Оказывается, я сумасшедший.

После того, как они закончили делать покупки, Чэнь Цяньцин и Лу Чжэнфэй отправились домой. Лу Чжэнфэй держал в руке коробку с йогуртом и несколько килограммов фруктов, а Чэнь Цяньцин держал большую бутылку колы. Хотя ни один из них не любил Чэнь Сяохуэй, они все равно играли свои роли джентльменов, не оставляя багаж Чэнь Сяохуэй на произвол. Чэнь Цяньцин думал, что Чэнь Цинъян решит их дело к тому времени, когда он вернется, но никогда бы не подумал, что услышит гневную ссору между Лю Хуамэй и Чэнь Цинъяном, как только откроет дверь. Лю Хуамэй явно злилась и была в гневе, кричала на Чэнь Цинъяна: «Чэнь Цинъян, ублюдок! Как много ты сделал за моей спиной? Как ты мог мне не сообщить, что ты собираешься продать мой дом? За десять тысяч? Хочешь попробовать продать мой дом за столько и посмотришь, что я собираюсь сделать с тобой!» Когда Чэнь Цинъян увидел, что дети вернулись, его лицо исказилось в неловкое выражение, и он попытался успокоить ее приглушенным голосом: «Хуамэй, если ты не можешь согласиться с этим ... Мы можем обсудить это позже, давайте не будем ссорится перед детьми». Лю Хуамэй была зла: «Не заставляй меня ругать тебя! Слушай, тебе лучше все исправить прямо сегодня! Я могу согласиться помочь твоей сестре, но не смей трогать мой дом!» Глаза Чэнь Цинью уже покраснели, она начала тихо рыдать на диване. Она попыталась сказать: «Брат, невестка, пожалуйста, не ссорьтесь, мне не нужен дом…» Чэнь Цинъян сказал ей: «Цинюй, сложно самостоятельно воспитывать Сяохуэй, где ты будешь жить, если у тебя нет дома?» Чэнь Цинюй решительно выступила: «Брат, даже если мне придется жить под мостом, я все равно не хочу доставлять тебе неприятности!» Первым зрелищем, которое увидел Чэнь Цяньцин, как только он вошел, было шоу Чэнь Цинъяна и Чэнь Цинюй. На самом деле, он не мог понять Чэнь Цинъяна, но, следуя тому, что он знал, было разумно сказать, что Чэнь Цинъян должен был быть хорошим отцом ... Но, конечно, можно быть одновременно и хорошим отцом, и хорошим братом. Лю Хуамэй почти потеряла терпение. Обычно она была умной женщиной и обсуждала личные вопросы между ней и Чэнь Цинъяном наедине, она уже сделала большой шаг назад к сестре Чэнь Цинъяна, но все равно никак не могла принять то, что требовал от нее сегодня Чэнь Цинъян. Перед тем как уйти в отставку, был один из жилищных проектов, в котором она участвовала и потратила восемьдесят тысяч юаней на дом в то время. По прошествии десяти лет городское планирование и благоустройство территории со временем повысило стоимость дома. Просто сдав в аренду свой дом на месяц, она могла легко получить три тысячи, и теперь Чэнь Цинъян фактически заставлял ее продать дом за сто тысяч Чэнь Цинюй? Как она могла принять такое? Лю Хуамей засмеялась в гневе: «Да, сделай меня плохим парнем! Тебе лучше услышать, Чэнь Цинъян, я никогда не соглашусь с этим. Я могу продать дом, но даже не думаю его продавать менее чем за пятьсот тысяч! » Чэнь Цинъян сказал: «Хуамэй, дети здесь!» Наблюдая за этим, Чэнь Цяньцин уже понял, что произошло. Он сказал: «Папа, я в порядке, лучше сначала договорится с мамой». При поддержке своего сына Лю Хуамэй стреляла в полную силу, говоря: «Чэнь Цинъян, я знаю, что ты заботишься о своей сестре, у меня тоже есть братья! Я знаю, что ты чувствуешь, но ты не можешь этого сделать. Сто тысяч! Ты думаешь, этого достаточно, чтобы купить мой дом? Это дом, который я храню для Цяньцина, так что даже не думай об этом!» Чэнь Цинъян вздохнул: «Не сердись, просто успокойся…» Лю Хуамэй фыркнула и бросила свой фартук: «Цяньцин, пойдем, мы едим сегодня вечером вне дома!» «Сестра» - Чэнь Цинюй начала: «Не сердись, брат слишком