STRFKR

      Я не впервые задумывался о фатальности происходящих событий. Поначалу меня, само собой, куда больше заботили первоочередные вопросы, вроде еды и сна, но когда мы с Твиком разговаривали, стоя под звёздным небом вчерашней ночью, и когда лежали на старом диване в доме миссис Эпплбаум, я невольно начал думать о предопределенности всё больше и больше.       Когда-то в детстве я действительно дружил с невротиком. Конечно, у нас была огромная компания из четвероклашек и кроме него была ещё целая толпа детей, с которыми мы прекрасно проводили время, но… с Твиком ещё в те дни чувствовалась некая связь.       Может, это я сейчас так обо всём этом думал?       Я порылся в памяти, припоминая дни, в которые мы прогуливали школу, бездельничали и хулиганили. Твик всегда был рядом в такие моменты. Мне вдруг стало интересно, а помнил ли он сам, как называл меня героем? Все эти его попытки хвататься за меня в случае приступов страха и паранойи ведь не были ничем иным, как старой привычкой, забитой где-то на подкорке. Он делал так рефлекторно, а я даже не задумывался, принимая происходящее как должное.       Наши пути разошлись, и дружба как-то стёрлась из памяти. Началась бурная подростковая жизнь с новыми проблемами и людьми, и я думал, что здорово изменился. Но судьба будто столкнула нас в этой чёртовой аптеке и продолжала связывать между собой, помещая в обстоятельства, от которых у меня волосы на затылке дыбом вставали!       Я ни за что не поверил бы, что способен на такие поступки и решения, но оказалось, наоборот. И я действительно давно не смеялся вот так, искренне и беззаботно, несмотря на обстоятельства.       — Офигеть, Крэйг, смотри, — Твик всё это время увлеченно разбирался в содержимом бардачка. — Я плохой парень!       Смеясь, он повернулся ко мне в солнечных очках-авиаторах, с темно-коричневыми стёклами в золотистой оправе. Его волосы развевались на ветру, потому что мы решили выпендриться и заодно проверить, как работает откидной верх. Загруженный размышлениями, я не сразу отреагировал на его улыбку. Взгляд скользнул по ямочкам на щеках, которых я не замечал раньше, и по какому-то шраму на подбородке, который, оказывается, был виден только если его владелец растягивал губы в улыбке.       Внезапное осознание прошило меня насквозь, и я крепче сжал руль, чтобы меня не выдала так не свойственная мне растерянность.       Я подумал, а помнит ли он, как нас в детстве принимали за пару? Помнит, как девочки подшучивали над тем, что мы не разлей вода и постоянно вместе? Рисунки, которые я выбрасывал в мусорное ведро, едва видел и стишки, которые писали на стенах даже в мужском туалете, заставлявшие меня густо краснеть?       Помнит ли?       Но неловко мне стало вовсе не поэтому. Я подумал, что впервые посмотрел на Твика, как на симпатичного молодого парня, пусть и со странностями. Разглядев его улыбку и услышав смех, я вспомнил и детство, и то, как мы были близки в то время. Разумеется, мы были детьми и дальше это ну никак бы не зашло, однако… В мои четырнадцать ведь зашло.       С другим, тоже блондином, с худощавым телосложением и содранными коленками. Я вспомнил, как мы целовались в лесу, когда он упал с велика. Я бросился помогать, поднимая его, и затем увидел, как тот плачет. Он оттолкнул меня тогда, само собой, кому хочется выглядеть, словно ребенок, который ревёт от такой глупости? Хотя я принялся убеждать его, что ничего страшного в таких слезах нет, что они быстро пройдут, и это всего лишь дурацкие рефлексы. А потом неожиданно ощутил отпечаток чужих горячих губ на своих. «Тоже рефлексы», — буркнул он, замирая в ожидании и, наверное, думая, что я его сейчас же ударю. Но я не стал.       И с того дня многое о себе понял.       По моей спине пробежались мурашки, я вдруг сопоставил этих двух людей между собой. Того парня и Твика. Что если бы мы продолжили общаться? Твик мог бы оказаться на его месте?       