Мы друг другу даны. Жизнь в Америке II

Декабрь 2008 год Альф удивительно быстро выздоравливал, что естественно поразило маггловских врачей. Джордж тоже приходил в себя от волнений и ужасов той недели, от панического страха, при воспоминании каким беспомощным и слабым был тогда Альф. Правда, в его отношениях с Шелл всё ещё была неопределённость. После того замечательного «Дня Благодарения» и их объятий, она, казалось, отдалилась от него немного, собственно, она больше не приходила к ним в гости на неделе, как раньше. Но сейчас был декабрь, месяц предстал во всей своей зимней красе, с трёхдюймовым слоем снега, покрывающим землю и хрустящим под ногами, когда он шёл к почтовому ящику. Вереница снежинок кружилась, блуждая в свежем зимнем ветерке. Остановившись на мгновение, Джордж неподвижно втягивал в лёгкие морозный воздух, чувствуя, как слегка обжигающий холод будоражит его кровь. Он окунулся в воспоминания прошлого, в тот день в Хогвартсе, когда они с Фредом затеяли игру в снежки и пускали их друг в друга заклинаниями, случайно попав в тюрбан проходящего мимо профессора Квирелла. Он слышал хихиканье Фреда, когда их за этой «снежковой эпопеей» застала профессор Макгонагалл. Она отчитала их, назначила отработку… и… Стоило профессору Квирреллу уйти, она сама зачерпнула пригоршню снега и, прежде чем Фред и Джордж поняли, что происходит… Запустила в них снежок, отскочивший от головы Джорджа и угодивший в шею Фреду… Они стояли ошеломлённые, потеряв дар речи от удивления, слегка посмеивающаяся Макгонагалл уже уходила, бормоча под нос: «Ещё не потеряла форму». Когда Руфус подбежал к нему навстречу, он очнулся от своих воспоминаний, увидев две гигантские лапы у себя на груди. — Лежать, приятель! — он весело засмеялся, почёсывая живот довольного Руфуса. Мишель была на другом конце поводка. — Интересно, о чём ты так задумался, Джордж Уиттерби? — сказала она, подходя к нему. — Сдается мне, этот отстранённый взгляд неспроста… Джордж только улыбнулся, слишком счастливый, чтобы поделиться, и просто довольный, что видит её. — Фред обожал снег, — ответил он, зная, что этого будет достаточно. Руфус в это время усердно валялся в сугробе. — Руфус тоже, — рассмеялась она, и потом посмотрела ему в глаза. — Присоединишься к нам? Они пошли вместе по школьному двору, где она смогла спустить собаку с поводка, чтобы тот мог погоняться за птицами только по одной понятной ему причине. Наблюдать за ним было просто весело, такая незамутненная радость от простых действий, которое он получал от самого процесса «охоты». — Как Альф? — спросила она. — Я знаю, что с его оценками и домашними заданиями все в порядке, но временами кажется, что он быстро устаёт. — Я бы сказал, что с каждым днём всё лучше, — ответил Джордж. — На этой неделе уже прекратилась головная боль, — он на мгновение стал серьёзнее.— Я бы не вынес, если бы с ним что-то случилось. До сих пор кошмары снятся. — Знаю, — ответила она, сжав его руку. — Через мой класс проходят сотни детей, Джордж, но я никогда не видела, чтобы отец с сыном были так близки, в лучшем смысле этого слова. Я имею в виду здоровую эмоциональную близость. Я встречала детей, чья родительская любовь временами удушала их. А вы двое просто… дополняете и поддерживаете друг друга. Может, это так потеря жены сказалась на ваших отношениях или нет…но… Он больше не мог выносить этого: — Шел, — он слегка замешкался, заставляя её остановиться и посмотреть на него. — Я должен тебе кое в чём признаться. Она в ожидании посмотрела на него, Джордж смотрел невидящим взглядом за горизонт, погрузившись в свои мысли. Он так много хотел ей рассказать, и не мог. Но, по крайней мере, он не позволит смерти Кэти Белл, упокой господи её душу, встать между ними. Откровенно говоря, он не думал, что и сама Кэти бы этого хотела: — Всё сложно. Я очень многое хочу тебе рассказать, но пока просто не могу. Но… ты должна знать… мать Альфа умерла этим летом. Но мы не были женаты, — он посмотрел на неё, видя понимание в её взгляде. — Я был в неё влюблён, когда был совсем мальчишкой… — по крайней