Дурная кровь

      Возможно, это не могло считаться изменой как таковой — формально Западная Гавань находилась лишь под покровительством Лейлона — но, так или иначе, он нарушил приказ. Увести в Лейлон всех способных держать оружие означало оставить Западную Гавань без защиты, и хотя Дэйгун понимал мотивы лорда Пелиндара, но решил быть так же эгоистичен в своих заботах, как и тот. Для Лейлона ничего не изменится, если защищать его придут пятнадцать ополченцев вместо тридцати, для Западной Гавани это может изменить все.       — Останешься за главного, — объявив общий сбор, велел он Питни Лэннону, — я даю тебе Мэв, Тоби, Джонаса... — Дэйгун перечислил еще одиннадцать имен. — Покой Западной Гавани теперь в ваших руках.       — Но как же... — Питни бросил оторопелый взгляд в сторону общинного дома, на крыльце которого Эммет Редфелл совсем недавно подрагивающим голосом призывал «гордых гаваньцев» отстоять «город честных рудокопов». — ...приказ лорда? Вы оставляете половину ополчения...       Дэйгун видел на лицах обступивших его ополченцев самые разные чувства: кто-то кивал — деловито или с явным облегчением, кто-то хмурился, самые юные выглядели разочарованными.       — Лорд Пелиндар думает сейчас о своем городе, а кто подумает о Гавани, если не ее ополчение? Мы не знаем, что будет завтра. Если среди ваших близких будут добровольцы — прекрасно, но нельзя просто бросить на произвол судьбы женщин с детьми и стариков... Всю ответственность за это решение я беру на себя и сам понесу наказание, если потребуется, — добавил он, рассудив, что это может быть основной причиной сомнений.       — Когда я в Западную Гавань вернусь, то хочу полный порядок увидеть, — неожиданно поддержал его тихий Уэйн Моссфелд, — чтобы никаких тут мертвяков или лихих людей... и пацаны мои в добром здравии... и индюки... ну и жена...       Дэйгун услышал сразу несколько смешков, благоразумно замаскированных кашлем.       — Предлагаю отправить от Западной Гавани Астильбу, — прошептал за его спиной Георг Редфелл. — Кто-нибудь сомневается, что она одна стоит сотни боевых големов? Подобного Стража не имел даже Иллефарн!       Определенно, его слова разрядили обстановку, и все же Дэйгун не хотел, чтобы молодежь раскуражилась, словно речь шла об увеселительной поездке.       — Ступайте, попрощайтесь со своими семьями. Даю вам на сборы час. На закате мы выдвигаемся. Георг, Питни, со мной. У нас еще много дел.       Этот час пролетел, как пять минут, но измучил, словно сутки работы. Надо было собрать и чем-то вооружить всех добровольцев, от седого Эрни Хэвисса до шестнадцатилетней Барбры Бэкмен, отправить по домам собравшихся на войну ребятишек, определиться с припасами и фуражом для лошадей, выслушать десятки предложений, советов, замечаний, обвинений, что-то ответить на них, — и Дэйгун был благодарен за эту суету, усталость и волнение, отвлекавшие от лишних мыслей. Даже заходя в собственный дом, он все еще вспоминал, что не успел сделать.       В глубине души он боялся, что кухня встретит его понурой тишиной, но там по-прежнему кипела жизнь, даже пахло свежей выпечкой. На скамье возле двери он заметил свой уже собранный походный мешок, оружие и доспех.       — Думала, полакомимся завтра сами, но на какие жертвы не пойдешь ради благого дела, — с удовлетворением сказала Шайла, завязывая в узелок горячие пироги. — Только не вздумай раздать их все: Эсмерель от своей доли оказалась в твою пользу!       — Я просто не взлечу, если съем еще хоть кусочек, — Эсмерель положила на полотенце последнюю вымытую тарелку и вытерла распаренные, красные от горячей воды руки.       — Спасибо, — он даже растерялся.       