Вот только… Кто бы из нас кого оттолкнул?       Об ориентации белобрысого мне не было известно решительно ничего. Я не видел его, обжимающегося с девочками в школьных коридорах, не видел на вечеринках пьяным, не видел на улице, гуляющим хоть в чьей-нибудь компании. В какой-то момент он превратился для меня в изгоя. Стертое с лица мира существо, которое ты не замечаешь, а если и обращаешь внимание, то лишь на мгновение, чтобы потом забыть снова.       Но судьба… Как так вышло, что из трёх возможных аптек, о которых мне было известно в Южном парке, Твик выбрал именно эту, на отшибе? Что он там вообще делал? И почему туда попёрся я?       — КРЭЙГ ОСТАНОВИ МАШИНУ! — вдруг взревел белобрысый, и я вдарил по тормозам с такой силой, что ремень безопасности больно врезался мне в плечо.       — БЛЯТЬ, ЧТО ЗА НАХЕР? — я настолько перепугался случившимся, что давно привычный гнев как-то сам собой вырвался наружу, заслоняя все прочие мысли.       Твик не ответил, вместо этого отстегнувшись, а затем резко дёрнул ручку, практически вывалился из машины и устремился куда-то в обратном направлении вдоль обочины шоссе.       Я медленно вдохнул несколько раз, уговаривая себя успокоиться и бросил взгляд в зеркало заднего вида.       Твик уже сидел на корточках, склонив голову и шарил руками в невысокой траве.       — Господи, он что, совсем умом тронулся? — сам не зная у кого, спросил я, но всё-таки выбрался из машины вслед за ним, чтобы проверить в чём дело.       — Крэйг, он живой, — проговорил Твик, стаскивая с себя бомбер и оборачивая им какой-то серо-коричневый ком.       — Кто там? — я присел рядом, удивленный, как белобрысый вообще заметил что-то на обочине, если мы ехали миль шестьдесят.       — Собака, Крэйг… Кажется, щенок или просто маленькая…       Он поднял свёрток, прижав его к груди, и затем посмотрел на меня круглыми, как блюдца глазами, в которых я безошибочно определил мольбу и испуг.       — Его надо к ветеринару…       — Твик, надо проверить, что с ним, — серьезно заметил я. — Мы не можем тащить в город умирающее животное.       — Крэйг, ну пожалуйста…       — Блять, да я даже не в курсе, есть ли там клиники! — во мне снова взыграл остаточный гнев.       — Вспомни про Страйпи!       Это оказалось ударом ниже пояса.       Есть вещи, настолько ужасные для психики (особенно, если ты ребёнок и не можешь это переварить), что проще похоронить их так далеко в сознании, чтобы воспоминания не вызывались ничем.       Страйпи умерла внезапно. Глупо… Я забыл закрыть дверь на кухне, и она выскочила во внутренний двор. Мы искали её, сейчас я снова вспомнил, как провел на участке весь вечер, до глубокой ночи, и не один. Со мной был Твик. Родители забрали его, когда стемнело, и я помнил, что мои предки рассыпались в извинениях за столь позднее время.       Наутро морскую свинку обнаружил отец. Он принёс её в мешке, спрашивая моего решения, где похоронить несчастное животное. А я глупый, кинулся к нему, пытался вырвать Стайпи, думал, что она ещё живая, а меня обманывают. В тот день, когда мы закопали её на заднем дворе, я понял, что не успел помочь, и плакал навзрыд, наверное, последний раз на моей памяти.       — Поехали, — сухо сказал я, поднимаясь. В глазах вдруг предательски защипало, с невероятной силой захотелось курить. Но я сделал над собой усилие.       Твик держал комок на коленях, периодически заглядывая под ткань и проверяя. Я вёл машину, усиленно вглядываясь в горизонт и понимая, что попросту боюсь спросить, как там собака? Живая ли?       Старуха сказала, что если я буду ехать по шоссе на запад, город покажется где-то через пару-тройку часов, но я, похоже, немного превысил скорость, и мы увидел первые домики даже раньше.       Я обратил внимание на небольшие магазинчики и какие-то административные постройки, свидетельствующие о том, что мы приближаемся к центру. Твик почти не разговаривал со мной, поставив звук радио на минимум, из-за чего казалось, что тягостное молчание в салоне можно потрогать руками.       