мере, это было правдой, пока он не уступил её брату, — и я никогда не переставал уважать её, она была прекрасной матерью Альфу, за что я ей бесконечно благодарен… но я скорблю по ней не больше, чем по другу. К его удивлению, Мишель, казалось, явно расслабилась. — Спасибо, Джордж, — ответила она. — Мне всегда было непонятно… — она хмыкнула. — Ты знаком с творчеством Джейн Остин? — Писательница любовных романов? — уточнил Джордж слегка смущённо, но не желая казаться полным болваном и признался. — Мама её обожает. — В книге «Чувства и чувствительность» есть такая героиня Марианна. Она полюбила не того парня, а позже согласилась выйти замуж за другого, который был гораздо лучше. Многие ожидали, что она будет с ним счастлива, но она не была в него влюблена, да и сама Остин говорила, что она никогда не сможет любить наполовину, — Мишель положила руки ему на плечи. — Мне кажется, что это можно сказать и о тебе, Джордж. Ты забавный, умный, но при этом чувствуешь многие вещи гораздо глубже. Ты не можешь любить вполсилы. Я имею в виду, ты до сих пор скорбишь по брату, который умер, десять лет назад, кажется? Так что я никак не могла понять, почему ты так легко пережил потерю жены, которая умерла всего полгода назад, — она усмехнулась. — Один мой друг даже предположил, что ты её и прикончил! Джордж почувствовал, как краснеют его щёки, он медленно обнял её за талию, проигнорировав эти инсинуации: — Так … ты обсуждаешь меня с друзьями? — Один или два раза было, — призналась она, прижавшись к нему, так что они почти соприкасались кончиками носов. Он наклонился, чтобы поцеловать её… Но она слегка отклонилась: — Джордж… — она покачала головой, — я тоже должна тебе кое в чём признаться… по поводу Энтони. Ого. Джордж слегка ослабил хватку, так чтобы её тело не было так сильно прижато к нему: — Ты не обязана ничего мне объяснять, Мишель… — ответил он, кладя подбородок ей на макушку… — Я хочу сказать, ты можешь рассказать мне всё, что захочешь… но если ты не можешь… всё в порядке… — Я бы очень хотела бы тебе всё рассказать, — она положила голову ему на грудь и какое-то время молчала, — потому что я… я … не могу тебе всего рассказать пока, Джордж. Но кое о чём я хочу сказать. Это НУЖНО МНЕ. Ты знаешь, как умер Энтони? — Одиннадцатого сентября? — уточнил он. — Вообще-то десятого, когда мы разорвали помолвку. Вот это было неожиданно. Слегка отступив от неё, но продолжая держать за руки, он посмотрел ей в глаза и спросил: — Почему? Она грустно улыбнулась: — Помнишь, как я говорила, что отказалась от многого, чтобы подходить ему и его стилю жизни, соответствовать его ожиданиям? Я была готова пойти на это, ведь я хотела прожить с ним всю оставшуюся жизнь. Но я чувствовала, что должна ему всё рассказать, чтобы он понял и знал, если мы будем вместе, особенно, когда у нас появятся дети, — она всхлипнула. — Накануне вечером за бутылкой вина, я всё ему рассказала… Всё в мельчайших подробностях и самых шокирующих деталях. — О! — Джордж нежно перебирал её пальцы. — Могу предположить, что сказанное ему не понравилось? С горечью она отвернулась от него и убрала свои руки: — Он просто обезумел, Джордж… Я хочу сказать, после всех этих лет, что мы были вместе, я ему доверяла… Мне было так больно. Сколько гадостей он наговорил мне… — она закрыла глаза руками. — Я всё ещё слышу его голос и помню тот разговор во всех подробностях, Джордж, — прошептала она. Он снова крепко её обнял. — Прости… — он поцеловал её в макушку, — прости за то, что заставил тебя вспомнить об этом, Шелл… Она снова всхлипнула, но быстро взяла себя в руки, сделав глубокий вдох: — Всё кончилось тем, что он выскочил из дома, а я почти разгромила квартиру. А на следующий день… была его смена. Я чувствовала, что увижу его в новостях, учитывая, что произошло с теми небоскрёбами… — она закрыла глаза. — Я не знала, что делать, Джордж. Я ведь всё ещё любила его… Я ещё надеялась, что мы сможем поговорить и всё уладить. Может, у нас бы и получилось, а, может, и нет… Он был очень зол. Но всё закончилось… Никто не знал, он не успел