Оказывается, я сумасшедший.

Когда он понял, что Чэнь Цяньцин действительно ненавидит его, его охватило чувство страха, которого Лу Чжэнфэй никогда не испытывал. Он отпустил Чэнь Цяньцина и ушел в ванную. Судя по всему, он, вероятно, ушел чистить зубы. Чэнь Цяньцину было очень неудобно передвигаться после того, как ему сломали ногу, но, заметив, через долгое время Лу Чжэнфэй не выходит, он мог только встать, несмотря на трудности. Лу Чжэнфэй очень долго находился в ванной, но после того, как он вышел, выражение его лица уже стало нормальным. Как будто сейчас ничего не случилось. Лу Чжэнфэй был на пять лет старше Чэнь Цяньцина, но в настоящее время ему было всего двадцать пять лет, ему еще предстояло пройти долгий путь, прежде чем стать зрелым мужчиной. У него сейчас может быть плохое настроение, он может выйти из себя, но через пять лет даже уже сам Лу Чжэнфэй не сможет понять, о чем он думает. Без единого слова Лу Чжэнфэй понес Чэнь Цяньцина вниз по лестнице, и они случайно натолкнулись на Лю Хуамэй, который вернулась с продуктами. «Цяньцин, что это ты делаешь?» - увидев, что Лу Чжэнфэй в несет Чэнь Цяньцина по лестнице, она чувствовала себя довольно подозрительно. «Цяньцин захотел сыграть на рояле», - ответил Лу Чжэнфэй. - «И я взял его на руки». «Как ты собирался играть на рояле со сломанной ногой?» - в руках Лю Хуамэй были свежие овощи, поэтому было ясно, что она только что вернулась. Она сказала: «Если ты не будешь нормально отдыхать, то не жди что я буду заботиться о тебе, если случится что-нибудь еще». Чэнь Цяньцин пообещал исправиться. Затем Лю Хуамэй направилась на кухню. Она, собиралась приготовить еду. Лу Чжэнфэй принес Чэнь Цяньцина на диван и сел рядом. Пока Лу Чжэнфэй играл со своим телефоном, Чэнь Цяньцин смотрел скучные программы по телевизору. Лу Чжэнфэй: «Не возвращайся домой в Национальный день». - Это был не вопрос, а утверждение. Ему никогда не нравилось обсуждать что-то с Чэнь Цяньцином, потому, что они оба были в разногласии большую часть времени. Да и сам Чэнь Цяньцин тоже немного боялся возвращаться. Он беспокоился, что Лю Хуамэй и ее муж поймут, что с ним что-то не так. Но так как это был Национальный день, он с гораздо большей неохотой оставался с Лу Чжэнфэй. Чэнь Цяньцин не мог рассчитывать ни на один из этих вариантов, но первый все же был немного лучше второго. К сожалению, Чэнь Цяньцин не имел права принимать решение, поэтому он просто молчал. Лу Чжэнфэй был смущен, из-за того Чэнь Цяньцин ничего не сказал. С тех пор как он проснулся, он, казалось, стал намного спокойнее. Временами, когда он должен был решительно протестовать, он вместо этого оставался тихим и пассивным. Как будто он внезапно понял ситуацию, в которой он сейчас находился, и поэтому он полностью потерял всякий интерес к сопротивлению ему. Одна из главных причин, по которой Лу Чжэнфэй так сильно мучил Чэнь Цяньцина, заключалась в том, что Чэнь Цяньцин никогда не хотел идти на компромисс. Если бы первоначальный Чэнь Цяньцин когда-либо сталкивался с такой просьбой от Лу Чжэнфэя, они бы обязательно бы сильно спорили. Но, естественно, сейчас Чэнь Цяньцин не станет ссориться с Лу Чжэнфэй. Он посмотрел на человека с безразличным лицом рядом с ним и внезапно захотел вздохнуть. Таким образом, казалось, что он в прошлом был бы таким мелочным и вел себя как ребенок перед Чэнь Цяньцином. «Что ты хочешь сказать?» - С Лю Хуамэй на кухне Лу Чжэнфэй не слишком хотел шуметь. Он спросил: «Чэнь Цяньцин, ты снова несчастен?» Зачем задавать вопрос, ответ на который ты уже знаешь? Чэнь Цяньцин вообще не хотел ему отвечать, но, учитывая, что Лу Чжэнфэй, похоже, не собирался останавливаться, если он не ответит, он мог только сказать: «Ты позволишь мне вернуться домой во время Национального дня, если я скажу тебе, что несчастлив?» Лу Чжэнфэй: «Нет» «Ну вот». - Чэнь Цяньцин: «Что еще ты хочешь, чтобы я сказал?» Старый Чэнь Цяньцин был очень резким человеком, но Лу Чжэнфэй вырывал эти шипы один за другим. Он почувствовал бы себя очень довольным, увидев свою беспомощную внешность; но теперь Чэнь Цяньцин был как мяч. Лу Чжэнфэй даже не знал, с чего начать, он мог только оттолкнуть его, чтобы выразить свои чувства - и именно на это надеялся Чэнь Цяньцин, именно это Лу Чжэнфэй больше всего не хотел делать. «Сяо Лу». - Как только разгорелся разговор, Лю Хуамэй вышла из кухни и спросила: «Есть ли какие-нибудь продукты, которые тебе не нравятся? Ты любишь петрушку?» Видя, что Лю Хуамэй зашла в комнату, Лу Чжэнфэй перестал заставлять говорить Чэнь Цяньцина. Вместо этого он улыбнулся: «Мне все нравится, тетушка». Все нравится? Почему он не слышал об этом? Услышав, что сказал Лу Чжэнфэй, Чэнь Цяньцин мог думать только о его намерениях. Лу Чжэнфэй не любит аромат петрушки, сельдерея, лука и чеснока. Если бы хоть что-то из этого, было на тарелке, он бы не сделал и укуса. «Тебе не нужно быть вежливым». - Лю Хуамэй улыбнулась: «Меня совсем не смущают твои предпочтения …… Мой ребенок Цяньцин с юних лет никогда не был придирчив к еде. Даже если кусок мяса упадет на стол, он все равно поднимет его палочками». Услышав это, на лице Лу Чжэнфэй наконец появилась легкая улыбка. Он посмотрел на Чэнь Цяньцина и сказал: «На самом деле, я много чего ем, тетушка». На самом деле, в списке продуктов, которые он не ел, слишком много всего, поэтому он покапризничает, если скажет это. Лю Хуамэй подумала, что Лу Чжэнфэй просто стесняется сказать ей, поэтому она повернулась, чтобы спросить у сына: «Цяньцин, вы двое близки, я уверен, что ты знаешь, что ему не нравится, верно?» Чэнь Цяньцин ответил: «Этих продуктов слишком много, я едва могу сосчитать». Улыбка Лу Чжэнфэя исчезла в одно мгновение. Лю Хуамэй вздохнул: «Боже, о чем ты говоришь? Сяо Лу очень помог нам, а ты даже не знаешь, что он не любит есть? Посмотрим, не побьет ли тебя папа, когда ты приедешь домой в Национальный день ». Его мама действительно была благочестивым человеком. Чэнь Цяньцин быстро ответил: «Мама, я не поеду домой в Национальный день». Лю Хуамэй была потрясена: «Почему нет?» - Она думала, что ее сын вернется домой на золотые выходные в мае, но она не ожидала, что ее сын попадет в аварию. Но почему он не хочет приехать домой в Национальный день? «У меня есть кое-какие дела», - ответил Чэнь Цяньцин. «Что?» - Было ясно, что Лю Хуамей хотела докопаться до истины: «Твой папа не видел тебя полгода, и ты не планируешь его увидеть, детка? Ты хочешь отречься от семьи?» Чэнь Цяньцин молчал, но в этот момент у него было то же самое выражение лица, что и у Лу Чжэнфэя; и то и другое можно считать довольно ужасным. Лу Чжэнфэй знал, что Чэнь Цяньцин пытался умышленно разворошить эту тему с Лю Хуамэй. Он знал, что это было преднамеренно, но перед Лю Хуамэй он больше не мог настаивать на своем решении. И вот, он сказал: «Цяньцин, ты должен вернуться домой в Национальный день». Чэнь Цяньцин ответил: «Конечно». - Реакция Лу Чжэнфэя была такой, как он ожидал. Лю Хуамэй действительно была благочестивым человеком, но после этого Чэнь Цяньцин вскоре узнал, что его мать была не только его благочестивым человеком, но и благочестивым человеком для Лу Чжэнфэя. Потому что Лю Хуамэй сказала следующее: «Как ты празднуешь Национальный день, Сяо Лу? К тому времени нога Цяньцина должна чувствовать себя лучше, поэтому, если ты свободен, ты можешь приехать к нам. Когда наступит это время, ты можешь попросить Цяньцина что бы он