Здравый смысл подсказывал, что нужно найти какое-нибудь здание навроде почты, купить там карту, спросить дорогу и валить отсюда к чёртовой матери. Но вместо этого мы припарковались возле парка, в котором Твик углядел собачников, и я бросился расспрашивать про клинику поблизости.       Таковая, разумеется, имелась, и приехали мы туда довольно быстро. В проходной, помимо нас, сидели ещё несколько пациентов, но белобрысый вдруг проявил чудеса красноречия, и администратор приняла нас сразу же.       Твик вошел в кабинет врача первым, я же замялся на пороге, потому что помещение показалось мне невероятно тесным. Позади запричитала женщина, мы, судя по всему, потеснили её в порядке очереди. Она пришла с таксой, у которой была перебинтована передняя лапа. Собака выглядела несчастной, но это не помешало ей при виде нас залиться возмущенным лаем.       — Подождите здесь, — ассистент врача принял комок у Твика из рук, и мягко оттеснил парня ко мне, в результате чего мы оба оказались в коридоре.       Я оглядел недовольных посетителей и положил руку белобрысому на плечо.       — Лучше выйдем. Здесь пахнет… — пробормотал я, и парень послушно поплёлся за мной.       На крыльце при входе дымил охранник. Я проследил за движением его руки с зажженной сигаретой, которую он подносил ко рту и сглотнул, мысленно проклиная всё на свете. Как же так вышло, что я не курил уже второй день и еще ни на кого не бросался?!       — Извините, — Твик обратился к мужчине. — У вас не найдется лишней сигареты?       — А лет-то сколько? — крякнул тот, окидывая нас подозрительным взглядом.       — Там собака умирает, — мрачно отозвался белобрысый, и охранник пожал плечами, поковырявшись в пачке.       Белобрысый прикурил от зажигалки из его рук и отошел в сторону, удерживая сигарету между большим и указательным пальцем. Я послушно шагал следом, как наркоман, а в горле уже перехватывало от спазмов.       — Держи, — сказал он, затянувшись и протягивая сигарету мне.       — Не знал, что ты куришь, — ответил я.       Дым царапнул в груди, и я чуть было не закашлялся от сильной затяжки: время, проведенное без курева, оказало поразительный эффект.       — Иногда курю, — Твик коснулся моих пальцев, снова перехватывая сигарету, а я засмотрелся на то, как он подносит её к губам. — Если сильно нервничаю.       — Думаешь, он выживет? — я задал наболевший для нас вопрос.       — Думаю да. Он должен.       — Откуда уверенность?       — Мы здесь случайно оказались. Я случайно его заметил… Слишком много случайностей приводят к положительному результату, — уверенно заявил он, и я невольно улыбнулся.       — Случайность – самая неслучайная вещь во Вселенной, — я упёр локти в перила железной лестницы рядом.       — Я знаю, — с уверенностью отреагировал Твик.       Только сейчас я заметил, что его предплечья покрылись мурашками, ведь куртка-то лежала где-то в кабинете клиники, да и вряд ли в пригодном состоянии после побывавшего в ней комка грязи. Но предлагать ему свою я как-то постеснялся, сочтя это неуместным.       Мы докурили сигарету на двоих в молчании, охранник давно ушел, и нас никто не беспокоил. Твик встал рядом со мной, так что наши плечи соприкасались, и я чувствовал, как он дрожит.       В клинике работало всего два кабинета, и очередь уменьшилась лишь на одного пациента: та самая хромая такса пропала, и на пластмассовой лавке освободилось немного места. Твик уселся рядом с дверью, куда мы отнесли найденыша, а я подошел к стойке администратора.       — Мэм, прошу прощения, могу ли я воспользоваться вашим телефоном? — поинтересовался я, и женщина, заполнявшая какие-то бумаги, подняла на меня безучастный взгляд.       — Что вы сказали? — переспросила она.       — Телефон. От вас можно позвонить?       