никому рассказать о нашей ссоре… Так же, как и я. Все мне сочувствовали, считая скорбящей невестой, а я была вместо этого… чёрт, я была озлобленной женщиной, потерявшей себя прошлую и не имеющую теперь будущего. Джордж продолжал её крепко обнимать, так крепко, как мог на людях: — Тяжело было жить с этим грузом целых семь лет, да? — Ты даже не представляешь, — она покачала головой, они простояли так немного, пока не пошёл снегопад. Она первая нарушила молчание. — А тебе не интересно узнать, что вызвало у него такое отвращение ко мне? — Ну, я могу только догадываться… будучи практически «домохозяйкой» и просмотрев достаточно низкопробных ток-шоу, попробую угадать. Ты скрытый… транссексуал? — ДЖОРДЖ! — она возмущённо посмотрела на него, но вовремя заметила смешинки в его глазах. — Так ты… Он только рассмеялся, перехватив её руку, когда она хотела игриво ударить его по плечу: — Что, нет? Ну и ладно… Остальное не так страшно. Она нерешительно посмотрела на него. — Правда, Шелл… Всё в порядке. Я раньше тебе говорил, что мне и самому есть что скрывать… у меня есть на то веские причины… и ты это приняла. Так что, если тебе о чём-то неловко говорить… то кто я такой, чтобы тебя осуждать? — он снова обнял её. — Шесть месяцев, Шел… Давай дадим друг другу время до конца учебного года, в любом случае. — А потом… — спросила она, затаив дыхание. — А потом мы сможем доверять друг другу настолько, чтобы поделиться наихудшими секретами, либо этого не произойдёт. Давай просто позволим себе немного расслабиться и будь, что будет. Мы оба пережили боль потери, каждый свою… Мы можем дать себе время, — он зарылся лицом в её волосы. — А теперь я могу тебя поцеловать? — прошептал он ей на ухо. — А ты попробуй, — прошептала она в ответ, поднимая подбородок. Он наклонился к ней, но замешкался. — А ты точно не мужик? — поддразнил он её. Мишель только сильнее к нему прижалась и сама его поцеловала, чувствуя, как он ей отвечает. Они оба так долго этого ждали. Какое-то время они были заняты, а когда снова смогли вдохнуть свежего воздуха, она прошептала ему в уцелевшее ухо: — А ты проверь. На что он только весело усмехнулся: — С удовольствием!

***

Тем временем… в Англии Драко Малфой вошёл в парадный зал особняка, в котором провёл всю свою жизнь. Тут же перед ним возник домашний эльф, помогая снять заснеженный плащ и перчатки. — Спасибо, Тибби, — проговорил он равнодушным голосом. Домовой эльф… подаренный ему ещё в детстве, низко поклонился. — Хозяин Драко должен выпить горячего чаю, сэр… — предложил Тибби, посмотрев на него, он добавил. — Тибби может подать чай в детскую, сэр. Драко слегка улыбнулся: — Тибби отлично знает своего хозяина. Драко шёл, изображая безразличие, пока не оказался перед входом в комнату сына. Домашняя эльфийка Скорпиуса, Винни, сидела в углу и молча наблюдала, как его сын осторожно ставил кубики один на другой. — Ты свободна, Винни. Иди, поужинай, — сказал он, улыбаясь, когда сын обернулся на звук его голоса, его ручки сразу же потянулись к отцу. — Папа! — закричал изящный белокурый малыш. Драко тут же подхватил его на руки, слегка покружив. Винни беспокойно ёрзала на стуле, не двигаясь с места. — Винни… — Драко посмотрел на эльфийку и нахмурился. Руки Винни были сильно обожжены, как будто на них надавили флаттером. Заметив куда смотрит Драко, Винни стыдливо спрятала руки за спину. — Винни… — тихо спросил он. — Что с тобой сделала хозяйка Панси? — Это не хозяйка Панси, сэр. Винни сделать это сама. Хозяйка Панси быть зла на хозяина Скорпиуса, потому что он пролил свой тыквенный сок на неё, — объяснила Винни, низко склонив голову. — У Скорпиуса же аллергия на тыквенный сок! — воскликнул Драко. — Да, сэр… И Винни хотеть сказать это хозяйке Панси, но она не слушать, сэр, — Винни посмотрела на него, в её глазах появились слёзы. — Хозяйка хотеть ударить мастера Скорпиуса, но Винни сказать, что накажет себя вместо него. Скорпиус положил голову на плечо отца: — Мама зла, — пробормотал он. — Винни бо-бо. Драко наклонился к Винни: — Дай мне руки, Винни. Дрожа, эльфийка выполнила