***
Успокоиться и рассказать, что случилось Альф смог лишь спустя полчаса. Джордж терпеливо ждал, изо всех сил сдерживаясь и оставаясь внешне спокойным, хотя в глубине души он был готов оторвать руки-ноги этому Майку, но отлично понимал, что это будет несправедливо по отношению к мальчику. Конечно, это Майк ударил Альфа, но виноват в случившемся исключительно его отец. Ребёнок был сломлен и подавлен, вот и не выдержал давления. Собственно, его больше волновало как душевное, так и физическое состояние Альфа. — Сядь, малыш… — он помог Альфу взобраться на стол. — Дай-ка мне осмотреть твой глаз. Альф всхлипнул, но Джордж был очень осторожен и не причинил ему дополнительной боли. — Как же мне хочется тебя исцелить при помощи магии… — пробормотал он. — Если Майк уже успел похвастаться отцу… Думаю он считает, что это сделает его счастливым… Тогда будет странно, если синяк так быстро пройдёт, — заметил Альф. Джордж раздражённо выдохнул и подошёл к морозильнику, достав оттуда пакет с замороженным горошком. — Вот, приложи… — сказал он, — так отёк немного спадёт, а потом… Я не хочу, чтобы твой дедушка решил, что я начал использовать тебя в качестве боксёрской груши. Альф хмыкнул: — Он слишком хорошо тебя знает… Ай! Джордж, снимая с него свитер, случайно задел повреждённые рёбра. — Ай! — Прости, Альф, — он осторожно дотронулся до повреждённых мест, нужно было всё тщательно осмотреть, прежде чем, браться за исцеление. Прошептав несколько диагностических чар, Джордж с облегчением понял, что переломов и трещин нет, только синяки. Что ж, это ему исцелить вполне по силам, да и не видно под одеждой. Несколько капель специального бальзама Флёр, и синяки бесследно исчезли. — Ну… по крайней мере, от этого мы избавились. Хорошо, что не было чего похуже, — он ободряюще улыбнулся Альфу, а мальчик снова прижался к нему и крепко обнял, уткнувшись носом в плечо Джорджа. Теперь, когда кровоподтёки и синяки на теле зажили, Джордж смог без опаски прижать его к себе. Альф еле слышно заговорил: — Я ведь просто хотел помочь, папочка. Но не знал, как. — Вряд ли ты тут сможешь помочь, Альф, — признал Джордж, хотя и сам очень сожалел об этом. Он массировал спину мальчика, успокаивая и тщательно обдумывая, что собирается сказать. — Когда твой дядя Гарри был вынужден жить с Дурслями, я помню, как отчаянно хотели мои родители его оттуда забрать. Мы все хотели, правда. Они не истязали его физически, также, как и О’Мэлли, и, конечно же, ты в курсе, почему он вынужден был всё время возвращаться и почему мы не могли от них избавиться, и он каждый год возвращался в это ужасное место. Я думаю, что никогда не смогу до конца понять, как же тяжело было моим родителям не вмешиваться и просто наблюдать, — он слегка отстранился от Альфа, положив руки ему на плечи и внимательно посмотрев в глаза. — Ты предложил руку Майку, Альф, и помощь, не прекращай попыток, но, пожалуйста, не ценой своего здоровья… Что бы Альф не собирался на это ответить, их разговор прервал дверной звонок. Джордж протянул руку Альфу и помог спуститься со стола, они вместе подошли к двери. Быстрый взгляд на вазу с декоративными цветами дал понять, что никакой опасности нет, так что Джордж открыл дверь… И сразу же решил, что видимо, Гермиона что-то напутала. На пороге стоял Буч О’Мэлли. — Уиттерби, — мужчина стоял перед ним в тёплом пуховике, заложив руки за спину. Он посмотрел вниз на подошедшего Альфа, который сейчас стоял рядом с Джорджем в дверях: — Вижу, Майк не соврал. Джордж посмотрел на него, крепко сжав плечо Альфа: — А теперь, когда ты получил удовлетворение и насладился зрелищем, может, покинешь мой порог? О’Мэлли пристально посмотрел на него: — Хорошенького же ты мнения обо мне, Уиттерби. Я вообще-то пришёл извиниться. — Извиниться? — переспросил совершенно сбитый с толку Джордж. — Да… Майк не должен срывать