6
23 ноября 2019 г. в 21:49
Ночь выдалась ветреной и прохладной — настоящее облегчение после иссушающего дневного зноя — но Дэйгун все равно предпочел бы провести ее не в злачных местах Аткатлы, обшаривая пивные и бордели в поисках Дункана. Может быть, в постели Жанны, жизнерадостной человеческой женщины, которая вдовела уже седьмой год и с каждым все настойчивее зазывала его к себе, или за хорошим ужином и кувшином вина в таверне поприличней, прежде чем очередная работа на недели, а то и на месяцы оторвет его от немногих радостей цивилизации, которые он научился ценить. Вместо этого он провожал взглядом разбредавшихся по домам гуляк, совал в потные ладони вышибал монеты и выслушивал шутки пестро одетых женщин — только чтобы убедиться, что Дункана не видели и здесь. До рассвета оставалось меньше двух часов; Дэйгун уже почти не сомневался, что обнаружит единокровного брата или живым в тюрьме, или мертвым в канаве.
Возможно, стоило предоставить Дункана собственной судьбе и вернуться в гостиницу, но решиться на это он все еще не мог. Нехотя Дэйгун признавался себе, что тревожится: Дункану случалось загуливать и раньше, но ни разу — перед дорогой. Обычно он ворчал, что в клоповниках, где они ночуют, совершенно нечем развлечься, но все-таки являлся к месту сбора засветло и никогда, тем более, не отсутствовал две ночи кряду.
В висках Дэйгуна появилось легкое щекочущее чувство, будто кто-то водил изнутри перышком, — Ахилл, его росомаха, пытался связать их разумы. Обычно Дэйгун избегал пользоваться помощью спутника в больших городах, полных злых собак, тяжелых повозок и жестоких людей, но из-за Дункана приходилось поступаться и этим принципом.
Он позволил своим глазам стать глазами Ахилла. Распластавшись на земле, тот заглядывал в подвальное окошко, за которым располагался игорный зал какой-то таверны: полдесятка затянутых сукном столов стояло в маленьком зале, и за тремя еще шла игра.
Ахилл смотрел прямо на Дункана: небритый, в расстегнутой до пупа рубахе, он изучал свои карты, поверх них со сладчайшей улыбкой поглядывая на партнеров по игре. К недолгому облегчению Дэйгуна, те не выглядели опасными громилами — по виду, двое мастеровых и приказчик, решившие развлечься после трудовых будней. Они были не так пьяны, как Дункан, и стопки монет перед ними были куда выше, но это обстоятельство и заставило Дэйгуна насторожиться вновь.
Выпивка действовала на Дункана непредсказуемо: порой он становился болтлив и любвеобилен, чем мало отличался от себя трезвого, и быстро засыпал за столом, но порой что-то ударяло ему в голову, и в нем просыпалась злоба, тяжелая и темная. Он продолжал улыбаться, как обычно, но когда уголок рта кривился, как у отца, это означало одно: Дункан ищет повод для драки. Он проигрался; на его коленях не сидела хихикающая девица; кувшин на столе был пуст, а усталая разносчица не замечала требовательных знаков, — что угодно из этого могло привести к потасовке.
Боясь упустить момент, когда ситуация начнет меняться к худшему, Дэйгун не решался разорвать связь с Ахиллом, но, вынужденный глядеть на мир одновременно своими глазами и глазами росомахи, не мог бежать быстро, голова начинала кружиться. Меж тем Дункан опять проиграл; приказчик, сияя, как начищенный пятак, снова сдал карты. Рот Дункана кривился все сильнее; позволив наконец этой картине растаять, Дэйгун влетел в двери таверны.
Наверху уже все закрылось; зевающий хозяин заступил Дэйгуну дорогу.
— Сейчас только доигрываем, — заявил он лениво.
— Я пришел за товарищем... — Дэйгун приготовился в очередной раз за этот вечер сунуть монету в подставленную горсть, но тут на нижнем этаже что-то загрохотало.
— Мошенничать вздумал, паскуда? — донесся до Дэйгуна ликующий голос Дункана, а потом — болезненный вскрик.
Оттолкнув хозяина, Дэйгун слетел по ступенькам вниз.
Он увидел перевернутый стол, россыпь монет, разлетевшиеся карты и осевшего на пол мастерового, зажимавшего руками разбитый нос. Его товарищ и приказчик испуганно пятились. Охранник кинулся на шум, но прямо на глазах Дэйгуна Дункан уклонился от удара дубинкой и пнул парня под колено; запнувшись, тот рухнул на пол и тут же получил сапогом по пальцам. Похоже, это не угомонило чесотку в кулаках Дункана; развернувшись к заинтересованно притихшим столам, он заорал во всю глотку:
— Твари! Шулера! Кому...