приказ. Драко вытащил волшебную палочку и прошептал несколько исцеляющих заклинаний. Руки Винни мгновенно зажили, осталась лишь небольшая краснота от ожога. Драко вздохнул, но ничего больше поделать не мог: — Мне жаль, что она так поступила, Винни, но спасибо тебе за то, что защитила Скорпиуса, — он серьёзно посмотрел на неё. — Если подобное повторится, дай мне знать. Винни высоко подняла голову, так высоко и гордо, насколько мог себе позволить домашний эльф: — Винни — эльф хозяина Скорпиуса, она всё сделать для него. А хозяин Драко великий волшебник! — И никакой я не великий, Винни… Я могу лишь стать хорошим человеком, но живя тут, даже это даётся непросто, — Драко горько улыбнулся. — Иди, отдохни и поужинай. С поклоном, эльфийка исчезла. В тот же миг появился чай, уже заваренный так, как ему нравится, вместе с бутылочкой с апельсиновым соком для его сына. Драко вздохнул, усаживаясь на стул и сажая на колени своё самое дорогое сокровище и нежно его обнимая. Серебристо-голубые глаза Скорпиуса задумчиво смотрели на него, когда тот дал ему бутылочку. Драко убрал светлые пряди со лба маленького мальчика: — Ну, малыш… хочешь узнать, как прошёл день у папы? Скорпиус кивнул. Драко улыбнулся: — Рано утром папа оформил все документы на Малфой Менор. Ты знаешь, теперь папе принадлежит этот дом, с тех пор, как дедушка вынужден был отказаться от своего имущества после войны в пользу папы. Думаю, он полагал, что папа будет также вести дела, как и он, и он очень огорчился, поняв, что папа так делать не будет. Но сейчас он лишён власти и влияния, так что, для нас это даже к лучшему, верно? Драко улыбнулся сыну, тот ответил ему тем же: — А потом весь день папа работал с самой умной на свете ведьмой миссис Гермионой Грейнджер Уизли. Твой дедушка когда-то очень злился на папу, потому что она училась лучше него, а дедушка весьма неприятный человек, когда злится. Скорпиус положил ручку ему на щёку и погладил её, как будто понимал, что значило НЕПРИЯТНЫЙ в понятии Драко. Мысленно Драко поклялся, что Скорпиус об этом никогда не узнает. — В любом случае, папа ненавидел её за это очень долгое время, но всё меняется… иногда с возрастом люди действительно умнеют. И сейчас папа работает с Гермионой над одним особенным зельем, которое поможет вылечить одного молодого человека, спасшего твою жизнь. — А-фред, — пробормотал в бутылочку Скорпиус, кивая. — Верно, Скорпиус, какой же ты у меня умница, помнишь Альфреда, — Драко поцеловал его в макушку. — Когда-нибудь я отведу тебя в «Магазин приколов Уизли», и куплю тебе там всё, что пожелаешь, даже если это всего лишь глупые игрушки и напрасная трата денег, как считает твой дедушка, — в глазах Драко появился недобрый огонёк, — особенно, если твой дедушка так считает. — Так уж вышло, что твой папа отлично разбирается в зельях. Собственно, он бы с радостью преподавал Зельеварение в Хогвартсе, но этого никогда не будет. О, и Гермиона тоже весьма в них подкована… — Драко откинулся на спинку своего стула. — Ты умеешь хранить секреты, Скорпиус? Ребёнок серьёзно кивнул. — Когда-то твой папа был влюблён в неё… пока дедушка не втравил его в эту темномагическую дрянь. Это было очень давно, да и ничего бы у нас всё равно не вышло… Но временами папа думает, а каково было бы жениться на ком-нибудь поприятнее твоей мамы, — он вздохнул. — Как хорошо, что ты ещё слишком мал, чтобы понимать, о чём я тебе говорю, — добавил он скорее для себя. Взглянув на сына снова, он серьёзно добавил: — Папа сделал много ошибок, когда был молод… И самая большая из них, что он послушался твоего дедушку. Но я намерен всё исправить, чтобы фамилия Малфоя вызывала гордость, а не стыд, когда ты поступишь в Хогвартс, — он хмыкнул. — Или, чтобы тебя хотя бы за это не побили. Может, ты даже подружишься с дочкой Гермионы, Рози. Представляю, как это разозлит деда, а, значит, обрадует меня. Скорпиус задремал, а Драко с улыбкой забрал уже опустевшую бутылочку из рук ребёнка. Но всё еще продолжал сидеть, качая на руках единственного человека в этом доме, который искренне его любил. Его