***
Парень постоянно злился и смотрел на всех свысока, а на Изуку — особенно. Сначала потому, что тот был мельче и слабее, потом — потому, что у него не было причуды, в конце концов потому, что это был его мелкий и слабый альфа без причуды. Но дело было даже не в этом: Изуку вел себя совсем не так, как в его представлении должен был вести себя кто-то, столь никчёмный. Он пытался защитить тех, кто был сильнее него от тех, кто был намного сильнее него, он хвостом бегал за Кацуки, несмотря на то, что никогда не мог за ним угнаться, он пытался спасти даже Кацуки, хотя тот совершенно точно не нуждался в помощи. Изуку вел себя так, будто это он тут самый сильный, будто он имеет полное право поступать так, как поступает. Он вел себя достойнее Кацуки.***
Стук в дверь своей комнаты, которую Изуку принялся штурмовать сразу, как вернулся в общежитие, Кацуки долго игнорировал, потом хриплым голосом повелел проваливать, кого бы там не принесло. — Каччан, это я! — Чё припёрся? — в комнате громыхнуло, раздался мат, после чего из-за двери отчётливо запахло чем-то палёным. — У меня пудинг, шоколад и домашнее задание! Проходившие мимо Денки и Эйджиро выразили энтузиазм изъять столь полезные предметы, раз Кацуки они не нужны, но смылись в комнату Эйджиро раньше, чем пышущий раздражением парень рывком распахнул дверь. Оглядев Изуку так, будто был удивлён фактом его наличия на пороге, он вернулся на кровать и лёг, делая вид, что находится здесь один.***
Кацуки делал всё, чтобы заставить Изуку исчезнуть из своей жизни, но тот почему-то продолжал считать его своим другом. Он улыбался на презрительные взгляды, на грубые слова, на частые побои, и это заставляло Кацуки чувствовать себя ещё более гадко. Он даже просил родителей переехать или хотя бы перевести его в другую школу, но папа сказал, чтобы он спросил у мамы, а мама рявкнула не маяться фигнёй и не мешать ей работать. Кацуки решил добиться своего собственными силами: если он сможет поступить в престижную школу Юэй, то обеспечит себе достойное будущее, а главное — не будет видеть придурка-Изуку так часто. Но тот каким-то мистическим образом поступил вместе с ним. И он был супер-сильным, супер-обаятельным, он снова героически лез, куда не надо, и затмевал собой Кацуки, хотя тот по-прежнему был сильнее. Кацуки чувствовал себя дурачком, лохом, которому всю жизнь врали в лицо. Способности не падают с неба, почему Изуку скрывал от него свою силу? Почему он прикидывался слабачком, позволяя омеге унижать себя? Он таким образом издевался над ним? Позволял Кацуки кичиться своей причудой, хотя мог нехило дать сдачи?***
Изуку запер дверь, сгрузил пакет с перекусом на стол около кровати, чтобы Кацуки мог взять что-нибудь, если захочет, и принялся заваривать чай. — Тебе сахар класть? Кацуки был непостоянен во вкусовых пристрастиях, иногда вообще отказываясь от какого-либо напитка и переходя на что-то другое. Однажды он с месяц пил исключительно кофе, хорошо хоть с молоком, но все равно был ещё психованнее, чем обычно. — Ты чаи припёрся заваривать? — зло рявкнул Кацуки, стягивая с себя одежду так агрессивно, что она затрещала.***
Прокручивая в голове мысли о том, каким будет первый раз, Изуку всегда представлял кого-то безликого, нежного, неопытного. Что он будет ласкать, уговаривать, входить осторожно. Как бы не так. Во время первой течки Кацуки затащил его в подворотню с целью избить, потому как едва ли понимал, что с ним происходит, но принюхавшись, искусал Изуку шею до крови, порвал на нем одежду и едва не изнасиловал: включавшееся в моменты опасности хладнокровие подсказало Изуку правильный выход и тот, прекратив сопротивление и улучив момент, перенял инициативу, лаская Кацуки сквозь одежду. Кацуки после этого неделю не выходил из дома, хотя течка уже на следующий день пошла на убыль. Не потому, что кончил в штаны от пары неловких движений, не потому, что эти движения были сделаны рукой идиота-Изуку, хотя от этого тоже было тошно. А от того, что этот идиот-Изуку стоял там с ранами на шее, с ожогами на руках, которые Кацуки на нем оставил и гладил его, шептал, что всё в порядке, уговаривал, чтобы Кацуки шёл домой. Слабак Изуку снова вел себя достойнее.***