Либо я выглядел странным, либо этого не было в правилах, но на мой вопрос женщина ответила вежливым отказом, велев не нервничать и подождать, когда выйдет врач. Решив не спорить, я прошелся по коридору к автомату с каким-то снеками и вдруг увидел, что рядом стоит такой же, но с напитками.       Найдя черный кофе, я вытащил из кармана куртки смятую купюру и усмехнулся. Это оказалась десятка. Вместе с напитком пришлось забрать целую гору мелочи, которую машина отсчитала в виде сдачи.       Твик не сразу сообразил, что находится в пластиковом стаканчике, который я протягивал. Он принял его в руки не глядя, затем принюхался, и удивленно уставился на содержимое.       — Спасибо, — он прикрыл глаза, делая глоток, а я подумал, что всё выглядит так, будто я возвращаю ему услугу за сигарету.       — Будешь? — белобрысый протянул стаканчик мне, и я улыбнулся уголком губ.       — Мистер Твик? — дверь в кабинет приоткрылась. — Зайдите, пожалуйста.       — Я с ним, — я резко поднялся, проскальзывая в операционную следом.       Наш найденыш лежал на койке, чуть более чистый, кажется, по крайней мере я уже видел его морду с приплюснутым носом и слегка высунутый язык. Он вроде бы тяжело дышал.       — Где вы его нашли? — поинтересовался врач.       — С ним всё в порядке? — перебил Твик.       — На шоссе, не могу сказать точно, миль 20 от города, — ответил я, слегка оттесняя белобрысого.       — И никого не было рядом?       — Абсолютно точно, его Твик заметил, мы были одни на дороге.       Парень все-таки обошел меня и встал напротив койки, встревоженно разглядывая животное. Заметив его обеспокоенность, доктор, вроде как сжалился.       — Он должен провести у нас ночь. У вас найдутся на это средства?       Я сглотнул, понимая, что в моем кармане позвякивает мелочь.       — Найдутся. Сколько нужно? — Твик уже вытаскивал бумажник из заднего кармана джинсов.       — Не нужно здесь, платить будете на стойке администратора! — врач, кажется, немного опешил. — У него ничего не сломано, но его нужно отмыть и проверить на внутренние повреждения, взять анализ крови, а также на глистов и паразитов. И понаблюдать общее состояние. Как я понимаю, о владельцах ничего неизвестно?       — Нет конечно, он был очень далеко от города, — заметил я.       — Может кто-то из хозяев выкинул, — подала голос ассистентка, печально добавив, — такое часто случается…       — В любом случае, оставьте контактный номер, мы свяжемся с вами завтра утром.       — Э-э, — тут настала неловкая пауза, в которую я судорожно пытался решить, что же нам делать. — Понимаете, мы сами не из этого города… И так получилось, что…       — Мы придём утром! Прямо к открытию придём, хорошо? — дождавшись, когда доктор кивнул и вернулся к работе, Твик толкнул меня в коридор.       — Еще на целый день, ты в своём уме? Где мы будем ночевать?! — зашипел я, в то время как белобрысый упорно тащил меня к администратору.       — Молодой человек, с вас семьдесят пять долларов, вот предварительный чек. Завтра нужно будет внести оставшуюся сумму в зависимости от сложности и количества процедур.       Твик вытащил из бумажника пластиковую карту.       — У нас нет телефона, не могли бы вы дать визитку клиники? Мы придём к открытию утром, — сразу же попросил он.       Пока администратор рассчитывалась и выписывала квитанцию, я рассматривал карту на стене, на которой были отмечены другие отделения. Блэк Гэп оказался не больше Южного парка — ничем не примечательный провинциальный городок.       — Здесь поблизости есть какие-нибудь мотели? — спросил я у женщины.       — Ну да, через улицу есть какая-то ночлежка… — отвлеченно ответила она, а затем протянула Твику квитанцию и чек. — Только там грязно и контингент не очень.       — Благодарю, — кивнул я, устремляясь на выход.       Свежий воздух после сильного запаха животных и лекарств показался мне спасением.       — Вы забыли куртку! — ассистентка нагнала нас уже на лестнице.       