Будь у Дэйгуна чуть больше времени, он воспользовался бы сдерживающим заклинанием, но сейчас слишком боялся, что потасовка перейдет в побоище; не раздумывая, он прыгнул на спину Дункану. Тот был выше и тяжелее, но если застать его врасплох...
Лицо единокровного брата вдруг оказалось перед ним, живот будто пропахала огненная полоса; Дэйгун еще успел прочесть в глазах Дункана невероятное изумление, прежде чем что есть силы ударил его в солнечное сплетение. Нож полетел на пол, и, отрешенно проследив за его падением, Дэйгун подумал, что даже не заметил, когда тот оказался в руке Дункана.
Живот пекло все сильнее. Между пальцев проступала кровь, и пусть даже Дэйгун знал, что рана неглубока, и ему не грозит придерживать руками собственные кишки, сосредоточиться на целительном заклятье никак не получалось. Только вот дурнота, путавшая мысли, не имела ничего общего с болью и слабостью от потери крови.
Мастеровые скрутили руки Дункану; один, подумав, от всей души приложил его лицом об пол.
— Стражу зовите! — будто опомнившись, завопил хозяин, и звук его голоса вывел Дэйгуна из ступора.
Прошептав наконец слова заклинания, он поднял вверх окровавленную ладонь.
— Прошу, не надо. Я оплачу все убытки.
Трудно было сказать, чего стало больше в глазах хозяина — удивления или страха, как будто перед ним оказался еще более опасный сумасшедший.
Они возвращались в гостиницу, не обменявшись и взглядом. Дэйгун слышал, как Дункан плетется рядом, шмыгает носом, пугливо замирает, оступившись, точно опасаясь, что брат примет шаг в его сторону за нападение, но сам только машинально почесывал голову прижавшегося к груди Ахилла, морщился от прикосновения задубевшей от крови рубахи к свежему рубцу и думал, успеет ли вымыться и сменить одежду до того, как проснутся остальные.
За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова.
Только под самой вывеской гостиницы Дункан вдруг остановился.
— Дэйг, я ведь не знал, что это ты... — пробормотал он.
Дэйгун даже сам не подозревал, насколько притворным было его спокойствие: ярость пожрала его в считанные секунды. Он глядел на открывавшийся и закрывавшийся рот Дункана и представлял, как тот выхаркивает сгустки крови и обломки зубов; только живое тепло тревожно заворочавшегося на руках Ахилла вернуло его к реальности. Он резко отвел взгляд, перебарывая искушение размазать по мостовой стоявшую рядом жалкую тварь.
— Конечно, это же все меняет, — Дэйгун сам поразился тому, как ровно звучал его голос. — Ты всего лишь собирался выпустить кишки какому-то дураку, который попытался остановить распоясавшегося пьяного мерзавца. Просто забирай свое и уходи сейчас же. Я отдам все, что тебе полагается, до последнего медяка.
Он услышал, как Дункан с усилием сглотнул.
— Дэйг, я... — пролепетал он снова и затих.
Если бы Дэйгун услышал еще хоть одно слово оправдания, то уже не смог бы сдержаться. Он торопливо толкнул дверь, пересек темный холл, перескакивая через ступени, поднялся по лестнице. Дункан за ним не последовал.
Лишь на мгновение Дэйгун задержался возле дверей комнаты, которую делил с Дунканом, но быстро решил, что собрать свои вещи тот может и сам, а вместо этого двинулся к комнате Линнета. Дверь была заперта, Линнет долго не открывал, и Дэйгун напрягся в ожидании очередной неловкой сцены, но, к счастью, друг был один. Сонное недовольное выражение слетело с лица Линнета в один момент, стоило ему увидеть кровь на рубашке Дэйгуна.
— Что случилось, Дэйг?
— Мне нужно забрать долю Дункана.
Наверное, что-то такое было в его лице, раз Линнет посторонился, больше не задавая вопросов, и прикрыл за Дэйгуном дверь. Тот остановился, нетерпеливо ожидая, пока Линнет вытащит большой кошель из зубастого, похожего на настоящего мимика, сундучка и перевернет его над кроватью, — но вместо оглушительного звона льющихся потоком монет оба услышали жалкое позвякивание: едва ли горсть золотых высыпалась на одеяло.
— Как? — только и смог выговорить Линнет; его изумление выглядело неподдельным.
На Дэйгуна навалилась невероятная усталость. Он прикрыл глаза, пытаясь дать налившимся свинцом векам хоть какую-то передышку. Что ж, загадка, откуда у Дункана взялись деньги на двухдневный кутеж и игру, нашла свое объяснение, — сколько раз он лежал в постели Линнета, наблюдая за тем, как тот пересчитывает, складывает, распределяет деньги отряда?
Темнота под веками сменилась болезненно ярким видением: жалкий мешочек с монетами, забытый в грязной дыре под половицей.
Останься у Дэйгуна хоть немного сил, он бы посмеялся.