отец до сих пор презирал его, хотя боль уже давно прошла много лет назад. Его жена была выбором родителей, договорной брак, который был скреплён кровными клятвами, данными по глупости и заставил Панси выполнить свой долг, родив наследника. Мать его, конечно, любила… даже предала Волдеморта и спасла Гарри Поттера ради него…. Но предпочла снова стать идеальной женой из высшего общества, холодной и бесчувственной. Забавно, потому что благодаря Люциусу фамилия Малфой стала такой же непопулярной и растеряла всё своё влияние, которого было теперь не больше, чем у использованного «Клинекса». Единственное, что их пока удерживало на плаву, так это — деньги. Деньги, которые они едва не потеряли. Кингсли Шеклболт, подначиваемый Визенгамотом, хотел лишить Малфоев всего. Люциус тогда просто умолял оставить хоть что-то его бедному невинному сыну… который совершил много ошибок. Драко усмехнулся. Невинный, как же… Да любой, кто учился с ним тогда в Хогвартсе никогда бы в это не поверил. Да и сам Драко не питал иллюзий относительно отца. Если уж он просил министра переписать всё состояние на имя Драко, то был уверен, что сможет и дальше контролировать сына (позже он понял, как сильно ошибался). Драко тогда встречался с Юридическим советником министра, Персивалем Уизли, коротко переговорил с Гарри Поттером. Затем они ушли к министру. Что он говорил… Что добавил от себя Гарри Поттер… Он так и не узнал. Как бы то ни было, в результате этих переговоров все деньги Малфоев были оформлены на имя Драко. А ведь ещё тогда клан Уизли и Гарри Поттер могли бы ему отомстить и вообще оставить без единого кната. Иногда он даже жалел об этом. Иногда, он думал, каково это, жить не в холодном и беспощадном Малфой Мэноре, где даже домашние эльфы привыкли быть битыми и наказывали себя сами, жить без озлобленного отца и ничего не желающей замечать матери, без равнодушной жены. Кем бы он мог быть, лишённый всего этого? Кондуктором в «Ночном рыцаре»? Возможно, работал бы аптекарем… . Такой вариант был более предпочтительным. В любом случае, он был бы сам себе хозяином, свободным от обязательств и навязанного брака… Возможно, женился бы на женщине, которая действительно любила бы его самого, если, конечно, смог найти такую. Но это не значило, что и у его сына не будет этой свободы. И он был обязан её обеспечить. Его сын не будет бояться вернуться домой на летние каникулы, только потому что не был лучшим учеником в классе. Его сыну не будут вбивать в голову, что все, кто не соблюдает вековые и по большей части уже бессмысленные законы и чья кровь не исчисляет вереницу предков, достойны лишь презрения и даже уничтожения. Его сыну не придётся прятать собственные страхи и неуверенность за маской высокомерия, только из желания угодить отцу. Его сын женится на той, кого полюбит, и Драко примет его выбор и будет относится к невестке, как к родной дочери. Отец Драко хотел, чтобы он стал великим человеком, а вместо этого чуть не заклеймил его как предателя. Сын Драко всё ещё мог бы стать великим… другое дело, что Драко уже давно понял, в чём состоит истинное величие. И оно было отнюдь не в подобострастных поклонах и рабском подчинении сумасшедшему полукровке с психологическими проблемами. И величие Гарри Поттера было отнюдь не в одержанной победе, а в великодушии, которое тот впоследствии проявил, величие было в верности Рональда Уизли, в мужестве Невилла Лонгботтома. Величие было в Джордже Уизли, который так много потерял на войне, но который не опустил руки, который принёс столько радости и веселья многим людям, который теперь делал всё возможное, чтобы спасти жизнь сыну умершего брата-близнеца. Он всю жизнь завидовал семье Уизли, и возможно, больше всего именно близнецам, которые были друг у друга, их свободе самовыражения, но с годами в его отношение добавилось ещё и невольное уважение к выжившему близнецу… даже восхищение временами. Да, Скорпиусу будет позволено отмочить шалости и похуже, чем у близнецов Уизли в детстве, и чего был лишён сам Драко… И он сделает всё возможное, чтобы так оно и было.