устроил тебе экскурсию по нашему городу». Улыбка Чэнь Цяньцина застыла на лице, и в одно мгновение улыбка появилась на лице Лу Чжэнфэя. Эта улыбка была настолько яркой, что теперь Чэнь Цяньцин чувствовал то же, что и он, когда ему пришлось согласиться позволить ему вернуться. И теперь, у Чэнь Цяньцина, было унылое выражение на лице. Настроение обоих было похоже на шкалу: у одного поднимется, у другого опускается. «Мама!» - Чэнь Цяньцин попытался отговорить ее приглушенным тоном: «Лу Чжэнфэй - действительно занятой парень, как бы он нашел время, чтобы отправиться к нам ……» «Сынок, не говори так». - Лю Хуамэй бросила на него взгляд. «Тетушка, я приеду с Чэнь Цяньцином, когда придет время, тогда вы должны будете меня приветствовать, хорошо?» - Не было никакого способа, которым Лу Чжэнфэй отказался бы от предложения Лю Хуамэй. Он не стал ждать, пока Чэнь Цяньцин заговорит, прежде чем продолжить: «Я еще никогда не был в вашем городе». Услышав это, Лю Хуамэй улыбнулась: «У нас самые известные мандарины ... Я определенно возьму тебя с собой, когда ты приедешь». Лю Хуамэй первоначально пришла спросить, ест ли Чжэнфэй овощи или нет, но таинственно закончила тем, что пригласила его в их город. Лу Чжэнфэй был во многих местах, поэтому, естественно, он видел много вещей. Пока они говорили об обычаях и населенных пунктах, они так разговорились, что суп Лю Хуамэй почти сгорел. Тем кто напомнил ей о еде был Чэнь Цяньцин, и Лю Хуамэй вернулась на кухню, в конце концов, она так и не поняла, что Лу Чжэнфэй не любит есть. Видя, что Лю Хуамэй ушла, Лу Чжэнфэй сказал: «Цяньцин, я так счастлив, что смогу поехать с тобой домой». Чэнь Цяньцин: «……». - Как стыдно, не мог бы ты пообещать не делать такое дерьмовые выражения на этом лице? Ясно, что Лу Чжэнфэй был в отличном настроении. Все, что он сказал о том, что не позволяет Чэнь Цяньцину ехать домой, уже покинуло его мыли. Единственное, что осталось в его памяти, это то, что он может посетить дом Чэнь Цяньцина, и поприветствовать его родителей. Старый Лу Чжэнфэй никогда не получал такого обращения. Он никак не мог показать Лу Чжэнфэю какое-либо яркое выражение на лице, после перелома ноги, даже место, где находилась сейчас Лю Хуамэй, изменилось. Отношение Лу Чжэнфэя в то время также повлияло на Лю Хуамэй, и, хоть она не знала, что происходит, ей было совершенно ясно, что ее сыну не нравится этот его друг, и, естественно, она не могла предложить ему такое. В прошлой жизни, в Национальный день Лу Чжэнфэй запер Чэнь Цяньцина в доме и занимался с ним сексом целыми днями, отпуская его только после того, как Чэнь Цяньцин начинал плакать и молить о пощаде. Но теперь, Чэнь Цяньцин не мог дать Лу Чжэнфэй такую возможность. Просто размышления о том, как Лу Чжэнфэй может проникнуть в его тело, заставили его вздрогнуть и почувствовать покалывание, его мозг начинал ломаться при таких мыслях. Лу Чжэнфэй, сидевший рядом с ним, был так молод, в его улыбке почти не было печали. Размышляя об этом, Чэнь Цяньцин удивлялся, что, возможно, а прошлом все могло бы быть не так ужасно, если бы он понимал некоторые вещи, которые он делал только сейчас. «Не смотри на меня», - неожиданно заговорил Лу Чжэнфэй. Чэнь Цяньцин разразился смехом. Он действительно хотел спросить: а что, если я смотрю на себя? Но, к счастью, он сопротивлялся этому желанию. Наконец, когда Лю Хуамэй накрыла обеденный стол с едой, Чэнь Цяньцин заметил, что уши Лу Чжэнфэя были красными. Несмотря на то, что выражение его лица не изменилось, Чэнь Цяньцин заметил, что Лу Чжэнфэй на самом деле чувствовал себя смущенным ... Говоря об этом… Почему он вдруг почувствовал, что молодой он был просто очарователен? Наверное, это его воображение.