Женщины переглянулись.       — Что ж, я отправляюсь, — сообщила Эсмерель. — Не говорю «до свидания», Дэйг: думаю, мы увидимся скоро. Удачи тебе. До встречи, Шайла!       Он оказался совершенно не готов к этому: к ее будничной улыбке, к растрепанным волосам, красным рукам — совсем непоходному виду, к легкому расставанию, как будто Эсмерель пожелала ему спокойной ночи, прежде чем подняться наверх. На мгновение мелькнула мысль обнять ее, но меньше всего он хотел, чтобы это выглядело прощанием навеки.       — Эсме попрощалась с девочкой? — почему-то спросил Дэйгун, когда они с Шайлой остались вдвоем.       — Да. А я жду, когда уже ты попрощаешься со мной.       Шайла так и стояла на скамье, рядом с остывающими на столе пирогами. Дэйгун неуверенно приблизился, пытаясь подобрать правильные слова, но жена просто потянула его к себе за рукав. Сейчас они были практически одного роста, и Шайла небольно, но настойчиво постучала пальцами ему по лбу.       — Вот по глазам вижу, какое воронье кружится над трупами в этой голове. Не надо. Ты возвращаешься из Лейлона живой, целый и мрачный, как всегда, и мы празднуем победу. Понял?       Она стукнула сильнее, и Дэйгун послушно ответил:       — Понял.       Пальцы Шайлы скользнули ниже, ловко расстегнули ворот рубахи, и, прежде чем Дэйгун успел опомниться, по шее скользнула цепочка. Он ощутил прикосновение к коже металла, согретого телом Шайлы — она отдала ему платиновый амулет Арворина.       — Но как же...       — На войне, знаешь ли, много божественной помощи не бывает. А мне и старого хватит.       Он наконец поцеловал Шайлу, как собирался, жадно и долго, ощущая вкус ее губ и жаркого, которое они ели за ужином. Похоже, она подумала о том же самом, хихикнула, не прерывая поцелуя, и все-таки отстранилась первой — только чтобы прижаться лбом к его лбу.       — Я бы с тобой в Лейлон отправилась, — вдруг сказала она. — Жрецы там сейчас ой как пригодятся. Но Тами...       Дэйгун попытался представить, что Шайла рядом с ним. Как раньше — в дороге, в палатке... на поле боя, среди полчищ живых мертвецов... Нет, знать, что жена в безопасности, рядом с ребенком, который займет ее время и мысли, было куда важнее.       — Все хорошо. В Западной Гавани ты тоже нужна.       Он спохватился, что время на исходе, отступил, схватился за мешок, вновь попытался что-то придумать — Шайла ясно дала понять, что не желает бессмысленных слов, но не мог же он уйти просто так...       — Пирожки не забудь! — напомнила она, по-прежнему улыбаясь, и Дэйгун улыбнулся ей в ответ.       Кажется, она сказала «Легкой дороги!», прежде чем дверь закрылась.              К его облегчению, он явился на место сбора не последним — жители Гавани собирались медленно, но эта же мысль заставила Дэйгуна нахмуриться: дисциплина страдала уже сейчас. Лорд Пелиндар в своем стремлении защитить город мог прогадать дважды: никто из селян не верил, что опасность серьезна, а Дэйгун не мог предсказать, что они сделают, увидев армию теней. Он чувствовал бы себя намного уверенней, отправившись в Лейлон только с проверенными людьми из ополчения.       Наконец он дал сигнал отправляться. Те немногие из селян, которые умели ездить верхом, вскочили на лошадей, остальные устроились на повозках, все еще украшенных в честь праздника колосьями и лентами, которые никто не догадался оборвать. Даже Дэйгун — но теперь заниматься этим было бы глупо.       — Эх, жалко, что Жатву пропустим, — вздохнул Георг Редфелл так тяжко, словно у него не было большей печали. — Что бы этим тварям на денек попозже из болота вылезти!       — Да, после праздника ты бы навоевал!.. С перепою такой синий, что мертвяки бы за своего приняли... Тебя бы первого колом... — посыпалось с повозки, и Дэйгун немного возвысил голос:       — Разговоры!       Неохотно все притихли. Зацокали лошадиные копыта, покатили вперед повозки, вдруг вскрикнула среди провожающих чья-то мать или жена, но Дэйгун не стал оглядываться.              При виде Лейлона уже сам Дэйгун невольно вспомнил о празднике: стояла глубокая ночь, но городские огни были видны издалека. На перевидавшем много ярмарок пустыре раскинулись шатры и палатки всех форм и расцветок, пылали костры, сновали люди, слышалась громкая речь, однако оживление было тревожным, а не радостным. Вовсю кипела работа: стучали топоры, лязгали колеса груженных камнем тачек — жители Лейлона готовили город к обороне. И все же Дэйгун только качал головой, оглядывая скромные укрепления — земляной вал с частоколом: испокон веков Лейлон был предназначен пропускать путешественников и купцов, а не преграждать кому-то дорогу; в нем не было не только настоящих крепостных стен, но даже ворот. Этот недостаток пытались исправить, перегораживая тракт и городские улочки баррикадами, но Дэйгун не представлял, как перевернутые телеги и мешки с песком задержат бесплотных теней. Невольно он коснулся ладонью платинового амулета под рубашкой — ему хотелось представлять, что тот еще хранит тепло Шайлы — и вновь малодушно порадовался, что та не отправилась с ним.       Впрочем, если они не удержат город, опасность будет грозить уже всем.       Велев остальным встать лагерем, в одиночестве он двинулся дальше, к центру Лейлона. Здесь уже было тихо, добротные каменные коттеджи стояли темные, со странно слепыми окнами, как бывает, когда хозяева их оставили — должно быть, женщин и детей отправили в тыл. Огни горели только возле резиденции лорда, ставшей штабом, в храме Латандера да на заброшенной башне, торчавшей над городом, словно костлявый бледный палец.       Неприхотливый, как все паладины, лорд Пелиндар и так жил скромно, но сейчас в его доме царил полный хаос: полы почернели от слоя грязи, люди приходили и уходили, сидели и даже спали где придется. И все же правитель города, как всегда, опрятный, любезно поднялся навстречу Дэйгуну со своего места в столовой, где шел негромкий напряженный разговор.       — А, господин Фарлонг из Западной Гавани! Сколько с вами?       — Пятьдесят восемь, из них двадцать пять лучников, считая меня.       Лорд слегка приподнял брови: надо думать, он прекрасно помнил, что в Западной Гавани и окрестностях жило полторы сотни человек, но вопросов задавать не стал, только указал на свободное место. Дэйгун сел, быстро обвел взглядом присутствующих: такие же, как он, командиры ополчений, капитан Копий Лейлона, жрецы лейлонских храмов, трое городских магов, и друид с такими ввалившимися щеками и запавшими глазами, словно ему ни разу в жизни не приходилось есть досыта. Болотом от него пахло особенно остро и едко.       Друид как раз вел безмолвный разговор с большим ястребом, неотрывно глядя в круглый темный глаз. Узкая ладонь медленно приглаживала встрепанные пестрые перья — птица казалась испуганной.       — Когда Эльхиар оставил их, они только подходили к Искривленной роще. Это значит... — друид прикрыл глаза, размышляя, — у нас в запасе около шести часов.       — Первая хорошая новость за это время, — отозвался лорд Пелиндар. — Не хотелось бы сражаться ночью. Спасибо, Вашнэ.       Друид, кажется, даже не услышал его, полностью поглощенный птицей.       — Эльхиар говорит, что это река. Река голов, черепов, плеч, рук, тел, ног. Стремится вперед, не видя препятствий, разбивается о них ручейками и вновь сливается в единый поток.       — Он видел, кто их ведет? — Жрец Тиморы вытянул шею, как гусь, точно пытаясь тоже заглянуть в воспоминания ястреба. — Некромант, священник?       — Он не видел живых. Он не видел других. Он больше не будет смотреть на них, — друид запнулся, лицо потеряло осмысленное выражение; наконец, будто опомнившись, он повел запястьем, и ястреб, сорвавшись с руки, вылетел в открытое окно. — В мыслях Эльхиара слишком много страха, чтобы я мог хорошо все разглядеть. Только темная мертвая масса. У нее нет предводителя.       — Думаю, это вторая хорошая новость, — заметил городской маг. — Если мертвецами никто не управляет, у нас найдется много способов их задержать. Это обычные зомби; без приказа они не сумеют ни обойти ловушку, ни отыскать слабые места в нашей обороне.       Тем не менее, это замечание приободрило далеко не всех.       — Как быть-то такое может, что их никто не ведет? — озадаченно спросил чернобородый здоровяк. — Они же не просто встали и пошли, потому что в болоте не лежалось!       — Король Теней возвращается... — зловеще прошептал кто-то.       — Как раз теней Эльхиар и не видел, — заметил друид, — или еще каких-то умертвий. Сон мертвых в Топях некрепок; если раньше вставали сотни, однажды могли встать и тысячи... Возможно, какое-то колдовство, злой умысел дракона или мага...       Его темные глаза почему-то задержались на Дэйгуне, точно он мог дать ответ.       — Что-то тут не так! — упорно пробормотал бородач.       — Думаю, нет смысла гадать о причинах, когда нужно разбираться с последствиями, — лорд Пелиндар возвысил голос, перекрывая взволнованный людской гул. — Мы не можем уповать на помощь из Невервинтера: войско уже в пути, но к Лейлону оно подойдет, самое меньшее, через два дня. Лейлон должен рассчитывать только на собственные силы — и рассчитать их так, чтобы ни одно заклинание, ни одна стрела и уж тем более ни один защитник города не были растрачены понапрасну!       — В отличие от громких слов, — снова шепнул кто-то рядом с Дэйгуном, но он предпочел смотреть на расстеленную на столе карту.              Ополчение Гавани встретило утро за пределами Лейлона, на холмистой равнине, отделявшей город от Топей. Дэйгун не мог не признать, что лейлонцы проделали огромную работу: подсекли деревья на краю леса, укрепив рубежи, а и без того неровная, заросшая колючим кустарником, равнина была изрыта волчьими ямами, щетинилась врытыми в землю кольями. Лорд Пелиндар надеялся как можно дольше удерживать нежить на расстоянии, до последнего не вступая в ближний бой, и лишь в самом крайнем случае отступать за городские стены.       День обещал быть солнечным и теплым: на небе было ни облачка, роса на траве быстро высыхала. Терпко пахло полынью и невидимым с холма морем, и спутники Дэйгуна вновь обсуждали, какой хороший выдался бы день для праздника, бросая любопытные взгляды на Вашнэ — друид неожиданно вызвался помочь лучникам Гавани, но держался в стороне, беседуя только со своим ястребом. Дэйгун мысленно пожал плечами: те, кто называл нелюдимым его самого, должно быть, никогда не имели дела с Кругом Топей.       Он вновь поглядел в сторону казавшихся такими далекими болот — обступавший их лес выглядел темным, но мирным, однако Дэйгуну показалось, что верхушки деревьев качает, как от сильного ветра, — но ветер дул с моря.       — Предпочитаешь хранить секреты?       Чужой голос прозвучал так резко и неожиданно, что Дэйгун чуть не вздрогнул. Вашнэ теперь стоял за его спиной, глядя все с той же неприятной настойчивостью, из-за которой Дэйгун предпочел промолчать, не выясняя, имеет ли дело с дикарем или сумасшедшим. Он вновь всмотрелся в лес.       Друид, впрочем, не собирался отступать так легко.       — Она — Эсмерель — была у тебя. Я знаю, что она рассказывала тебе о делах в Невервинтере. Наверное, лорду стоило об этом знать. Почему ты не рассказал?       — Может быть, — сказал Дэйгун, не оборачиваясь, — потому что Лейлону хватит одного эльфа, лезущего не в свои дела.       Отвращение, мучительное, как тошнота, подступило к горлу. Он думал, что подслушать их с Эсмерель разговор могли только птицы да ветер, — но, похоже, с ними и впрямь стоило быть осторожнее.       — Друиды, которые становятся Арфистами, отрываются от корней. Начинают слишком любить секреты, политику, грязь больших городов. Таятся даже от своих собратьев...       Этот разговор нравился Дэйгуну все меньше и меньше, но бормотание друида оборвалось так же внезапно, как началось. Ястреб издал резкий крик. Определенно, в лесу что-то происходило. Зомби приближались.              Нежить напирала на засеки, словно селевой поток. Сначала ее старания прорваться были безуспешными: мертвецам не хватало ловкости вскарабкаться на подрубленные деревья, но задние ряды сминали передние и поднимались по упавшим телам. Над поваленными стволами показались головы, и вот уже мертвецы начали переваливаться через завал. Дэйгун подал сигнал, и лучники дали первый залп. В тот же момент Вашнэ прошептал заклинание, и колючий кустарник на равнине зашевелился, стремительно разрастаясь, выставляя длинные шипы, разрывающие мертвую плоть. Однако, пусть стрелы попадали в цель, на шипах повисали неподвижные тела, и зомби валились в волчьи ямы, даже не пытаясь их обойти, остальные мертвецы продолжали равнодушно шагать мимо упавших.       Дэйгун даже не пытался сосчитать, скольких существ пожрали Топи Мертвецов за тысячи лет, но поток их жертв, а теперь воинов, казался бесконечным. Дэйгун почти не видел скелетов — только коричневые, выдубленные болотами тела людей, эльфов, дварфов, полуросликов, ставших бесполыми, почти неотличимыми друг от друга в смерти. Изредка между ними попадались людоящеры и жаболюды, источая невыносимый смрад, шагал полуразложившийся тролль. На ком-то сохранились остатки одежды или доспехов, а костлявые руки по-прежнему сжимали ржавое оружие, кто-то плелся в омерзительной наготе, а не тронутые тлением лица все еще сохраняли предсмертные выражения — то боль или неописуемый ужас, то неведомый живым покой.       За спиной Дэйгуна вырвало Лазло Бэкмэна, не отличавшаяся набожностью Мэлли Уоткинс вдруг принялась, захлебываясь, шептать одну молитву Латандеру за другой, но по сигналу Дэйгуна стрелы со свистом рассекали воздух, прорежая мертвые ряды.       — Подходят! — почти простонал Георг Редфелл. — Подхо...       Вашнэ яростно выплюнул последнее слово заклинания, и перед мертвецами поднялась огненная стена. Зомби бездумно шагали и в огонь, валились на землю, охваченные пламенем, но Дэйгун, видя льющийся по лицу друида пот, понял, что долго удерживать огонь тот не сможет; их колчаны тоже пустели.       Тем не менее, он воспользовался недолгой передышкой, чтобы глотнуть из фляги воды и оглядеться. К немалому его облегчению, пока линия обороны держались; волшебники и друиды поддерживали лучников огненными заклинаниями, и только вдали, у самой линии горизонта, какой-то маг метал в мертвецов молнии одну за другой.       В ход пошли склянки алхимического огня и шахтерские взрывчатые палочки, однако новые и новые зомби продолжали выходить из леса; вот они уже полезли по склону холма, не обращая внимания на летящие сверху стрелы и камни. Вот-вот нежить могла окружить холм, и тогда ополчению Гавани было бы не выбраться из ловушки.       — Отходим! — крикнул Дэйгун.       