своё плохое настроение на твоём сыне. Майк сплошное разочарование, но вины Альфа в этом нет, — взгляд мужчины стал раздражённым. Несколько секунд Джордж напряжённо молчал. Не отводя взгляда от О’Мэлли он сказал: — Альф, зайди в дом, пожалуйста, — его голос был тих и напряжён, Альф почувствовал опасность… В последний раз он слышал такой тон, когда чуть было не взорвал магазин. — Папа? — нервно спросил он. — Пожалуйста, Альф. Мне необходимо переговорить с мистером О’Мэлли наедине. Альф повернулся и исчез в доме, а Джордж аккуратно закрыл входную дверь, оставшись один на один со своим соседом на крыльце. — Что ты такое творишь с Майком, что он сорвался на Альфе? — спросил Джордж, не меняя тона. Лицо О’Мэлли налилось кровью: — Ты на что это намекаешь, Уиттерби? Я не бью детей! Да, временами он получает за дело, признаю… И учитывая сегодняшнее, он своё получит, но я не нарушаю закон! Джордж сморгнул, и скрестил руки на груди: — Верно. Не важно, что можно творить, лишь бы не нарушать букву закона. Скажи мне, О’Мэлли, ты вообще любишь своего сына? — У тебя нет прав задавать такие вопросы! — рявкнул тот. — Возможно, а вот у Майка есть. Только он слишком забит, чтобы отважиться спросить. А может быть, и хуже. Думаю, он уже считает, что знает ответ, и он явно не положительный, — глаза Джорджа блеснули. — Если Альф потеряет комфорт и чувство безопасности, как думаешь, я буду любить его от этого меньше? Он меня даже не разочарует. Да и как, учитывая случившееся? — Любовь не означает, что я не хочу, чтобы он не старался добиться успеха! — попытался поспорить О’Мэлли, упрямо вздёрнув подробородок. — Стараться добиться успеха, и творить невозможное — разные вещи. Понимаешь ты это или нет, но ты заставляешь его думать, что твоя любовь зависит от его стараний на футбольном поле. Альф говорит, что мальчик отлично учится, он прекрасный музыкант, и, в отличие от тебя, приятный в общении человек. Но всё это, похоже, недостаточно для тебя. Скажи, это правда, что ты с ним до сих пор не разговариваешь? — Да, — похоже, О’Мэлли был раздасадован, как много Джордж знает. — Сегодня, я правда нарушил байкот, когда он рассказал про Альфа, поверь мне… но до конца канникул он из комнаты не выйдет, и говорить с ним я не буду. «Где моя палочка. Этот чёртов козёл просто ангел по сравнению с Дадли!» — Ты намерен продержать его взаперти на Рождество, О’Мэлли? Отличный образчик любви и всепрощения! — Джордж глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, снова пытаясь достучаться до него. — Этому мальчику очень больно, Буч. Он нуждается в твоей любви и поддержке, поговори с ним, не игнорируй. Ему нужен отец, а не надсмотрщик на футбольном поле. Ты знаешь, почему он так себя повёл с Альфом? Он хотел угодить тебе. Он считал, что тебя это порадует! Он готов на всё ради твоего одобрения. И поверь, такая агрессия не возникает на пустом месте. О’Мэлли только удивлённо уставился на него. — Ты можешь мне не верить, О’Мэлли, но потом ты будешь очень сожалеть о содеянном, что вовремя не поддержал его. Жизнь слишком коротка и ценна, чтобы растрачивать её впустую. Никогда не рано объясниться и дать понять близким, что ты их любишь. На что О’Мэлли только привычно хмыкнул: — Речь сентиментального англичанина, — он пожал плечами. — Я добьюсь, что мой сын будет сильным и выше… этой телячьей нежности… И когда он сделает в своей жизни что-то стоящее, я дам ему это знать, — он хотел было развернуться и уйти, но замешкался. — Да, и счастливого Рождества, Уиттерби! «Чёрт… Одно проклятие, только одно… Самое безобидное, чтобы не было слишком очевидно, чтобы не повлекло травм… только одно… только…» — Джорджу казалось, что его голова сейчас вскипит от такого сильного желания, когда… БУМ! Весь снег с огромной ели в один момент свалился на голову О’Мэлли. Джордж быстро развернулся домой