беспокоится обо мне ... Я ... Я должна быть той, кто уйдет. Давай, Сяохуэй, давай пойдем домой». Чэнь Сяохуэй начала плакать. Первоначально это была их вина, но она перевернула все и вместо этого стала жертвой. Чэнь Цяньцин вообще не интересовался этим шоу, если бы у жизни был пульт дистанционного управления, он определенно уже переключил бы канал. Лю Хуамэй была вне себя от гнева, поэтому, естественно, она не убедила бы их остаться. Это был Чэнь Цинъян, который наконец заставил их остаться после некоторого уговора. Он вздохнул: «Давай пообедаем, прежде чем мы поговорим. Цинюй было нелегко посетить нас». Чэнь Цинюй и ее дочь не жили в С-Сити, а жили довольно далеко от главного города. И именно из-за этого Чэнь Цинюй хотела купить дом Чэнь Цинъяна, который находился в центре города. Чэнь Цяньцин ощутил, что, возможно, он сталкивался с таким вопросом в своей прошлой жизни, но, поскольку у Чэнь Цяньцина не было такой же возможности вернуться домой, как сейчас, Чэнь Цинюй на самом деле сумела пробиться к ней за это время. Лю Хуамэй была настолько взбешена, что не хотела готовить, поэтому Лу Чжэнфэй вызвался сделать это вместо нее. Настоящий Чэнь Цяньцин, вероятно, был бы удивлен, что Лу Чжэнфэй умел готовить, но нынешний Чэнь Цяньцин знал, почему Лу Чжэнфэй это умел. Было забавно говорить об этом, но Лу Чжэнфэй потратил всю свою энергию, заискиваясь перед Чэнь Цяньцином, и специально отправился на уроки кулинарии. Лю Хуамэй некоторое время сидела в гостиной, но она все еще чувствовала, что позволять гостю готовить еду самому не годится, поэтому она все тоже пошла на кухню. Не было известно, что сказал ей Лу Чжэнфэй, но вскоре из кухни послышались веселые звуки ее смеха. Атмосфера в гостиной была довольно неловкой. Чэнь Цяньцин чистил апельсин, пока смотрел телевизор, полностью игнорируя пару мать и дочь. После некоторого колебания Чэнь Цинъян повернулся к Чэнь Цяньцину: «Цяньцин, папа не хочет быть черствым или что-то в этом роде, но твоя тетя на самом деле испытывает трудности ... Разве этого не достаточно для нас, пока у нас есть собственный дом? Разве мы не можем им помочь?» Когда Чэнь Цяньцин был еще Лу Чжэнфэем, у него была своя сестра, поэтому он мог понять, что Чэнь Цинъян нуждается в помощи. Но несмотря ни на что, даже если это был ваш брат или сестра, вы все равно должны избегать того, что может принять и сделать другая сторона. Узнав, что Лу Ицинь сделала с Чэнь Цяньцином в его прошлой жизни, Лу Чжэнфэй отправил ее за границу, даже не задумываясь. Он проигнорировал ее просьбы и все ее слезы, как будто у него с самого начала никогда не было сестры. Чэнь Цяньцин говорил: «Папа, ты пытаешься меня уговорить?» Чэнь Цинъян хотел сказать больше, но он не мог больше ничего произнести. Он знал, что его семья определенно будет против этого, но он все еще не мог видеть, как его сестра окажется на улице. Чэнь Цяньцин продолжил: «Папа, ты не единственный, кто хочет делать добро, я тоже, но ты действительно думаешь, что у меня есть сила, чтобы помочь? Сколько ты зарабатываешь в месяц? Сколько мама зарабатывает в месяц? Это нормально, что мама никогда не примет, что ты пожертвовал несколько сотен тысяч юаней». Чэнь Цинъян вздохнул. Действительно, его обычная зарплата была невысокой, и только когда компания отправила его за границу, он смог получить некоторые субсидии, а арендная плата, которую они получили от этого дома, в основном использовалась Лю Хуамэй для оплаты всего в доме. Услышав, что сказал Чэнь Цяньцин, взгляд Чэнь Цинюй потемнел. Она сказала: «Цяньцин, ты просто ребенок, поэтому ты не понимаешь, я не жадная до богатства твоей семьи, просто Сяохуэй уже старшеклассница, если