***

Она рассматривала спящего мужчину. Джордж Уитерби, распростёртый на кровати, совершенно голый, если не считать простыни, запутавшейся в ногах, и довольной улыбки, не сходящей с его лица даже во сне. В тот момент он казался ей удивительно прекрасным, даже со шрамом на голове, где он потерял ухо. Это не мешало ему быть рядом… она нежно провела пальцем по шраму. Почему-то именно он делал Джорджа таким неповторимым Джорджем для неё. Её рука скользнула по его волосам, которые она при их первой встрече назвала «морковными». Они были блестящими, медно-рыжими, как яркие новенькие монетки пенни. Её пальцы двинулись дальше к его шее, спине, и почувствовала, что он во сне свернулся калачиком, точно кот. Она остановила себя, чтобы не зайти слишком далеко… Пусть бедный парень немного поспит. В конце-концов, они почти не спали эту ночь! Интересно, догадается ли Альфред? Ей казалось, что скорее да, чем нет. Мальчик вообще подмечал многое. Даже по-своему старался защитить отца, что было так мило. Она полагала, что он не против симпатии, возникшей между ней и Джорджем, в противном случае, вряд ли бы она сейчас была тут. Прямо сейчас мальчик ночевал у Тони… Джимми лишь понимающе посмотрел на неё, когда приехал забрать его. Каким-то образом, когда они с Джорджем вернулись с той прогулки слегка рассеянные, вчера. Альф всё понял, и небрежно заметил, что Кастелли пригласили его в гости с ночёвкой, не будут ли они против? Замечательный ребёнок! Ей было любопытно, как отреагирует Джордж, когда она ему всё расскажет. И что он скрывает от неё. Но прямо сейчас её это не сильно волновало. Джордж был совсем не похож на Энтони… Его разум был открыт всему новому и не лишён воображения, а ещё он был мечтателем. И она уже решила для себя, что, как бы он не воспринял это, она примет любое его решение. Они так друг-другу подходили. Как говорил Джордж, они оба пережили потерю, и она была с ним полностью согласна. Но сейчас её это не слишком волновало. Заметив, что Джордж слегка дрожит… Он же не двигался достаточно, чтобы не замёрзнуть, в отличие от ночи! Она потянулась и накинула ему на плечи одеяло, поцеловав его в шею. Он что-то пробормотал во сне и завернулся в одеяло, почти как ребёнок. Она только улыбнулась и, встав, стала искать свою одежду. Не найдя её, она наткнулась на отличную альтернативу, гораздо более тёплую. Усмехнувшись, она направилась на кухню.