и захлопнул дверь, упав на пол от уже несдерживаемого смеха. Наблюдавший из окна Альф, подошёл к нему. — Э-э… Всё в порядке? — тихо спросил он. — В порядке… Просто, кажется, у меня случился спонтанный магический выброс впервые, с тех пор, как мне исполнилось пять… И это… — Джордж только смахнул подступившие от смеха слёзы: — Отец убьёт меня! — Напротив… — Альф помог ему подняться. — Держу пари, он это горячо одобрит! — Возможно, — Джордж взглянул на сына, и они снова вернулись на кухню к бальзаму Флёр. — Теперь, когда любопытство О’Мэлли удовлетворено, думаю, — он осторожно намазывал бальзам вокруг глаза Альфа, — … вряд ли после этого разговора мы увидим их обоих до конца каникул. Так что нет никаких причин выглядеть как уличный хулиган. — Ты просто не хочешь объясняться с дедушкой, — поддразнил его Альф. — И это тоже. Кстати, нам пора в аэропорт… Я слышал, пробки туда просто смерти подобны, — Джордж с удовлетворением наблюдал, как сходит и исчезает синяк, сначала краснея, потом приобретая зеленовато-синий оттенок, и, наконец, исчезает без следа. Теперь на него смотрели два прекраснейших по мнению Джорджа здоровых глаза. — Спасибо, пап, за то, что попытался с отцом Майка… Я хочу сказать… И за исцеление тоже. Джордж только мягко потрепал его волосы. — Хотелось бы мне сделать больше, чем просто свести синяки, — он повернулся, забирая ключи от машины. — Пошли, надень куртку… — он посмотрел на стол, — О! Ты получил пятёрку за сочинение? — только сейчас заметил Джордж. — Ты у меня просто умница, Альф… Это тебе нужно было стать писателем по легенде, а не мне… Альф подбежал к нему и крепко обнял: — Ялюблютебя, — и, проговорив это на одном дыхании, выскочил за дверь, прихватив пальто. Оставив совершенно ошарашенного Джорджа с листочком сочинения в руке.***
Джордж нервно ходил в зале выдачи багажа, аэропорта Логан. Вся эта затея с авиаперелётом очень сильно его напрягала. Альф стоял рядом, наблюдая за меняющимся табло, где загорелась строчка о прибытии рейса 625 Британских авиалиний из Лондона. — Почему мы не можем встретить его прямо у ворот при посадке? — проворчал Джордж, кажется уже раз семнадцатый. — «Девятого сентября» помнишь? — спокойно уже который раз объяснял Альф, впрочем, не выражая недовольства. — Они же только прибыли, — он посмотрел, как строка на табло замигала. Джордж недовольно выдохнул. Он знал, что маггловские перелёты, как правило, безопасны, но после просмотра этих ужасных видео с угнанными самолётами, врезающимися в здания… Уж лучше летать на метле! Добавить к этому ещё и то, что он вообще беспокоился за отца в самолёте, в общем, он был взвинчен до предела. — С дедушкой всё будет в порядке, пап, — проговорил Альф, явно поняв его мысли. Возможно, кого другого бы это и встревожило, как часто и легко в последнее время Альфу удавалось читать его как открытую книгу, но не Джорджа, который первые двадцать лет своей жизни без проблем мог точно также распознавать мысли и настроения Фреда. — Тётя Гермиона очень умная. Ты же знаешь. — Да… Но не она летит с ним, — он легко мог представить себе детскую радость и непосредственность отца от малейшего звука и рывка самолёта, которые обычные люди и не заметили бы. Не говоря о том, сколько вопросов у него может возникнуть. — Как долго это всё займёт? Альф только вздохнул: — Зависит от того, что будет на таможне (1). Джордж предпочёл не спрашивать, о каких обычаях (1) идёт речь… Может, там нужен какой-нибудь ритуал, чтобы пережить путешествие волшебника с магглами? И снова Альф понял его затруднение и подошёл вплотную, так, чтобы их не слышали случайные прохожие. — Таможня — это досмотр при въезде из одной страны в другую, чтобы удостовериться, что ты не везёшь что-нибудь запрещённое или что ты именно ты, а не беглый преступник с поддельным паспортом. — А! — Джордж был ему весьма признателен