и не подумал так навязывать свою точку зрения Морфею. И уж тем более, он не собирался его принуждать или клеймить. Он мог объяснить, мог доказать, но не заставить. Это же его дитя, а не вещь, принадлежащая Роду. Он не имеет права распоряжаться его будущим и жизнью, словно это не ребёнок, а раб. Достаточно уже того, что Морфей обязан выполнять догмы Рода, а остальное пусть решает сам. А он поможет и подскажет, когда нужно. Поэтому, сейчас, когда он смотрел на Малфоя, да и остальных аристократов, то ему становилось немного противно. Те, словно издеваясь, подсовывали своих детей ему, будто те были разменными монетами, а не людьми. Конечно, сейчас, когда он был адекватен и разумен, это не было опасно, но всё же… Родители не спрашивали своих детей. Они наверняка говорили им о долге, обязанностях, чести Рода, но сами ни черта в этом не понимали. Более того, они ставили собственные интересы, предрассудки и заблуждения выше, чем счастье и интересы своих детей. Они не объясняли им, не меняли их точку зрения, приводя аргументы, а просто говорили: «Ты должен», «На кону честь Рода», «Ты просто не понимаешь» и прочая, прочая… Марволо было плевать на чужих детей и чужих же людей, но он видел в этой тотальной покорности и какой-то зашоренности огромную проблему. В конце концов, такие дети, выросшие там, где они были не важны, где не было ничего, кроме «должен» и «так делали мы все», станут совершенно бесполезными взрослыми. Они не будут ничего создавать, мыслить будут также, как и родители, и детей будут воспитывать также. Застой. Такой же, как и во всём магическом сообществе. Не даром же говорят, что рыба гниёт с головы. Вот и тут, аристократы, ранее верхушка магического общества, элита, создающая и двигающая прогресс, не забывая при этом ничего старого и уважающая традиции, превратилась в зашоренных обывателей, не видящих дальше собственного носа. Они сами засунули себя в рамки, в которых душно, предпочли отгородиться от людей, существ и всего мира. Сами загнали себя в кабалу, предпочитая делам слова, а теперь продолжали в том же духе, даже не понимая, что их поведение — токсично. И в первую очередь, для детей. Тех, кто смотрит на мир непредвзято, не имеет пока непререкаемых авторитетов (кроме, пожалуй, своих родителей), задаёт вопросы, ищет на них ответы и познаёт мир и суть. Он видел это в Морфее. Дух исследователя, вечное движение, неукротимый интерес ко всему новому, непонятному, занимательному. Ведь ребёнок просто изучает мир, его порядки, странности… На какой-либо непонятный ему запрет, он всегда спрашивает: «Почему?» и совсем не из вредности, а просто потому, что хочет разобраться. Не просто зазубрить правила, а понять сам механизм, саму суть запрета, процесса, предмета и так далее. Потому что Морфей мыслит. Делает выводы, находит закономерности и учится. Если подумать, то Марволо и сам был таким же, когда был ребёнком. Его любопытство было почти стихийным, победы, пусть и маленькие, но заставляли гордиться, наполняли его жизнь смыслом. Только тогда он верил, что может всё, только тогда был действительно счастлив. Пожалуй, он бы и не вспомнил об этом, если бы не понаблюдал за работой Морфея в тренировочном зале. Малыш пытался контролировать поток воздуха, его лицо было сосредоточено, глаза непривычно серьёзны и весь он был словно струна. Натянут и напряжён. Тогда, картинка в голове всплыла будто сама собой и он вспомнил день далёкого детства, когда пытался понять, что он такое. После первых серьёзных и почти осмысленных выбросов он пытался научиться это контролировать и, наверное, он выглядел также. И улыбался, чувствуя невероятное счастье, когда получалось, точно также. Позже, в школе, изучая магию, стремясь разобраться во всём, это чувство, незамутнённой и искренней радости, покинуло его. Только сейчас он понял, что дело было в обществе, которое загнало его в рамки, заставило бороться за место под солнцем, обесценило природное любопытство и древнейшее, как мир, познание, обратив всё это в банальное, но искривлённое «надо». У него всегда были продолжения: «Надо, чтобы сдать экзамены», «Надо, чтобы не опозорить честь факультета», «Надо, чтобы не сдохнуть после школы или на каникулах» и многие другие «надо». А ведь можно было по-другому. Можно было изучать магию, как он в далёком детстве, когда ещё даже не догадывался о целом Магическом