Поставив на стол чай без сахара и сахарницу с ложкой, Изуку тоже разделся и залез на лежащего на животе Кацуки. — Давай уже, хватит меня мусолить! — парень заизвивался под оглаживающими спину ладонями и шире раздвинул ноги. Ну, тут тоже не угадаешь: когда Изуку пытался приступить сразу, Кацуки злился, заявлял, что он не резиновая баба, и требовал изобразить хоть какую-нибудь прелюдию. Изуку склонился к шее, вдыхая терпкий солоноватый запах, и потерся бедрами между ягодиц Кацуки.***
Всемогущий был дружелюбен с каждым, не пытался подчеркнуть субординацию между преподавателем и студентом и давить авторитетом. Но между ним и Изуку отношения казались более тёплыми и доверительными. Будто их связывала какая-то тайна. Среди студентов ходили слухи, что Изуку — сын Всемогущего, но Кацуки только плевался от таких предположений. В голове вертелись сбивчивые объяснения Изуку о том, что он получил свою силу. И наблюдения Кацуки вскоре подтвердили эту теорию — сила действительно досталась Изуку извне. От Всемогущего. С раннего детства они восхищались великим героем и мечтали стать такими же, как он. Но Всемогущий выбрал Изуку. Потому, что Кацуки недостаточно восхищался им? Потому, что Кацуки — омега? Почему? Почему даже когда идиот-Изуку додумался только до удара ногой в то время, как Кацуки опробовал с десяток вариаций применения своей причуды, именно Кацуки создаёт опасную ситуацию, а Изуку всех спасает? Почему великолепный Кацуки постоянно на два шага позади этого куска дерьма? Дуэль была взвешенным и обдуманным решением: если Деку победит его, Кацуки, возможно, признает его силу и перестанет вариться в своих мыслях. Но Изуку, отработавший новые удары, альфа, сражающийся всерьёз, любимчик Всемогущего, проиграл. И ответа снова не было. Что в нём особенного? Почему рядом с героем-Деку Кацуки чувствует себя злодеем?***
Кацуки одобрительно заворчал, чувствуя медленно протискивающийся в неразработанную дырку член и чуть прогнулся, приподымаясь на локтях, когда зубы Изуку прошлись по основанию шеи. Позволив некоторое время втрахивать себя в постель, Кацуки забрыкался, собрал конечности в кучу и встал на четвереньки, подаваясь навстречу толчкам всем телом. Изуку двигался коротко и ритмично, мял ему бёдра, иногда наваливался сильнее так, что чуть раздавшийся узел тёрся о припухшее колечко. Кацуки чувствовал приятное онемение в конечностях, и то пытался опереться поустойчивее, то беспорядочно ласкал себя, подстраиваясь под ритмичные удары внутри. — Давай! — Кацуки подался навстречу, намекая, что можно войти в него целиком и кончить вместе, но Деку он Деку и есть — ускорился, доводя любовника до оргазма и замер, когда Кацуки перестал содрогаться.***
Вмешательство Всемогущего не то, чтобы расставило всё на свои места, но каши в голове, как и претензий к Изуку, стало поменьше. Ещё Кацуки как-то вдруг обратил внимание, что одноклассники не считают его плохим, а Изуку — хорошим. Да, Кацуки не рвался самоотверженно спасать всех и каждого, окружающим время от времени доставалось от его причуды, он чуть не прибил Всемогущего булыжником, он не получил временную лицензию героя, и тактика со стратегией хромали на обе ноги, но у него, как и у Изуку, были друзья, готовые идти с ним хоть в ад, несмотря на вечное рычание и недовольство. Осознание этого было неожиданно приятным.***
— Ты не кончил, — констатировал Кацуки, когда член медленно покинул его тело. — Я в порядке, Каччан, — мягко улыбнулся Изуку, ища взглядом свою одежду. Чёртов великодушный Деку. Кацуки рывком опрокинул его на кровать и насадился ртом на чуть поникший член, игнорируя вялые протесты.***
По-настоящему у них было уже после поступления в Юэй: Кацуки зашёл в тренажерный зал поздно вечером, удивляясь, что там кто-то есть в такое время, и от запаха Изуку сорвало крышу. Кацуки почти не помнил, что было дальше: глаза напротив, мокрые и покрасневшие, губы двигаются, но ничего не слышно из-за шума крови, распирающая боль сзади и тёмное похотливое удовлетворение где-то внутри. Изуку стащил его с себя в последний момент, не дав окончательно покалечиться об узел, и ещё долго вёл себя так, будто это он кого-то принудил.***
— Ты лучший, — пробормотал Изуку, проваливаясь в сон — день сегодня был тяжёлый, о вечерней тренировке наверное, придётся забыть, а домашку сделать рано утром. Кацуки прихлебнул холодный чай, съел немного шоколада и бесцеремонно завалился Изуку на плечо, сгружая на него все конечности. Впервые то, что сверх-достойный Деку говорит ему комплименты, не вызывало раздражения.