за разъяснения… Хотя и нервничал, вдруг его отца допрашивают об американских предпочтениях в маггловском кино или ещё чего-нибудь подобное. Время тянулось медленно… Джордж наблюдал, как багаж пассажиров выезжал на конвейерной ленте. Он уже стал свидетелем семейных воссоединений, которые, казалось, происходили повсюду, обнимающиеся парочки, счастливые бабушки и дедушки с внуками. Он чувствовал, как к горлу подступает ком… Как же он соскучился по собственной семье. Впрочем, тут было весьма много англичан… степенно прибывающих с небольшими сумками и вежливо целующих своих провожатых в щёку. — Джордж! Джордж, мальчик мой! — вне себя от радости Артур махал им рукой с эскалатора. Джордж не мог сдержать улыбки, наблюдая, как его отец споткнулся и едва не упал, опаснейшие штуки эти эскалаторы. Джордж и сам чуть не упал, когда впервые на них прокатился. Потом они подбежали друг к другу, крепко обнявшись. Альфред, наблюдающий за происходящим, не скрывал веселья. И стоило Артуру отпустить Джорджа, как он тут же обнял Альфа. — Как полёт, дедушка? — спросил Альф. — Просто чудесно! — глаза Артура сияли. — Мы попали в такую замечательную турбулентность! Джордж не выдержал и рассмеялся, кладя одну руку на плечо отцу, другую — на голову Альфа: — Не сомневаюсь, что тебе даже это понравилось! В самом деле, несколько пассажиров явно с того же рейса выглядели бледными и явно страдали от тошноты и раздражения. К тому же, они явно были куда более сдержанными, чем Артур. — Ты в курсе… — его отец проговорил, когда они уже подходили к движущейся дорожке с багажом, — что у англичан, оказывается, репутация чопорных и высокомерных людей? — О! Те, кто так считает, явно не знаком с семьёй Уизли…э… Уиттерби, — быстро поправился Джордж, заметив чемодан отца, он блестел ярко жёлто-зелёным цветом с пурпурными полосками. — Э… Это мама выбирала тебе чемодан? — Ага… Когда мы с Гермионой объясняли ей как всё происходит, она вбила себе в голову, что мой чемодан обязательно кто-нибудь перепутает со своим и унесёт или он где-нибудь потеряется, — Джордж протянулся и схватил сумку средних размеров, и его рука чуть не отвалилась от тяжести. Он вопросительно посмотрел на Артура. — Ну… Мы добавили ему немного…э… чар расширения пространства, если ты понимаешь, о чём я, сынок, — смущённо признался отец. — Ах вот оно что, — Джордж умехнулся. — А я ещё удивлялся… Там ведь даже один мамин свитер не поместится, не то, что три. — А почему ты думаешь, что там будет свитер? — спросил Артур. Джордж на это только покачал головой и повёл его к машине. Поездка домой стала ещё одним захватывающим приключением для его отца. Он без устали разглядывал маггловские по рождественски украшенные улицы, гирлянды и другие новшества, и они всю дорогу болтали с Альфом, не переставая. Спустя несколько часов, когда Альф пошёл спать (и после бесконечно терпеливых объяснений мальчика его отцу что такое открывалка для консервов, выключатели света, микроволновка, и, самое главное, телевизор), Джордж остался наедине с отцом. Артур что-то искал в своей бездонной сумке, а Джордж подошёл к нему с тарелкой с очередным результатом своей кулинарной одержимости. — «Халапеньо Попперс», хрустящие жаренные перчики с сыром домашнего приготовления. Ты должен знать, что блюдо потрясающе вкусное и острое и, возможно, у тебя пойдёт дым из ушей (2)… Во всех смыслах, — пошутил он. — О, да! Чарли мне рассказывал, что ты стал просто великолепным поваром. Твоя матушка просто в шоке, — в руках у Артура была явно старинная бутылка с огневиски, он наколдовал пару бокалов. — Думаю, этого будет довольно, чтобы вырубить меня должным образом… Слишком много волнений из-за перелёта. — Правда? Я не заметил, чтобы ты нервничал, — Джордж сел с ним рядом и они чокнулись бокалами. Артур взял пару кусочков, на глаза ему тут же навернулись