Он задержался, проверяя, чтобы никто не отстал, и опешил, видя, что Вашнэ и не торопится уходить. Друид опять что-то бормотал, не обращая внимания на приближающихся зомби, даже когда его ястреб с яростным криком кинулся в лицо мертвецу.       Дэйгун замешкался, не вполне уверенный, что хочет рисковать жизнью ради спасения одного сумасшедшего друида, но тот наконец завершил заклинание и кубарем скатился по склону холма. Дэйгун последовал за ним, чувствуя, что земля под ногами начинает трястись.       Холм задрожал, куски дерна отрывались и скатывались вниз, увлекая за собой зомби, — что-то пробивало себе путь из самых глубин. Холм осыпался все быстрее, запах сырой земли почти перекрыл вонь разложения; показалась бесформенная шишковатая голова, затем плечи, бочкообразное тело; пошатываясь, точно младенец, земляной великан неуверенно поднялся на ноги.       — Круши! — выдохнул Вашнэ; струйка крови стекала из его ноздри, но выглядел он довольным, как никогда.       И впрямь, работой земляного великана можно было только любоваться: толстые, как колонны, ноги давили мертвецов, как червей, каждый кулак накрывал не менее полудюжины зомби. Слева послышались крики — там тоже поднимался из земли великан, пусть и меньших размеров; но мало кто в городе владел настолько сильной магией, а напор мертвецов не иссякал, в отличие от стрел и заклинаний.       Ближний бой был неизбежен.       Протрубил рог; копейщики Лейлона и городское ополчение двинулись вперед, растягиваясь живой цепью; отступавшие присоединялись к ним, заполняя бреши. Дэйгун выхватил дубинку — с оружием ближнего боя он всегда обращался менее уверенно, чем с луком, но сил проломить череп мертвецу ему бы хватило; фермер рядом с ним и вовсе был вооружен вилами.       Он слышал молитвы жрецов за спинами, слышал молитвы вокруг и сам на мгновение прикрыл глаза, но Сильванус в мыслях странно мешался с Шайлой, — а вскоре он уже не видел вокруг себя ничего, кроме мертвых лиц, цепких рук и помнил лишь о том, что надо держать строй.       Жреческая магия начала действовать: то здесь, то там мертвецы обращались в бегство; прямо на глазах Дэйгуна мертвый дварф разлетелся ошметками плоти и костей. Столпы божественного света ударяли тут и там, оставляя после себя только жирный запах гари. Но мертвецы напирали, и сколько бы Дэйгун ни раскраивал ухмыляющихся голов, не ломал хрупких древних ребер, напор не ослабевал. Даже падая, зомби пытались хватать его за ноги, грызть сапоги; их обломанные ногти оставляли царапины на его залитом потом лице. В месиве потемневших искаженных лиц ему бросилось в глаза и осталось надолго в памяти одно — лицо эльфийки некогда царственной красоты, в остатках богатого жреческого одеяния, — такую кротость и умиротворение оно выражало, пока иссохшие руки тянулись к горлу Дэйгуна.       И все же усталость защитников Лейлона брала свое: среди гневных криков все чаще слышались вопли боли и ужаса. Совсем недалеко от Дэйгуна Эрни Хэвисс страшно закричал, когда на него набросилось сразу трое мертвецов, попытавшаяся помочь ему женщина отвлеклась и тоже была смята; образовавшаяся брешь на глазах становилась все шире; зомби хлынули в нее.       Задыхаясь, Дэйгун воззвал к Сильванусу, заставляя корни под ногами мертвецов расти быстрее, но до сил Вашнэ ему было далеко — линия обороны уже была прорвана.       