Исповедь

В этот раз за окном бушует непогода. В этот раз дверь с грохотом открывается, пугая прихожан. Из исповедальни выходит девчушка лет двенадцати. Она украла у старшей сестры красивую помаду. Она согрешила, и она кается. Действительно кается, и надеется, что более такого не повторится. Мужчина, который стремится в исповедальню следом, не честен с собой. Он грешил, грешит и будет грешить. Он уже не исправится. Ему плевать на все эти заветы, на божий суд и всю эту чепуху. Он смеялся в лицо всем, кто говорил ему о спасении души. Этот мужчина уже пропил свою душу с Дьяволом за бутылкой дешёвого пива. Ему всё равно, какая загробная жизнь будет. Ад, так Ад… но он не пойдёт туда один. У него есть компания. Святой отец так и не вышел из исповедальни, ожидая, когда же смертельный ураган вновь начнёт теребить его душу, топтать веру, будоражить воображение. Они оба знают, что охотник близко. Им обоим известно, что каждая встреча может стать последней. Они будут упиваться каждой минутой, проведённой вместе. — Святой отец, я согрешил, — словно хищник в отчаянии, он бросается на решётку, что всегда стояла между ним и святым отцом. — Святой отец, я думал о вас… Он чувствует, как Роберта пробирает дрожь на этих словах. Дрожь предвкушения. Та самая дрожь, когда уверен, что скоро будет нечто волшебное, приятное. Радостное событие. То, что оправдает твои ожидания. Например… — О, святой отец, не о искуплении души я думал, когда проводил ножом по запястьям того мужчины… Ему всё равно, что будет. Грешнику нравится, как сгорает мужчина через стенку. Довольный судорожным вздохом с другой стороны тьмы, он расслабляется на скамейке и продолжает рассказ о том, как любя убивал очередную жертву. Роберт слышит бархатный голос, который мёдом и молоком разливается по сердцу. От него дальше, вглубь, в душу. Обжигает, наполняет собой полностью и льётся за края дальше. Из души чистой к плоти грязной. К самому грешному месту. Роберту неуютно. Он крепче держит двумя руками распятие, боясь его отпустить. Не управляет собой, руками и мыслями. Всё тонет и одновременно горит в этом чувстве. Выброшенная на берег рыба желает вернуться в океан, подальше от захламлённого воздуха. В океане вода тоже не кристальная, но она родная, знакомая. В ней рыба знает все слабости. В ней легко укрыться от этого реального мира. Легко утонуть в своей вере к Богу. На суше жарко, душно. Вера испаряется, выходит из его тела вместе с капельками пота, которые очерчивают всю его греховную, падшую сущность. Горит заживо, желает сбежать, отделиться от тела и стать духом. Хоть каким-нибудь. Грешник шепчет иступлённее, несдержаннее. Подробнее описывает всё, что было между ним и каким-то незнакомцем. — О, святой отец, я не упоминал? — довольная улыбка на лице, а между губ мелькает острый язык. Дьявольский, змеиный, раздвоенный язык. Следующие слова говорит тише, произнося каждую букву так, чтобы Роберт услышал и осознал. — Он тоже был святым отцом… Роберт понял. Земля ушла из-под ног. Его столкнули в бездну греха. Нет, не так. Приковали наручниками к себе, к плоти своей. Мыслями он с Каином. С Люцифером. С прекрасным падшим ангелом. С тем, кто так невзлюбил человечество. Роберт тихо просит ещё, он хочет знать все детали. Ему нравится сладостная пытка. Он сдаётся. Бог забыт, забыто имя его. Мужчина отпускает крест, ослабевает ошейник рабства божьего. Не дьявол его душит. Нет. Святые. Некогда любимый отец. Отец над всеми. Сейчас отец этот качает головой, наблюдая, как его послушник идёт не тем путём, как ступает с верной дороги в гущу плотских страстей. Ряса шуршит, лаская слух Грешника. Роберт же придаётся одному из смертных грехов — похоти. Он понимает, что его подчинили, поставили на колени перед тем, кого он раньше ненавидел. От кого старался уберечь других, а себя, увы, не уберёг. Слишком рядом, слишком много были вместе. Он как Ева — соблазнился сладким плодом. Предал Адама. Предал Господа. Сбивчивое дыхание, терпкий запах греха и пота. На руках Роберта доказательство его падения. На его губах привкус крови. В ушах — голос искусителя. — Святой отец, простите себе свои грехи, — уходит довольный демон, оставляя разбитую душу у врат небесных. Святой отец ненавидит себя. Его уже не спасти.