слёзы. — ЗдОрово, Джордж! — сказал он, вытирая губы салфеткой. — Надо на следующий День Рождения такое блюдо приготовить! Джордж вздохнул, с сожалением: — Если я смогу там быть… Артур его отлично понял. Забавно, он всегда всё понимал. Они снова чокнулись бокалами, Джордж выпил его гораздо быстрее, чем следовало. — Чарли говорил, что ты отлично адаптировался, — проговорил Артур, скорее констатируя, нежели спрашивая. — Так и есть. И это меня пугает, — признался Джордж. — Временами я, кажется, забываю, что есть другой магический мир, пап, если не считать, как сильно мне не хватает семьи. Артур мягко положил руку ему на плечи, обнимая. Он с радостью принял это. Забавно, когда Джордж был младше, то скорее бы отмахнулся от ласки отца, как от слишком сентиментального жеста. В глубине души он боялся, что и Альф начнёт так реагировать на него с возрастом, так что старался его обнимать как можно чаще, пока тот не против. Ему было грустно думать о том, что так скоро настанет пубертатный период. — Альф, похоже, отлично адаптируется, несмотря на все твои страхи, — заметил Артур. — О, он просто наслаждается своим нынешним положением, — попивая огневиски, проговорил Джордж, довольный исходящим по телу теплом. — Не каждый ребёнок может похвастаться, что знает о жизни больше отца и указывает тому, что надо делать на регулярной основе. Артур снова на него взглянул и мягко улыбнулся: — Теперь он твой сын, верно Джордж? Джордж поставил стакан: — Пап… Я не знаю, как отреагируют остальные члены семьи, но… — он глубоко вздохнул, — но когда мы сможем вернуться домой из маггловского мира, и исцелить Альфа… Я не буду просить его перестать называть меня отцом. Я сам этого хочу, и уверен, что он тоже. Я ему не просто очередной дядюшка, и мне не хочется ранить его чувства, притворяясь, что это не так. — Вот и правильно, — Артур снова его обнял, а Джордж почувствовал облегчение от поддержки отца, — а семья поймёт, Джордж. И что ещё важнее, Фред тоже. — О, мы с Фредом ещё несколько месяцев назад решили этот вопрос, — усмехнулся Джордж. — Он указал мне, что мы всегда всем делились, так почему Альф должен быть исключением. Артур только хмыкнул: — Рад это слышать, особенно от тебя Джордж. Мы все так долго боялись упоминать даже его имя при тебе. — У меня такое чувство, что присутствие Альфа вернуло мне брата. Не знаю, смогу ли это объяснить, но это так, — признался Джордж, затем заметил начало любимого шоу по телевизору. — Эй, пап, ты должен это увидеть… Это домашняя богиня, которая научила меня готовить. На экране появилась Рейчел Рэй. Артур вместе с Джорджем с удовольствием просмотрел передачу. — Тут не хватает запаха, — заметил он, наблюдая, как она тушит и мешает на сковородке чеснок. — Знаю, это было бы действительно нечто. Но думаю, что это только вопрос времени. Держу пари, маглы что-нибудь придумают, — Джордж откинулся на спинку дивана, любуясь на свою первую влюблённость в телезвезду. Внезапно Артур закашлялся, явно стараясь замаскировать смех. — Что? — спросил Джордж, подозрительно на него глядя. — Ничего, просто… — глаза Артура заблестели. — Она тебе никого не напоминает? Джордж удивился: — А должна? Артур только покачал головой: — Она же вылитая МАМА! — ЧТО? — восклинул Джордж, отчего Артур только ещё больше рассмеялся. «Чёрт возьми, а ведь и правда» — подумал Джордж. «Он ПРАВ. Эти крепкие выражения, изобретательность, умение создать из ничего шедевр кулинарии, улыбка… Боже!» Он влюбился в свою мать! Джордж схватился за голову. — Всё в порядке, Джордж. Я всегда говорил, что у тебя отличный вкус! — с улыбкой «утешил» его Артур. — Представляю… — простонал Джордж, — что бы сказал на это Фред. Они ещё несколько минут досматривали кулинарное шоу, Джордж только тихо посмеивался над собственной слепотой. Артур тактично сменил тему: — Гермиона и Драко, кажется, сдвинулись