Мире. Потому что ему было интересно, потому что он счёл это полезным лично для себя и своей жизни или потому что это было просто весело. Что бы кто не говорил, а он во многом был обычным ребёнком и мелкое баловство, как и маленькие радости, были ему совсем не чужды. Марволо до сих пор помнил, как на свой седьмой День Рождения создал кривую, но яркую надпись прямо в воздухе. К сожалению, это увидела миссис Коул и он официально стал «Дьявольским Отродьем» и «Антихристом», но в тот день ему действительно было весело. Пусть и концовка была довольно грустной, но счастье, которое он испытал тогда, было безукоризненным. У Гарри Поттера тоже были такие же маленькие радости. Удивительно, сколь многое их объединяло и сколь похожи они были. Наверное, то, что они стали семьёй, было не иначе, как самой судьбой. И Марволо ни разу не пожалел о том, что всё вышло именно так. Морфей был в разы чище, чем он сам. Он исправлял его, заставлял снова вспоминать о своих хороших сторонах, о том, что, на самом деле, в его жизни было и хорошее, просто он забыл об этом. Морфей был солнечным ребёнком и заставлять его делать что-то, что он не хочет, было бы преступлением. Марволо, как и любой хороший родитель, желал своему ребёнку счастливой, безопасной и спокойной жизни. Чтобы Мор мог спокойно познавать мир, не ради того, чтобы выжить, быть лучшим или что-то ещё, а просто, потому что ему интересно. Потому что, весело, забавно, красиво, любопытно, а не потому что за него так кто-то решил, не потому что кто-то его заставил. Марволо не хотел, чтобы Морфи стал одним из тех детей аристократов, что просто следуют за своими родителями или напротив делают наоборот, просто назло. Он хотел дать ему всё и выбор. Непозволительную роскошь, для современных детей аристократов. Марволо окинул взглядом всех собравшихся, отмечая, что все наконец в сборе. Можно было начинать, хотя мысли постоянно возвращались к недавнему открытию. Это не было слишком удивительно, потому что в зале маячили дети ближнего круга, что уже выпустились из школы и прибыли вместе с родителями. Это была часть обучения и они слушали только общие отчёты, иногда получая какие-то поручения от своих родителей. Разумеется, все самые серьёзные и важные вопросы, оставались на потом, когда только ближний круг оставался в зале. Зачастую, они переходили в более удобное место, в гостиную, и уже там решали те из них, что были не для чужих ушей. Сейчас доклад читал Паркинсон и ничего интересного он не сообщил, следом был Люциус, который что-то недоговаривал, но он точно не был предателем. В конце концов, он, конечно, не лучший человек, да и надёжным его не назовёшь, но Люц не был самоубийцей. А это очень важно. Малфой был из тех людей, что точно знали кому дорогу лучше не переходить. Остальные тоже, в общем-то, были людьми проверенными и против него не пошли бы. По крайней мере, просто так. Из прихоти. К сожалению, в голове Дерека ничего не было на эту тему. Ему просто дали артефакт, который должен был предупредить его, если что-то пойдёт не так. Марволо кинул взгляд на Северуса. Тот точно не был предателем. Во-первых, его верность сейчас была основана не на мнимых амбициях, обиде и смутных данных о могущественном маге, а на искренней уверенности в правильности собственного выбора и в благодарности за то, что ему позволили заниматься любимым делом. Во-вторых, Северуса вообще не было на собрании, так что он просто не мог сообщить Дереку о том, что Лорд покинул их раньше времени. Это также добавило пару очков в чашу Принца при выборе крёстного. Нарциссы, к слову, также там не было, ведь формально она даже не Пожирательница, хоть и поддерживает Лорда и иногда присутствует на собраниях. В виновность Лейнстренджей не верилось от слова совсем. Те были ярыми фанатиками и никакое лечение этого не исправило. Остальные тоже, в общем-то, без нареканий. Ну, или скрываются слишком хорошо, всё же у старых семей всегда были разные интересные артефакты. Возможно, там было что-то, что укроет от эмпата-менталиста. Но судить пока рано. Он сейчас не тот, что раньше, и позволить себе запытать каждого — не мог, но это не значило, что предатель не будет найден. Нужно просто больше времени и информации. И уж тогда-то, Марволо собирался показательно казнить урода. Никто не может перейти ему дорогу и остаться безнаказанным. Они перебрались в гостиную.