Птица

Город с краю низкий, неприметный, толпится ветхими одноэтажными домами, но там, в центре, белеют и сереют башни, назначения которых Разбойница не знает, и один их вид гнетёт её так, что ей хочется поскорее отсюда убраться. Герда стоит рядом и улыбается, глядя на ещё сонный Город, и от неё веет предчувствием счастья, потому что она наконец дома. Далёкие шпили наливаются персиковым цветом, таким абсурдно ярким, что он пятном застывает перед глазами, даже если отвести взгляд. Герда вся направлена туда, вперёд, в будущее. Разбойница стоит позади, но всё равно видит, как мерцает её ясный взгляд. Она хочет сделать шаг и встать с ней вровень, но в последний момент останавливается, глядя на её прямую спину. Её место здесь. В страшном для Герды прошлом, где её пытались убить, заточить и заморозить злые люди, которым завидно до белоснежных крыльев, что гордо расправлены за спиной Герды. Они сами мечтают летать, рисуют крылья себе на лопатках углём и кровью, только сильнее марая себя. Разбойница смотрит на свои грязные, исцарапанные поводьями руки и думает - нет. Нельзя. Герда разворачивается и смотрит. А у Разбойницы в груди что-то маленькое и беспомощное мечется, желает удержать Герду, и ощущение такое, будто от следующих мгновений зависит её жизнь. В клетке рёбер трепещет что-то, болит, зовёт, жаждет вырваться из горла словами. Разбойница не успевает произнести ни звука, потому что Герда читает что-то в её лице и едва заметно качает головой. Разбойница тоже вглядывается в её лицо, боясь прочитать там жалость или стыд, но Герда смотрит на неё своими голубыми глазами смиренно и уверенно. Их цвет - не безмятежный лазурный, не хрупкий цвет молодого василька; это цвет бурного потока вешней воды, который, если понадобится, иссечёт в пыль горы. Нет в них жалости и не может быть. Как не может быть и сомнения, муть которого столь желанна Разбойнице. - Уходи, - глухо говорит Разбойница, чувствуя, как на глазах собираются слёзы. - Не то передумаю. - Спасибо, - солнечно отвечает Герда и берёт устало опущенные руки Разбойницы в свои. - До встречи. - До встречи, - бормочет Разбойница уже на грани плача. Герда кивает и улыбается. Берёт за руку подошедшего насупленного Кая той же рукой, что в жесте поддержки сжимала одну из ладоней Разбойницы, разворачивается и уходит прочь от кареты, от леса, от иссиня-чёрных нервничающих лошадей, от наполненных опасностью дней приключения к своему старому, родному миру, освещённому уличными фонарями. Разбойница зачем-то считает её непривычно громкие шаги.