***

Джорджу снился самый прекрасный на свете сон. Он чувствовал прикосновение нежной кожи, вздохи, дрожь, предвкушение, пробегающее по всему телу. Смех и дразнящие прикосновения, стоны и желание большего… А потом тепло, ощущение целостности и единения… А потом была радость, когда, открыв глаза, он понял, что это было отнюдь не сном. Конечно, сейчас его постель была пуста, но она была там. Простыни были всё ещё смяты, а одеяло покрывало только половину кровати, небольшая вмятина на подушке указывала, что покинула она постель совсем недавно. И правда, со стороны кухни ощущался аромат кофе… На кухне! По его телу пробежала дрожь. Кухня вела в гостиную, где был камин. Камин, из которого в любой момент с ним мог связаться кто-нибудь из любящих родственников… Конечно, у Джорджа тут была своя система и ряд мер предосторожности. Статуэтка была заколдована так, что если её передвинуть в левую сторону, то это было сродни предупреждению: «Не беспокоить». Джордж обычно передвигал её в зависимости от того, был ли у него в доме кто из маглов или нет. Прямо сейчас он был абсолютно уверен, что забыл передвинуть статуэтку и она находилась справа… Он представил себе, что получится очень неудобно, если его магловская любовница увидит в камине говорящую голову. Вскочив на ноги и прихватив пижамные штаны, Джордж с грохотом сбежал по лестнице в гостиную, желая предотвратить нежелательные встречи. — Мне следует оскорбиться, Джордж… — застал его голосок в дверях. — Ты сбегаешь от меня, даже не надев штаны. Джордж слегка покраснел, но одновременно чувствовал огромное облегчение, что ничего непредвиденного и магического не случилось. — Мне приснился странный сон, — соврал он, повернувшись к ней, чувствуя, что краснеет ещё больше. Мишель отлично выглядела, прислонившись к дверному косяку. Её волосы всё ещё были встрёпаны со сна, губы слегка распухли и оттого стали ярко красными. В руке она держала чашку кофе, а на ней самой не было ничего, кроме синего свитера с буквой «Д», который доставал ей до колен. — Боже… — пробормотал он, едва ли замечая, что сам был раздет, и начал замерзать. — Надеюсь, ты не против? — спросила она таким тоном, как будто была уверена в этом. — Мне всегда нравился этот свитер, — она уткнулась носом в собственное плечо.— Он пахнет кедром, мускатным орехом, кофе и твоим одеколоном, он пахнет тобой! — Должен сказать… — он подошёл ближе, наслаждаясь её видом, — на тебе он смотрится гораздо эффектнее, чем на мне. — Тогда я должна чертовски хорошо выглядеть, потому как считаю, что тебе он тоже очень идёт, — она поднесла чашку кофе к его губам и придерживала её, пока он пил. За весь разговор, они не сводили друг с друга глаз. — Когда Альф возвращается? — спросила она, проведя рукой по его обнажённой спине. — Только через несколько часов, — ответил Джордж, решительно ставя чашку на стол. — Времени вполне достаточно… — она многозначительно посмотрела на него. Других приглашений Джорджу не потребовалось, он подхватил её на руки: — Так не будем его напрасно терять!

***

Позже, тем же утром Альф ввалился в дом. К тому времени Мишель и Джордж вполне благопристойно сидели за кухонным столом, допивая свою вторую чашку кофе. — Как спалось? — спросил Джордж, стараясь придать своему голосу обычный тон. Альф с трудом удержался, от встречного вопроса: «А вам?» Но решил, что жизнь ему ещё дорога. — Замечательно, — ответил он, подходя к холодильнику за молоком, потом сел вместе с ними за стол. — Так вы теперь, что…официальная пара или как? Его учительница рассмеялась, а отец слегка покраснел. — Что, так заметно? — спросил Джордж. — Очень! — он подошёл и обнял отца, потом вопросительно посмотрел на Мишель. — Это отразится на моих оценках? — Вообще-то, я буду скорее строже, чтобы никто не заподозрил в тебе любимчика, — ответила она, подняв бровь. — Вот этого-то я и боялся! — нарочито обиженно пожаловался он, поднимая сумку. — Пойду в свою комнату, поработаю над школьным проектом. Джордж внимательно посмотрел на неё: — Выглядит она несколько больше и тяжелее, чем когда ты уходил, Альф. — Так и есть, — ухмыльнулся он, но дальнейших пояснений не последовало. Подождав секунду, Джордж спросил: — Что-нибудь незаконное, о чём мне нужно знать? — Неа… Он пожал плечами: — Тогда неси. Альф отправился с сумкой наверх, услышав по пути голос Мишель: — Вы оба такие смешные!