с мёртвой точки с тем недостающим ингредиентом. — Да… — Джордж затаил дыхание в ожидании. — Они никак не могли определить ключевой ингридиент… Это оказалось растением Лубраний Вильсап, — Артур сделал паузу, заметив замешательство Джорджа. — Я тоже о нём никогда не слышал. Он растёт рядом с исланскими горячими источниками и чрезвычайно капризен. Невилл Лонгботтом, однако, сумел вырастить один экземпляр в одной из своих самых прогреваемых теплиц. Но до полной зрелости ему расти ещё целый месяц, так что… — О… — Джордж откинулся назад, закинув руки за голову. — Гермиона упоминала, при последнем разговоре по камину, что они привлекли кого-то для помощи… Значит, Невилл… Артур тоже расположился с удобством, положив ноги на кофейный столик, жуя очередной кусочек «Халапеньо». — Вообще-то, нет, Джордж… — он причмокнул губами и вытер руки салфеткой, — всё гораздо более странно.***
Гермиона стряхнула мокрые капли от дождя с зонтика и быстро махнула рукой Аберфорту Дамблдору. Без всяких слов, он только кивнул ей и вернулся к протиранию грязного стакана. А молодая ведьма устремилась в заднюю комнату. Драко её уже ждал, перед ним на столе было два стакана сливочного пива и стопка бумаг с записями. В этой приватной зале было всего несколько столов и никого из посетителей, кроме них. Единственным украшением комнаты был портрет, в данный момент пустующий. — Извини за опоздание… Рон в последнее время часто задерживается в магазине… и сегодня тоже… — она ненадолго нахмурилась, — … и я не могла оставить детей одних без присмотра, — она села напротив него и вытащила свои собственные записи из сумки. Драко не ответил, только машинально улыбнулся, что не осталось незамеченным: — Что-то ты сегодня какой-то отвлечённый. — Волнуюсь, — признал Драко, — моя жена, если ты понимаешь о чём я. Терпеть не могу оставлять сына под её присмотром, даже на пять минут. Гермиона была удивлена, что Драко пожертвовал ради этого исследования личным временем с сыном, но не смогла удержаться от замечания: — Я бы скорее подумала, что ты оставил его под присмотром ДОМАШНИХ ЭЛЬФОВ, которым не плевать на него. Лицо Драко по-прежнему ничего не выражало: — Я знаю, что ты весьма ратуешь за их освобождение и временами, вроде прошлого вечера, я тебя очень хорошо понимаю. Но я вряд ли пережил бы своё детство, если бы не Тибби, и я не уверен, что Скорпиус переживёт своё без личной эльфийки, — он посмотрел на неё, в его глазах была боль и грусть. — Винни обожает Скорпиуса гораздо больше моей жены. Гермиона провела рукой по волосам: — Хотела бы я сказать, что не верю … — проговорила она серьёзно. — Я могу тебе чем-нибудь помочь, Драко? — Вернись на шесть лет назад и убеди меня, что договорные браки — это вершина глупости. Но вряд ли у тебя найдётся маховик времени, — сострил он, пытаясь разрядить обстановку. — Идея, конечно, интересная…. — ехидный голос раздался над ними. — Если мне удалось что-то вбить в ваши черепушки, то давайте приступим, наконец, к работе. Драко и Гермиона обернулись к портрету, где Северус Снейп сидел в кресле, его длинные пальцы были переплетены друг с другом, брови приподняты. Они обнаружили его только месяц назад у Аберфорта, который имел пару портретов со Снейпом… О которых никто ничего не знал. И как во всех подобных случаях портрет Снейпа обладал всеми знаниями, полученными при жизни. — Конечно, профессор, — ответил Драко тем же голосом, каким много лет назад отвечал у него на уроках в классе, — Позвольте представить результаты наших исследований… Гермиона подвинула ближе свои записи и они вместе начали отчитываться перед своим наставником о проделанной работе и полученных выводах.***