бы у нее было место, где жить ... Ты знаешь, мой дом находится далеко от города, она может приезжать домой только раз в месяц ...» Чэнь Цяньцин резко отреагировал на ее слова: «Итак, вы планировали купить дом вместо того, чтобы арендовать его? Вам хватит ста тысяч юаней, чтобы снять дом на несколько лет». Чэнь Сяохуэй все еще плакала. Она сказала: «Мама, это моя вина ...» Чэнь Цяньцин больше всего ненавидел драму. Говорят бедность поглощает брак, и это было разумное высказывание. Просто посмотрите на Чэнь Цинюй, она даже хотела засунуть пальцы в денежный горшок своего собственного брата, действительно низко. Чэнь Цинюй хотела продолжить, но Чэнь Цяньцин отрезал ее слова, сказав: «Мы должны пообедать, прежде чем говорить об этом». Чэнь Цинюй могла только закрыть молча рот. Лю Хуамэй и Лу Чжэнфэй закончили готовить обед и вышли из кухни. Их выражение лиц наконец-то улучшились, но улыбаться не было причины. Чэнь Цинъян чувствовал себя неловко, но он не мог ничего сказать, поэтому мог только вздыхать. После обеда Чэнь Цинъян сказал: «Цинюй, тебе нужно остаться на ночь». Чэнь Цинюй ответила: «Забудь об этом, брат, я уеду после обеда, я все еще могу это сделать». Чэнь Цинъян продолжил: «Просто останься, вместо того, чтобы спешить домой, мы можем отправиться куда-то на ужин сегодня вечером». До тех пор, пока не был поднят вопрос о доме, Лю Хуамэй на самом деле относился к Чэнь Цинюй относительно приятно. Она ничего не сказала, услышав предложение Чэнь Цинъяна, она только продолжал есть. Для Чэнь Цяньцина, который ел еду, приготовленную Лу Чжэнфэем и Лю Хуамэй, он действительно чувствовал, что вкус не плохой, и даже несколько секунд смаковал ее. После обеда Лю Хуамэй отправила Чэнь Цяньцина мыть посуду, и к нему присоединился и Лу Чжэнфэй. Лу Чжэнфэй сказал: «Цяньцин, ты несчастлив?» Спросил, хотя он ясно знал, как кто-то может быть счастлив с нем, что происходит в семье? Чэнь Цяньцин налил немного моющего средства, опустив голову: «И ты рад этому?» Когда его спросили таким образом, Лу Чжэнфэй на мгновение замер. Подумав, он искренне ответил ему: «Почему бы мне не купить твоей тете дом?» Если бы кто-то еще сказал это, то это можно было бы понять как шутку, но Чэнь Цяньцин был совершенно уверен, что Лу Чжэнфэй не только не шутил, он был чрезвычайно серьезен - да, покупая дом для Чэнь Цяньцина в городе N было так же просто, как щелкнуть пальцами. Чэнь Цяньцин внезапно почувствовал необходимость вздохнуть, когда он посмотрел на эту более молодую версию себя. Он никогда не чувствовал себя так раньше, но теперь, глядя на молодого Лу Чжэнфэя с точки зрения другого человека, он просто впадал в депрессию из-за его низкого эмоционального интеллекта. Чэнь Цяньцин сказал ему: «Ты богат, а?» Лу Чжэнфэй ответил: «... У меня все схвачено». - Несмотря на то, что ему еще не удалось полностью захватить бразды правления семьей Лу, количество доступных ему ресурсов было ограничено, но его достатки все равно можно считать весьма впечатляющими. Чэнь Цяньцин продолжил: «Если у тебя есть столько денег, положи их на мою карточку». Лу Чжэнфэй был так удивлен, что его глаза расширились ... Это был первый раз, когда Чэнь Цяньцин попросил у него денег. Чэнь Цяньцин сказал: «Возьму это как ссуду, я верну тебе деньги через два года». Лу Чжэнфэй сказал ему: «Цяньцин, ты наконец готов принять меня?» Чэнь Цяньцин с серьезным взглядом посмотрел на Лу Чжэнфэя: «Я мог бы подумать, если бы ты превратил себя в деньги». Лу Чжэнфэй на самом деле потерял дар речи на этот раз. Чэнь Цяньцин продолжал: «На что ты смотришь? Помой посуду, у меня начинает болеть нога ». Услышав это, Лу Чжэнфэй еще больше внимания уделил мытью посуды.