***

После того, как Мишель ушла, довольно улыбаясь, но предусмотрительно тихо, Альф спустился вниз, чтобы поработать за компьютером в гостиной. Джордж в это время бесцельно бродил по дому, чувствуя себя счастливым и взбудораженным. Зайдя в гостиную, он вспомнил про статуэтку и передвинул её направо, чтобы снова активировать камин и мимолётно посмотрел в окно. Снова пошёл снег. Занавесив его, он оглядел комнату, проведя рукой по волосам. Пока Альф заканчивал свою работу за компьютером, он не мог писать книгу, где он уже продвинулся до первого Рождества Гарри, когда они с Фредом утащили Перси за свой стол. — Наш идеальный староста не будет сидеть с другими старостами, Перси… Рождество — семейный праздник… Внезапно он почувствовал ком в горле, стало грустно. Это их первое Рождество с Альфом, а они находятся в тысячах милях от дома. Послышался треск камина. — Эй, Джордж? — позвал его Артур. — Мы пытались связаться с тобой весь день… Ты дома? Джордж сморгнул набежавшие слёзы и постарался придать себе обычный вид: — Привет, папа… Извини. У меня была… э-э компания. Присутствие отца в камине немного успокоило его, как никогда раньше, даже когда отец лукаво улыбался: — Маггловская компания… верно, кажется Чарли что-то упоминал о НЕЙ… — У Чарли слишком длинный язык… — проворчал Джордж, на что Артур только весело рассмеялся, перед тем, как продолжить. — А как там наш мальчик? Поправился? — за внешним добродушием, в голосе отца явно проскальзывала тревога. — Отлично, вообще-то… мы готовимся к каникулам, тут очень много снега… я ещё не решил, что ему подарить… — задумчиво признался Джордж, невольно выдавая свои чувства. — Что-то ты приуныл, сынок. Есть идеи? — уточнил Артур. Решил было соврать, но в последний момент, поняв, что бесполезно, учитывая проницательность отца: — Всё в порядке, пап… У нас всё хорошо… Но я не могу передать, как сильно я скучаю… — он постарался собраться. — Как бы здорово ни было увидеться с Чарли на каникулах, мне очень не хватает тебя. Улыбка Артура стала шире, а в глазах появился хитрый блеск. — Будь осторожен в своих желаниях, Джордж! — он замахал ему документами в руках. — Догадайся, что это. Джордж не мог определить, уж слишком быстро двигалась рука отца: — Э-м… на головы родственников Кэти не похожи… — Увы, нам… пока не настолько везёт. Это — настоящие билеты на самолёт, Джордж! От аэропорта Хитроу до Логановского… — он медленно прочитал название, — Бостон, Массачусетс, США! Это ведь ближайший аэропорт к тебе, не так ли? — Что…пап… подожди… — Джордж сглотнул на весело пританцовывающего от возбуждения отца. — Твоя мать купила мне авиабилеты… Я прилечу к вам, мальчики, на Рождество! Она знала, что я всегда мечтал полететь на самолёте, а после того сочинения Альфа, которое вы прислали, я знаю, как он работает… — ПАПА! — воскликнул Джордж, пытаясь остановить уже безудержно счастливый танец Артура: — Что значит, на Рождество? Артур так близко склонился в камине, что, казалось, мог прямо сейчас вывалиться в гостиную Джорджа: — А ты думал, что мы оставим вас с Альфом одних на праздники? — Но семья… Я не хочу отрывать тебя от… — пробормотал он. — У всех остальных уже есть с кем отпраздновать. Всё уже решено и спланировано, Джордж… Так что не стоит быть излишне благородным. Мы переговорили со всей семьёй, и Молли пошла и позаботилась о прикрытии, она будет под обороткой… Для всех я буду якобы на маггловской вечеринке с английским премьер-министром. Он производит впечатление вполне милого парня, куда менее ошеломлённого магией, чем можно было ожидать. Глаза Джорджа защипало от слёз: — Папа… Это… Боже… Я люблю тебя! Артур лучезарно улыбнулся ему: — Знаю, дурачок! До скорого. У меня сейчас встреча с Гермионой, она будет объяснять мне, как вести себя в аэропорту, чтобы я не выглядел странно. Когда Джордж вытащил голову из камина и оглядел комнату, настроение его опять поднялось. — Магловское Рождество с папой! — пробормотал он. — Это будет феерично!