Джордж лежал в своей постели всё ещё обдумывая рассказанное отцом. Он надеялся, что тот не заметил, насколько тот шокирован. Артур в последнее время весьма поднаторел, угадывая его настроения. С того самого дня, когда Джордж решил посидеть с детьми Джинни. Но он надеялся, что отец поймёт правильно его чувства. Он был совсем не против того, что Гермиона и Драко сумели найти такого весьма необычного помощника в своих исследованиях. Чёрт! Да, он в жизни не встречал никого лучше в зельях, чем Северус Снейп, и ради помощи его сыну, да он и с портретом Тома Реддла бы общался. Просто это было весьма болезненным напоминанием… о том, что кто-то мог общаться с близкими людьми и после их смерти. Конечно, портрет Северуса Снейпа не был самим Снейпом… но как же ему не хватало портрета Фреда. Как легче ему было бы, имей он возможность общаться ежедневно с его портретом, чтобы иметь связующую ниточку с братом. Большинство чистокровных семей заказывали портреты детей, когда тем исполнялось семнадцать. Таким образом, магическая связь с родственниками поддерживалась, в случае непредвиденной смерти. Но у большинства чистокровных семей имелись и счета в Гринготсе, размером с Поттеровский. Увы, не в случае с Уизли. И он не был уверен, что это бы помогло семье, болезненно цепляться за прошлое. Уизли предпочитали жить завтрашним днём, а не прошлыми воспоминаниями. И в этом была их суть, включая и Фреда. Но в те смутные времена, когда было даже больно просыпаться, бессонные ночи, когда он прислушивался, молясь всем богам, чтобы ещё хоть раз услышать, как похрапывает во сне Фред… Как же ему тогда не хватало его портрета, каким бы утешением это бы стало для него. — Уверен? Джордж моргнул. Кто это сказал? — Да я это, придурок! Джордж повернулся на кровати, пробегая глазами обстановку. Каким-то образом, он оказался в своей старой детской комнате в Норе, не такой комнате, какой она была в настоящем, а той, какой она была у них в детстве. На другой кровати сидел Фред, прямо напротив него. Джордж резко сел, но потом понял, что ему это снится. Это был один из тех снов, где он мог ощутить присутствие Фреда так близко, как это вообще было возможно. Были и другие сны, как вереница детских воспоминаний или кошмары, но этот сон был из тех, особенных: — Привет, Фред! Давненько не виделись. — Верно, — глаза Фреда блестели во тьме, — но я всегда с тобой, ты же знаешь… Да, ты отлично и без меня справляешься, приятель… Джордж вздохнул, облокачиваясь на стенку у кровати: — Я стараюсь, а Альф просто идеален. — О нет! Только не это! — Фред поднял бровь. — Я не вынесу, если мой сын пойдёт по стопам Перси! Да и бедного братца удар хватит! Джордж на это только рассмеялся: — Идеальный в моём понимании, Фред! Или что под идеальным понимаешь ты? — Абсолютно счастлив и любим, конечно, — тут же ответил Фред, — и ты, что, всерьёз думаешь, что смог бы этого добиться, имей ты мой портрет и лицезрей моё прекрасное лицо ежедневно? — Фред тоже откинулся назад, отзеркаливая жест Джорджа, и подогнув колени под подбородок. — Ты бы так и оплакивал меня, Джордж. Я не могу тебя за это винить, потому что отлично знаю, поменяйся мы местами, я был бы полностью раздавлен. Но как же меня пугало, что ты так долго не мог оправиться от моей смерти, и как много тебе потребовалось времени, чтобы, наконец, снова начать жить. Если бы у тебя был слепок меня, ты бы вряд ли вообще смог двигаться дальше. Ты бы не сблизился так с Роном. Никогда бы не перерос прошлое. А без этого, ты всерьёз думаешь, что Рон или даже Гарри сумели бы отстоять твоё право опеки? — Может, ты и прав, — признал Джордж, — а ты действительно прав… Похоже, я стал ещё глупее, чем раньше, — он посмотрел на брата. — Ты ведь не злишься на меня за тот случай на воротах, верно? У меня был сон. Фред только раздражённо застонал: — Это и был СОН. С чего бы мне злиться на тебя из-за несчастного случая, в котором ты не виноват?! Я просто счастлив, что всё обошлось, братишка. От этой речи Джордж слегка расслабился: — Думаю, ты мне