Твик растерянно забрал одежду, а я скептически осмотрел её состояние. Мы остановились у машины, когда мне всё-таки хватило сил, чтобы поинтересоваться:       — Откуда у тебя такие деньги? — Это моя кредитка, — он как-то замялся, — если не сильно шиковать, нам хватит и на мотель, и пожрать. А у тебя что есть?       — Восемь баксов осталось, — мне почему-то стало стыдно.       — Банкую я, да?       — Потом верну, — буркнул я, распахивая дверцу водительского сидения.       Мотель представлял из себя комплекс двухэтажных корпусов, образующих букву «п». На второй этаж можно было попасть по лестницам снаружи. На первом, где располагалась стойка регистрации, была прачечная, которую я сразу же приметил, и небольшой магазин со всякой мелочью и сувениркой.       Поскольку деньгами заведовал Твик, то и разговоры о заселении тоже вел он, что было для меня, мягко говоря, странно и непривычно. Хотя чего греха таить — наше положение с самого начала было из ряда вон, мне просто было трудно привыкнуть.       Получив ключи от номера, Твик прошел до телефона, на который указал мужчина и попросил, чтобы я подождал, пока он поговорит с родителями. Но мне не хотелось вмешиваться и уж тем более подслушивать парня, поэтому вместо этого я решил сбегать в магазин и в прачечную. В конце концов, моей мелочи должно было хватить хотя бы на это.       На улице уже смеркалось. Пока мы доехали до города и просидели в клинике, прошло часов пять, не меньше. С горизонта наползала огромная грозовая туча, почти заслонившая весь солнечный свет. Ветер усилился.       Я пробежался до прачечной, оплатил стирку и, не дожидаясь, пока программа закончится, заглянул в магазин и успел с наслаждением выкурить целую сигарету, прежде чем ко мне подошел белобрысый.       — Что сказали? — спросил я, наблюдая за его выражением лица.       — Что я козёл и придурок, — он вздохнул. — Но в общем-то они рады, что я не умер или типа того.       Я усмехнулся.       — А ты будешь звонить своим? — полюбопытствовал он.       — Думаю да.       Твик кивнул, а я затушил сигарету, возвращаясь к стойке регистрации. Меня вдруг посетила странная мысль, будто предчувствие о том, что всё идёт слишком хорошо и так долго продолжаться не может, но я усмехнулся своему нелепому страху, списав его на слишком насыщенные событиями дни.       — Крэйг?! — на том конце провода раздался треск. — Крэйг, где ты шляешься, мать твою?!       — Пап, привет. Со мной всё окей, передай маме, чтобы не нервничала.       — Сукин ты сын, почему не предупредил, что тебя не будет? А как же школа? Когда ты вернешься?       О том, что завтра уже понедельник я сообразил только сейчас. «Ничего себе сходил в аптеку», — подумалось мне.       — Сраный ты жопошник, — трубку перехватила сестра.       — И тебе не хворать, чудище, — я улыбнулся. — Вы серьезно думали, что со мной что-то не так?       — Я решила, что ты ошиваешься у Токена, и мы думали так, до тех пор, пока он не заявился сам! А потом мама поехала искать тебя у Донованов, и в общем-то она всё еще там, но уже сказала, что у них ты не появлялся. А где ты?       — Заехал тут в один городишко, — уклончиво ответил я. — Слушай, Триша… Скажи предкам, что все нормально. Я вернусь, как только смогу.       — С тебя двадцать баксов за такие нервяки, — проворчала она и кинула трубку.       — И я вас люблю, засранцы, — пробормотал я, слушая гудки.       На душе стало полегче, хотя я был немного удивлен, что обо мне так пеклись. За стеклянными дверьми показался Твик, уже в чистой сухой куртке, и я вышел к нему.       — Есть хочешь? Я там видел пиццерию… Может, отведаем какой-нибудь дряни? — меня позабавило, что он выглядел так, словно какое-то время репетировал это предложение.       — Договори за меня, — вдруг начал я. — На толстом тесте с двойным сыром и пепперони…       — Но без грибов и оливок? — белобрысый подавил улыбку и отвернулся. — Ладно.       