Где-то позади, за стенами Лейлона, пропел рог, и по земле вскоре прошла новая дрожь — лорд Пелиндар повел в бой конный резерв. И все же, как казалось Дэйгуну, сумятицы на поле боя становилось все больше, цепь распадалась, каждый бился за себя — или бежал. Не в первый раз Дэйгун онемевшими пальцами хватался за амулет, прося помощи у Арворина, и всякий раз боялся, что этот прилив сил станет последним. Рядом всхрапывали кони, топча мертвецов, пока всадник сносил мечом головы; где-то зомби стаскивали всадника с лошади, прежде чем кто-то успевал прийти ему на помощь; жрецы крушили врагов освященным оружием — и падали на землю, люди бились плечом к плечу — и бежали, не разбирая дороги. Дэйгун не понимал уже, на чьей стороне перевес, постоянно терял из виду своих спутников; с большим трудом ему удалось отыскать нескольких и велеть им держаться рядом; сигнала отступать в Лейлон все еще не было, значит, у них оставался шанс — но ему уже начинало казаться, что трупов вокруг гораздо больше, чем живых.       Откуда-то стали доноситься ликующие крики, сначала редкие, потом превратившиеся в настоящий рев, но Дэйгун не мог сообразить, что происходит — никаких причин для радости вокруг себя он не видел. Потом он услышал мерзкий хруст: мертвец, уже занесший для удара меч, потерял его вместе с кистью, а голова слетела с плеч, словно мяч; прежде чем Дэйгун опомнился, что-то невидимое, горячее, едко пахнущее гарью и солью, толкнуло его в плечо, опрокинуло на землю и пронеслось мимо, оставляя на своем пути только разорванные тела мертвецов.       Дэйгун даже не почувствовал боли, с изумлением наблюдая, как подламываются ноги, отлетают головы и руки зомби, а уцелевшие защитники Лейлона, не тронутые неведомой силой, точно так же озираются по сторонам, — и наконец сам закричал от радости, даже не понимая, что кричит.       Он был жив. Они победили. Непонятно как — но победили.       Шатаясь как пьяный, Дэйгун брел по полю, отыскивая своих. Незнакомые люди что-то орали ему прямо в лицо, обнимали, хлопали по спине, и он едва улыбался в ответ, не в силах разговаривать. Он нашел Редфелла, Бэкмэнов, узнал, что вроде бы жив Старлинг; узнавал имена погибших, но не хотел пока об этом думать. И все же, чем ближе к тракту он подходил, тем реже слышались радостные крики; на лицах читалось недоумение, а то и страх. Люди шептались, сбиваясь кучками, многие делали отводящие скверну знаки. Дэйгун без церемоний развернул к себе молодого солдата, который самозабвенно плевал на землю, «прибивая зло».       — Что тут случилось?       Пареньку явно не понравилось, что его отвлекли от столь важного дела, но желание поделиться каким-то ужасным секретом оказалось сильнее.       — Невервинтерцы пришли! — сказал он свистящим шепотом.       Дэйгун нахмурился, поначалу не понимая, что в этом заявлении кажется ему странным, потом поднял голову — солнце стояло в зените. Бой продолжался около четырех часов; за это время войско никак не могли преодолеть сто миль, отделявших Невервинтер от Лейлона. Кроме того, он нигде не видел людей в сине-серых плащах и штандарты с тремя снежинками.       — Как?       Глаза парнишки, казалось, были готовы выкатиться из орбит, но пока он набирал воздуху в грудь, ответил бородач, которого Дэйгун видел вчера у лорда Пелиндара.       — Демоны это были, а не невервинтерцы!       — Демоны! — выпалил солдат. — Демоны-оборотни на демонских конях! Промчались по дороге, будто и не видели никого... а один, колдун с огненной бородой, задержался! Дунул, плюнул, и — вот... Может, завтра мы помрем за это все... Кто от Нижних Планов помощь примет, навек проклят будет... Надо скорее святой водой их следы залить, может, не найдут обратно дорогу в Лейлон...       Дэйгун переводил взгляд с одного на другого, все еще не уверенный, что понимает их правильно. Может быть, при падении он ударился головой?       — И куда же делись эти демоны?       Парнишка тыкнул пальцем в южном направлении и вновь смачно сплюнул на землю.       — Хозяин в Топи вернулся. Король Теней...