вряд ли расскажешь, кто его исцелил, а Фред? Я бы с удовольствием поблагодарил этого человека, но американцы отрицают и говорят, что ничего не делали. Или может, Альф у нас тут с тайной миссией и работает под прикрытием? Фред на это только хитро улыбнулся, блеск его глаз стал более озорным. Джорж недовольно хмыкнул. — Значит, так тому и быть! — пробормотал он. Потом ему пришла в голову ещё одна мысль. — А ты можешь так навещать во сне Альфа? В глазах его брата появилась боль. — Нет, — тихо ответил он, весь вид его мгновенно стал очень грустным. — Я не могу, Джордж. Он не знал меня при жизни, так что, сам понимаешь. Это просто не работает в таком случае. — Но… — Джордж нахмурился. — А как же Почти Безголовый Ник… Кровавый Барон… Мы же их тоже не знали… Фред вздохнул: — Они привидения, Джордж. И это очень больно - находиться среди живых, видеть, как они проживают свою жизнь, и самому не иметь такой возможности. Это не полноценная жизнь, — он, казалось, на мгновение задумался. — Конечно, бывают весьма тяжёлые обстоятельства, когда даётся разрешение сверху, но я, правда, не могу об этом говорить. Одно дело навещать тебя время от времени во сне, и совсем другое — принимать призрачную форму, быть на виду у всех средь бела дня, — его брат посмотрел на него грустными печальными глазами. — Кроме того, Я ХОЧУ… чтобы Альф привязался к тебе. Я хочу, чтобы ты был его отцом, а я не могу быть с ним рядом так, как это нужно ему. Когда ты обнимаешь его, целуешь, я это чувствую… Когда ты гладишь его по голове, вытираешь ему слёзы. Когда веселишь его, когда гоняетесь на заднем дворе друг за другом. Он нуждается в живом, дышащем человеке, Джордж, так же, как и ты нуждаешься в нём. И я очень рад, что вы друг другу даны. Бах! Джордж проснулся гораздо резче, чем хотел бы, всё ещё дрожа, он выглянул в окно и заметил О’Мэлли, упавшего в мусорный бак… Должно быть мужчина был пьян. Мысленно проклиная этого человека за то, что прервал его беседу с Фредом, Джордж только диву давался, как он мог оставить своего сына одного в Рождество? Тупой придурок не ценит того, что имеет, ведь у него есть родной сын, которого можно обнять, да и просто дотронуться. А его бедный брат… лишён этого. Фред не заслужил такого! Тихо выйдя из своей комнаты, он немного замешкался в дверях гостевой спальни, услышал, как негромко похрапывает отец. Затем он тихо открыл дверь в комнату Альфа, который спал крепко и безмятежно, как могут спать только дети. Уличный фонарь освещал лицо мальчика. Он подошёл к кровати и погладил Альфа по голове, убирая волосы с глаз. «Я глажу его по волосам, Фред», — подумал Джордж, — «Чувствуешь ли ты это?» И даже во сне Альф потянулся к нему. Джордж склонился над ним и поцеловал в лоб. «А это ты чувствуешь, братишка?» Сонно сморгнув, Альф посмотрел на него и улыбнулся: — Всё в порядке, пап? — В полном. Просто… твой папа тебя очень сильно любит, — прошептал в ответ Джордж, снова погладив его по волосам. И тут его на секунду охватила паника… Не подумает ли Альф, что тот не считает его сыном? — Знаю, — Альф улыбнулся, закрывая глаза, — Я тебя тоже люблю … вас обоих, — этот ответ быстро развеял подступившую было паннику. Не прошло и секунды, как Альф снова крепко спал. А Джордж почувствовал мир и покой на душе, ему никогда не было так легко и спокойно. Даже во время полётов на метле. Теперь он точно знал и чувствовал, что Фред всегда был с ним.***
(1) Custom (англ.) — Таможня, также это слово имеет значение: традиция, обычай. Неудивительно, что Джордж сначала не понял и решил, что речь идёт о каком-то приветственном ритуале 😆 (2) To make somebody’s ears smoke… — устойчивое выражение, в переводе на наше, примерно, как «пальчики оближешь», употребляется при упоминании о каком-нибудь вкусном блюде, но дословно переводится, как «дым из ушей», потому Джордж и скаламбурил.