На улице начал накрапывать дождик, и весь путь до кафе нам пришлось проделать бегом. Внутри потрясающе пахло свежеиспеченным тестом, официантка предложила нам столик в углу, возле окна, и я почувствовал, как у меня ноет в желудке.       — По-прежнему не ешь грибы? — спросил я Твика, глядя на то, как он уткнулся в меню.       Однажды ему попался червивый, и после этого мы еще долго пугали его всеми грибами, которые только могли найти в окрестных лесах. Подкладывали ему их в школьный шкафчик, в столовой, на стул в классе… Он так забавно вскрикивал, когда их видел.       Твик отвлеченно кивнул, шевеля губами и, кажется, о чем-то напряженно раздумывая.       — Слушай, может, нам выпить? — наконец, озвучил он. — Я только не знаю, что именно, не особо в этом разбираюсь…       Я усмехнулся, решив, что возьму эту заботу на себя и заказал два моих любимых лагера. Потом мы еще минут десять никак не могли определиться с пиццей, потому что нелюбимые Твиком грибы были почти в каждой. Наконец, решив, одновременно ухватились за высокие стаканы с пивом.       — Давай за Лаки, — предложил белобрысый.       — Кого? — непонимающе переспросил я.       — Ну Лаки, счастливчик, — пояснил Твик. — Чтобы он выкарабкался.       — За Лаки и за приключения! — провозгласил я, улыбаясь от мысли, что он уже назвал найденную собаку.       — Чтобы приключений было больше, — на лице белобрысого расцвела ответная ухмылка.       — Вот уж нет, — я засмеялся и чокнулся с его бокалом.       Странно, но несмотря на усталость и мой недавний разговор с родными, я поймал себя на мысли, что вовсе не скучаю по дому. Да, было чувство, что происходящее с нами — какой-то ёбанный пиздец, но, кажется, мне даже нравилось?       Я не стал озвучивать мысли вслух, наблюдая, как Твик поглощает пиццу и запивает её пивом. Он так смешно торопился, словно опасался, что пиво у него кто-то отберёт. А ещё у него раскраснелись щёки…       Кое-как доев свою половину пиццы, я проглотил лагер почти залпом.       Мы просидели в кафе еще полчаса. Твику понравилось пиво, и он попросил официантку повторить.       — Ты что, никогда не пил раньше? — я заметил, что парень немного наклюкался.       — Только на праздники, из-за таблеток мне нельзя, а сейчас… Я же их не пью.       — И вроде выглядишь неплохо? — я не то спросил, не то сказал определенно.       Твик горько усмехнулся в ответ, приканчивая остатки.       — Это тебе сейчас так кажется, потому что алкоголь оказывает седативный эффект…       Мы расплатились по счёту и вышли на свежий воздух. После дождя на тротуарах появились лужи, белобрысый шёл, слегка спотыкаясь, и я то и дело следил, чтобы вовремя поймать его в случае чего.       — Кто это там, возле машины? — спросил он, когда мы проходили мимо парковки.       Я поднял взгляд и увидел трёх парней, о чем-то очень оживленно переговаривающихся с администратором мотеля. Странные, слишком уж подозрительные типы. Наверное, нам надо было спрятаться, вот только сделать это посреди пустынной улицы было не так-то просто.       — Эй, пацан! — окликнул один из них, заметив, что я смотрю.       — Крэйг, мне это не нравится, — сбивчиво пробормотал Твик, и я почувствовал его ладонь на своем предплечье.       — Эй, вы оба! А ну идите сюда! — мужик повторил просьбу, в то время как другой что-то шепнул администратору. Слова оказали волшебный эффект, его как ветром сдуло.       Я пошёл, невзирая на белобрысого, который повис на мне, упираясь всеми возможными способами, и несмотря на то, что мы остались на парковке совсем одни.       — Твоя тачка, пацан? — мужик смачно сплюнул на асфальт.       — Ну допустим моя, и чё? — я сложил руки на груди, останавливаясь напротив их компании.       Последнее, что я помнил в тот вечер — вопли Твика и сильный удар прямо в нос, который вывел из равновесия. А затем соприкосновение с мокрым, холодным асфальтом и утешительная темнота.